Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 6

Глава 7

— Ничего не хочешь рассказать старику, Такидзиро-кун?

— Чай хороший, — искренне указываю глазами на чашку. — Я, по правде сказать, предпочитаю кофе — потому что не понимаю всех этих церемоний и танцев вокруг оттенков вкуса… но ваш чай действительно хорош. Впервые прочувствовал.

За то время, что здесь.

— Я сейчас не давлю на тебя, не играю в начальника. Скорее, пытаюсь синхронизироваться в оценках происходящего, — он касается пальцем виска.

— А зачем, Хаяси-сама? — поднимаю глаза. — Не сочтите за хамство или грубость, ещё и на вашей, условно, территории, но вы сейчас вызывающая сторона.

— В смысле?

— Вы вызвали меня и задаёте вопросы. Я очень хорошо к вам отношусь, тепло, понимаю, чем обязан. — Пакет акций, которые он подарил, абсолютно ни к чему мне, но это никоим образом не обесценивает самого подарка. — Вы отошли от дел. Если нынешний разговор, — веду рукой, — просто обмен мнениями — я сейчас скажу одно. Если же вы рассматриваете возможность вернуться в строй, неважно, в какой, мои ответы на ваши вопросы будут чуть другими.

— А сам по мне не видишь? — он загорается интересом. — Ходят слухи, ты чуть не мысли читаешь.

— По вам вижу, но окончательного решения вы ещё не сформировали. Глупо было бы озвучивать за вас, вдобавок авансом. Ещё и ответом на собственный вопрос.

— Сложно складывается разговор, — вздыхает патриарх.

— Так и тема не из простых, — вздыхаю следом. — Хаяси-сама, позвольте вам помочь. Вам будет гораздо проще получить всю нужную информацию — а мне её предоставить — если все свои вопросы вы условно поделите на две группы.

— Какие? — ещё больше интереса во взгляде.

— На те, по поводу которых вас мучает праздное любопытство — это пусть будет первый столбик. Вторые — те, на основании которых вы, только вы и лично вы можете принимать политические решения. На основании которых, в свою очередь, будут строиться ваши дальнейшие действия, направленные, в том числе, в далёкое будущее.

— Думаешь, поможет? — старик берёт карандаш и набрасывает на отрывном листе здоровенного блокнота два столбика убористой иероглифической скорописью. — Интересно. Действительно легче думается. — Он поднимает взгляд.- Сам придумал?

— Я вас умоляю! Простейший аналитический приём для структурирования, его все знают.

— Не все знают, что такое аналитический приём, — возражает собеседник.

— Те, у кого был в учебном заведении предмет «Мыслительные процессы» — такие люди знают все.

— Занятный был этот особый учебный центр в министерстве обороны, где тебе диплома не выдали. И очень быстро расформировались, практически, одновременно с твоим выпуском — если верить наведённым справкам.

— Ничего искромётного, — отмахиваюсь. — Да, учили неплохо и старательно, но научная база в некоторых других частях глобуса уже чуть впереди. В наши годы, пожалуй, сдавая диплом по вузовскому учебнику, ты должен быть готов к тому, что это только начало твоего дальнейшего обучения. Длиною в дальнейшую жизнь.

— В смысле? Поясни, пожалуйста, я не уловил.

— В ваши годы, когда человек заканчивал институт, ожидалось, что эта сумма знаний — диплом — будет кормить его всю оставшуюся жизнь.

— А-а-а.

— А сейчас эти знания устареют едва ли не наполовину в следующую пятилетку по одним специальностям и за год — по другим. Если хочешь быть лидером в профессии — учиться вынужден всегда. Мир изменился.

— Ты умный. Мне очень досадно, что я не могу начать получать от тебя ответы на свои вопросы — несмотря на наше взаимное друг к другу хорошее отношение.

— А вы пока ни о чём не спросили, — с намёком указываю на его исписанный лист. — Вы привели в порядок мысли, но мне вопросов пока не задали.

— Старость, — дед Хоноки звонко хлопает себя по лбу. — Действительно.

— Давайте я вам помогу ещё раз? И спрошу, какой именно из вопросов, — ещё один кивок на блокнот, — вас волнует больше?

Он указал несколько абсолютно разных пунктов, но возле каждого поставил цифру один.

— Или всё то, что первого приоритета, можно начинать обсуждать по порядку? — уточняю.

— Ты действительно мастер вести беседы, — задумчиво кивает старик. — Не чувствую себя уязвлённым, но мы при этом общаемся на равных. Или даже ты чуть выше.

— Это называется выравнивание иерархии… Хаяси-сама, клянусь, с вами я её специально не ровнял. — Прикладываю правую руку к левой половине груди. — Если это поможет, вы являетесь чуть не единственным человеком в этом мире, с которым я говорю, что думаю, и не думаю, что сказать. Честно.

— Ха-ха-ха, такого мне ещё никто не говорил! А с кем ещё, кроме меня, общаешься так же? — всё те же искры интереса в его глазах.

— Можно было бы сказать, с Хьюга Хину…

— Но?

— Но Хьюга Хину озвучивает хорошо если три процента от всех своих мыслей. Поэтому общение с ней происходит по большей части не только и не столько словами, сколько недосказанностями, недомолвками и взглядами, — констатирую с неким сожалением. — Получается так: в разговорах с ней я тоже говорю, что думаю, тоже не думаю, что сказать — но недоговариваю львиную часть того, о чём думал или сказать ей всё-таки хотел бы. В том числе — на деликатные личные темы.

— ХА-ХА-ХА! Повеселил старика! А ведь и правда. Внучка старого перечника Юто и в самом деле немногословна, — Хаяси оживляется. — Она может говорить много и долго, но ты прав. При этом всегда остаётся ощущение, что не сказала она в десяток раз больше! Такидзиро-кун, а ты даже умнее, чем кажешься при личном общении, тебе это говорили уже?

— Бог с вами, стараюсь, чтобы никто и не догадался.

Некоторое время смеёмся вместе.

— Если бы вы позволили вам помочь, я бы уже отвечал на ваши вопросы, — опускаю указательный палец на его блокнот.

— Какой-нибудь твой очередной аналитический приём? Ну подскажи, если не сложно.

— Внутри вас именно в данный момент, именно по этому поводу разговаривают три разных человека. Первый — дед своей внучки, который оставил ту на хозяйстве и над компанией которой сгустились кое-какие тучки. По независящим от нее причинам. Первая ваша часть — старший родственник, который беспокоится о судьбе оставляемого потомкам наследства.

— Продолжай, пожалуйста.

— Но первая часть — вы в силу кругозора и возраста отлично понимаете — это лишние неконструктивные эмоции. Они отъедают у вас кусочек ментального ресурса, однако не являются определяющими.

— Уверен? За родственников и их наследство принято переживать сильно.

— А у вас очень дисциплинированный разум, — хотел сказать ментал. — Вы этого тоже обычно не показываете, но своими мыслительными процессами управляете на десять баллов. Очень редкое качество, поверьте специалисту по межличностным коммуникациям.

— Верю, поскольку эта, как ты говоришь, дисциплина разума пришла ко мне далеко не сразу. К сожалению, этот навык, видимо, приходит только на том этапе жизненного пути, когда жить тебе осталось чуть меньше, чем ты уже прожил. На закате нет места суетливым метаниям — потому что на них нет времени, его осталось слишком мало.

— Лет на десять лично вы можете рассчитывать вполне, поверьте на слово. С сохранением всех когнитивных функций, работоспособности на нынешнем уровне — вижу, вы именно об этом хотели спросить.

— Да, доживать растением — удовольствие так себе. Или таким, как мой второй соучредитель, хе-хе.

— Об этом можете не беспокоиться. Думаю, ваши нынешние врачи в разговорах с вами тоже обозначали именно этот срок, когда вы спросили их на выходе из больницы, сколько вам осталось.

— Ты чертовски интересная личность, Такидзиро-кун, — дед финансистки задумчиво барабанит пальцами по столу. — Ты действительно говоришь, что думаешь и не думаешь, что сказать. Вызывая таким образом ещё большую лавину моих вопросов.

— Задавайте.

— Нет уж, зарядил — стреляй. Доскажи до конца про оставшихся двух людей, которых ты во мне видишь. В связи со всем этим, — теперь рукой вокруг ведёт он.

— Второй человек: промышленник и бизнесмен. Происходящее сегодня в Йокогаме вам интересно со спортивной точки зрения.

— Хм. Да, — он прислушивается к себе. — Сказать честно, наполовину откровение. Я ведь всерьёз отошёл от всего и случилось это не сегодня. А сейчас…

— Вы отходили от дел, точнее, принимали решение об этом в условиях, когда в отрасли не намечалось ничего нового, — поясняю. — Денег к тому времени вы заработали изрядно, корпорацию куда надо вывели, у вас есть всё — достанется даже внукам. И правнукам.

— Продолжай.

— Поэтому экономическая составляющая на момент вашей добровольной отставки утратила актуальность — ваша внучка летает на вертолёте по Токио чаще, чем Премьер страны.

— И?

— А теперь обстановка изменилась. Уже после вашего выхода на пенсию. Вы никому никогда не говорили, но страдали, точнее, испытывали те же устремления, что и инженер Уэки: вам хотелось оставить не только богатое наследство потомкам, но и что-то после себя в истории. Какой-то след в отрасли.

— Я очень удивлён глубине твоего таланта. Да, вызывая тебя сюда сегодня, я отлично понимал, с кем имею дело — пока что всё очень соответствует слухам и справкам о тебе.

— Но?

— Но никто не знает, насколько глубоко. Можно сказать, он видит твои мысли — но не уточнить, насколько глубоко. Это о тебе, если что.

— Спасибо за оценку, скажу лишь, вы просто общались в других кругах. Поверьте, та же Йошида Йоко или Миёси Моэко могут вполне себе то же самое — профильное образование обязывает.

— Они учились вместе⁈ — фамилия якудзы для старика новостью не является.

— На одном факультете, — утвердительно киваю, — и выпускались с одной кафедры, Йошида-сан на несколько лет раньше, поскольку старше возрастом.

— А кто мой третий человек, Такидзиро-кун? Двух ты назвал, я в восхищении. Можешь в качестве бонуса самому себе пойти и взять вон то печенье — его вкус тебя очень удивит.

— Вы сами будете? Если да, схожу, — шкаф на противоположном конце комнаты, коллекционная упаковка лежит на второй стеклянной полке.

— Нет.

— Ну тогда и я нет. Я бы лучше за кофе сходил…

— Сейчас принесут, — он распоряжается секретарю, нажав на допотопном интеркоме кнопку селектора или как там оно называется. — Так кто третий?

— Гражданин Японии. Тот, который не отделяет себя от ста тридцати миллионов соотечественников и пытается оценивать ситуацию не с позиции личной выгоды, не с позиции наследства внукам, не с позиции новатора — учредителя нашего крупного концерна.

Молчим целую пару минут.

— Звонок от Принцессы либо её людей, — продолжаю, — неожиданно затронул в вас те струны, которые, думали вы, если и не давно отзвучали, то во всяком случае уже не актуальны — в силу вашего возраста и добровольного отхода от дел уже достаточно давно тому как.

— Продолжи эту мысль, пожалуйста, — черты лица старшего Хаяси затвердевают.

— В мире совсем немного вещей, которые могут заставить моллюска рвануть из раковины наружу, простите за кривую аналогию. Напоминание вам о том, что вы японец, является одной из таких вещей.

— Ты сейчас чего-то недосказал. Я — не ты, мысли не читаю, но вижу хорошо, по крайней мере, на данный момент.

— Когда вы говорили со звонившими вам, сэмпай, как истинный японец в разговоре с представителями Хризантемового Трона вы рефлекторно не оспорили иерархию беседы — вам это и в голову не пришло.

— К чему ты меня подталкиваешь? Чувствую, есть нюанс, который я упустил. Я и тогда чувствовал, поэтому не стал торопиться ни с какими заявлениями… Откровенно говоря, именно поэтому ты здесь — в моих глазах твоя голова стоит дорого, чужими людьми не являемся. НЕ ГОВОРИ НИЧЕГО, Я ПРОСТО КОНСТАТИРУЮ! Скажем так: я хотел разобраться в мыслях с твоей помощью, поэтому и позвал тебя.

— У меня, как у представителя другого поколения, в первую очередь встаёт совсем другой вопрос. Особенно в адрес звонивших вам.

— Какой?

— А вот какой: «С чего вы взяли, уважаемая Принцесса, что имеете право говорить от имени граждан Японии? Или от имени Японии будущего? Кто вас уполномочил на это?». Это я не в ваш адрес, а тем, кто вам звонил. Как раз если бы там было побольше таких, как вы… возможно, я был бы самым счастливым человеком в мире…

Хаяси-старший задумчиво качается в кресле, потом говорит:

— Ты не чистокровный японец. Для меня это не имеет никакого значения, но это именно что для меня. Обычно я здорово оглядываюсь на деликатность, но сейчас смягчить в разговоре с тобой значит соврать тебе. А врать я не хочу. Ты — хафу, Такидзиро-кун. Метис. Полукровка. Если бы баллотировался даже в муниципальные депутаты, при прочих равных… Ты понял. Извини, если задел, оскорбил или обидел.

— Нисколько не обидели.

— Точно?

— Пффф. Паттерны общественного мировоззрения формируете не вы, сэмпай. При всём уважении.

— Что, прости?

— Модели. Шаблоны. Клише общественного мнения.

— А-а-а.

— Насчёт чистокровного. Я с этой позиции тоже никогда не говорил — всегда упирал на профессионализм и компетенции при разборе наших полётов, точнее, заплывов. Пожалуй, вы будете первым, хотя именно к вам отношусь намного лучше, чем ко всем остальным, вместе взятым.

— Продолжай без паузы, пожалуйста.

— Какое-то количество лет назад в заливе Гонконга, в одной крайне интересной ситуации никого лучше третьесортного хафу не нашлось. Чистокровных японцев рядом не то чтобы не оказалось, были. Но они аккуратно попрятались в скорлупки личных шкурных интересов.

— Я немного не в курсе инцидента. Кое-что мне рассказали, но, боюсь, без особых подробностей. Можно ли немного деталей?

— Я шесть часов болтался на полуспущенном буе с простреленным плечом, спасая одну небольшую посылку.

— В том заливе?

— Да.

— Спас?

— Да. Доставил куда надо. К чистоте моей крови ни тогда, ни сразу после претензий не возникло.

ИНТЕРЛЮДИЯ (продолжение)

Один из верхних этажей небоскрёба. Рабочий кабинет акционера Хаяси Юто, очень редко используемый по назначению.

Хаяси Юто задумчиво барабанил пальцами по столу и наблюдал, как собеседник с наслаждением пьёт свой кофе без сахара:

— И что ты находишь в этой гадости! — не сдержался хозяин кабинета на каком-то этапе. — Чай же лучше.

— Дело вкуса, — вежливо пожал плечами парень. — К тому же, вашего чая я уже тоже попил, спасибо.

Да не такой и парень, поправил самого себя патриарх. Почти сорок лет. Есть места, где на пенсию выходят почти что в этом возрасте.

Такидзиро здорово удивил тем, что перечислил так называемых троих, раздирающих его самого изнутри, чуть ли не быстрее, чем Юто понял сам. Товарищ внучки действительно серьёзно разбирался в том, что он сам называет механизмами принятия решений.

— Раз ты выдал мне диагноз, с которым я не спорю, давай пойдём дальше. — Принимать решения учредитель планировал самостоятельно, но вот в оценке предпосылок в одиночку уже уверен не был. — Да. Первого человека, который выпустил Хоноку-тян в самостоятельное плавание несколько лет назад, можно не слушать. Да, он громко кричит, — шутки ради старик сделал вид, что прислушивается к себе. — Но это по большей части шум, лишённый конструктивной информации.

Светловолосый медленно кивнул, подтверждая согласие с тезисом.

— Второй человек. — Юто задумался. — Знаешь, ты прав дважды. Мне действительно хотелось бы оставить след в научно-технической революции — как и инженеру Уэки — и мои знания, которые диплом университета, безнадёжно устарели. Мне интересны эти ваши новые заморочки с искусственным интеллектом, но я действительно физически не успею бежать за прогрессом в своём возрасте. С собой надо быть до конца честным.

— Какой вы делаете вывод? — Решетников заинтересованным лицом был похож на профессионального психолога или психиатра, подталкивающего пациента или клиента в нужную сторону.

— И второго можно не слушать, — вздохнул хозяин кабинета. — Если я за практически восемь десятков лет этого следа не оставил как учёный, то уж за оставшиеся… Как говорят в другом месте, перед смертью не надышишься.

Такидзиро удивлённо поднял бровь, но ничего не сказал.

— Остаётся третий, который гражданин. — Юто выплеснул остатки чая из заварника себе в чашку. — А вот здесь меня подловили и я не знаю, как поступить. Что скажешь по третьему пункту?

Он не сомневался, что необычный метис не хуже него самого видит всё недосказанное.

— Манипуляции чувством долга гражданина — стандартная штука. — Решетников, судя по физиономии, о партии Принцессы был не самого высокого мнения, если формулировать деликатно.

— Ты же тоже оперируешь этим понятием, — Хаяси-старший не спрашивал, констатировал.

В том числе — на основании услышанного.

— Сэмпай, я только что сказал, вы не обратили внимания. Принцесса Акисино — с моей субъективной точки зрения — не имеет права на данном этапе выступать от имени кого-либо ещё кроме себя.

Юто задумался над услышанным и пару секунд помолчал. Слова сказаны.

— Она — прямой потомок сам знаешь кого, и родственница тоже знаешь кого, — напомнил старик. — И живёт в единственной на весь, как ты говоришь, глобус стране, где традиция весит много. Настолько, что может набрать критическую массу. В том числе — традиция монархическая, особенно усиленная нынешней глобальной турбулентностью.

— Это называется телега впереди лошади. Вот пусть она сперва анонсирует партию, пройдёт минимальный барьер квоты в парламент, а уже тогда…

— Что тогда?

— Ставит эти свои вопросы реформации, точнее, реставрации в установленном законом порядке.

— Это как? — Юто в параллель глубоко размышлял, оттого слегка не поспевал за собеседником.

— Это в рамках внутрипарламентских дискуссий. Законотворческий процесс.

Хаяси медленно кивнул, подтверждая, что услышал и думает дальше.

Такидзиро, не чинясь, через пару минут сам сходил к секретарю, чтобы вернуться уже с двумя чашками чёрного дымящегося напитка:

— А вот кофе у вас для меня идеальный.

— Да пей сколько влезет на здоровье… С Йокогамой всё будет в порядке? Твой прогноз?

— Для Хоноки-тян неважно, — покачал головой метис. — Мы затеяли свой проект и у меня есть основания полагать, что норма прибыли каждого участника здорово занижена — через год получим больше.

— Она участвует?

— Да.

— Можешь назвать, кто ещё? Если секрет — я пойму и не обижусь.

— Какой там секрет. Она, Хьюга Хину, Уэки Ута, я. Это прямые зачинатели, если можно так сказать.

— А непрямые?

— Миёси Моэко полностью в курсе; на ней — юридическое сопровождение и тестирование стартапа по ту сторону моря.

— Серьёзная фамилия, — согласился патриарх. — И о безнравственности речи нет, — признал он через секунду. — Из всех людей их рода занятий Миёси Мая — как бы не единственный, личным знакомством с кем я бы не побрезговал. Несмотря на, повторюсь, его род занятий.

— Есть поговорка в других местах, — хохотнул парень, добивая первую чашку кофе и принимаясь за вторую.

Куда в него только лезет.

— Какая?

— Не место красит человека, а человек место.

— Сколько денег должна получить Хонока по итогам года, если у вас всё получится?

— Декларировано — три миллиона. В реальности рассчитываю на большее.

Юто уже начал набирать воздух, чтобы сказать, что полугодовая зарплата удачно устроившейся старшей уборщицы этажа звучит как издевательство, но не успел — парень хлопнул себя по лбу:

— У нас проект в долларах США, чуть не забыл. Вы же в йенах считаете? Умножайте на сто пятьдесят.

Старик осёкся. Да, после такого уточнения контраргументы испарились.

Ключевым плюсом услышанного, с его точки зрения, было то, что внучка наконец начала сама перебирать в воде плавниками, фигурально. Даже если из этого их проекта ничего не выйдет, даже если Йокогама… сам факт такого стартапа — более чем здорово.

Уэки Ута как компаньон — ещё можно думать, что сказать, если это компаньон единственный. Но вот имя Хьюги Хину — всё равно что знак качества экспертизы. Хину-тян — не просто критичный типаж, а архикритичный. И в бизнесе она — супертяжеловес, хотя этого за тенью сошедшего с ума деда никому не видно.

— О чём думаете? — между делом поинтересовался Такидзиро, вырывая из размышлений.

— Если б не состав участников этого вашего начинания, я бы, возможно, не был столь спокоен.

— Хьюга-младшая? — хафу ожидаемо угадал влёт.

— Да. Мало кто об этом задумывался, но сегодняшняя Йокогама — как бы не на треть дело исключительно её рук.

— Самые современные бизнес-процессы и процедуры? Технология глобального корпоративного управления, выходящая из стен Регулярного Менеджмента? — и снова стажёр логистики видел глубже некоторых директоров.

— Да. Просто для всех она — внучка своего деда, посаженная в кресло по праву рождения. А то, что она давно и его, и остальных переросла, большая часть народу просто не видит.

Был и ещё один аргумент, но столь очевидного Юто даже упоминать не стал: человек, который лучше всех в стране научился в своё время делать что угодно, уже поднялся на самоценную вершину мастерства.

Смог один раз — сможет и второй, хоть и в другой сфере. А плавала Хину в своё время лучше всей Японии, по крайней мере, пару дистанций он помнил точно.

— Второй пункт опускаем, — качнул подбородком патриарх. — Да, оставить след было бы интересно, но ввязываться в гонки научно-технического прогресса в моём возрасте — не самая лучшая стратегия расхода времени, хе-хе.

— Если у нас будет что-то получаться — постучимся к вам за связями, — то ли предложил, то ли обозначил Такидзиро. — Вы же не откажете.

— Не откажу… Ты в курсе бывшего жениха Хоноки-тян?

— Да.

— Проблем не будет? Стариковское предчувствие подсказывает мне, что вы нацелились на одну и ту же рыночную нишу.

— Я пока вопросом не занимался, но очень хорошо знаю, как его решать.

— Уверен?

— Даже если и нет, — фыркнул метис. — Ваша внучка в любом случае в выигрыше: если стреляет наш проект — она акционер. Если побеждает её бывший — туда она тоже приглашена, всё равно участвует в успехе. Говоря цинично, именно для вашей фамилии, сэмпай, лотерея беспроигрышна.

— С такой точки зрения — да, — согласился хозяин кабинета, по-прежнему не обращая внимания на известную фамильярность собеседника. — Остаётся третий пункт.

— Хаяси-сама, вы позволите перехватить у вас вожжи?

— Что, прости?

— Я могу спросить, что звонившие из Дворца вам сказали такого, что вы заинтересовались?

— Будущее. Японии.

— Сейчас поступлю, как никогда не делал, — парень шмыгнул носом и выплеснул в рот остатки гадостного кофе. — Два момента, в других местах называлось бы — упражнения, на критичность мышления. Извините за менторский тон.

— Говори дальше.

— Первый пункт уже сказал: кто их уполномочил говорить от имени других? Если чисто технически, потенциальный электорат принцессы — старики вроде вас и чуть помладше. Возможно, но не точно — ортодоксы типа Миёси Мая. — Светловолосый оживился. — Но такой электорат, как оябун Эдогава-кай — скорее геморрой, чем приобретение.

— Почему?

— А он будет лучше господа-бога выполнять роль внутреннего контроля в её партии: постоянно делать сверки и ревизии вышестоящей инстанции по партийной организации. У него слишком обострённое чувство справедливости и на сделки с совестью он не пойдёт — а в современной политике особенно принцессе, особенно на избранном ею пути без них никак.

— Пожалуй, — Юто немного развеселился.

С высоты прожитых лет он был полностью согласен с услышанным, хотя незваного борёкудан, в отличие от собеседника, лично не знал. Только посредством массовой информации.

Однако диагноз был точен.

— Если копнуть чуть глубже, принцесса может опереться только на старшее и ну очень старшее поколение, это чтобы уверенно, — повторил мысль Такидзиро.

— Да. И что?

— Насколько рационально давать Хьюге Хироя решать, как будет жить его внучка Хьюга Хину? Нарешает сейчас он, сыграет в ящик через год-другой, а ей следующие десятилетие или два выкашливать последствия его решений?

— Жестоко.

— Жизнь. За решения умирающего в силу возраста электората всегда отвечает следующее поколение.

— Пожалуй… Тезис не бесспорен, но логичен, непротиворечив и справедлив.

— На закуску — чистая инсайдерская информация. Хаяси-сама, я могу рассчитывать на конфиденциальность того, что скажу вам сейчас?

— Конечно, — серьёзно кивнул патриарх. — Что бы это ни было.

— Знаете, в чём разница между мной и Ишикава Рион?

У Юто ушли долгие три секунды, чтобы сопоставить, что только что прозвучало мирское имя Принцессы Акисино.

— У меня есть своё мнение, но лучше скажи ты, — кивнул старик. — У тебя получается удивлять меня так часто, что я уже и не возьмусь предсказывать. Что ты заявишь в следующую секунду.

— Она хочет войти в историю и оставить какой-то след. Она сейчас скрупулёзно разрабатывает, какой именно.

— А ты?

— А я точно оставлю, хотя и не сильно к этому стремлюсь. И ещё менее ставлю подобное целью.

— Точно?

— Да. И с точки зрения человеческих ценностей мой вклад будет гораздо более существенным и положительным, чем любые её результаты, временной горизонт неважен.

Юто поднял взгляд и минуты три вглядывался в глаза парня, которых тот не отводил.

Молодые обычно не верят в богов, недооценивают нематериального, но в его годы мир открыт гораздо шире — по тем самым техническим причинам возрастного характера.

Решетников сейчас не обещал, не прогнозировал, а именно что констатировал. По секрету, без подоплёк, без попыток что-то получить путём манипуляций.

Просто ставил в известность.

— Я услышал тебя, Такидзиро-кун. — Хаяси поблагодарил кивком из положения сидя. — Знаешь, это была чертовски приятная новость. Теперь буду знать, что ответить им, когда позвонят ещё раз. Если позвонят.

Парень не стал спрашивать о деталях, лишь попросил ещё один кофе у заглянувшего в дверь секретаря:

— Вы же теперь хотите просто поболтать? Я не ошибаюсь?

— Точно. На общеобразовательные темы. А расскажи-ка мне про эти твои иерархии, пожалуйста, поскольку в мои годы такого понятийного аппарата ещё не было…

Фоновая часть сознания Хаяси Юто думала, что именно так и заключаются серьёзные договоренности — без лишних слов (вообще без слов применительно к данному случаю), без взаимных обещаний, без выпытывания или выведывания подноготной.

Что примерно могла принести обществу Принцесса, он плюс-минус понимал. Там, где не понимал — отлично чувствовал (прожитые годы в помощь).

То, что в перспективе нёс Такидзиро, настолько понятным не было. Соответственно, являлось более интересным, ну и доверия метис заслуживал намного больше, чем Племянница Самого — для такого заключения хватает обычного старческого опыта.

ИНТЕРЛЮДИЯ 2

Резиденция ещё не анонсированной политической партии.

Ишикава Рион добросовестно подводила итоги очередного рабочего дня. Если отбросить неизбежные шероховатости и нестыковки, всё было неплохо — мозаика постепенно складывалась из невидимых постороннему глазу событийных кирпичиков.

— Куда ж тебя запихнуть. — Рука будущего политического игрока (а сегодня — простой принцессы, лишенной власти) застыла над клавиатурой.

В сложном проектном редакторе горело жёлтым имя того метиса, на которого сегодня пришлось потратить больше пары часов.

— С одной стороны, ты сам по себе, — Рион ненадолго задумалась. — Никакого восхождения к вершинам нет в помине, самый обычный отставник, который мог бы быть полезным. Но не хочет, а насильно к нам пока ещё не тащат.

Повинуясь указаниям курсора, непроизносимая фамилия окрасилась в серый цвет (равно бесполезность на фоне отсутствия опасности).

— Всё остальное — следствие чужих промахов и достаточно уникального стечения обстоятельств. — Продолжила она диалог с собой. — Нахамил ты мне, конечно, знатно, но за это у нас пока не спрашивают. Опять же, такая девица под боком — где-то даже и понять можно. На фоне её буферов я могла банально не проканать. — Амбициозная дочь семьи номер один умела быть с собой откровенной. — И деньги у якудза есть, а ты — парень бедный. И брать там, как ни крути, для тебя менее напряжно, чем у меня — хотя бы потому, что у борёкудан неподотчётных финансов больше…

Все прочие моменты, причудливо переплетённые вокруг третьестепенной фигуры, если так подумать, логичнее решать в рабочем порядке — включая тёрки военных с банковской системой и кое-какие технологические стартапы, на которых она планировала, кроме прочего, укрепить стартовые капиталы своей партии.

Серое имя полукровки сменило цвет чёрный и было решительно отправлено на вкладку «забыть и игнорировать».

Если вдруг решит растопыриться, ну мало ли — у человека и своих проблем хватает. Пускай для начала от Регулятора отобьётся, ей там даже ничего специально делать не надо. Всё само сложилось.

То же — Йокогама. Получится — хорошо, не получится — будут какие-нибудь другие варианты. Боги помогают тем, кто здорово напрягается и сам себе помогает.

Кабинет Председателя Правления Банка «Мицубиши-Ю-Эф-Джей».

— … я здорово обескуражен вашими словами. — Мая и не подумал хитрить или лукавить. — Честно сказать, целый министр внутренних дел поднял вопрос.

— Он это сделал с подачи своих коллег из армии и ещё кое-кого. Последнюю персону назвать не могу, — хозяин кабинета достаточно доброжелательно улыбался и разговаривал искренне, оябун видел точно. — Соответственно, при всём моём уважении к нашей полиции, Мацуи-сан не владеет обстановкой и здорово ошибся. Говорю вам об этом прямо.

— Меня и из тюрьмы-то на три дня раньше выпустили, чтоб с этим разобрался, — Миёси-старший с благодарностью кивнул секретарше, непринуждённо исполняющий свою роль во время почти полноценной чайной церемонии, затеянной ради него.

Подобный почёт, ещё и наедине с первым лицом такого финансового учреждения, здорово впечатлял.

— Ваша дочь не то чтобы стала решающим аргументом. — Банкир задумался. — Понимаете, люди наших профессий держат руку на пульсе политики гораздо больше, чем даже вы.

— Могу понять и согласиться.

— В догадках выпускавшего вас из тюрьмы министра и стоявших за ним военных рациональное зерно было: если бы не Моэко-тян, так резко я бы клинком не махнул.

— Однако?..

— Однако вследствие не означает по причине, — председатель правления смотрел серьёзно, во взгляде не было и тени негатива. — Мы б и сами рано или поздно скорее всего к этому пришли. Я даже вам причины назову, если хотите, — выжидательная пауза.

— Если можно, сперва намёком, — молниеносно сориентировался бывший спортсмен. — Дело пахнет ну очень большими кабинетами, а мне и своих тайн хватает.

— По стечению обстоятельств, ваш политический потенциал тем кабинетам равен. То, что вы на это закрываете глаза, никак не меняет саму ситуацию.

— Мы не ультраправые, — вежливо напомнил якудза. — Это у наших союзников по той уличной стычке амбиции обозначенного вами плана есть.

— А у вас?

— А у нас совсем другие приоритеты. Финансовая стабильность не претендующей на рост организации, — Мая отогнул от кулака мизинец. — Порядок в районе и в квартале, — безымянный. — Да в принципе и всё, если говорить о процессах.

— Случаются и проекты? — понимающие усмехнулся финансист.

— Случаются, — согласился оябун. — Из того разряда, о котором и вы, видимо, слышали. — Он уже научился принимать факт своей неожиданной известности.

На мониторе банкира тихим речитативным фоном пошли новости.

Двое мужчин, не сговариваясь, повернулись и уставились на изображение диктора:

— Быстро вы до меня добрались, — хозяин кабинета уважительно кивнул.

— Благодаря вертолёту подруги дочери, — честно пояснил якудза. — Позвонил от ворот тюрьмы, попросил — те не отказали.