Кремль 2222. Юго-Восток

17 СДЕЛКА

— Харашо сделал, чито пришел, — Хасан довольно погладил бороду. — Садись, Твердислав. Садись, Галава. Кушать будем.

— По своей воле не пришел бы.

— Э, зачем так плохо гаваришь? — Хасан урчал, как кот довольный.

Мне показалось, он еще толще стал с прошлого нашего обеда. Дык чо удивляться: мясо-то жирное, суп наваристый. Сытно живут маркитанты, ничо не скажешь. Вот только жизнь у многих короткая, так что я не завидую.

— Слышали ми про вашу беду, — сказал Хасан, обглодав ногу этого самого барашка. — Мине люди умные сказали — гон начался?

— Так и дьякон говорит, — кивнул я. — А у вас разве не беда?

— У меня нэт беды.

Вот же гад, ешкин медь. Ясное дело, в ихние подземные склады ни один био не докопается. Говорят, там стенки делали в расчете на любую бомбу.

— Разве ваши люди с каравана не погибли?

— Это нэ мои люди. У них свои дела. У нас с вами — свои, да?

— Хасан, мы можем пойти к тебе в приказчики, но у нас два условия, — сказал Голова. Мы так заранее договорились, чтоб Голова за двоих торговался. Дык он же умный, всяко ловчее меня скажет.

— Целых дыва условия? — заржал Хасан. — Может, я савсэм глюпый? Я вам работу даю, а ви мине условия, да? Ну харашо, гавари, гавари.

Жирный Тимур затрясся. Заросший волосами молодой Ахмед смотрел волком, калаш обнимал.

— Мы знаем, сколько ты прежде приказчикам платил. Твердислав вдвое дороже Дырки стоит, ты сам говорил. Мы пойдем к тебе, если нам вместо денег два гранатомета и печенег свой дашь. Это вперед за год службы.

— Нэ хочешь денег? — Маркитант переглянулся с дружками.

Тимур чесал пузо. Ахмед шевелил челюстью, не доверял. Ясное дело, я этому уроду тоже спину не подставлю. Зато Рустем ухмылялся. Он хитрый, все уже понял.

— Маладец, Галава, хочешь оружие своим механикам сразу отдать, да? А если ти погибнешь, э? Если ви оба год нэ проживете, кто тогда Хасану пушки вернет?

— Если нас убьют, ты никому за нас не заплатишь, — уперся Голова.

— Пагади, Рустем, — было видно, Хасан не разозлился, что-то обдумывал. — Галава, какое второе условие?

— Второе условие совсем простое, — рыжий взял кусок мяса, нарочно долго ел, пальцы облизал. — Нам надо попасть за Садовый рубеж. Одни не дойдем. С вашим караваном дойдем.

Кажись, Хасан не удивился.

— На Садовом рубеже смерть, нэвидимый смерть. Никто пройти нэ может. Я вас тоже нэ паведу.

— Я тут на базаре полялякал… — Рыжий примерился, сунул в рот еще кусок барашка. — Тот караван, что к вам сейчас пришел… они с севера Москвы пробирались, вдоль Садового рубежа. Оказывается, есть там переходы. А проводниками на переходе ваши же братишки, маркитанты, что полумесяцу молятся. Что молчишь, Хасан, разве вру я?

— Э, Хасан, чито за люди пошли? — притворно замахал руками Рустем. — Языки совсем без костей, да? Нэ панимаю, кито такой глюпость мог сказать?

Хасан щипал себя за бороду, думал. Толстый Тимур уже не хихикал, с Ахмедом шептался.

— Значит, никак уснуть нэ можете, Кремль хотите повидать, да? Сбежать хотите, да? А еще печенег и два гранатомета, да? А еще кормить вас, да? Нэт, нэ стоит ваша работа такой платы.

Ну чо, подтолкнул я рыжего, пора, мол, топать отсюда. Хоть он и умный, не получится Факелу две пушки подарить, ага. Но тут оказалось, что Хасан не договорил.

— Ваша слюжба такой платы нэ стоит, но есть адин весч, который стоит. У меня навстречу тоже условие. Предлагаю честную сделку. Проверим, если справитесь, будем на год договор заключать. Даю вам богатый задаток — адин гранатомет и дыве гранаты к нему. Ви пойдете на юг по реке, далеко за Гаражи, найдете мине кое-чито. Когда принесете, заключим сделку на год. Еще печенег дам, с патронами.

— За Гара-ажи? Ты чо, торговец, лягушек переел? Кто туда ходит, там дрянь всякая кусачая и могильщик бродит, мигом затопчет…

— Уже не затопчет, я точно гаварю. Ну чито, звать отшельника? По рукам бить будем?

Тут он прав. Без судьи такие дела не делают. Сказал и стал чай пить из шиповника с травой какой-то. Мы от чая евонного отказались. Выпил я раз травку такую, ешкин медь, перед глазьями все качается и ржать охота.

— А почему мы? — очнулся Голова. — Охотников заработать много. Вон с Асфальта бы позвал…

— Я уже звал, — оскалился Хасан. — Никто не хочет идти на Кладбище, могилу рыть. Никто из тех, кому я верю.

А кому нэ верю, нельзя гаварить. Потому вам двоим предлагаю.

— Могилу? На Кладбище?! — Мы оба разом аж подскочили. — Туда даже взводом никто не ходит! Зараза там!

— Э, садись, зачем кричишь так? — оскалился Хасан. — Как ви приказчиками собирались слюжить, если первое дело уже страшно?

— Мы ж в охрану нанимаемся, а не в охотники, — уперся Голова. — Дьякон Назар туда охотников точно не пошлет.

— Нэ пошлет, — согласился Рустем. — Ми уже предлагали.

— Ничего нам не страшно, — сказал я, а сам рыжего вниз дернул, чтоб не мешался. — Что ты хочешь с Кладбища?

— Клянись матерью, чито никому нэ скажешь.

— Клянемся матерью, никому. Да что ж такое важное?

— Я слышал, могильщик умер, чито на вас нападал, — Хасан отхлебнул красного чая, зажмурился. — Мине сказал адин верный человек — лежит био за Асфальтом, савсем умер. Недавно.

— Про это мы не знаем.

— Теперь знаете. Если он умер, пройти на Кладбище легче, да? Гыде-то на берегу есть ящик из бэлого металла, его размыло водой. Так рыбаки гаварят, рыбы много дохлой. Могильник железный, или свинэц, или другой металл, нэ знаю. Может бить, его био взломали, жрать искали. Может бить, там даже дыва могильника.

— И что ты хочешь?

— То, что внутри, называют «земляной желч», слышали? Мине надо немного, бутылку вот такую наберете, хватит.

Мы с Головой переглянулись. Кажись, вместе разом подумали, что маркитант сдурел. Но он не сдурел, и дружки его тихо сидели.

— Хасан, там же трупы заразные захоронены. Это же верная смерть.

— Вот пасматри, — Хасан полез в сундук, вынул деревянную фляжку, плотно запертую. — Это у пасечников дорого купил, очен дорого. Это пычелиный молоко, в Поле смерти прожигали. Я вам дам, будете мазать везде. Адин день хорошо держит, никакая холера не возьмет. В нос тоже положите, да.

— Зачем тебе эта земляная желчь?

Жирный Тимур замахал на нас руками, но Рустем его взад усадил. Тимур стал ругаться, стал говорить, что других найдут, а мы чтоб проваливали. Но Хасан даже не повернулся, на меня смотрел.

— Мине нужен хороший желч, из самой глубины. Я вам дам гранаты и пушку, как обещал. Отнесете дьякону. Или можете продать. Можете плыть туда на лодке, я вам лодку достану.

— Зачем тебе зараза? — повторил рыжий. — Я вроде про такое слыхал. Шамы за нее серьезные анти-кварьяты охотникам предлагали, но никто не согласился. Там место открытое, био любого заметит. А зараза сильная, от нее снова мор может пойти…

Тут я задумался маленько. Про молочко пчелиное Хасан нас не удивил. Пасечники его прожигают, они вообще по этим делам мастера. Другие вон, вроде Дыркиного бати, ешкин медь, один раз сунут в Поле меч, вроде красиво, и сталь без заточки потом рубит. Ну чо, храбрости полные штаны, думают, что теперь можно чо угодно в Поле сувать. Дыркин батя так и сгорел, заживо сгорел, мужики видали. Поле катилось, вроде тумана красноватого такого, а Дырка-старший его догнал и на ходу сразу три меча туда сунул. Когда решил, что пора вынимать, ручонкой-то схватился, ага. Сапоги от него остались. А пасечники не такие. Эти с малолетства по Пеплу лазают, и прожигать мастера.

— Я вам не должен ничего гаварить. Но так и бить, скажу, — лениво почесался Хасан. — Земляной желч тоже прожечь можно. Трудно это, не каждый сможет. Пыравильно прожечь — большая отрава будет. Но нэ для хомо. Для абизьян большая отрава. Твердислав, слыхал про Раргов, э? Конечно, ти не слыхал. Наши тут нео, чито на Пасеке живут, — это не клан. Это так, огрызки клана. Рарги — настоящий балшой клан. Они у Садового рубежа много районов держат. Воевать с ними трудно, торговать — еще труднее. Но можно их отравить. Понятно теперь, пачему нельзя никому гаварить? Это дело тихо надо сделать.

Сказал и замолчал. Гранатомет достал, то его погладит, то бороду. У меня от его слов уши опять вспотели. Вроде как нео наши вечные недруги, сколько гадостей от них потерпели, только последние годы на Пасеку их сообща загнали, так вроде присмирели чуток. Но с другой стороны, ешкин медь, отравить… как-то некультурно, что ли. Мы честно драться привыкли, а чтобы ядом, как муты стрелы мажут, не, это не для нас…

— Их много, Раргов этих? — хмуро так спросил Голова.

— Много, очен много, — покивал Хасан и подвинул нам ящик с гранатами. — Слюшай, если они суда придут, если только узнают, что их братья живут на Пасеке, конец Факелу, всей промзоне конец. Рарги скажут — Пасека вся наша зэмля. Колодцы себе заберут.

— Эй, ты нас не пугай, — расхрабрился Голова. — Мы двести лет пуганные, и ничего, живем. А кто их будет травить?

— Вах, Галава, такой умный, а глюпый вопрос задаешь, — нахмурился Рустем. — Есть люди, харашо платят.

— Их, может бить, несколько тысяч, — Хасан все смотрел на меня. — Есть еще кланы на севере. Им еды мало, разводить скот не умеют, овощи растить нэ хотят. Если земляной желч высыпать им в колодцы, они сразу нэ умрут. Мучиться нэ будут, но медленно умрут. Хомо тогда харашо торговать начнут, панимаешь? Я вам сто раз гаварил — ми все хомо, ми вам нэ враги.

— А кто же им заразу в колодец насыплет?

— Ти хотел Садовый рубеж смотреть?

Вот ведь хитрюга — вопросом на вопрос. Так и вбил бы ему нос в щеки, да нельзя. Еще Ахмед волосатый с калашом, того и гляди, накинется.

— Когда желч принесешь, будем дальше гаварить. Есть адин дорога, опасный очень.

— Так ты хочешь нас нанять, чтобы мы сами нео потравили? Не, так не пойдет.

— Ви никого травить нэ будете. Хочешь Садовий рубеж смотреть — пайдешь, отнесешь. Нэ хочешь — да свидания!

Рыжий полез разбираться, но я его за штаны дернул. Ничо, послушаем, посидим еще.

— Слюшай, Галава, печенег я вам нэ дам пока, он дарагой. Но Кремль, может бить, пакажу. Если тывой друг Твердислав скажет — харашо, согласен идти на Кладбище.

— А если не согласится?

— Тогда зачем мине такой приказчик, если моих приказов не слюшает? — Хасан сощурил хитрые глазки.

Замолчали все. А чо тут говорить? Я глядел на гранатомет и вспоминал парней наших, кого сервы в старом бункере положили. Иголку вдруг снова вспомнил, маманю потом. Опасное дело, ешкин медь. И как раз когда батя с охотников меня снимать собрался.

— Ну чо? — спросил я у рыжего.

— Четыре гранаты дай! — повернулся к торговцам мой друг. — Четыре гранаты, тогда мы пойдем. Все равно твоя заразная земля больше стоит.

— Дыве сейчас, адну потом! — Хасан вытер жирные пальцы о штаны. — И никому ни слова, э?

— Никому.

— Тимур, пазави, — не оборачиваясь, скомандовал Хасан.

Толстый юркнул за дверь. И вернулся с… отшельником. Ешкин медь, у меня аж зубы зачесались. Не то чтоб напужался, чего мне его бояться, а все ж как-то заробел. Отшельник Чич смотрел из-под шапки, точно сонная змея, глазки прикрывал. Я стал думать, где до того Чич сидел, и как много подслушал.

— Дарагой Чич, хотим тут дагавор заключить, — Хасан забегал, как крыса в бочке, коврик гостю подстелил, ягод сладких насыпал. — Ти этих охотников с Факела знаешь, да?

Чич кивнул, на нас не глядя. Меня-то он, ясное дело, после драки с кио запомнил. А вот, что Голова ему знаком, я маленько удивился. Ну чо, не зря про отшельника толкуют, мол, колдун. Если он при договоре руки разобьет, уже все, не вывернешься.

— Писать будете, красавчики, или на словах?

— На словах.

— Говорите, слушаю.

Хасан погладил бороду и дельно, коротко сказал. Вроде все честно, я подвохов не приметил. Потом мы с Головой сказали, ага. Мол, по доброй воле идем на Кладбище, если погибнем, чтоб никому не мстить. И знаем про запрет, который все с промзоны блюдут, — на Кладбище не ходить. И знаем, что нас могут проклянуть и с Факела навсегда прогнать. А Хасан свои обещания повторил. Какое даст оружие, сколько патронов, и про Садовый рубеж обещание повторил. При Чиче проверили пушку, вроде в порядке. Ученик отшельника запихнул гранатомет в суму, туда же сунул гранаты.

— Все трое согласны? — спросил отшельник. — Мою плату за суд знаете.

Я на рыжего поглядел, он губы лижет, малость обделался все же. Ясное дело, страшновато. Все же давно никто по могилам не шлялся. Голова достал серебро, положил на ящик. Хасан свою долю тоже выложил, сам отошел. Даже тут, в контейнере, законы вражды блюли строго, ага. Деньги из рук в руки от врагов не ходят, и товар тоже.

— По рукам? — Хасан кусил себя за ноготь. Чего-то он тоже дергался, я тогда сразу не понял. А когда додумался, поздно было.

— Годится! — Мы пожали руки. Чич коротко разбил.

Что-то мне не понравилось. Что-то было не так. Но отступать было поздно.