Красные Башмачки

Глава двадцать четвертая

Двор замка заполнило цоканье подков.

Стражники затворили ворота за въехавшими.

Бешеная скачка закончена.

Сомлевшую Лиз передали на руки двум дюжим тетками.

Они занесли пленницу через дверь по темному коридору в высокую теплую комнату, освещенную тусклым светом из узкого окна и мерцающим пламенем десятка свечей.

Ее освободили от веревки и от кляпа и тут же принялись раздевать.

Она не сопротивлялась. Словно кукла…

Будто и не с нею это происходило. Будто она наблюдала со стороны… большой чан для мытья полон парящей водой.

«Ритуал не изменился… Сначала помыть, а потом употребить…»

Тетки в синих платьях, широкоплечие, похожие на переодетых мужиков, вертели Лиз как младенца. А у нее в глазах был только умирающий в жухлой траве Урс…

Голую отвели по лесенке в чан и взялись за мыло и мочалки.

Ее тщательно вымыли и, завернув в простыню, отвели в комнату, где уже на столе стояли разнообразные аппетитные блюда.

«Может, это те же женщины что были здесь три года назад?»

Лиз смотрела в лица женщин, удивляясь их невозмутимости и спокойствию.

Сколько девушек прошло через их руки?

Тетки просто выполняют свою работу. Подготавливают для господ баронов развлечение на вечер и ночь. Хорошие старательные слуги…

— Угощайся. Это все для тебя.

Лиз хоть и села на стул, к еде не притронулась. Она была голодна, но знала что в еду и питье уже добавлено сонное снадобье. Так было уже… три года назад… целую жизнь назад!

Она подняла глаза на служанок, пытаясь разглядеть в их глазах хоть искру сочувствия.

В ответных взглядах равнодушие и холод. Холод до мурашек по спине…

— Вы даже моего имени не спросили. И не назвали свои имена.

Одна из теток свела брови к переносице.

— Это дело господ — спрашивать имена. Зачем тебе имена?

— Чтобы помолиться за вас, — кротко ответила Лиз.

Тетки встревожено переглянулись.

— Ты устала и хочешь есть. Не теряй времени.

— Где я и что меня ждет?

— Девочка, ты в гостях у наших господ. Выпей вина за их здоровье.

Забулькало вино, вливаясь в серебряный кубок.

«Жаль, что ножи и вилки из серебра…»

— Я не голодна и пить вино не буду.

Тетки замерли с обеих сторон стула, на котором сидела, гордо задрав подбородок розовая от купания девушка.

— Отказываясь пить за здоровье господ баронов Раймштайн, ты наносишь им оскорбление, девочка!

— О, ваши господа так чувствительны?!

Тетки долго уговаривали Лиз не ломаться и скушать и выпить хоть глоток.

Девушка больше не говорила, а только злобно мотала головой.

Служанки сдались и, в конце концов, отвели ее в комнату без окон.

Широкая постель без балдахина с мягкими подушками. На скамье у стены в ряд толстые свечи ровно и ярко горят.

Озноб пробежал по спине. Та самая комната…

Лиз нарядили в длинную ночную рубаху и уложили в постель. Как только служанки вышли и щелкнул замок, она быстро встала.

Поставила одну свечу на пол, осторожно чтобы не погасла, остальные просто сбила подушкой.

Подтащив тяжелую скамью к двери, Лиз подсунула ее конец под дверную ручку, а другой конец пришелся очень удобно в ножку кровати.

Дверь толстая и открывается вовнутрь — это она заметила, входя.

«Чтобы высадить дверь, им придется повозиться!»

После этого Лиз опустилась на колени и стала молиться.

Она просила помощи, она просила небесного правосудия и ждала с замиранием сердца шагов и стука в дверь.

В дверь никто не постучал. Потрескивала свеча, озаряя узкую комнату ровным светом.

Покончив с молитвами, Лиз легла на постель, свернувшись калачиком.

Она знала, что ее ждет: боль, насилие, а может быть и смерть…

Мысленным взором Лиз окинула свою небольшую жизнь.

В этой тусклой жизни, полной лишений и страданий ей виделось только два радостных, ярких огня — любовь Марко и ее малыш… Она так его и не увидела…

Лиз скрипнула зубами и смахнула слезы ладонью.

Она ждала долго. Свеча почти на половину прогорела, когда послышался шум.

Дверь толкнули. Удивленное восклицание.

Еще одна попытка. «Слабо стараются…»

— Ты не в ту сторону вертишь ключ!

— Попробуй сам!

Двое мужчин, переругиваясь, пытались открыть замок. Скрежетал ключ и без толку.

Лиз сидя на края постели слушала перебранку и мрачно усмехалась. Один из баронов отправился за топором. Оставшийся ходил по коридору, время от времени со злобой пиная дверь.

— Открывай, сучка! Открывай!

Барон рычал и сквернословил.

Лиз сидела тихо, не издав ни звука.

Барон вернулся не один. Еще бы! Будут светлейшие господа потеть и трудить руки!

Слуги взялись рубить дверь в два топора. Дверь стонала и дрожала как живая… грохот поднялся адский!

От страха и волнений Лиз дрожала, прикрыв уши обеими руками.

Крупные щепки падали на пол. В двери засветились все более расширяющиеся щели.

Лиз ухватила мелькнувшую мысль за хвостик.

Подобрала острую щепку, попробовала пальцем. Крепкая и острая…

«Куда ее воткнуть, чтобы достала до сердца, чтобы все кончилось разом?»

Мысль о самоубийстве показалась заманчивой, но только на долю мгновения.

Внезапно за дверью раздался нечеловеческий гулкий рев. Торжествующий, злобный, протяжный. Вибрирующий звук проник наверно до мозга костей!

Лиз вскрикнула и выронила щепку.

Удары топоров в дверь немедленно прекратились.

— Что это, черт возьми!

— Вот он, вот он! А-а-а!!!

Крики ужаса, удары, топот. Снова звериный рык, только удаляющийся.

Лиз на цыпочках приблизилась к двери, прислушалась. Кто-то хрипел за дверью, на полу, словно не мог никак протолкнуть воздух через горло.

«Кто же на них напал?!»

Лиз покрылась мурашками как на ледяном ветру и, шмыгнув за кровать, забилась в угол, обняв дрожащие колени. От невыносимого ужаса волосы шевелились на затылке.

Лиз, беззвучно шевеля губами, произнесла молитву. Потом еще и еще…

На стене напротив засветились расплавленным золотом тонкие линии. Девушка ахнула и смолкла.

Линии образовали, прямоугольник размером в дверной проем и погасли. В стене образовалась дверь. Прямоугольник штукатуреной стены прямо на глазах превратился в деревянную дверь на петлях с кованными из темного железа перемычками! Дверь беззвучно без малейшего скрипа плавно начала открываться вовнутрь.