Космический рейдер «Нибелунг»

Глава тридцатая Последний бой

Эвакуация, спасательная операция, подготовка к уходу на орбиту, к уничтожению инфраструктуры… суеты вышло много. Команда не привыкла к быстро меняющимся приказам; к тому, что нужно делать много операций одновременно. На учениях такую последовательность действий просто не отрабатывали. Но люди справлялись, становились командой в ином, социально-психологическом значении этого слова.

— Готовьте периферию к свертыванию, — приказал Ивор. — Графиня, рассчитайте короткий прыжок на внешние орбиты системы. И да, мостик ваш.

— Мостик мой.

Ивор отправился встречать Ломку и в галерее, откуда наблюдал за заходом шаттла в лишенный атмосферы ангар, наткнулся на майора Исбреена и его тяжелый взгляд. Тот явно винил себя в потерях и неудачном ходе операции. Хотя, если судить объективно, все задачи миссии они выполнили, а без потерь на войне не бывает. Но судить объективно сейчас не мог ни Ивор, ни баронет.

Шаттл графини походил на… ну так, наверное, выглядит верблюд бедуина, когда хозяин с семьей переселяется на новое место. Боковые дверцы и часть верхней обшивки были сорваны. Люди в скафандрах не поместились в салон их задницы торчали наружу, а головы через стыковочный узел и сорванный аварийный люк в крыше. Из-за этого Ломке пришлось уходить с меньшим ускорением, рискуя подставиться под огонь эсминца, но больше двух g даже морпехи в таких позах не выдержали бы. А ещё были раненные.

— Пришлось сделать багги, — сказала Ломка, показывая на изувеченный шаттл. — Твоя графиня меня убьет!

— Я прикрою, — пообещал Ивор с грустной улыбкой.

Девочка заслужила вторую медаль, а так же все ордена, что значились в регламенте королевства Райдо.

Раненного Балларда уложили на носилки, на вторые положили Ларри, на третьи Леону. Все трое оказались в кабине, когда получили удар плазмы в боковое стекло. Раненные морпехи передвигались самостоятельно, в момент удара их от кабины отделяла перегородка. Кровь, тампоны, турникеты, грязные лица, рваная одежда. Всё это выглядело жутко и вместе с тем радостно. Они выжили и смогли убраться от чертова эсминца.

Теперь убраться предстояло «Нибелунгу».

Вскоре вернулся и Кендрик с улыбающимся Риком Сэлмоном. Его миссия оказалась проще. Правда штурмовой бот пришлось взорвать, но по крайней мере не возникло нужды калечить «Скиф». Принимая его на борт им не пришлось даже вновь разгерметизировать ангар. Манипулятор втащил машину сразу в стартовый бокс. Оба пилота спустились оттуда на подъемнике.

— Если бы не тот фейерверк, что вы устроили на орбите, я бы не выбрался, — признался Рик. — Они серьезно прижали меня. Я спрятался в небольшом ущелье, даже не знаю как оно называется. В плен я разумеется не собирался, кто их знает этих уголовников, может они пленных на куски режут. Я уже прикидывал, как буду зимовать в горах. На борту имелся НЗ, пистолет, теплый тент, спальник. Курс выживания я прошел.

Рик размахивал руками, говорил быстро и много, высвобождая напряжение.

— И тут такое началось! Эвакуация, взрывы. Гражданские подняли в небо всё, что есть для поисков спасательных капсул, каналы перегрузило отчетами, приказами и просто болтовней. На орбите тоже хаос. Я решил, что стоит попытаться.

— Почему не сообщил на «Нибелунг», где находишься?

— Вдруг вы бы не ушли без меня, — ухмыльнулся Рик. — И запороли бы всю миссию.

— Ладно, герой, отдыхай.

— Простите за Матео, кэп.

— Это не ты его убил.

Рик вышел.

— Вытаскивайте нас отсюда, капитан, — устало произнес майор.

Орбитальные игры в прятки закончились. Эсминец выходил на курс стрельбы прямой наводкой, а «Нибелунг» больше не мог уйти с линии огня. На столь близком расстоянии противнику потребуется десяток залпов, чтобы превратить рейдер в кучу хлама. Он уже и теперь мог бы открыть огонь, но осевые орудия наводились всем корпусом, а значит вражескому командиру приходилось выбирать что-то одно — или ускорение, или стрельба. И он, похоже выбрал первое, желая встать на тот же курс, чтобы уже тогда бить наверняка и сколько угодно долго, не отвлекаясь на внесение поправок.

Этим можно было воспользоваться, если не медлить.

— Мистер Джонсон, — вызвал Ивор главного инженера. — Сколько энергетический реактор продержится без радиаторов охлаждения?

— Минуты три, не больше, если хотите чтобы он потом дальше работал, сэр.

— Минус полминуты на свертывание и развертывание радиаторов. Нам нужно оказаться, как можно дальше и я желаю получить две минуты гипера без глушения реактора полностью.

— Можно попробовать, — не слишком уверенно произнес Джонсон.

Второй эсминец пока так и не показался. Ивор нервничал. Огромная пустота пугала его, как ребенка дремучий лес. Неожиданного нападения можно было ждать откуда угодно.

— Вывести на проекцию актуальную скорость, — приказал он. — Голосовой репитер каждые десять секунд.

Ивор не хотел отвлекаться лишний раз на цифровое табло.

— Да, сэр.

— Сто двадцать метров в секунду, — произнес синтезированный голос репитера.

— Свернуть всю периферию. Кроме радиаторов.

— Есть сэр.

— Двести метров в секунду.

Корабль начал прятать внешнее оборудование внутрь корпуса, словно черепаха или моллюск. Постепенно он ослеп, онемел, оглох. Вместо инструментов из ниш выдвинулись и встали на место непроницаемые панели контура.

— Реакторный перешел на дистанционное управление, — доложил Джонсон. — Начал эвакуацию персонала.

— Принято.

— Шестьсот метров в секунду.

— Реакторный эвакуирован. Отсек заполнен вакуумом.

— Принято. Машинное. Заглушить маршевые двигатели.

— Есть сэр.

Прозвучало привычное предупреждение об изменении ускорения. Затем плазма в двигателях иссякла и в корабле наступила невесомость.

— Убрать радиаторы.

— Есть сэр.

— Скорость тысяча сто метров в секунду.

— Замкнуть контур! Проверить целостность.

— Целостность подтверждена. Контур замкнут. Заряд накопителей в норме.

— Прыжок! Сто двадцать секунд. Сейчас!

Раздался щелчок. Шипение.

Проекция таймера на переборке начала обратный отсчет со 120 секунд. У Ивора возникло неприятное чувство, когда не знаешь наверняка, вошел ли корабль в гипер, или произошел какой-нибудь сбой и поле не достигло нужных параметров? Раньше он не обращал внимания на подобные сомнения, но теперь корабль находился в бою. Возможно именно сейчас вражеский эсминец выпускает снаряд или торпеду, а ты замурован в непроницаемом коконе контура и даже не подозреваешь об опасности.

Единственный способ узнать — посмотреть на расход энергии. В гипере расход упадет почти до нуля, так как кипящий квантовый слой сам поддерживает себя; если нет, контур продолжит пожирать электричество точно чудовища Утгарда.

— Параметры в норме, идет отсчёт, — сообщил несколько секунд спустя инженер Джонсон.

Ивор облегченно выдохнул.

— Расчетное удаление?

«Нибелунг» прыгал без предварительных расчетов и стало интересно, как далеко?

— Три миллиона шестьсот тысяч километров, — сообщил Райт.

— Они нас достанут? — спросил Мскариль.

Он был спокоен. Королевских шут всегда выглядел спокойным. И когда по ним стреляли из орудий, и когда пускали торпеды.

— Не сразу, — ответил Ивор. — Свет это расстояние преодолеет за двенадцать секунд или около того. Экипажу эсминца потребуется время, чтобы осознать ситуацию, вычислить расстояние, сделать поправку на наше ускорение. А мы всё это будем знать заранее по счислению. И сможем начать раньше.

— Башня! — вызвал он. — Готовность открыть огонь. Расстояние три миллиона шестьсот тысяч километров. Цель — вражеский эсминец. Его расчетная локация на тактической схеме.

— Каково будет наше ускорение? — поинтересовался Швегла.

— Два g. Но не сразу.

— Принято.

Вот же ублюдок. Так отвечать командиру считалось мягко говоря не вежливым. Эту проблему ещё предстояло решить. Но не сейчас.

Ивор взглянул на один из графиков бокового экрана. Пока температура находилась в пределах нормы. Но это не удивительно. Жара начиналась в реакторном отсеке. Водородно-борный реактор не использовал для получения энергии тепловую фазу, получал электричество напрямую, за счет высвобождения электронов. Но всё равно нагревался от работы лазеров и это избыточное тепло отводила система охлаждения. При сворачивании радиаторов отводить тепло оказалось некуда, система замыкалась. И хотя реактор мог работать некоторое время и при высоких температурах, злоупотреблять критическим режимом не следовало.

Сейчас от других отсеков корабля реактор отделял вакуум, или вернее очень разреженный воздух, который наполнял пространство машинного зала. В таком режиме нормальная работа могла длиться как раз чуть более трех минут. После чего теплоноситель перегревался, срабатывали аварийные клапаны, но в гипере сбрасывать теплоноситель некуда и его пары заполнили бы машинный зал и весь отсек, потом ворвались бы в ниши между прочным и внешним корпусами. Постепенно разрушилась бы электроника, вышли из строя лазеры, датчики, механизм подачи топлива, задвижки. К взрыву это не привело бы, но ремонт потом мог занять несколько месяцев.

Если же при выходе из гипера вовремя сбросить теплоноситель и заменить его свежим (в баках хранился тройной запас), реактор продолжит работу без перебоев. А значит они смогут сразу стрелять, запускать маршевые двигатели, активировать лазеры ПРО.

Время подошло. Они свершили самый короткий прыжок на памяти Ивора. Каких-то три с половиной миллиона километров.

— Готовность! — произнес он.

Поле отключалось автоматически, по таймеру, если только не звучал приказ отмены. В нужный момент едва слышное гудение прекратилось.

— Развернуть периферию.

На рабочем канале послышались знакомые команды и отчеты, которые, однако начались с отступлением от обычного протокола:

— Сброс теплоносителя!

— Выдвинуть радиаторы!

— Закачать резервный объем из бака номер восемь.

— Развернуть антенное хозяйство.

— Очистить радары ПРО.

— Выдвинуть спонсоны.

— Поднять башню.

— Башня, открыть огонь по готовности! — приказал Ивор.

Одиночный корабль обычно проигрывал обороне целой системы. Ему приходилось рассчитывать только на собственные сенсоры и дроны, в то время как в распоряжении системы имелось множество радаров и сенсорных полей военного и гражданского назначения. Тактическую осведомленность корабля осложняли собственные джеты плазмы, создающие помехи приборам. Они же делали корабль хорошо видимым для противника.

После короткого пребывания в гипере положение изменилось. Тактическая ситуация была известна обеим сторонам, но зная продолжительность прыжка, рейдер мог спрогнозировать, где к тому времени окажется он, а где эсминец. Тогда как на эсминце могли лишь гадать и ждать получения информации от сенсоров. Причем с достаточно большой погрешностью и с учетом скорости света.

— Скорость тысяча сто метров в секунду, — произнес механический голос.

Ивор промедлил с отдачей приказа на включение маршевых двигателей. Он захотел убедиться, что не оставил за спиной что-то важное. И не ошибся.

— Внимание! — сообщил оператор секции ПРО. — Обнаружена вражеская торпеда.

— Не успеют, — произнес Ивор. — Пока она разгонится.

— Эсминец запустил её раньше, сэр, — поправил его оператор. — Пока мы ещё находились в гипере. Она уже успела хорошо разогнаться. Как только на её компьютер скинут наше точное местоположение, торпеде останется лишь скорректировать курс…

— Проклятье! О таком трюке я не подумал.

— Там не дурак на мостике, верно? — сказала графиня. — Ещё один прыжок?

— Нет. Потеряем реактор. И конденсаторы опустеют. Будем болтаться в пустоте, как… — он принял решение. — Выпустить дрон!

Дрон стартовал из бокса с помощью электромагнитной катапульты и в режиме молчания стал удалятся в сторону от корабля. Одновременно на нем развертывались сенсорные кластеры. Когда будут включены двигатели он поможет не потерять картинку за кормой.

— Скорость тысяча сто метров в секунду, — повторил механический голос.

— Отключить голосовой репитер, — приказал Ивор.

Между тем, башня «Нибелунга» открыла огонь. За те двенадцать секунд, пока свет добирался до противника и вместе с ним принес информацию о местоположении рейдера, Швегла уже отправил в эсминец четыре снаряда. Однако двенадцать секунд теперь требовались и «Нибелунгу», чтобы увидеть результаты стрельбы.

— Вспышки в атмосфере планеты, — доложил ОКП.

Это как раз и был результат. Швегла не рассчитал дальность совсем немного, на пятьсот километров. Снаряды выходили из гипера уже в атмосфере и почти сразу взрывались от сопротивления. Ивор вызвал торпедную секцию.

— Барон, надеюсь решение для стрельбы готово? — Ивор не удержался, чтобы не уязвить заносчивого аристократа вопросом.

— Решение готово, — ответил Вальх, забыв в свою очередь добавить «сэр» или «капитан».

— Стреляйте, когда сочтете нужным, — разрешил Ивор.

Пусть барон покомандует, пусть сам принимает решения. Возможно ответственность пойдет ему на пользу.

Торпеды с различными боеголовками отправлялись в сторону противника одна за одной.

— Готовность к перегрузкам!

Им повезло, что эсминец не успел выйти точно в хвост «Нибелунгу» и торпеду он запустил под углом к их курсу. Торпеда отправленная по тому же вектору, по какому прыгнул Нибелунг, подверглась бы фактически тем же флуктуациям в гиперфазе, а значит оказалась бы точнее. Это редкий вид стрельбы вдогонку кораблю после его короткого прыжка в тактических учебниках упоминался лишь вскользь. Слишком маловероятная ситуация. Теперь же ей требовалось провести коррекцию курса. Это давало «Нибелунгу» время на реакцию.

Торпеды считались медленным оружием (именно из-за этого их часто называли торпедами, а не ракетами) потому что даже с учетом гиперфазы они летели медленнее света в обычном пространстве. Таким образом, в отличие от выстрела орудия, увидев запуск, капитан имел время на реагирование. При максимальном разгоне до десяти километров в секунду, разделяющую их дистанцию торпеда выпущенная эсминцем преодолеет в гиперфазе за тринадцать секунд. Дальше все зависело от типа боеголовки.

Фугасная обычно взрывалась сразу, но она могла нанести ущерб кораблю только со сравнительно близкой дистанции — десять-двадцать километров. А отклонение при прыжке составляла сотни километров.

Наиболее эффективным оружием считались торпеды с ИРЛ. Они могли поразить корабль с пятисот километров, что нивелировало погрешность, а заметность торпеды была ниже.

Однако и такие боеголовки не были лишены недостатков. После выхода из гипера мм требовалось выполнить ориентацию, поиск цели и наведение. Особенно много времени занимала ориентация. Потому что никакие инерционные системы в гиперфазе не действовали и после выхода обнулялись. А звездный трекер был штукой ненадежной и медленной, тем более что расположение и яркость звезд менялись от системы к системе.

Ещё одним недостатком торпеды с ИРЛ считалось излучение радара, без которого точное прицеливание оказалось бы невозможным. Датчики корабля засекали его и ПРО реагировала выпуском обманок, старых добрых дипольных отражателей и другими методами противодействия.

Наведения с существенной потерей времени требовали и другие типы боеголовок: с ЭМИ генератором или шрапнелью.

Ещё один важный вопрос заключался в том, как точно рассчитал дальность противник и какую он выберет тактику? Если забросить торпеду вперед по ходу движения корабля, боеголовка может подождать цель и затем сработать на дистанции эффективного поражения. Но торпеда разгонится быстрее и на первом этапе получит более высокую скорость, чем имел сейчас рейдер. Поэтому боеголовке придется ждать долго, а за это время может многое изменится. При выходе из гипера за кормой рейдера торпеда продолжит путь по догоняющей траектории и попадет под джеты маршевых двигателей. А их эмиссия способна ослепить системы наведения, сбить настройки и даже вызвать преждевременное срабатывание заряда. Но и кораблю ущерб будет больше. Взрыв за кормой опаснее для экипажа (кормовые баки меньше носовых). Кроме того по джетам, в теории, могла распространиться ударная волна и нарушить работу двигателей, создав своеобразный помпаж. На практике этого никто не проверял, и Ивору не хотелось стать первым. Если плазма задержится с выходом из канала, автоматика отключит маршевые двигатели. И дальше многое будет зависеть от полученных повреждений. При удаче для противника, рейдер будет обездвижен и эсминец сможет спокойно обстреливать их издали или даже прибудет на перехват.

— Приготовится к повороту! — приказал Ивор. — Выпустить обманки и отключить двигатели сразу после ухода торпеды в гипер.

Подобный оборонительный манёвр требовал совместных действий мостика, ОКП, инженерной секции и секции ПРО, почему отрабатывался командой неоднократно. Где бы не выскочила боеголовка, лучше повернуться к ней массивным носовым баком. А чтобы боеголовка с ИРЛ не смогла точно прицелиться, следовало выпустить обманки. Но не имеющие собственных двигателей обманки почти сразу отстанут от рейдера, поэтому требовалось убрать ускорение. И все это сделать в один миг.

— Торпеда ушла!

— ПРО активна. Выпускаем обманки.

— Маршевые двигатели отключены.

Ситуация отличалась от учебной тем, что торпеде предстояло провести в гипере тринадцать секунд. А информация о прыжке дойдет до рейдера за двенадцать. У них будет одна лишняя секунда на реакцию. И этой секундой Ивор распорядился удачно.

К моменту выхода торпеды из гипера «Нибелунг» уже летел без ускорения в окружении тучи дипольных отражателей, разлетающихся по различным курсам имитаторов, к обороне приготовились пушки и лазеры, а системы РЭБ готовились обрушить на боеголовку ослепляющие, глушащие и вводящие в заблуждение потоки. Правда всем им требовалось сперва обнаружить цель.

— Боеголовка по пеленгу тридцать градусов на зюйд-зюйд-ост, — сообщил оператор ОКП Вебер. — Дистанция около четырехсот километров.

Ивор выдохнул. Со скоростью десять километров в секунду боеголовка неслась чуть впереди и параллельно кораблю, который разогнался к этому времени до двух километров в секунду. Поэтому дистанция только увеличивалась. Фугасный ядерный взрыв был им уже не опасен, а лазерной боеголовке потребуется время, за которое она уйдет совсем далеко. Тем не менее, Ивор решил перестраховаться.

— Мистер Ли, поворот тридцать градусов на зюйд-зюйд-ост.

Включились маневровые двигатели. Но массивный корабль не успел завершить поворот. Боеголовка взорвалась.

— Вспышка! — сообщил Вебер.

— Выход из строя двух радаров по южному борту, — сообщил оператор ПРО.

— Генератор ЭМИ, — озвучил очевидное Ник Тавиани.

— Приемлемо, — произнес Ивор, имея в виду ущерб.

— Мы потеряли дрон, — сообщил Гарднер, продолжающий сверх должности боцмана, заведовать секцией беспилотных систем.

— Выпустить еще один.

Торпеда выпущенная по эсминцу бароном Вальхом тоже не достигла цели.

— Пуск ещё двух торпед, — сообщил ОКП.

— Ну этим еще следует разогнаться.

Эсминец до сих пор оставался на орбите и относительно курса рейдера его скорость равнялась нулю.