Колесница бога

Глава 20 КОЛЕСНИЦЫ КАТЯТСЯ

Белые перья горделиво колыхались на головах лошадей, когда Одан, принц Эреша, ехал на колеснице по насыпи вдоль оросительных каналов, направляясь на юг. Он стоял в колеснице в красивой позе, хорошо усвоив уроки Анкиду, и держал поводья твердой рукой. Он был один.

Группа крестьян, работающих по пояс в поде, продолжали трудиться, когда он проезжал мимо. Тот, что был впереди, оперся о мотыгу и не шевелился, устремив взгляд куда-то вдаль мимо Одана.

Черноволосая женщина вывалила корзину ила прямо на дорогу в опасной близости от колес колесницы. Одан взмахнул кнутом и промчался мимо.

Поверхность воды сверкала на солнце. Зеленые побеги нового урожая уже разделили воду на участки. Над полями разносились крики чаек, которые парили в воздухе, изредка устремляясь вниз за добычей. Группа изможденных рабов срезала побеги папируса и складывала их на берегу. Они работали, не обращая внимания ни на что. И ни они, ни их надсмотрщики не заметили проезжающего принца.

Значит, заклинание действует. Но если покров невидимости откажет ему в критический момент, он может этого не заметить, пока не будет слишком поздно.

Одан стремительно несся на юг, безжалостно нахлестывая лошадей. Он миновал культурные поля и выехал в пустыню. Одан почувствовал, что солнце своими лучами обжигает ему лицо, и накинул на себя легкую ткань. Песок летел из-под копыт лошадей, хрустел на зубах, забивал глаза.

Он пролетел мимо заброшенных развалин, где раньше селились отшельники, а теперь в разрушенных стенах в тени пальм жили только скорпионы. Так кончаются мечты людей, подумал Одан. Приступ меланхолии охватил его при виде этого унылого места.

Он жадно выпил из кожаной бутылки. Затем он проанализировал свои ощущения и обнаружил, что на него нахлынула лень, апатия, слабость. Ни один Хекеу не пьет столько воды, сколько потребляет цивилизованный человек. Одан погнал дальше на юг по раскаленной пустыне своих лошадей, вглядываясь в горящий горизонт, чтобы во время увидеть армию Эндала.

Они должны быть надежно защищены заклинаниями Ниргаль Эн-Теуса. Ведь бог огня, его отец, несомненно позаботился об этом. Все в Эреше были убеждены, что Задан сильнее, чем Ниргаль, а в Эндале считали, что бог Огня по меньшей мере равен по могуществу богу Меча.

Старые колдуны утверждали, что в мире существует определенное постоянное количество магии. И как только вся магия будет израсходована, не будет больше ни магов, ни колдунов, ни целителей. Но другие не верили в это и, чтобы посрамить противников, задавали им вопрос: если количество магии в мире строго ограничено, то как она могла остаться после того, как Ке создал землю, небо и все остальное? А дальнейшие исследования показали, что у одних колдунов, слабых и неумелых, могущество уменьшается и даже совсем исчезает, расходуется при работе. Другие колдуны, опытные, образованные, только увеличивают свое могущество, накапливают в себе магический потенциал.

Одан надеялся, что у него хватит запаса магии на то, что он задумал совершить. Он еще не полностью научился управлять своим искусством быть невидимым, но невидимость ему нужна в городе, а не здесь, в голой обожженной пустыне.

Высоко в небе пролетела птица. Прищурившись, Одан разглядел, что это огромный пустынный орел. Он мгновенно переместил в него свою душу. Это было идеальное место для наблюдений. Одан ахнул, ощутив себя в полете, услышав свист ветра под громадными крыльями, увидев голубое небо над головой, желтые просторы пустыни внизу — и вдруг он неожиданно снова оказался в колеснице… Лошади перешли на неровную рысь, и Одан зло обругал их.

Какая-то сила швырнула его душу из тела птицы и вернула на землю.

Таинственная сила, обладающая огромным могуществом, легко преодолело его умственное усилие.

Одан с неудовольствием смотрел на птицу, которая еле шевеля крыльями, величественно удалялась к югу. Она исчезла в лучах ослепительного солнца, и Одану осталось только ругаться в бессильной злобе.

Он снова помчался вперед, нахлестывая лошадей, однако не давая им выбиться из сил. И когда он остановился, чтобы напоить их, он увидел далеко впереди столб пыли, означавший приближение армии Эндала.

Вскоре передовые разъезды уже заметили его и приготовились стрелять из луков. Одан поднял пустую руку, и вскоре колесница из Эреша и колесницы из Эндала помчались к основному отряду.

Одан старался казаться невозмутимым. Но он был подавлен могуществом армии. Пыль поднималась до самого неба. Люди в доспехах заполнили все пространство, как полноводная река. Они шли вперед. Колесниц было так много, что их было видно до самого горизонта. Шум, голоса, звяканье оружия заполняли весь воздух.

Король Эндала послал разодетого придворного к Одану, чтобы пригласить к себе в колесницу.

Это была дорожная колесница на четырех колесах с пологом. Несли ее восемь черных как смоль лошадей с блестящей шерстью. Над их гордыми головами колыхались разноцветные плюмажи.

Одан приветствовал короля. Он не чувствовал отвращения. Король был всего лишь простым смертным, очень толстым человеком с тройным подбородком. Роскошная одежда его была расшита золотыми узорами. Оружие его было украшено драгоценными камнями. Темные глаза над толстым мясистым носом были посажены очень близко. Король был весь в поту, и от него неприятно пахло испарениями тела и ароматными травами. И все же было ясно, что это человек твердой воли, непомерного тщеславия и гордости, готовый сокрушить любого, кто встанет на его пути.

Да, Эрешу жалости ждать не приходилось — он будет стерт с лица земли, чтобы король Светту, король Эндала, стал первым королем на всей Реке, во всей стране Эа.

Одан поискал взглядом мастера магии Себек-галя, но не нашел его здесь. У Одана мелькнула мысль, что душа колдуна находится в том самом степном орле, а тело спокойно лежит дома в Эндале.

— Ты хорошо выполняешь указания твоего отца, великого бога Ниргаля Эн-Теуса, — голос короля Светту был скрипучим. — У тебя все готово?

— Все готово. Если твоя армия храбро сражается, то ты будешь королем Эреша.

— А этот дьявол Неб-Айн-Ке?

— Его часы сочтены.

— Хорошо.

Беспокойный взгляд короля озадачил Одана. Не боится ли он Одана-полубога? Но что-то явно тревожило короля.

Какая-то колесница, выделяющаяся из остальных щегольской роскошью отделки, богатыми украшениями, вырвалась вперед. Четыре лошади, которые везли ее, были черны как ночь, как и лошади короля. Головы их были украшены плюмажами и золотыми колокольчиками. В колеснице сидел молодой человек. Он взглянул на Одана, и зубы его сверкнули в зловещей улыбке. У него была черная борода, а выражение лица было жестоким.

Король не обратил внимания на эту колесницу, и Одан снова повернулся к нему.

Возница короля, увидев впереди узкий участок дороги, где не было места двум колесницам, повернул немного вправо, и юноша, без видимой досады, направил своих коней в сторону, уступая дорогу.

— И эти дьяволы Эреша будут повергнуты. Изображение самого гнусного дьявола будет изъято из святилища, доставлено в Эндал, где его будут возить по улицам, чтобы каждый мог плюнуть в него и бросить камень. А затем его торжественно сожгут. Жрецы Эндала будут прославлять этот день. И дьявол Эреша будет уничтожен, а великий бог Ниргаль, да будет благословенно имя его, будет править всем!

Ну что же, Одан ничем не был обязан Задану. Разве что он позволил Одану Эн-Ке — а в этом была его ошибка — привезти своего сына в город Эреш, находящийся под его защитой и покровительством.

Значит, Ниргаль более достоин быть первым, чем Задан. Задану нужно ругать только самого себя, когда его вытащат из святилища и будут оскорблять в Эндале, а затем сожгут к вящей славе бога Огня.

Быстро расправившись, Одан стегнул своих коней и помчался на север.

Во время езды он оглядывался и видел ближайшую к нему черную лошадь королевской колесницы. Она косила глазом, всхрапывала, кроваво-красные ноздри всасывали песок пустыни.

Почти догнав передовой отряд, Одан закрепил поводья, накрепко привязав себя к поручням кресла. Затем он вырвался далеко вперед и переместил свою душу в большую королевскую лошадь.

Песок под копытами, пыль во рту и ноздрях, горячий воздух, обжигающий легкие — все говорило о том, что переселение души прошло успешно. Его тело, надежно закрепленное в колеснице, неслось в Эреш. Несмотря на звон оружия, топот копыт, шум колесниц, голоса людей, он мог все хорошо слышать. Одан навострил уши. Король хохотал, огромный живот его колыхался. Король был доволен.

Юноша, который был в щегольской колеснице, теперь сидел рядом с королем. Он сидел там, где недавно был Одан, и тоже хохотал.

— Идиот! Мой отец обманул его — но он откроет нам ворота Эреша! Слава Ниргалю Эн-Теусу, отцу Нирги, пол…

— Он в наших руках, — сказал король, с наслаждением вслушиваясь в свои слова. — И наша месть падет на них! Горе и слезы, стоны и страдания, смерть и рабство! И гордый великий Ниргаль, бог Огня, будет править в покоренном Эреше!

— И я… Я Нирги, сын Ниргаля, буду править рядом со своим отцом и рядом с тобой, король Светту!

Черные уши лошади слышали эти ужасные слова, и слышал их Одан-полубог.

Теперь он все понял. Если Ниргаль не его отец, если его обманули и если этот малыш Нирги — настоящий сын Ниргаля, значит, для Одана-полубога все кончено.

Не будет для него божественного бессмертия.

Не будет ничего!

И в это время орел пустыни круто опустился вниз на колесницу короля. Он заклекотал. Он захлопал крыльями. Король с удивлением смотрел на него.

Мастер Себек-галь обладал огромным могуществом. Орел вдруг заговорил человеческим голосом.

— Король Светту! Берегись! Тот, кого зовут Одан, подслушивает тебя!

Дикая боль пронзила Одана, и яркая белая вспышка на мгновение ослепила его. Какая-то сила вырвала его из тела лошади и полуослепшего швырнула обратно в колесницу, мчащуюся впереди. Одан мгновенно освободился из узлов, схватил поводья, взмахнул кнутом. Лошади откликнулись на его крик. Они изо всех сил рванулись вперед. Себек-галь сейчас все расскажет королю, и тот вышлет в погоню самые быстрые колесницы. Армия Эндала зашла слишком далеко, чтобы поворачивать обратно. Корабли с пехотой, вероятно, уже у Эреша. Нападение на город уже отложить невозможно.

Эреш!

Он совершил ужаснейшее предательство!

Моми — и король Неб-Айн-Ке, и Асхурнакс и Киду, и Тигры и… и Зенара… нет! Анкиду и Зенара сейчас ехали по Золотой дороге в Шанадул. Но ведь это их родному городу угрожало разрушение!

Одан-Горбун яростно нахлестывал лошадей.

Он замахнулся, чтобы снова ударить хлыстом, и тут чудовищный огромный саблезубый лев прыгнул на него. Одан моментально приготовился к бою, но тут же понял, что лев всего лишь фантом. Себек-галь сотворил это чудовище, чтобы остановить его, чтобы преследующие могли догнать и убить его. Одан помчался дальше, не думая о Хекеу. Другие воображаемые чудовища набрасывались на него — волки, драконы, тигры, мамонты, — но он ехал сквозь них, не обращая внимания ни на что, их здесь не было.

Из песка поднимались шипящие змеи. Огромные скорпионы задирали хвосты со смертоносными жалами. Одан не терял присутствия духа и гнал лошадей. Его хмурое лицо было искажено непомерными усилиями. Он едва сдерживал удары Себек-галя. А если вмешается Ниргаль, то он обречен.

И когда за ним в небе выросло ослепительное сияние, отбрасывающее искаженные тени колесниц и уставших лошадей на песок, Одан задрал голову и крикнул в небо:

— Ты клятвопреступник, Ниргаль. Дьявол Эндала! Я, Одан-полубог, презираю тебя! Ты не отец мне!

А свет становился все ярче, на небе появилось второе солнце. А затем… затем возникло третье солнце!

Одан не мог выдержать ослепительного света, дикого жара, обжигающего ветра. Но он продолжал гнать уставших лошадей. Далеко впереди на горизонте появилась зеленая полоса. Он едва различал ее слезящимися глазами. Свет был нестерпимо ярким. С неба раздавался ужасающий грохот.

Не было нужды говорить о том, что происходит там на небесах.

И вдруг рядом с ним в передний борт вонзилась стрела. Она пролетела всего в полдюйме от него. Одан повернулся. Колесницы! Скрипящий песок, хрипящие кони, сверканье бронзы приближалось к нему.

Одан схватил лук. Держась за поводья, он повернулся, приготовил стрелу, прицелился, выстрелил.

Он увидел, как передняя колесница вильнула и закувыркалась по дороге. Быстрый взгляд вперед, и он увидел, что зеленая полоса ближе не стала. Неужели никто не заметит битву в пустыне, выстрелы с колесниц, бешено вращающиеся колеса, облака пыли?

Если бы он мог воспользоваться колдовством! Он читал старые папирусы и глиняные таблички. Он знал нужные слова. Но он никогда не пробовал перемещать свою душу за пределы прямой видимости на большие расстояния.

Он снова выстрелил, но не видел, куда попала стрела. Преследующие колесницы приближались. Их кони были более светлыми. Вокруг летели стрелы.

— О, люди Эреша! Вы, наверное слепы! Эреш! Эреш! Твоя судьба приближается! Восстань! Берись за оружие!

Он стрелял и стрелял. Колесницы приближались. Они напряг все свое существо. Все, что делало его Оданом-полубогом. Он должен предупредить Эреш.

И вдруг он ощутил себя во дворце. Он бежит по длинной мраморной лестнице, где по бокам стоят в одиночестве цветные мозаичные фигуры солдат. Под ногами он ощутил мрамор пола. Ноги были слабыми, дрожащими от усталости. В руках у него был посох из слоновой кости и черного дерева, украшенный золотыми и серебряными медальонами. Он понял, кто он, вернее, в чье тело переселилась его душа.

Нарпул-Стафф ворвался в покои короля.

— Король! Король! Эндал идет на нас! Зови людей! К оружию! Гони колесницы к южным воротам, пошли лучников на стены! Быстрее!

И затем Одан ощутил жгучую боль в плече и понял, что стрела одного из дьяволов Эндала нашла цель. Он снова оказался в колеснице. Оглянулся. Они были близко… близко…

Пока его не было, тело его представляло только труп, они приблизились настолько, что уже готовы были нанести последний удар. Он открыл стрельбу из лука со всей скоростью и меткостью, на которую был способен. Люди вскрикивали и падали, бронзовые шлемы катились по песку, две колесницы столкнулись с ужасающим грохотом. Из облака пыли летели доски, колеса, окровавленные лохмотья. Раздалось дикое лошадиное ржание.

Вторая стрела пронзила ему руку. Он вырвал ее из раны, разломил, бросил в сторону, жгучую боль он загнал далеко в самые закоулки своего существа, чтобы она не мешала бороться за свою жизнь.

Рука не мешала ему стрелять. Его стрелы попадали в цель. Эти солдаты из Эндала были превосходными наездниками на колесницах. Они до этого не встречались с таким врагом. Они не могли понять, как человек, в тело которого попало две стрелы, может жить и сражаться.

Сияние в небесах исчезло. Осталось только одно солнце, то самое, что Ке создал для того, чтобы оно освещало мир.

Зеленая полоса пролетела мимо. Теперь Одан мчался вдоль насыпи среди полей. Преследователи замедлили бег, заколебались. Ругательство слетело с окровавленных губ Одана. Он поднял лук и послал последнюю стрелу. Он увидел, как стрела пронзила горло одного из возниц. Остальные быстро развернули колесницы, сверкнув колесами, помчались обратно в пустыню.

Но из пустыни неумолимо надвигалось чудовищное облако пыли — армия Эндала!

Из этого облака неслись грозные звуки звяканье бронзы. Колесницы мчались вперед, чтобы сокрушить Эреш, прежде чем его армия будет готова к защите. Пехота Эндала довершит полный разгром и затем начнется резня.

Все было кончено, когда Одан дал отдых своим измученным лошадям. Все было сделано, и теперь Одан не видел спасения для Эреша.

— Эреш! Эреш, гордый город! На что я обрек тебя в своей гордыне! Эреш… я скорблю по тебе…

Он проезжал мимо пальм и краем глаза заметил стоящую колесницу. Лук моментально оказался в его руке, стрела была готова пуститься в полет, и он уже был готов спустить тетиву, как вдруг услышал голос:

— Стой! Стой! Одан-полубог!

Это был Анкиду. И были еще другие колесницы, спрятанные под пальмами. Целые эскадроны ждали врага. Белые перья и бронзовые украшения спрятаны, чтобы предательский блеск не выдал их приближающейся армии.

Одан довольно глупо спросил:

— Анкиду? Но ты же в Шанадуле.

— С памятником Надьюлу все будет в порядке. Я послал туда человека, которому можно доверять. Но я здесь, и ты привел сюда армию Эндлала, чтобы она здесь погибла.

— Король…

— Он с нами. Лучники на стенах. А ты поезжай, пусть осмотрят твои раны. Дьяволы Эндала едут на свою погибель, и я рад, что мне удастся убивать их.

— Нет, — сказал Одан Кудзук. — Нет, Анкиду. Ты мой друг, и я останусь здесь, рядом с тобой.

— Мой принц, Одан. Ты оказываешь мне большую честь, называя меня своим другом. Но тебе нужно показаться докторам…

— Раны? Разве раны когда-нибудь беспокоили Кудзука?

Колесницы двинулись одновременно, колесо в колесо, когда Одан развернул своих лошадей. Он заметил, что его лошади не выдержат нового напряжения.

— Другую колесницу… — начал он.

— Колесницу принца! — повелительно крикнул офицер, который был разительно похож на Блуффа Сельяка — видимо, был его сыном.

Грозный взгляд Анкиду заставил его замолчать, и он снова повторил свой приказ, но уже шепотом, который был еле слышим не только врагу, но и его подчиненным.

И в результате этого четкого приказа к Одану подъехала новая колесница, возничьим которой был настоящий воин. На голове лошади колыхались белые перья, что означало, что колесница принадлежит высшему офицеру. Лошади ждали. Колесницы со всеми своими сверкавшими украшениями прятались под пальмами. Зеленая стена пальм, кустов и побегов папируса служили превосходным укрытием армии. Одан поднялся в колесницу и, взявшись за бронзовый поручень, стал вглядываться сквозь зеленую стену.

Вся пустыня была покрыта катящимися колесницами. Пыль клубилась, перья, украшающие головы лошадей, колыхались на ветру, солнце отражалось огненными бликами от бронзовых и золотых украшений. Огонь! Да, Ниргаль, бог Огня, должен радоваться этому долгожданному дню. И все же, все же на небе было третье солнце, которое не могло быть ни кем иным, как Заданом, вступившим в своей сказочной колеснице в бой с Ниргалем. Бой кончился, и боги исчезли. Теперь в битву должны вступить смертные — люди Эндала и Эреша — и два полубога — Нирги и Одан.

Анкиду, который был строг, серьезен и сдержан, как никогда, подал команду.

— Мы ударим, как только они въедут на орошенные поля. Мы сокрушим их, отбросим обратно в пустыню. Там наши колесницы будут неудержимы.

— Я поеду с собой, Анкиду.

— Тогда молись, чтобы Задан был с нами весь день.

Одан не смог ничего ответить на это.

Но перед тем как град стрел был готов обрушиться на ничего не ожидающую армию Эндала, появился мастер Асхурнакс и встал, положив руку на край колесницы, спокойно глядя на Одана-полубога. Асхурнакс был одет в праздничную одежду, на голове его была волшебная шапочка. На поясе висел короткий бронзовый меч, украшенный драгоценными камнями, сверкающими так, что слезились старые глаза.

— Значит, Одан, принц Эреша, ты вернулся к нам.

— Вернулся, мастер Асхурнакс?

И в этот момент Одан все понял.

Асхурнакс медленно улыбнулся.

— Многие твои искусства скрыты от меня. Я не могу оставаться с тобой. Кефру-Кет и я, мы подозревали, но не знали точно, что ты задумал. Но когда я увидел орла пустыни, увидел тебя, несмотря на твою невидимость, Одан. Ты далеко зашел, чтобы стать богом.

— Да, ты же хорошо знаешь и знаешь, что я готов рискнуть всем, чтобы добиться своего.

— Армия Эреша готовилась к сражению весь день. И все же я видел попытку предупредить короля. Нарпул-Стафф все еще не оправился от твоего вторжения в его хлипкое тело. Но твое предупреждение было излишним. И все же, подвергнув свое тело смертельному риску, чтобы предупредить нас, ты доказал…

— Это не доказывает ничего. Значит, вы подозревали, вы шпионили за мной, вы готовились… И Анкиду — мой друг — ничего не сказал.

— Король и Кефру-Кет приказали ему, и он не мог ослушаться. Но он понимал твои истинные намерения. Как сказал Анкиду, ты заманил армию короля Светту в западню, где она погибнет.

— Они будут жестоко драться. Битва еще не выиграна.

— Мы выиграем. Задан будет с нами.

— А с ними будет Ниргаль.

И вот раздался стук конских копыт, шум колес. Звук, который заставил каждого солдата насторожиться. Глаза разгорелись, руки стиснули поводья, луки, мечи… Одан посмотрел на армию Эреша и ощутил щемящее чувство. Это были люди города, куда отец принес его еще в утробе матери. И хотя потом случилось многое, все равно он ощутил любовь к этому городу, который был его родиной.

— Ты сделал все, чтобы предупредить нас, мой принц, — сказал Асхурнакс, убрав руку с колесницы, так как пора было ехать в бой. — За это мы все прощаем тебе.

Глядя в землю и доставая первую стрелу, Одан сказал:

— Мне нужен Эреш. Без него у меня нет ничего. Но если бы я был сын Ниргаля… — он не смог закончить.

— Но ты не сын этого дьявола Ниргаля, ты сын Одана Эн-Ке. В этом нет сомнения.

— Но Равен сомневалась. Правда, она теперь мертва — омерзительная тварь.

И с выражением отвращения и презрения на лице Одан присоединился к людям Эреша, которые готовились нести смерть армиям Эндала.

Дождь стрел засверкал в лучах солнца. Тени стрел побежали по земле навстречу врагу. Колесницы Эндала, захваченные врасплох между канавами, смешались в кучу. Лошади ржали и неслись как сумасшедшие, волоча за собой обмотанные поводьями окровавленные тела возничьих. Паника охватила армию Эндала. Колесницы сталкивались, опрокидывались, лошади ржали, люди кричали. И после замешательства под дождем стрел, не приносивших большого урона, колесницы развернулись и в беспорядке помчались обратно в пустыню.

По Реке плыли трупы солдат Эндала с кораблей, и вода в Реке стала красной. Но пехота упрямо наступала, и бой затянулся.

Раздались чистые звуки серебряных труб. Высокие, пронзительные, зажигающие огонь в крови каждого, эти звуки отпустили поводья лошадей и белые перья заполоскались на ветру. Они пролетели мимо развалин, мимо орошаемых полей и вынеслись на открытые просторы пустыни. Там колесницы привычно развернулись в боевые порядки и бросились в бой.

Солнце обжигало лучами землю, и Одан несся со всеми вперед. В первом же столкновении он потерял из виду Анкиду. Вокруг него сталкивались и переворачивались колесницы, вскрикивали лошади, когда в их блестящие тела впивались стрелы. Возбуждение битвой достигло наивысшего предела.

Дьяволы Эндала развернулись, выстроились в линию и, успокоив лошадей, стояли, посылая во врага тучу стрел. Разноцветные перья колыхались на ветру. Бронза сверкала на солнце. Пыль поднималась столбом. Люди кричали, песчаная пыль забивала рты и глаза.

Как закрывающиеся челюсти крокодила, две линии бешено несущихся колесниц сшиблись в яростном столкновении.

Шум и крики, брызги крови, фонтаны песка из-под копыт и колес, ржание лошадей — все смешалось здесь, на раскаленном песке пустыни. Одан наклонился и схватил дротики, приготовленные в колеснице. Он швырял их со страшной силой, с той силой, которая изумляла даже дикарей племени Хекеу. Вокруг царил дикий хаос битвы, смертельной битвы.

Одан схватил последний дротик и швырнул его, пробив бронзу воина Эндала. Его возничий вскрикнул и упал на землю. Стрела торчала из его горла. Одан выругался и схватил поводья. Битва клокотала, как лава в кратере вулкана. Колесницы Эреша усиливали натиск, и армия Эндала начала отступать. Люди Эреша преследовали врагов, как тигры.

— Вперед! Вперед! — кричал Одан.

Вдруг небо закрутилось у него перед глазами, колесница очутилась над ним, он увидел, как отскочило одно колесо и покатилось прочь. Он увидел лабиринт ног, копыт, колес, белые перья в пыли и затем почувствовал, что лежит на спине в песке и не в силах даже вздохнуть.

С трудом он заставил себя сделать два вдоха и вскочил на ноги. Боль нужно преодолеть, забыть. Саблезубый лев не знает, что такое боль или поражение. Даже смерть не может остановить Хекеу, когда он в бою.

Колесницы, пыля, удалялись в пустыню.

Поражение и победа, кровь и смерть. Слава и триумф. Они сокрушили дьяволов Эндала! Битва здесь, в пустыне была закончена. За исключением последнего воина Эндала, который выкарабкался из обломков своей колесницы. Одан смотрел на него, а его собственная колесница без одного колеса уносилась в пустыню с преследующей отступающего врага армией.

Они стояли, окруженные тем, что осталось на поле битвы колесниц. Поле выглядело так, как будто это была дикая помесь лесопилки и скотобойни. Дьявол из Эндала понял, что ему нужно убить этого воина Эреша, если он хочет бежать. С воинственным криком он двинулся вперед.

Одан выхватил свой бронзовый меч в форме листа. Такая форма символизировала жизнь в стране Эа.

— Умри, свинья из Эреша! — парень был уверен в себе. Он был со щитом и мечом.

Надьюл Квик хорошо обучил Одана. Много раз он заставлял его сражаться с одним мечом против меча с щитом. Одан молчал. Он просто побежал вперед. Резко уйдя от удара мечом, он ударил своим мечом, отбил щит врага в сторону и пронзил горло воина Эндала. Кровь, хлынувшая фонтаном, окатила Одана.

Он отступил назад. Человек из Эндала упал на землю.

— Что хотел, то и получил, дьявол из Эндала!

Итак, Одан-полубог стоял один в пустыне среди груды обломков колесниц, доспехов и трупов. Он стоял, широко расставив ноги, вдыхая горячий воздух пустыни. Он наклонил голову вперед, рассматривая ужасную сцену смерти и торжества.

Он многого достиг. Но нужно достичь еще большего. Во имя Одана! Во имя бога, который, возможно, существует и, возможно, является его отцом. А может быть, его и нет вовсе! Но он чувствует в себе кровь! Кровь бога, не имеет значения, какого! Он совершит невозможное, он завоюет принцессу Зенару, свою сводную сестру. Люди-черви давно состарились и одряхлели, и все, что они мямлят в своих заклинаниях, давно устаревших, не имеет отношения к будущему.

И он стоял, высокий, крепкий, грозный. Кровь врагов покрывала его как блестящий плащ. Ноги его дрожали, но он стоял, твердый, широкоплечий, слегка ссутулившись. Голова была наклонена вперед, взгляд был повелительным.

Одан-Горбун! Одан-Кудзук, но прежде — Одан-полубог!

Он погрозил бронзовым мечом небу. По гладкой поверхности меча стекала свежая кровь.

— Вы, боги! Те, кто играет человеческими судьбами, как игрушками! Я Одан — и я буду богом. Это моя судьба. Я буду богом.

Он снова погрозил бронзовым мечом небу. Сутулая, но величественная фигура, одинокая в своей мощи.

— Я буду богом!