Колесница бога

Глава 17 ДОБРОГО ПУТИ, МОЙ ГОСПОДИН

Через два дня после того, как мастер Асхурнакс принес жертву Одану Эн-Ке и мастер Киду принес жертву — правда, не быков, а свои заклинания, — и король, и его министры и жрецы, и весь народ принес жертвы Задану, богу Эреша, Одан-полубог, который был Оданом Кудзуком и остался Оданом Горбуном, поднялся с постели, умылся, оделся, поел и сказал:

— Я поеду в Дилпур, чтобы повидаться со своей сестрой.

Переполненная радостью от неожиданного выздоровления сына, Моми всплеснула руками.

— Да, мой сын. Твоя сестра будет рада, что брат ее восстал из мертвых. И я поеду с тобой. Я тебя очень люблю и не могу отпустить тебя одного.

И Одан, который тоже любил эту величественную женщину, сказал:

— Я хочу, чтобы ты была со мной, мать. Как непривычно. А король?

— Ты можешь называть его «отец», как ты называл его раньше.

— Но он же не мой отец.

— Твой отец распорядился так. Король Наб-Айн-Ке был твоим отцом, пока… Пока…

— Да. Я должен узнать, что произошло.

— Ну, мой дорогой. Ты теперь дома, и все будет хорошо.

Одан отпрянул назад, разбив бесценную вазу, сделанную ремесленниками южных городов. Он даже не заметил этого.

— Да, теперь все к лучшему. Я должен увидеть свою сестру.

— Ты увидишь, мой дорогой. Мы отплывем сразу же, как только будет готов корабль.

Одан не мог объяснить, почему им владели такие чувства. Он хотел умереть. Он не желал жить в мире, где Зенара была недоступна ему. Он чувствовал себя разорванным на две части. Как будто одной его частью владел черный ужас. Он больше не хотел умирать. Теперь он хотел увидеть Зенару и рассказать ей, почему он не может быть с ней, попытаться помочь ей в горе.

Корабль был готов к плаванию. Роскошь, великолепие царили на нем. Ведь он был предназначен для королевской семьи. Но Одан ничего этого не замечал. Гребцы налегли на весла. Река была, как всегда, великолепна. Одан сидел молча, сутулясь, как обычно.

— Разве ты не можешь сесть прямо, мой дорогой? — спросила Моми. — Ведь все внутренности у тебя сжаты в таком положении. Это вредно для твоих легких.

Король не сопровождал их. Он был занят подготовкой к возможному отражению нападения из Эндала. Чембал сбежал из своей черной башни и, несомненно, присоединился к этим дьяволам из Эндала, и теперь они вместе готовят новое преступление.

С ними поехал Асхурнакс, который ответил королеве:

— Прошу прощения, моя королева, чья красота затмевает зарю. Но здоровье принца Одана великолепно. А грудь у него такая большая, что там хватит места для легких на троих обыкновенных людей.

Моми одарила Асхурнакса милостивым взглядом, сложила руки на коленях и приняла чашу с медом, принесенную одной из служанок.

— Да, — сказала она, отпив глоток, — но ему все равно нужно сидеть прямо. Мне бы хотелось самой воспитывать его. Я думаю, что его плохо воспитывали там, где он был.

— О, — сказал Одан. — У Хекеу свои методы воспитания.

Все это время Одан оставался угрюмым и молчаливым, каким был во время охоты в горах Зумера, или в тавернах с Надьюлом Квиком, или в бандах базарных грабителей Каркарниза и Эреша. Он много молился своему отцу, Одану Эн-Ке и был уверен, что в этом своем спокойствии получает ответ от него. По крайней мере, бог Одан Эн-Ке протянул руку и убрал опасности от него, оставив его полностью опустошенным, простым человеком, которому нечего было ждать от жизни.

Король Дильпура Норгаш вежливо и корректно проводил лорда Алдана и его сына после аудиенции. То, что лорд союзного города при посещении короля привел с собой сына, чтобы высказать почтение государю, не противоречит старым обычаям. Однако Норгаш весь затрясся от гнева, когда вся свита, поклонившись оставила его покои.

— Фретти! — крикнул он. И тон него заставил Фретти покорно прибежать к нему. Фретти уже выросла с тех пор, как вышла замуж за короля Эреша Неб-Айн-Ке. Она все еще любила короля и чувствовала, что и он любит ее. Но сейчас эти неожиданные вести, о ужасно! Невероятно!

— Если ты сейчас не проявишь достаточно ума, Фретти, дочь моя, королева Эреша, то ты будешь выслана прочь. Теперь, когда вернулся этот королевский ублюдок. — Норгаш с негодованием сплюнул. — Все было так хорошо — и теперь это! Я слишком много предпринял для того, чтобы у тебя родился сын, Фретти. Нумутеф — трус, недотепа, — и все же он твой сын и мой внук…

— Можешь свои претензии передать его отцу, — вспыхнула Фретти, — если ты знаешь его.

— Дочь! Тише! Этот предмет нельзя обсуждать. Никогда!

— Я слышу, отец, — сказала Фретти, мгновенно сникнув. В ней проснулся страх.

Если Неб-Айн-Ке когда-нибудь узнает об этом! Ночью несколько людей тайно проводили одного за другим в ее покои, и угрюмые охранники ее отца убивали каждого, кто выходил от нее, выполнив свою задачу. И который из них был отцом, может сказать только сам Ке. Но в результате этою постыдного действа у Фретти родился сын — и король Неб-Айн-Ке радовался чрезвычайно, так как его старший сын, сын бога, исчез.

И теперь этот ублюдок вернулся!

Норгаш стоял, сдвинув брови, положив палец на губы, призывая к молчанию. Затем он заговорил, и голос его был не громче, чем шуршание песка в нагруженной барже, плывущей по Реке.

— Я прожил много лет, отпущенных мне Редулом и Луфали. И все эти годы я был королем Дилпура и дедом короля Эреша. И ничто не должно стоять на пути моего внука. Ничто.

Но он вслух не сказал, что как только Неб-Айн-Ке отправится в лучший мир, Нумутеф, сын неизвестного отца, тут же отправится за ним, и Норгаш будет королем Эреша и Дильпура. Так и предсказали звезды. Шадофернес, любимый астролог короля, обещал ему это. Ошибки быть не могло. Он смаковал в уме свой будущий титул — Норгаш, король Эреша и Дильпура…

— И ты мой брат, — сказала Зенара.

— И ты моя сестра, — сказал Одан.

Зенара покачнулась и без сил опустилась на подушки дивана в личных покоях короля Норгаша в его дворце в Дильпуре.

— Боги посмеялись над нами!

— Да! Боги сделали забаву из нас. Я стащу их из их небесных дворцов вниз и закопаю в землю под семью холмами. И все же — все же мне кажется, что палец Одана Эн-Ке коснулся меня. Ведь я должен был бы сойти с ума и умереть от любви к тебе, моя Зенара. Но я цел и невредим, я живу и дышу, могу ходить и могу говорить, как любой смертный человек. И все же мое сердце мертво в моей груди.

— У меня нет сердца — оно все растаяло, — Зенара не прикасалась к Одану, и он старался держаться от нее подальше.

— Может, Ке или Задан коснулись меня, так как я нема, мертва, парализована. Я чувствую то же, что и ты. И больше мне нечего сказать.

— Нечего, кроме того, что я всегда буду любить тебя, Зенара, моя сестра. Мой гнев направлен против богов, против судьбы, против тех темных и злых сил, которые насмеялись над моей жизнью… этот гнев сжигает меня, убивает меня, хоть я и остаюсь живым.

— Не нужно бороться против судьбы, мой милый.

— Но ты моя сестра, и я не могу назвать тебя — моя любовь.

— Нет, Одан. Ты прав. У меня мутится все в голове.

Душевная мука ножом прошла по сердцу Одана. Он смотрел на нее, на ее опущенную голову, на нежную округлость ее щек, на ее ресницы, с которых стекали слезы, согревающие ее бледные щеки.

— Ты моя любовь, и я с гордостью произнесу эти слова перед лицом нашей судьбы. И все же мы должны расстаться. Для нас нет мира. Нигде, хотя мир так велик.

— Никогда.

— Мое сердце мертво, хотя оно горит любовью к тебе, Зенара. Меня удручают твое горе, твои страдания. Они увеличивают мои страдания многократно. — Одан был возбужден до последней степени. Он стиснул руки, ломая пальцы в отчаянии. — Я не могу предложить тебе ничего — ни надежды, ни лживых заверений в том, что все будет хорошо. Все, что я могу сказать тебе, Зенара, моя принцесса, моя любовь, мое сердце, моя единственная, это — слово прощания.

— Прощай, мой брат, прощай, мой господин!

В тайных коридорах в толще стен Норгаш, король Дильпура, слушал и задумчиво почесывал бороду. Так вот в чем дело! Значит, брат и сестра любят друг друга! О, это чудесная тайна. Здесь есть над чем поработать!

Да, решил Норгаш, да. Знание тайны дает могущество. Это большой скачок по дороге к славе. Да! Это ключ к трону, которого жаждет его амбиция…

Одан не знал, что делать. Он чувствовал себя утопленником, безвольно плывущим по течению Реки. Даже запах гниющих водорослей стоял у него в ноздрях. Он плыл.

И в это жуткое время некоторое развлечение доставляло ему фехтование на деревянных мечах с юным Анкиду, сыном лорда Андана из Эреша. Они проводили целые часы на небольшой тренировочной площадке дворца. Конечно, у Анкиду не было надежды победить Одана, но он старался изо всех сил, истекая потом, ругаясь, получая синяки и изнемогая от усталости.

Это был гибкий стройный мальчик с круглым приветливым лицом и блестящими ласковыми глазами. Его волосы были перехвачены лентой, как у Одана. Отец его был богатый человек и занимал очень высокое положение в обществе Эреша. Но мальчика, казалось, не коснулись спесь и заносчивость, присущие людям такого положения.

Так как Зенара была недоступна для него, а остальные женщины внушали отвращение, Одан обратился к мужскому обществу. Он упорно занимался утомительными физическими упражнениями, изнуряя вое тело фехтованием до тех пор, пока усталость не валила его ног и он спасался от мрачной действительности в сладких грезах сна.

Анкиду оказался хорошим товарищем, и однажды на охоте они повстречались в пустыне со львом. Лошади, запряженные в колесницу, перепугались и понесли. Одан от неожиданности вывалился из колесницы и упал в песок. Лев зарычал и стал огромными прыжками приближаться к нему. И тут Одан узнал кое-что о дружбе.

Анкиду в облаке пыли развернул колесницу и помчался обратно, как сумасшедший, размахивая кнутом. Стегая лошадей, он заставил их мчать прямо на льва. Лошади хрипели, но неслись вперед. Они столкнулись со львом. Треск досок, рычание льва, ржание лошадей смешались в невообразимом шуме. Полетели колеса, поднялся столб пыли. Одан вскочил как пружина и выхватил из этого столпотворения Анкиду. Затем, выхватив копье из обломков колесницы, ударил льва сильно и точно. Тот заревел, покатился по земле, выпуская кровавую пену и царапая страшными когтями пыль, вытянулся и умер.

Анкиду, едва сдерживая дрожь, тяжело дышал.

— Ты настоящий мужчина, мой друг, — сказал Одан.

Он, разумеется, не сказал, что простой лев не представлял для него опасности. Ведь у него был нож. Ни один Хекеу не испугается большой кошки, если у него за поясом бронзовый нож. Но Одан, несмотря на свое дикарское воспитание, оценил по достоинству благородство поступка Анкиду. Ведь юный лорд хотел спасти жизнь принца даже ценой собственной жизни.

— У тебя хорошее имя, Анкиду. Я знавал одного храброго человека, который поклонялся богу Анки. Тебе бы он понравился, да и ты ему тоже.

— Я рад, что мой принц жив.

— Хмм… И я тоже… — и хотя Одан думал, что он лжет, произнося это, на самом деле он говорил правду. Выживание. Это было испытание его. Несмотря на потерю Зенары, он должен выжить. Да, жизнь его будет кошмаром, он обречен на это, но он уверен, что ему предстоит многое сделать, прежде чем он отправиться в доугой мир.

Среди других знатных лордов Эреша Одан почувствовал скрытую насмешку, презрение, непримиримый отказ признать в нем настоящего принца Эреша. И все же он был сыном Одана Эн-Ке. Он был им. Колдуны и высший жрец подтвердили это. Так что Одана принимали очень неохотно и фыркали при его появлении. Но когда он избил пару самых язвительных насмешников, то там, где он появлялся, воцарялась гнетущая тишина.

Да, золотая молодежь Эреша не приняла Одана в свое общество.

Так как его детство прошло в племени дикарей, то ему нередко приходилось краснеть за свою невоспитанность. Но с другой стороны, в городе вне дворца он чувствовал себя как дома. Он хорошо изучил городскую жизнь, находясь среди грабителей. И только с Анкиду он чувствовал себя свободно.

И вот пришел день, когда Кефру-Кет, высший жрец Задана, пошел в святилище, чтобы вознести благодарения богу. Огромная опасность была отброшена от Эреша обратно в Эндал. Никто не сомневался, что Задан обрушит кару на Эндал, за то, что он осмелился напасть на колдунов Эреша и помешать им спасти юного принца.

Задан, это было всем известно и подтверждалось неоднократно, был великим и могущественным богом. Он был новый бог, его божественную колесницу часто видели в небесах, его присутствие постоянно ощущалось в городе Эреше, он был вездесущ. И он наказал город Эндал, послав на него жуткое бедствие — чуму.

Все города вдоль реки закрыли свои речные ворота и открыли обходные каналы, чтобы трупы плыли мимо и не заносили страшную заразу в города. Течение несло трупы прямо в дельту Сладкого моря. Там они сгниют, разложатся и будут удобрением для полей народов, населяющих берега Сладкого моря.

Вскоре пришли вести, что хоть чума и значительно ослабила Эндал, город все же выжил. Одан решил отправиться в Шанадул — место рождения его первого друга Надьюла Квика — и совершить там жертвоприношение в его память.

За день до того, как он сказал о своем желании королю, Асхурнакс, который снова жил в башне на улице Желтого Лотоса, пригласил его к себе. Одан отдал приказ охранникам, чтобы они день и ночь бдительно охраняли старого колдуна. Одан увидел своего старого мастера в кресле. Служанка принесла ему вина, а другая служанка пришла с водой, чтобы вымыть старику больные ноги. Одан с любовью смотрел на Асхурнакса.

— Ну, мой мальчик, вернее, мой принц, я не хотел разлучаться с тобой, но теперь я должен, так как ты очень мудр для своих лет и сам видишь свой путь.

— Продолжай, Асхурнакс.

— Ты сын бога. Тут спорить не приходится. И мастер Киду и я тщательно проверили это. Твое божественное происхождение многое объясняет: и почему ты не поддаешься заклинаниям, и почему ты обладаешь таким могуществом — могуществом, которое ты можешь развить еще сильнее, — Асхурнакс замолчал, наблюдая, как служанка моет ему ноги. — Ты еще учишься?

— Да. Мастер Киду проводит со мной занятия по часу в день. Я сейчас работаю над невидимостью. И это у меня хорошо получается. Я много работаю. Это отвлекает меня от печальных дум.

— Да, хорошо. Очевидно, Одан, что ты всего лишь полубог, — Асхурнакс долго шевелил губами, стараясь сказать, что хотел. И затем после долгой подготовки, он наконец произнес:

— Мне кажется, что если ты будешь много учиться у хороших мастеров, ты сможешь стать настоящим богом.

— Настоящим богом? Настоящим?

— Да!

— О боги! Это невозможно? — воскликнул Одан. Лицо его вспыхнуло, глаза расширились. — Ты не шутишь?

— Шутить с полубогом рискованное дело, как я слышал, некоторые поплатились за эти шуточки.

— Значит, это возможно?

— Это возможно, как говорят старые папирусы. Но в этом есть опасность. Боги могут разгневаться и сокрушить тебя. Но это не обязательно. Ты знаешь миф об Абаке?

— Я знаю миф об Абаке.

— Значит, ты знаешь правду. Я могу показать тебе правильное направление. После этого твоя судьба будет в твоих руках.

Но мысли Одана были уже далеко. Он видел, — как будто молния озарила перед ним его путь. Он видел.

И святотатственное желание стать богом овладело им. Может, это и богохульство, оскорбление богов, но Одан-полубог увидел перед собой блистательную перспективу, и эта идея овладела полностью его мозгом. Асхурнакс все говорил.

— Одан-Кудзук. Ты можешь стать богом. Но я предупреждаю тебя — ты можешь навлечь на себя гнев богов. И тогда опасности обрушатся на тебя и твою душу. Ты можешь оказаться навечно в глубинах семи адов. Я не знаю, получится ли у тебя, но ты можешь ЭТО сделать.

— Да, я могу ЭТО сделать! Одан-Кудзук может стать богом!