Кодекс Крови. Книга V

Глава 8

В себя я пришёл рывком. Правда, как оказалось, не совсем в себя. Меня для разнообразия пригласили в гости к богу. Комаро сегодня был в своём истинном облике. Хотя откуда мне знать, какой он у него истинный, но факт остаётся фактом, сегодня на меня взирало насекомое огромное насекомое, изредка шевеля крыльями и переступая с лапки на лапку.

Неожиданно. После последнего неудачного обращения я как-то и не вспоминал про местного покровителя. Да и разговоры его о моём прошлом мире отбивали всякое желание общаться.

— Рад видеть в добром здравии, — поздоровался я, ибо молчание затягивалось, а сам Комаро не спешил начинать разговор.

— Вот скажи, у тебя хобби — божественные проклятия коллекционировать? — отозвался покровитель, внимательно так разглядывая меня. — Причём это абсолютно точно было не по твою душу. Как только исхитрился⁉

— Сестру спасал, — коротко ответил я, опуская подробности.

— Сестру… Все проблемы в этом мире из-за женщин, — буркнул Комаро, и уже громче добавил, — твой маг смерти, конечно, парень способный и даже по моим меркам странноватый, но вынул он далеко не всё. Образно говоря, каждая клетка твоего тела потенциально заражена этой дрянью. Я почищу, но второй раз на такое не соглашайся, даже если тебе пол-империи в придачу пообещают. Жизнь она как-то дороже будет.

Комаро ещё что ворчал, когда от него в мою сторону потянулись красные жгуты с присосками, чем-то напоминающие щупальца Тильды в истинном облике. Они на концах разделялись на более мелкие и облепили моё тело в сплошной кокон. У меня даже к губам и то присосались, а про остальное уж молчу.

Жгуты засветились алым, прокачивая через себя божественную силу. Мне стало очень жарко. Невольно подумалось про ещё один костёр, но сделать я всё равно ничего не мог, потому оставалось надеяться, что Комаро не угробит свой потенциальный пропуск к ничейным алтарям.

— Тебя точно на костёр отправят, — будто читая мои мысли, отозвался покровитель. — Опять уровень поднялся! Да что ж ты будешь делать⁉

Я делал вид, что меня здесь нет, тем более что ощущения от присосок были своеобразные. Они будто высосали из меня все кости вместе с проклятием.

— А я ещё думал, как ты сутки с такой дрянью продержался. С прежним уровнем помер бы за пару часов, — продолжал рассуждать Комаро, при этом цвет его жгутов всё мутнел, и сейчас присоски качали уже что-то из меня. Судя по чернильному цвету, это как раз и было то самое проклятие. И было его неожиданно много. Те видимые фрагменты, которые смог изъять Беляк, а до того некро-твари вытянутые Тильдой, были лишь малой толикой всего объёма, оставшегося в моём теле.

Я был безмерно благодарен Комаро за помощь, но очень уж меня смущала цена этой благотворительности. Такими бесплатными сырами не разбрасываются. Однако приходилось молчать до поры до времени, давая Комаро проявить свою благосклонность.

Божественное очищение прошло гораздо быстрей и безболезненней по сравнению с самодеятельностью моей команды спасения. Ну на то он и бог, чтобы творить чудеса.

Присоски отлипли, оставляя ощущение, будто меня пережевали и выплюнули.

— А теперь давай по делу поговорим, — перешёл к главному покровитель, — кольцо я тебе подправил, уровень будет, как и раньше, седьмой в потенциале, пятый фактический. Если вдруг решишь богом стать, предупреди, я ещё докручу, — как-то невесело пошутил Комаро.

Я искренне поблагодарил покровителя, ведь заказать себе артефакт не успел, да и сомневаюсь, что их быстро изготавливают, тем более второй подряд и в одни руки… Могли возникнуть вопросы.

— Теперь по сути возникшего недопонимания, — Комаро расхаживал из стороны в сторону, будто нервничал, — сестру мы искали вместе с Виноградом, но не нашли. Я не знаю, куда её тогда спрятали, ощущалась она в этом мире, но взять и ткнуть в место на карте у нас не вышло. Вот и промолчали, кому хочется признать, что он не всесилен?

Пока всё было достаточно логично, чтобы быть похожим на правду. Но богам не свойственны приступи раскаяния, а значит, им что-то нужно. Но здесь я оказался неправ для разнообразия.

— И последнее. Поздравляю с прибавлением в роду. Следи, чтоб только родственники со стороны матери не помогли избавиться от наследника, а то там нездоровая ситуация намечается. Накрутила Инари, конечно, знатно.

И пока я приходил в себя от новостей, Комаро исчез, растворившись во тьме.

Пётр Алексеевич Кречет смотрел в окно своего кабинета, но не видел ни снега с дождём за окном, ни низко нависших над столицей туч. Даже карканье одинокой вороны, сидящей на ветке напротив, не смогло привлечь его внимание.

Медведев только что ушёл после очередного доклада по Исбьерну, и император дал волю своему раздражению.

Опять все ниточки вели к Комарину. В совпадения император не верил, а потому информацию о получении наследства Исбьернами и пропажу Михельса на землях, соседних с Комариным, воспринял с долей скепсиса. А уж когда Зубров вспомнил про ранний звонок Михаила по поводу этих земель, император, волей-неволей, задумался о причастности собственного вассала к проблеме международного масштаба.

И ведь, по сути, предъявить ему было нечего. Ну поинтересовался давно заброшенными землями, может, выкупить захотел, тем более он уже делал подобное на Черноморском побережье. Ничего крамольного. Но вот не верил Пётр Алексеевич с подобные совпадения и всё тут. Особенно в контексте недавно объявившейся сестры Михаила и кобелиной сущности князя Рюгена.

Могли они пересечься? Что-то подсказывало императору, что вполне. Но почему Михаил не пришёл к нему за помощью?

Комарин — не дурак, он прекрасно понимал как сложности международной обстановки, так и ответственность императора в первую очередь за страну, и лишь потом за вассала.

Имея в сюзеренах императора, Комарин мог бы попробовать вполне официально прижать Михельса. Но это была бы огласка. А она была нежелательна лишь в одном варианте, но Пётр Алексеевич гнал от себя подобные мысли. Выглядел этот вариант на редкость паршиво, а последствия имел ещё более грязные. Если Михельс успел принудить девушку к близости, то… Комарин был в своём праве, да и сам император в лепёшку бы разбился, но в землю закопал обидчика любой из своих дочерей. Как мужчина мужчину он бы его не только понял, но и поддержал. И в таком случае придание огласки подобному факту ставило бы крест на репутации девушки, пусть лекари и ментаторы и вылечили бы её моральные и физически травмы.

Но вот как император, он должен был бы осудить самосуд и выдать обидчика датской короне, дабы та выместила свою злобу и не шла войной. А как сюзерен не смог бы этого сделать. Война была бы неизбежна.

И вот вроде бы имелась и причина сплотить вокруг аристократов под эгидой защиты чести и достоинства женщин страны, но только для подобного сплочения жизнь и честь одной конкретной женщины пришлось бы растоптать и вдавить в грязь, от которой вовек потом не отмыться.

А людская молва такая, всем рот не заткнешь. Большинство ведь подумали бы, что она сама ноги раздвинула, как и предыдущие два десятка, а теперь из-за неё кровь льётся.

Горько и тошно было императору от собственных размышлений. С одной стороны, ему хотелось прекратить любые поиски, дабы не знать правды и не ворошить очевидно грязное бельё. Незнание было благом и не ставило его перед выбором. Возможно, поэтому Комарин и не обратился за помощью, слишком хорошо понимая последствия своего обращения. Но, с другой стороны, император просто не мог проигнорировать пропажу иностранного мага девятого уровня на своей территории. И это ещё Пётр Алексеевич гнал от себя мысли иного толка. Если рюгенца всё же закопал Комарин, то каким же должен быть его магический уровень?

Нет, организованное боевое соединение всегда бьёт в чистом поле самого сильного одиночку, это закон. Но девятка? Это же выше, чем у самого Петра Алексеевича. С таким успехом, император разрешил создание и комплектацию миниармии у себя под носом, способной вынести высокоранговых магов.

А это уже было опасно. Пусть не для самого императора, защищённого вассальной клятвой, но для других аристократов. Могут пойти слухи, что Кречеты намерено ослабляют одни роды и усиляют другие, в частности собственных вассалов.

Пётр Алексеевич погряз в собственных думах, потому практически не заметил, как в кабинет проскользнула Мария.

— Пап, нужно поговорить, — тихо произнесла дочь, осторожно привлекая к себе внимание. После инцидента с нипонцами и вудуизмом она стала более тихой и приземлённой. Была непохожа сама на себя.

— Слушаю, — император отвернулся от окна, решив, что стоит подождать информации от Лавинии. Уж та сумеет подтвердить или опровергнуть его гипотезы о причастности Комарина ко всей этой истории.

— Я хочу пройти обучение в разведшколе Комариных.

Свете удалось получить пропуск на Лицо в тот же день, правда, пришлось побегать, но все же. Впервые сыграла заметную роль не её фамилия главного императорского лекаря, а фамилия Комарина, не только оплатившего обучение Светы, но сделавшего весьма солидное пожертвование академии.

Но, признаться, и сама Света схитрила. Вспомнив о словах Михаила одной из лже-принцесс, она подала прошение как штатный лекарь военного спецподразделения «Комар», обязанного по требованию явиться на место службы в течение суток. В администрации академии пошли на встречу, все же не часто обучение у них проходят действующие штатные единицы Министерства обороны.

А потому уже к вечеру Светлана покинула академию и без заезда домой отправилась в особняк Комариных за свитками переноса в Хмарево.

Особняк её встретил пустыми залами, Агафья отсутствовала, но хвала Подорожнику, отдала указания хранить комплект свитков переноса в случае появления Светланы. Прислуга предоставила шкатулку, где хранились свитки, и попросила приложить обручальное кольцо для открытия. Череда перемещений привела лекарку к парадному входу в форт. Света впервые была именно в Хмарево, но с удивлением отметила, что схема строений здесь почти один в один совпадает со школой в Карелии, будто строили форты по одному плану и в одно и то же время.

Смущало выставленное оцепление вокруг территории прямо перед подъёмным мостом. Тихий голос Агафьи прекрасно различался в вечерних сумерках:

— Вы же стихийники, придумайте что-то, чтобы эта дрянь никуда не распространилась! Нам ещё эпидемии не хватало!

Ответов Светлана не слышала, но вот возгласы баронессы доносились отчётливо:

— Мне ничего не будет, главное упакуйте так, чтоб и другим не было.

Лекарка вышла из темноты и поздоровалась. Чувствовала она себя немного неуютно, хоть умом и понимала, что ей нужно привыкать к новому дому, местным людям и Агафье в качестве будущей родственницы. Но почему-то было сложно. Когда Михаил был рядом, он словно мостиком соединял два совершенно разных мира. Сейчас же его не было.

— Меня Михаил пригласил утром, я вот… вырвалась так быстро, как только смогла, — Света внимательно следила за выражением лица баронессы и заметила промелькнувшее там облегчение.

— Как же ты вовремя, дорогая! Пойдём! — Агафья подхватила под руку невесту внука и, пытаясь сдерживать нетерпение, потянула ту в форт. — Борзый, придумайте что-то! Я скоро вернусь!

— Я опять что-то пропустила? Где Михаил?

— Как обычно, — буркнула Агафья в сторону, — тебя дожидается!

— Как обычно — это кого-то спасает? — попыталась пошутить разрядить обстановку Света.

— Его бы кто спас! — себе под нос произнесла баронесса, пропуская лекарку вперед.

Лечебница здесь находилась там же, где и в школе. Постройки действительно возводились по тому же плану.

«Удобно, не запутаешься и всегда будешь чувствовать себя как дома! Или как в гарнизоне», — пришла запоздалая мысль.

Михаил лежал в лечебнице. Выглядел он скверно, словно по его телу прошлись крупной тёркой, срезав всё лишнее. Вспомнилась детская сказка о плотнике, выстрогавшем себе в старости деревянную куклу. Жених сейчас выглядел как заготовка для этой куклы. Где-то срезы успели зарубцеваться, а кое-где ещё продолжали кровить.

Света без лишних слов принялась сканировать организм Михаила, и была немало удивлено той мешанине чужих сил, следы которых имелись внутри того. Магия жизни и смерти, ошмётки проклятия, о котором говорил Михаил, а ещё пурпур с золотом, кажется, божественного происхождения. Судя по тому, как пурпур поглощал остатки неизвестной дряни, справлялись здесь без помощи Светы.

Стараясь не навредить, лекарка вливала собственную силу, заживляя раны на теле любимого. Но как бы она не старалась, часть шрамов так и осталась на нём. Особенно изранены были руки, и ничего с эти поделать Света не смогла. Более того, прошло около трёх месяцев с того самого первого раза, как лекарка восстанавливала систему энергетических каналов Михаилу, а перед ней словно лежал совсем другой человек.

И дело даже не столько в изменениях внешности и фигуры, которые безусловно присутствовали. Дело было в структуре энергоканалов. Она менялась. Пока наблюдалось утолщение и разветвление каналов вокруг мозга, но как лекарь, Света понимала, что это лишь начало. Михаил запустил совершенно незнакомый ей процесс изменения, результат которого она не бралась бы спрогнозировать. Одно оставалось бесспорным, он становился сильнее. И хоть уровень его ощущался в пределах той же пятерки, но это было иллюзией. Здесь было, о чем подумать, и совершенно точно было, о чем молчать. Ситуация с братом и отцом стала для девушки уроком. Там, где вступают в ход клятвы, нет места родственным чувствам.

Подлатав Михаила, Света обратила внимание, что рядом с Агафьей её вердикта ожидала и Тильда.

— Ну как он? — осторожно уточнила боевая подруга Михаила. — Мы сделали всё, что могли, но, кажется, это не особо помогло.

— Там уже божественная магия наводит порядки, — честно призналась Света, видя искреннее беспокойство Тильды, — я и сама бы не смогла сделать больше. Дальше остаётся ждать.

Девушки покидали лечебницу в задумчивости. Агафья извинилась и исчезла в направлении подвесного моста, где за пределами стен её ожидали кровники во главе с Борзым.

Тильду у выхода ждал незнакомый светловолосый мужчина:

— У нас очередное пополнение! На этот раз, ты не поверишь, он представляется Пашей и у него даже мобилет есть!

Брови Тильды взметнулись вверх в удивлении:

— Ну пойдём знакомиться, что это нас за… — она запнулась, оглянувшись на Свету, — друг такой продвинутый.

Вот так неожиданно Света оказалась одна посреди внутреннего двора. На улице срывался робкий снежок, температура к вечеру заметно снизилась. Лекарка сделала глубокий вдох и выдох, успокаиваясь. По сути, ничего не произошло. Поместье жило собственной жизнью, и никто не должен был брать над ней шефство. Но было как-то неуютно от осознания собственной ненужности и неприкаянности.

— Пойдём в дом, не мёрзни, — произнёс тихий голос из-за спины.

Света резко обернулась. Нарва появилась словно из ниоткуда, соткавшись из разрозненных снежинок. Возможно, так оно и было. Ведь женщина всю жизнь выживала, охотясь на тварей изнанки. Лекарка недоверчиво посмотрела на слой свежевыпавшего снега, где напрочь отсутствовали следы охотницы.

— Пойдём. Ты, конечно, лекарка, но и добавлять себе лишней работы не стоит.

Нарва шла рядом, не докучая разговорами. Было в этом что-то домашнее и мирное. Словно впервые за долгие годы Света почувствовала домашнее тепло. Со смертью матери ей очень не хватало такой тёплой рассудительной заботы. При всём старании матери Марии, она не смогла заменить маленькой лекарке мать в силу занятости и иного воспитания. Погрузившись в собственные мысли, девушка не сразу заметила, что у Нарвы чуть изменился ритм дыхания. Охотница что есть силы пыталась скрыть своё состояние, но лекари привыкли замечать даже малейшие изменения в организмах людей вокруг. Неглубокие вдохи сменялись сипящими выдохами сквозь зубы. А ещё Света заметила, что до того Нарва не оставляла следов на снегу. Сейчас же каждый её шаг оставлял заметный отпечаток.

Лекарка успела подхватить охотницу, когда та покачнулась и охнула от боли.

— Изменения? Они начались, но вы молчали! — то ли спрашивая, то ли сама себе отвечая говорила Света, принимая на себя вес женщины. Ведь прошло больше недели с их приезда. Когда они с братом прогнозировали ухудшение состояния, они не думали, что это произойдёт так скоро. Тварь усиленно пожирала силы охотницы, компенсируя разницу магического фона. Нарва обмякла, теряя сознание.

— Кто-нибудь! Помогите! — крикнула Света в темноту.

Через несколько секунд рядом оказалась несколько бойцов в форме комаров и подхватили Нарву.

— У вас тут должна быть установка для поддержания магического фона, Михаил говорил, что есть такая для тварей изнанки! — запинаясь произнесла Света, не зная, вправе ли она отдавать приказы нести туда охотницу.

Один из бойцов кивнул и умчался в сторону главного здания, ещё один на руках понёс охотницу в противоположную сторону в сторону темневших вдалеке ангаров. Но не успели они дойти, как их догнал ушедший боец с Кираной. На той лица не было, но она стойко держалась.

— Скажите, что донора успели найти!

— Нашли, за ней уже послали, — коротко ответила сестра Михаила, а татуировка на её лице полыхнула пламенем, выдавая настоящее состояние девушки. — Всё так плохо?

Света воздержалась от ответа, судорожно пытаясь понять, сможет ли в одиночку произвести отделение и перенос зародыша из Нарвы в донора и не угробить при этом никого. Ситуацию осложняло до крайности ещё и отсутствие связи с собственным тотемом. Те есть лекарке придётся выполнять вмешательство на голом собственном резерве, расходуя его филигранно.

Дверь в одном из ангаров распахнулась, их ждали. Боец занёс Нарву на руках внутрь, Света и Кирана вошли следом. Встречал их мужчина лет пятидесяти с длинными волосами и бородой, сплетенными в косы. Взгляд его был настороженным.

— Я — Игнат, какой уровень магического фона настраивать?

— Третий! — выпалила Света, а потом чуть подумав изменила запрос, — нет, лучше четвёртый!

Игнат кивнул и махнул рукой, показывая следовать за ним. Нарву расположили на металлической кушетке внутри бокса не то из стекла, не то из какого-то другого материала. Свете некогда было разбираться. Она уже осматривала рядом стоящий столик с хирургическими инструментами. Сам бокс был на удивление просторным, площадью не меньше полусотни метров. Вот только второй кушетки для донора не наблюдалось.

Стены бокса покрылись бледно-голубым свечением. Магический фон вырос скачкообразно. В висках молоточками билась боль, в глазах появились белые мушки, а колени подкосились. Пришлось сделать несколько вдохов, чтобы привыкнуть к давлению.

«Спокойно, Светка! У тебя всё получится!»

Взгляд упал на лицо Нарвы, больше похожее на восковую маску. И память предательски вынула из небытия события далекого детства, когда маленькая девочка держала на руках умирающую мать и подпитывала собственной жизненной силой, не в состоянии отпустить. Света что есть силы вогнала ногти в ладонь, возвращая себя к реальности.

Над головой лекарки вспыхнули лампы, как в настоящей операционной. Разом стало светлее. Света выпустила собственную силу наружу вспышкой, обеззараживая себя. Руки её подрагивали, и она сжала их в кулаки, скрывая собственную неуверенность и внутреннюю боль, так невовремя вынутую из глубин души воспоминаниями. Сейчас она — не ребенок, теряющий мать, и не молодая студентка, сейчас она — полевой хирург от спокойствия и собранности которого зависели жизнь и здоровье пациента. Когда лекарка заговорила, голос её звучал спокойно и собрано:

— Где донор?

— Я за неё! — донеслось из-за спины лекарки.

Дверь с противоположной стороны ангара отъехала в сторону и на пороге появилась иссиня-чёрная паучиха размером под шесть, а то и семь метров.