Кодекс Крови. Книга V

Глава 11

Есть русское ёмкое нецензурное слово, описывающее нашу ситуацию и моё мнение о Вулкановой, но в присутствии Агафьи и уж тем более Кираны, изучающей этикет, я промолчал. Очень многозначительно.

— Агафья, что у нас с осколками проклятия?

— Огородили, занимались попытками утилизации в меру имеющихся сил и возможностей, но огонь эту дрянь не берёт, вода бесполезна, а земельщика такого ранга, чтобы вокруг создать непроницаемый куб, просто нет.

Я быстро прикинул, что к чему, и отправился вести переговоры. У нас нет мага земли, но есть Вулканова, договоримся.

За мной на расстоянии последовали Агафья и Кирана, «страховать на случай перехода от переговоров к мордобойной дипломатии».

— Я женщин не бью, — возмутился было я.

— Это пока она тебя в бараний рог не скрутит, дальше половой признак стирается, — пожала плечами вампирша.

— Не нравится мне твой настрой.

— А мне не нравится, как быстро эта госпожа добралась до наших земель. Только вчера должен был дирижабль с ней на борту в столицу прибыть, а уже сегодня она — у наших ворот, — вампирша растворилась в вечерних сумерках, — если что, я рядом.

Кирану я уже сам попросил понаблюдать с привратной башни, а сам пошёл встречать гостью.

«Хороша и опасна!» — была первая мелькнувшая мысль, а вот вторая… «Старая хищница в теле юной нимфетки».

Чем-то Вулканова напомнила мне алтарь Виноградовых, и хоть разница в возрасте у нас была не столь значительна, но разница в умении оперировать собственной силой… Она сейчас — это я до наложения сдерживающей печати. Виртуоз своей стихии с собственным мнением о жизни и её правилах. Этим Лавиния мне импонировала, поэтому ссориться я не хотел.

Мы оценивали друг друга долгими взглядами, вот только магичка при этом погрузила ладони в землю вблизи от ограждения, а я бы и рад оценить её кровушку на вкус, но только божественная способность не срабатывала на собственных землях.

— Рад приветствовать на своих землях столь неординарную личность, как вы, госпожа Вулканова. Чем обязан вашему визиту? — я максимально тактично беседовал с одной из сильнейших стихийных магичек страны и ловил себя на мысли, что она мне кого-то напоминает.

Вот только Лавиния даже не отреагировала на мои слова. Глаза её закатились, а руки всё глубже уходили в землю. Магичке было всё равно, что она стоит на коленях в грязи. Полы шубы из белого медведя выглядели отнюдь не белыми, а когда магичка склонила голову набок, словно раздумывая о чём-то, то на выбритой коже открылся уродливый шрам.

Такое отношение к шрамам мигом напомнило мне сестру.

Пауза затягивалась, но не вытаскивать же её из грязи за шкирку, как нашкодившего котёнка?

Вдруг Лавинию выгнуло, будто в неё воткнули раскалённый прут, а по щеке скатилась чёрная слезинка. Магичка тяжело задышала и стала заваливаться набок.

Мы успели с Борзым подхватить её до того, как Вулканова шлёпнется в грязь.

Света ещё оставалась в поместье, поэтому я, недолго думая, понёс магичку в лазарет, откуда сам совсем недавно вышел.

Жива со Светой провели диагностику и постановили, что Вулканова просто в глубоком обмороке. Её жизни и здоровью ничего не угрожало.

Сам же я не стал терзаться моральными дилеммами и взял на пробу кровь императорской посланницы. Снятие нескольких узлов со сдерживающей печати благоприятно отразилось на моих способностях, в том числе увеличив период просмотра памяти до пары часов.

То, что я увидел в памяти Вулкановой, мне категорически не понравилось. Она мало того, что обнаружила тайную тропу Михельса вместе с его трупом, так ещё и будто бы увидела схватку с одержимой магичкой у форта. По сути, этих знаний хватило бы, чтобы обвинить наш род в убийстве и приговорить к казни. Но что-то в размышлениях магички останавливало меня от решительных действий, взять и убить женщину без сознания, не сделавшую мне совершенно ничего плохого, мои взгляды на жизнь не позволяли. Как бы то ни было, но угрозы я от неё не чувствовал.

— Приводить в чувства? — тихо уточнила Света, глядя на мои хмурые брови и сжатые в линию губы. Она чувствовала моё настроение и хотела быть полезной. — Если что, смогу по команде усыпить.

Я кивнул, сжав ладонь невесты в жесте благодарности и поддержки. Всё же она — умница. Не задавала лишних вопросов, помощь предлагала чётко и по делу.

— Приводи!

Света сделала несколько пасов руками, и веки нашей гостьи дрогнули. Ещё до того, как глаза её раскрылись, нам пришлось отпрыгнуть в стороны, ибо из каменного пола вокруг Вулкановой частоколом выросли тонкие иглы с острейшими лезвиями.

— Лавиния Кальдовна, вы в безопасности! — постарался я как можно более ровным тоном успокоить дезориентированную магичку. — Вы находитесь в имении Хмарево, принадлежащем мне, графу Комарину Михаилу Юрьевичу. Вашей жизни и здоровью ничего не угрожает. Вы потеряли сознание у входа в форт, поэтому были доставлены в лазарет. Прошу, уберите шипы. Вы находитесь на ведомственном объекте Министерства обороны, потому подобные заклинания могут быть восприняты как угроза. Вместе с нами в палате находится Подорожникова Светлана Борисовна, дочь личного императорского лекаря и практикующий маг-лекарь, и наш штатный маг жизни Жива.

Мой ровный голос без лишних эмоций подействовал. Вулканова привстала на койке, осмотрелась и принялась медленно убирать шипы, словно не была до конца уверена в правильности своего решения.

— Так себе знакомство у нас вышло, Михаил Юрьевич, — голос магички был надтреснутым и болезненным. — Что ж это вы при входе в дом такую… заразу развели?

— Знал бы чем вывести, вывел бы. Моих сил пока не хватило, сам еле выкарабкался, — пожал я плечами. — Если честно, я уж размечтался, что вас к нам боги послали. Уж кто-кто, а десятый ранг земли точно сможет создать саркофаг покрепче для осколков этой дряни и засунуть поглубже, чтоб никто не пострадал, — сходу сделал я предложение Вулкановой.

— И что же вы можете предложить в оплату? — тут же перестроилась на деловой лад магичка.

— Деньги, редкие и уникальные макры, ингредиенты с изнанок, артефакты… — перечислял я, наблюдая за Лавинией. Пока её ничего не заинтересовало, поэтому завершил стандартным дедовским предложением, — … услугу.

— Последний вариант вполне устроит, — улыбнулась обворожительным оскалом Вулканова, — вы рассказываете правду о пропаже Исбьернов и показываете собственное стихийное сердце, а я избавляю вас от этой заразы, что фонит смертью на пороге вашего дома.

— Я лично и моя семья не имеем никакого отношения к пропаже неких Исбьернов, о которых вы упомянули, — максимально честно ответил я магичке, ведь мы действительно не убивали датчан, рихтование физиономии князя Рюгена Кираной не в счёт, — а уж про стихийное сердце я и вовсе в первый раз слышу. Я, Лавиния Кальдовна, маг крови и печатник самую малость.

Магичка разочаровано поцокала языком, словно я — нерадивый ученик, разочаровавший её у доски.

— Михаил Юрьевич, стихия подтверждает, что вы не соврали ни единым словом, но и я уже не первый век хожу по земле, чтобы не знать, что истина кроется в деталях. Не хотите сотрудничать? — прямым текстом спросила Вулканова, сверкнув чёрными глазами, в которых мне привиделись отблески пламени, прям как у Кираны на татуировке.

Не успел я ответить, как дверь в палату отворилась и вошла сестра.

— Брат, а ты не мог бы оставить нас с Лавинией наедине на некоторое время?

Это было впервые, когда Кирана назвала меня братом. Не чужаком, не по имени или ещё как-то.

— Что ты задумала? — поинтересовался по кровной связи у охотницы.

— Надавить на чувство справедливости и сопричастности. Судя по тому, что рассказала Агафья, сама Лавиния в молодости оказалась в той же ситуации, что и я сейчас. Если не получится договориться, тогда и будем думать. Но об этой женщине одно время ходили легенды, как об очень принципиальной и справедливой. Проверим, так ли это.

Я кивнул, соглашаясь, что некоторые разговоры женщинам лучше вести наедине. А потому, забрав с собой Свету и Живу, покинул палату.

«Надеюсь, Агафья успела вбить в тебя основы дипломатии, ибо заметать следы, убивая Вулканову, я не горю желанием».

— Брат, а ты не мог бы нас оставить с Лавинией наедине на некоторое время? — пока всё внимание Вулкановой было сосредоточено на мальчике, что ужом на сковородке извивался в попытках не отвечать на её вопросы, в палате появилось ещё одно действующее лицо. Да ещё и какое!

Девчонка только старалась выглядеть смиренно и максимально сдержанно. На самом деле внутри неё горел огонь и бушевали океанские волны. Сие сравнение пришло на ум Лавинии не случайно. Когда сестра Комарина вошла в палату, тень скрывала её лицо. Но стоило той войти в круг приглушенного света вокруг койки, Лавиния нахмурилась. Шрамы покрывали добрую половину лица девушки, захватывая лоб и скулу, спускаясь по щеке до самого подбородка и уходя за ухо. Кто-то очень сильно постарался, закрывая их татуировками, да не простыми. Часть рисунка светилась пламенем, а вторая мерцала лазурью воды. Смотрелось это столь дико и столь органично, что Лавиния позволила себе искренний интерес, не обращая внимания на игру в гляделки между родственниками.

Комарин вышел из палаты, вняв просьбе сестры и прихватив с собой магичку жизни и лекарку. Вулканова же приготовилась к весьма интересному разговору. Ну не могла такая женщина оказаться безмозглой аристократичной куклой. Просто не могла. Хищная грация, сквозящая в каждом движении, шрамы и татуировки, полувоенная одежда…

— Здравствуйте, Лавиния, уж простите, что без отчества. Догадываюсь, что наш с вами возраст разнится раз этак в тридцать, но выглядите вы не хуже меня, а потому не обессудьте, предлагаю перейти на ты.

Девушка взяла один из стульев, стоящих вдоль стены палаты, и приставила к больничной койке, чтобы беседовать на равных.

— Меня зовут Кирана, я — вольная охотница Четвёртой реки из Восьмиречья. Вам это ничего не скажет, ведь Восьмиречье считается в вашем мире всего лишь одной из изнанок с выходом где-то в Сибири, — говоря это, охотница внимательно следила за эмоциями собеседницы, но Лавиния держала лицо, ничему не удивляясь.

Информацией про обитаемые изнанки её было не удивить, ведь по семейной легенде её дед был как раз одним из странствующих по изнанкам магов. Заделав бабке ребёнка, он ушёл странствовать дальше, обновив кровь Вулкановых. Бабуля, правда, ждала всю жизнь, что он вернётся, но, скорее, Шивелуч остыл бы, чем подобное случилось, а девушка продолжила:

— Кроме того, я являюсь Кираной Юрьевной Комариной, старшей сестрой Михаила, по неизвестной нам причине спрятанной почти на два десятка лет в Восьмиречье. К сожалению, не осталось никого, кто мог бы нам открыть причины для подобного поступка, поэтому, когда брат нашёл меня, он был очень счастлив обретению единственного члена семьи. Ну и вишенкой на торте является то, что я — маг стихийник, дуалист с магией воды примерно вашего уровня, — на лице девушки часть узора налилась лазурью, — и маг огня уровнем чуть пониже, — при этом полыхнула алая часть татуировки.

— Зачем вы рассказываете мне тайны собственного рода, наивное дитя? — Лавиния не смогла удержаться от этого комментария, ведь такая откровенность в высшем свете привела бы к самым незавидным последствиям для рода Комариных, в котором, судя по всему, осталось лишь двое сирот.

— А рассказываю я вам это потому, что моя ситуация отчасти напоминает ситуацию, в которую вы попали с дедом нынешнего императора, если, конечно, слухи не врут, — абсолютно не пытаясь играть в дипломатию, ткнула носом охотница Вулканову в собственное прошлое. — Император знает о моём существовании, но мы не были представлены друг другу. Я была спрятана в имении на время, прикрываясь необходимостью изучения этикета, норм и правил поведения этого мира. На ближайшем новогоднем балу меня представят обществу как графиню Комарину и княжну Виноградову по матери и в соответствии с выбором родового алтаря. Как вы думаете, при имеющихся вводных, каковы мои шансы повторить вашу судьбу? Почему-то мне кажется, что, имея в активе главенство в княжеском роду, меня без спросу женят в первую же неделю после выхода в свет, не заботясь о приличиях. И первым, кто подсуетится, с учетом личного сюзеренитета над Комариными, протектората императорской семьи над родом Виноградовых и моего уровня магии, будет Пётр Алексеевич Кречет.

— Думаю, что мою судьбу ты вряд ли повторишь. Ибо для этого на тебя должны претендовать сразу два Кречета. А у Петра вроде бы пока хватает мозгов не творить подобную херню.

— Как это сразу два Кречета? Два сына вас не поделили? — совершенно искренне изумилась Кирана.

— Если бы два сына… — Лавиния нырнула в события давно минувших дней, словно в омут. — Изначально меня пророчили в невесты престолонаследнику, кому не захочется иметь в своей семье магичку такого уровня? Но всё изменилось, когда император пожаловал к нам вместе с семьёй на смотрины. Этот старый сластолюбец чуть не удавился, когда впервые увидел невесту сына. Это стало началом конца для рода Вулкановых.

— Не-е-ет! — неверяще протянула Кирана. — Не может быть⁈ Неужто сам?

— Представь себе! — Лавиния скривилась от горечи, волнами накатывающей из прошлого. — Михаил Фёдорович Кречет и думать забыл, как женить сына, и начал вполне агрессивно за мной ухаживать при трёх здравствующих жёнах, которые от этого были не в восторге. А уж когда он, не особо стесняясь, полез мне под юбку, дескать, дело семейное, я вспылила. Да так, что Шивелуч проснулся. И не просто проснулся, а катился император вместе со своим посольством с попутным ветром на материк. — Лавиния улыбалась сквозь стоящие в глазах слёзы.

— Хер бы я за кого из этой семейки вообще замуж вышла после такого! — вспылила Кирана, отчего по телу её пробежались языки пламени, демонстрируя искренность чувств молодой магички.

— Ну я ответила почти тоже самое, — грустно улыбнулась Вулканова. — Да я лучше старой девой останусь, чем к такому козлу в род войду! — цедила я вслед императору, не зная, что отвечать за эти слова придётся всему роду. Дальше было на коленке сфабрикованное дело о предательстве и растратах, лишение титула и военный поход против зарвавшихся выскочек Вулкановых… И разом проснувшаяся гряда вулканов на Камчатке. Ситуация была патовая. В этой стычке погиб мой брат, а сама я всё-таки стала главой рода, но уже опального и лишённого аристократического достоинства.

— Мне очень жаль, — Кирана сжала ладонь собеседницы в жесте поддержки.

— Мне тоже. Поверь, подобной судьбы я тебе не желаю, — Лавиния поджала губы, хмурясь. — И это всё равно не объясняет ситуации с Исбьернами. Зачем было убивать подданных чужой короны, если вы сидели тихо, как мыши под веником?

— Мы их не трогали. Мы вообще никого не трогали, когда эти появились. Так уж вышло, что я забрела на чужие земли, и чужак с пряжкой белого медведя напал на меня магией земли. Сперва я даже решила, что это новая тренировка, но очень скоро изменила своё мнение. Любой ментатор или ментат подтвердит, что высказывания незнакомца в мой адрес были оскорбительными для аристократки. Завязался бой, в котором он победил хитростью, чем-то меня одурманив, а потом унёс в какое-то подземелье. Там меня собирались долго и со вкусом насиловать, чтобы я стала его личным инкубатором по смешению магий. «Вдруг и высокоранговый бастард земли выйдет», — Кирана постаралась придать голосу нотки Михельса и сплюнула на землю.

— Да уж, девонька. Попала ты, как кур в ощип. Даже у меня ситуация была попроще, — Лавиния криво ухмыльнулась, обдумывая услышанную информацию. — Убила?

Кирана отрицательно мотнула головой, сжимая кулаки до побелевших костяшек пальцев.

— Когда он ко мне полез, то мои магии смешались в единственном возможном варианте защите при магических блокираторах, и громыхнул взрыв. Мне повезло освободиться, но этот кобель был жив. Я ему только по морде да по яйцам лупила, чтоб не повадно было. От такого маги девятого ранга не мрут. А потом брат меня нашёл.

— Брат? На тайной тропе? — у Лавинии глаза стали размером с пятирублёвую монету. — Один?

— С нашими людьми.

— Убил?

Кирана снова отрицательно покачала головой.

— Он не глупый. Прекрасно осознаёт, какими проблемами это обернулось бы как для нашего рода, так и для страны, — Кирана снова задумалась на некоторое время. — Думаю, что он его специально оставил одного в этом подземелье живым. Ведь так ни один ментал или ментатор не сможет подтвердить убийство Михельса. А сам датчанин смог бы со временем прийти в себя и уйти. Вряд ли он поднял бы скандал, ведь ментальная проверка была бы на моей стороне. Но если бы такое случилось, то у брата был бы официальный повод для дуэли или войны родов.

— Ты же понимаешь, что была бы опорочена? — Вулканова специально допытывалась у девушки до её истинных мыслей.

— Не самый плохой вариант в моей ситуации, не находишь? — кисло улыбнулась магичка. — Меньше претендентов на руку будет.

— И больше швали среди претендентов, — не удержалась Лавиния, в целом признавая, что императорская семья вряд ли тогда наложила бы лапу на «порченую» невесту. Какой-то смысл в этом был. — То есть, когда вы покидали подземелье, Михельс был жив?

— Был, стонал и, кажется, матерился на датском, но это не точно, — впервые светло улыбнулась охотница, отчего лазурь на лице засияла ярче.

— А что с женщиной? Должна была быть ещё магичка моего уровня. Стихия показывала бой с ней, — Лавиния в голове сопоставляла информацию, полученную от Комариной и показанную ей стихией на тропе и возле форта. Пока, как ни странно, противоречий не было.

— А вот по магичке подробно рассказать не могу, — развела руками девушка. — Я тогда ещё с датчанином устанавливала тесные международные связи. Но брат говорил, что пришла одержимая, пёрла напролом без разговоров, захватила трёх девушек из деревни и пыталась казнить. Наши маги ей ничего сделать не могли. Но одна из девушек имела жениха мага-смерти, едва инициированного. Он-то за зазнобу и вступился. А когда магичка осыпалась, из неё скверна полезла. Брат заразился, еле выжил. Земля на том месте заражена. Мы оцепили, но что-то сделать с этим не можем, и помощи не попросить, ведь тогда всё вскроется. Мы даже не знали, кто та одержимая.

Лавиния слушала девушку и боролась сама с собой. Да, возможно, Кирана с ней была не до конца честна, но всё равно увиденное не противоречит рассказам девушки. Да и стихия подтверждала…

Всё было очень сложно. С одной стороны, вина Комариных лишь в том, что они попытались оттянуть неизбежное, спрятав сильную магичку от глаз императора. Как показал опыт, все основания для этого они имели. В остальном мозгоправы легко подтвердят невиновность Кираны и Михаила в смерти Исбьернов. Да, они лишатся и мага смерти, и Кираны, но род уцелеет. Если только датская корона не захочет крови. А она захочет.

И тогда мяч уже будет на стороне поля обиженного императора, которому очень выгодно будет спустить всех собак на мальчишку Комарина, заграбастать себе Кирану и прихватить земли Комариных и Виноградовых заодно. А то, что Михаила ждёт публичное линчевание вместо русско-датской войны, было практически делом решённым. После всего пережитого Лавиния очень сильно сомневалась в наличии у Кречетов чести и совести. Императорской семье такой атавизм был не к лицу. Ей ли не знать.

Если Вулканова сейчас вернётся ни с чем, то оттянет кровавую развязку, нависшую над родом Комариных на несколько недель. Но та всё равно наступит. Колесо истории сделало круг, вот только у бедных сирот нет за спиной сильного рода и гряды живых вулканов, покорных воле магов рода. Им нечего противопоставить Кречетам. Комарины — молодой род, явно меньше пятисот лет отроду. Их сотрут с лица земли. Если Лавиния сейчас промолчит, то её роду не дождаться реабилитации и возврата аристократического достоинства.

А если скажет, как есть, то только приблизит развязку трагедии, которую пережила семья Вулкановых. Если роду Комариных не жить в любом случае, то стоит ли заморачиваться с вопросами чести? Время сотрёт её личный позор, перемелет в жерновах истории. Но тут перед глазами Лавинии появилась фигура высохшего Исбьерна, убитого собственной стихией. Что если он тоже так думал? Что если он настолько обнаглел, что его решила наказать собственная магия?

«Вулканы с ним, жили пять сотен лет без графского титула и ещё поживём! — пришла к выводу Лавиния, махнув рукой на подачки от императорской семьи. — В конце концов, колесо истории крутят люди, вдруг, если я попробую помочь, их не перемелет, как нас когда-то?»

«Хороший выбор, Лавиния! — произнёс тихий вкрадчивый голос у неё в голове. — Скажи Михаилу, чтобы провёл тебя к алтарю!»