Книга власти

Глава 4: Первый город.

Все племена, всегда нападали на меня, каждый раз, когда я к ним приближался, но я очень хотел обрести новое племя, и сожалел, что не могу найти свою старую семью. Тем не менее, любое новое племя людей, каждый раз, всегда, когда я пытался наладить контакт, нападало на меня, и мне приходилось бежать либо убивать. Я так и не смог прибиться к новому племени, хотя пытался несколько лет подряд, приносил другим племенам дары, пытался наладить общий язык, поговорить. Они всегда нападали на меня и пытались убить, всё было бестолку.

Как-то раз, я решил пойти по другому пути, выбрал племя неандертальцев, поскольку они были смелее моих родичей, и часто их женщины ходили в лес в одиночку за ягодами, грибами и корешками. И я подумал, да я не могу прибиться к племени, но я мог бы создать новое племя сам!

Я подготовил в подходящем для моих планов месте удобную пещеру. Потом отправился на охоту во владение одного из племён неандертальцев, приметил молодую женщину, когда та с двумя другими женщинами постарше пошла собирать еду в лес. Неандертальцы часто ходили мелкими группами по своим делам, без охраны, их женщины тоже иногда были воинами, и защищали от хищников более молодых. Вообще, неандертальцы в этом плане были лучше и умнее моего народа, и куда более логичны. Именно поэтому я и выбрал неандертальскую женщину для своих целей.

Я не мог поймать сразу трёх женщин, учитывая то, что две из них были вооружены, но я подкараулил их с дерева, и первой же женщине бросил в ноги специальное изобретённое мной оружие, что представляло из себя верёвку с двумя камнями на концах. Попав в ноги, такая верёвка обматывала ноги, и не позволяла сразу бежать. Две других атаковали меня, я легко убил их ядовитыми дротиками, потом подошёл к выжившей молодой неандерталке, и быстро связал её, а ядовитые дротики забрал, чтобы скрыть содеянное. Я знал, пока племя хватится женщин пройдёт несколько часов, этого достаточно, чтобы уйти далеко, да и станут ли её искать вообще.

Женщина была в ужасе, дико сопротивлялась, я связал её по рукам и ногам, сунул в рот кляп, взвалил на плечо и потащил прочь от стойбища, одновременно запутав следы в том ручье, который заранее наметил. Процедура похищения прошла без сучка и задоринки. Я отнёс её в свою пещеру, что находилась довольно далеко от её родного племени, и оставил там, привязав так, чтобы её руки не затекли от недостатка прилива крови, но чтобы она не могла сбежать.

Потом дал ей попить и поесть, я старался накормить её хорошо, чтобы она оценила ценность жизни у меня под боком. А на следующую ночь я занимался с ней тем, чем давно не занимался с женщинами. Она стонала и кричала, сопротивлялась, но ничего потерпит.

Потом был долгий период, мы жили с ней вместе как одна семья, я держал её связанной, и она не могла сбежать, хотя постоянно пыталась, я хорошо кормил её, и постепенно учил говорить на своём языке. Она училась, пыталась, и вскоре, спустя пару лет мы с ней смогли разговаривать, так как будто мой язык был ей родным. Я сшил для неё хорошую тёплую одежду, приобщил к своей культуре и роскоши, хорошо кормил, и она не знала куда бежать, постепенно, её ненависть пошла на спад, и она стала терпеть меня, я смог развязать её и выпускать из пещеры. Мы свыклись. Я хотел детей, потому что хотел создать с ней новое племя, но, несмотря на все мои усилия, по прошествии трёх лет, она так и не забеременела, я не думаю, что она была какой-то ущербной. Просто именно мои гены с генами неандертальцев не скрещивались, и я не мог иметь детей от неё.

Мы с ней прожили рука об руку ещё около десяти или двенадцати лет, мне было приятно жить рядом с ней, заботиться о ней, говорить с ней, на самом деле, я думаю я люблю людей, особенно если они отвечают мне взаимностью. И я просто жил, на время забыв о стремлении создать новое племя. Но я был молод, а она в какой-то момент стала быстро стареть, и умерла в возрасте примерно 23х-27ми лет. Я точно не знаю, сколько ей было на момент похищения мной, а сами пещерные люди не знали и не задумывались о возрасте никогда, как и животные. Могу предположить сам что ей, возможно, было двенадцать, может чуть больше. В итоге, я решил повторить попытку, чтобы убедиться наверняка. Я похитил ещё одну неандертальскую женщину, и мы прожили с ней также, ещё три года, после чего я вернул её родному племени, поскольку новой крепкой эмоциональной привязанности с ней не возникло. Теперь я убедился, и был уверен, детей от неандертальских женщин именно у меня быть не может. Собственно, я похитил вторую, просто чтобы убедиться в этом на будущее. Потому что хотел знать точно, что это не частный случай личной несовместимости. Кто-то скажет, что я мудак, попользовался и бросил, особенно вторую. Но в каменном веке логика поступков у всех была несколько иной, чем сегодня. Мы относились к другим людям примерно также как лев к антилопе, брали, что хотели и бросали. Я ещё отличался какими-то человеческими качествами, логикой, наличием жалости и сострадания, честью, у других такого в помине не было вовсе. Именно поэтому я не убил её, когда та стала мне не нужна, а аккуратно и с подарками вернул родному племени, многие на моём месте просто убили бы, и вообще съели. И та вторая неандерталка, которую я хотел использовать для рождения потомства. Она не была несчастной со мной, и при мне ей жилось всяко не намного хуже, чем при племени. Я никогда не бил её без веской причины, можно сказать, что вообще не бил, кроме тех нескольких случаев в начале нашего знакомства, когда та пыталась от меня бежать. В племени, сильный молодой самец мог бы побить её просто так, за то, что не понравилась причёска. В этом плане со мной ей жилось гораздо лучше. Я сшил ей хорошую одежду, хорошо кормил её, заботился, защищал от диких животных. Моя пещера была мягкой, тёплой, чистой и удобной для жизни. Участь женщины тех времён вообще весьма печальна, даже печальнее участи мужчин, со мной она жила в такой роскоши, в которой не жила ни одна любая другая её современница где угодно. У меня была чистая, тихая, тёплая пещера, где мы спали вдвоём и более никого. Ни вони разлагающихся остатков еды и немытых тел соплеменников, ни кровососущих насекомых, ничего такого, что являлось верным спутником остальных пещерных людей. Хорошая тёплая одежда, подобной которой у неё вообще никогда не было, потому что неандертальцы и все люди того времени ходили просто голыми. И я хорошо кормил её, не просто жареным мясом, а самыми настоящими блюдами, я учился и умел вкусно готовить для себя. И ела она, не просто кусая непрожаренный окорок, пока другие не отняли, а с глиняной тарелки, костяной вилкой. Это совсем иной уровень жизни.

Когда я отвёл её в родное племя, она плакала и не хотела от меня уходить, умоляла оставить её у себя, но мне не хотелось зря терять время с женщиной, которая всё равно не может мне родить, я хотел построить собственное племя.

* * *

Третью попытку построения нового общества я решил реализовать иначе, чем раньше. Увы, я не смог для этого найти своё старое племя, по причине того, что континент, на котором мы все жили, был огромен, а современных средств навигации тогда не было. И я понятия не имел, откуда много лет назад отправился в своё великое путешествие вокруг света. Да и не важно мне было уже. Я к тому моменту путешествовал по миру около ста лет, а то и дольше, и ни один потомок моего старого племени обо мне уже в те времена не знал, поскольку сменилось минимум пять поколений.

Так что я выбрал племя людей того же вида, что мои предки, и решил его завоевать, просто воровать одну женщину, а потом пытаться вырастить семью, это слишком долго и сложно, так рассуждал я в тот момент, лучше поступить иначе. Куда проще и интереснее было бы попробовать подчинить себе всё племя сразу, или его часть, и попытаться построить новый мир на основе этого нового племени. Поэтому я подготовил более сложную и совершенную стратегию захвата племени целиком. Причём я понимал, что надо не просто поубивать всё племя, на что я в принципе был способен, а надо было сделать так, чтобы племя или его часть, безоговорочно приняли бы меня раз и навсегда, а потом сделали бы своим единственным бессменным вождём.

Прибиться к уже существующему племени было делом невозможным, так бы меня никогда не приняли бы, потому что я чужой и слишком непохож на других, и у меня оставался один единственный путь, кроме похищения одной единственной женщины. Я выбрал племя, имевшее численность около полусотни человек, и пятнадцать молодых и сильных воинов, похитил у этого племени одну единственную женщину, что было уже банально, но похитил я её не для размножения в течение долгих лет, а с иной целью. Я хотел изучить их язык, культуру, повадки, и узнать об этом племени всё, что меня интересовало. Я жил с ней около трёх месяцев, узнавая её язык, кто в племени главный, кто агрессивный, кто мирный. При этом я решил не спать с ней, поскольку знал, что первое время такой секс вызывает у женщин ко мне отвращение, сильную ярость, ненависть и неприятие, но они нормально переносят, если я с ними ничего не делаю. А мне нужно было расположить Ялу к себе как можно быстрее, а потом... Потом будет потом, когда мой план будет реализован. А сейчас нельзя насиловать её, надо дарить ей щедрые подарки, хорошо кормить, и она быстро начнёт относиться ко мне как к лучшему другу. Я узнал, что у её племени небольшая и неглубокая пещера, где очень тесно, что внутри пещеры, глубже, есть наскальные рисунки, которые рисовали вожди племени много поколений, каждый раз, когда случалось что-нибудь особенное, я внимательно изучил весь их язык. Также я узнал, что племя сильно голодает, потому что не умеет нормально охотиться и добывать еду, а собирательство не лучший источник пропитания. В общем, на мой взгляд, охотиться не так уж сложно, если есть нормальная оснастка, если в голове мозг, который понимает где и как надо поступить, чтобы поймать зверя. Тем более, если ты умеешь ставить ловушки. Но эти люди не умели охотиться, на охоту они выходили просто с заточенными деревянными палками и камнями, и часто зверь от них просто убегал, либо, наоборот, во время охоты кто-то из племени был ранен, и что ещё хуже погибал. В общем, они охотились не как люди, а как животные, как стая волков, только ещё хуже, потому что волки хотя бы быстро бегают. Что и является основной причиной их неудач и постоянной нехватки еды. Дичь в лесах есть, но руки кривые. А ещё племени мало места, они страдают от крупных хищников. И кстати крупные хищники это реально большая проблема для диких людей, что не имеют хорошего оружия, и часто становятся добычей. Этот постоянный страх быть съеденным мне самому хорошо знаком, я жил в детстве маленьким и беззащитным, да и сегодня вынужден быть осторожным. И кстати, страх быть съеденным, это постоянное ощущение опасности, ничуть не менее тяжкое испытание, чем нехватка еды. Так что дела их стабильно плохи уже много лет. Впрочем, это обычно для семей пещерных людей того периода.

И вот, рано утром, пока все спали, я в полном тяжёлом кожаном доспехе вышел на поляну перед пещерой племени Ялы. Я выбрал именно тот момент, когда все мужчины вернулись с охоты и были в стойбище, чтобы убить всех разом, и громко крикнул на их родном языке.

-Я вызываю вас всех на бой, мерзкие черви.

Они стали выбегать из пещеры почти по очереди, я, не давая им собраться в группу и построиться, сходу начал метать в них ядовитые дротики. Спустя минуту бойня была закончена, большая доза сильного яда в дротике обладает почти мгновенным парализующим эффектом, у них не было шансов против меня. Некоторые женщины тоже пытались атаковать меня, и я их всех убил. После чего выжившая половина племени трусливо, подвывая от ужаса, забилась в пещеру. Я знал, увы, я убил весь цвет племени, потому что иначе было нельзя, но я сейчас убил всех тех, кто в будущем мог поднять против меня оружие. И всё равно, теперь мне во владения попадётся несколько мальчиков, а также довольно много женщин и детей. Этого достаточно чтобы продлить род, главное чтобы была еда и защита от диких зверей, а я им это предоставлю. И скоро вырастит новое поколение, в котором я уже буду великим вождём, и все привыкнут слушаться и уважать меня с раннего детства. А поскольку у меня будет много похожих на меня детей, то это будет новый народ, мой собственный народ, таков мой план.

-Выходите, и я вас не трону, - громко крикнул я им, на их родном языке. - Отныне вы моё племя, и каждый, кто будет слушаться меня, останется жив.

Из-за моей спины вышла Яла, подошла к выходу из пещеры, и стала уговаривать своих сородичей выйти и встать передо мной на поляне.

-Послушайте, он вас не тронет, он победил, если вы не будете сражаться с ним, он даст вам еду и заботу, он не злой. Он просто хочет быть с нами, выходите. Если не выйдете, и будете сопротивляться, он всех убьёт. Он настоящий год, вы не победите его никогда, он особенный, вам придётся послушаться.

-Убийца, убийца, он убил...

-Это великий воин, и иначе вы не приняли бы его. Он другого народа, высшего народа, призванного править. Он здесь, чтобы править нами, и наша жизнь станет спокойной и безопасной. Посмотрите какая на мне одежда, перчатки, штаны, куртка, это очень удобная и безопасная одежда, чудесные вещи для настоящих людей, не бойтесь, он не тронет вас, если вы будете слушаться, и не убьёт никого.

Я подошёл к пещере, они всё ещё боялись меня, но уже было ясно, что не нападут сразу. Я достал из своего рюкзака несколько жареных кроликов. Я знаю, они никогда не ели жареной пищи, а эти кролики так восхитительно пахнут, первый раз их запах непривычен и дик. Но их так хочется съесть, и это так вкусно. Я сам прошёл через это, когда впервые учуял запах настоящего жареного мяса, и когда ел жареное мясо первый раз в жизни, после долгих лет сырого и безвкусных корешков.

-Будьте со мной или умрите, но те, кто будут жить со мной, будут вкусно есть, я научу вас быть людьми, а не просто тупыми животными.

Они взяли кроликов и стали с жадностью их есть, но кроликов недостаточно, да и не на всех хватит. Но на то и расчёт, жадность, желание попробовать супер яство у тех, кому не досталось, кто только видел, как жадно их едят товарищи.

Я вышел из пещеры, быстро оттащил трупы убитых мной людей в сторону, чтобы они не смущали племя, причём таскал по два волоком и на расстояние метров тридцать, за пределы поляны. Там я ещё ночью вырыл специальную очень глубокую квадратную яму три на два метра и глубиной метра два с половиной. Я свалил все трупы туда, потом убрал заграждение у кучи рядом с ямой и часть почвы сразу обрушилась на трупы, закрыв их слоем в метр, я минут пятнадцать до закапывал рыхлой землёй, очень торопился. Просто трупы будут напоминать людям про моё убийство, и их надо поскорее спрятать с глаз, чтобы они не напоминали людям про то, что я убийца больше никогда. Я закончил их закапывать, вернулся на поляну и стал спешно разводить костёр, племя Ялы всё ещё сидело в пещере и переваривало новую реальность. После чего, когда костёр разгорелся, я притащил тушу ранее убитого кабана и стал жарить. Вкусный и очень манящий запах жареного мяса поплыл в сторону пещеры, и они, в том числе под уговорами Ялы, стали выходить, постепенно забывая про ужас произошедшего всего пол часа назад.

Спустя пять минут всё племя вышло из пещеры и трусливо расселось вокруг костра. Их заворожил огонь и вкусный запах жареного мяса на вертеле. Я как заботливая хозяйка дожарил кабана, и стал рубить его на части. Всего после устроенной мной бойни выжило 29 человек, включая детей, стариков в племени не было, они умирали от голода и лишений ещё до 22х лет. Кабан весил килограмм сто, и думаю, в нём было не меньше полусотни килограмм мяса, этого более чем достаточно, чтобы накормить пол сотни человек. Я разрубил кабана на части, и каждому дал кусок мяса, они вели себя и ели как дети. Из их голов уже выветрился весь ужас, что они испытывали менее часа назад.

Наконец они поели, и я приказал им, встаньте передо мной, тут, так. Они затрусили, но послушались. Я стал их осматривать, паре человек надо было помочь, у них имелись раны с загноением, но этим я займусь позже. Я тщательно проанализировал, сколько у меня имеется молодых людей, сколько детородных самок, и сколько детей. Что ж... Не племя, а крупная семья, как раз то что мне надо. Итого 19 самок в возрасте от 9 до 18 лет. Через десять лет при таком раскладе, численность племени может превысить сотню человек, и потери рода будут с лихвой восполнены.

-Внимание. Я с вами всерьёз и надолго. Отныне я ваш вождь и лидер племени. Любой, кто не будет слушаться меня, будет сурово наказан. Любой, кто поднимет против меня оружие, будет убит. Я также оставляю себе право на любую женщину племени. И я не приму отказа. Я знаю, я выгляжу необычно для вас, и кто-то из вас даже решит что я мерзкий уродец, что ж, вы в моих глазах тоже не идеал красоты. Но нам с вами придётся жить вместе и очень долго. Взамен я научу вас разным интересным вещам, я буду кормить вас, и ваша жизнь станет более лёгкой, безопасной и сытой. Всем всё ясно?

-Да великий вождь.

-Мне пришлось убить ваших воинов, и я один убил всех ваших воинов и мог бы убить намного больше воинов. Я могу убить вас всех, если вы решите поднять против меня восстание, потому что я год. Но отныне вы мой народ, и теперь вы все будете жить в мире и безопасности, пока подчиняетесь мне. Сегодня можете отдыхать, а завтра я буду учить вас работать. И ещё, теперь у нас почти нет воинов, я бы советовал вам, не выходить без меня за пределы пещеры ближайшие пару лет, пока не подрастут мальчики.

-Да год.

-А вы все, кто сильнее и моложе, сейчас будете помогать мне, мы должны построить ограду. Смотрите.

Я решил сразу занять их делом, чтобы они привыкли ко мне, и не задавали лишних вопросов, тем более, пока их страх ко мне особенно силён. Я взял заготовленную заранее толстую ветку, и начал рубить её топором, пока не получился жердь высотой около двух с половиной метров.

-Вы будете искать ветки, и мы будем делать ограду вокруг вашей поляны, это нужно, чтобы обеспечить вашу безопасность. Смотрите, вот это специальная палка копалка, надо копать так. Я быстро выкопал яму, вставил в неё жердь и закопал. Потом взял второй и третий заготовленный жердь, и аналогично закопал их рядом, получился фрагмент забора высотой чуть более двух метров. Потом я взял острую палку и провёл ей периметр вокруг поляны, получилась неправильная окружность радиусом около двадцати метров, площадью порядка 1200-1500 квадратных метров.

-Зачем это?

-Вас мало, и у вас нет воинов, скоро дикие звери поймут это и придут сюда, чтобы убить и съесть вас. Мы построим вокруг вашего становища забор, после этого ни одна кошка или любой другой зверь не смогут проникнуть сюда. Так мы построим становище, и внутри будет безопасно, это сократит смертность. Приступайте.

Мы работали целый день, они ненавидели меня, но боялись. Сначала мы искали подходящие ветки, потом они рубили их моими топорами. Дальше очищали от лишних сучьев и закапывали. Когда сегмент забора достигал в длину десять жердей, я брал ещё одну ветку, ложил её на сучки перпендикулярно остальным жердям с внутренней верхней стороны забора и обматывал верёвками из коры деревьев, которые я заранее заготовил большое количество. К вечеру забор на половину был готов.

За день произошёл страшный эпизод, когда крупная кошка попыталась напасть на одного из жителей посёлка, что бывало нередко в прошлом. Я ловко убил её и спас человека от смерти. Это повысило мой авторитет в глазах племени.

Вечером я пошёл на непопулярный шаг, у двух граждан моего нового мини государства были раны с загноением, они болели и не проходили, я заставил их лечь, потом аккуратно вскрыл раны ножом, промыл их водой и заложил листьями от загноения. Они боялись, ненавидели, не понимали, зачем я это делаю. Я же сказал им, что так раны, скорее всего, скоро пройдут.

На ночь я отправил всех своих новых поданных спать в пещеру, а сам собирался устроиться на одном из деревьев рядом со стойбищем, но так, чтобы они не видели, куда я лёг спать. Яла же легла спать со своими соплеменниками. Я знал, они не тронут девушку предательницу, но вот мне ночью вполне могут перерезать горло, решив, что я беззащитен. И у меня было лишь два варианта, либо спать отдельно, либо сидеть в их пещере претворяясь что сплю, но спать с ними нельзя ещё долго. А если сидеть в пещере, не спать и притворяться, то я устану завтра.

Также, прежде чем ложиться спать я пошёл к братской могиле воинов племени, и старательно закопал её землёй, утрамбовал и заложил камнями. На этом я был спокоен, скоро их тела сгниют под землёй, и через пару лет о них можно даже не вспоминать.

Утром люди, которым я вскрыл раны и удалил гной, почувствовали себя намного лучше, и даже сказали мне слова благодарности. Я принёс им очередные дары, убитого оленя, мы все крепко поели, и я погнал их всех достраивать наш периметр вокруг поляны и входа в пещеру. К вечеру работа была окончена, и я ещё обрубил все ветки у деревьев, что нависали над оградой, так чтобы ни один хищник не смог перепрыгнуть с деревьев за забор. В этот раз я также сделал три выхода из-за частокола с заострёнными концами, и они на ночь закладывались специальными дверьми из жердей, так что сложно было увидеть, где забор, а где дверь. Вечером я разжёг посреди поляны костёр, и мы долго сидели. Я хотел, чтобы племя почувствовало себя в безопасности. И это был важный психологический ход, потому что в прошлом, единственным местом, где человек мог ощутить себя в безопасности, была родовая пещера. Улица всегда была территорией постоянной опасности, в любой момент из кустов мог напасть лев, а с ветвей деревьев сверху спрыгнуть рысь. Теперь эта территория безопасности расширилась на величину ограды, а наша поляна за оградой, как не крути, хоть и небольшого размера, но намного больше, чем пещера. Дети, не опасаясь диких зверей, свободно бегали внутри нашего загона, потому что со всех сторон был периметр, и ни один хищник не смог бы быстро проломить нашу защиту. По своему опыту я знал, что звери даже не будут приближаться к забору, тем более, в этот раз построенная мной ограда была весьма добротной. Этой ночью я впервые взял Ялу, она, кстати, даже не была против, и не сопротивлялась, наоборот, ей очень нравилось стать женой такого великого вождя как я. А мои физические отличия она воспринимала не как уродство, а как преимущества высшего человека. Тем более, племя, буквально за два дня ощутило сильные перемены в своей жизни.

Под утро, я приготовил специальную белую краску из каменной пыли, и нарисовал на одной из скал пещеры новую картинку, стерев старую. На моей картине, что была нарисована гораздо профессиональнее, чем большинство картин других "художников" племени, был нарисован костёр, вокруг него я, высокий белый демон и всё племя, и мы держались за руки. Остальные члены моей новой семьи с интересом пялились на то, как я рисую.

* * *

Мы прожили с моим новым племенем несколько лет, все эти годы прошли очень мирно, всё племя слушалось меня как старшего отца, и очень уважало. Я спал со многими женщинами, и они не были против, у меня родилось два десятка детей, ещё дети рождались от других молодых парней. Мои дети унаследовали часть моих генов, я впервые дал многочисленное потомство. Численность племени сильно выросла, но у нас было слишком много маленьких детей. Всего взрослых сейчас спустя три года было 27 вместе со мной, а вот маленьких детей около тридцати, и все они требовали большого количества заботы. Женщины постоянно носились с детьми и не думали о проблемах, племя любило меня, и я начал спать в племени, вместе со всеми, не опасаясь, что мне ночью перережут глотку. Но, правда, у меня было две маленьких хитрости. Первая хитрость заключалась в том, что я спал в маленькой комнатке, специально вырытой мной же в конце пещеры, и это была особенная отдельная комнатка вождя. Рядом со мной никто не спал, а комнатку я на ночь закрывал ветками дверью, что изолировала меня от остального племени, а спал я одетым и с оружием в руках. Я не опасался, что они перережут мне ночью во сне глотку, но не хотел давать им такую возможность, и спал крайне чутко. Каждый раз, когда кто-то хотел пролезть ко мне, я мигом просыпался. Этот особо чуткий сон пройдёт со мной сквозь века и ещё много раз спасёт мне жизнь.

Я не просто жил с ними, все эти годы я учил их ремеслу. Я учил племя шить себе одежду, делать примитивные сапоги, чтобы было не больно ходить по острым веткам в лесу и особенно бегать. Хотя конечно, делать сапоги научились немногие и криво, потому что это сложно. Однако, просто сшить себе накидку мог каждый. Также я научил их делать глиняную и деревянную посуду, различное оружие. Теперь все дети племени умели охотиться на зверя силками и ловушками, мы делали крупные ловушки на крупного зверя. Умели долго по нескольку дней хранить чистую воду, лечить раны от загноения, что очень важно в нашей жизни. Я выкорчевал лес с одной стороны поляны, хотя это было нелегко, но мы освободили часть земли от деревьев, в том числе разводя под деревьями костры, так чтобы ствол прогорел, причём костёр надо было разводить по нескольку раз, после этого удавалось освободить землю. И там мы выращивали несколько видов нужных нам съедобных растений, в том числе корешки и колоски зерновых.

Да, я нашёл замечательное растение, оно представляло из себя своеобразный сорняк с листьями и колосьями. И он сильно отличался от современной пшеницы. Его колоски и зёрна были меньше, а ненужная нам растительная масса больше. И он плодоносил много раз, в несколько небольших колосков сразу, в отличие от односезонного современного зерна. Это растение обычно росло в степи, и одного кустика хватало на несколько лет. Я научился выращивать куст на нашей земле, у него в колосьях были достаточно вкусные зёрна. Сразу в пищу они не годились, точнее, они были съедобными, но не очень, только если совсем припрёт. Мы их жарили на огне и прямо так ели. Это был праобраз современных зерновых, хлеб мы, конечно, готовить не умели. Но зато жареные зёрна могли храниться в глиняной посуде по нескольку месяцев и не портиться. Свежие зёрна, если их высушить могли храниться ещё дольше, только мы не всегда умели держать зёрна в сухости и нормально сушить, поэтому чаще жарили или пекли в золе.

Мы много времени уделяли работе с кожей, шкурами и шитью одежды. Правда, все наши орудия труда оставались каменными и костяными, но я оцениваю их как весьма искусные поделки. Некоторые члены племени впервые, используя мои навыки и инструменты, стали делать фигурки из кости и камня. Причём это было не моё изобретение. Они делали их просто так, для красоты, я тоже этим немного увлёкся, но я был постоянно занят, у меня было много работы, я должен был делать много бытовых повседневных дел, чтобы племя жило хорошо.

Я впервые в истории озаботился и санитарией, то, что нельзя ссать и срать прямо в пещере это и так все понимали до меня, и даже на поляне ссать и срать не позволялось никому и никогда, потому что потом будет вонять или надо убирать. Но вот в лесу рядом со стойбищем кучек говна было предостаточно и мне это совсем не нравилось. К тому же, численность населения моей семьи быстро росла, и это создавало дополнительные проблемы. Да и потом, что значит ссать и срать за оградой? А если ночью приспичит, а если дикий зверь? Крупных хищников в лесу предостаточно. В связи с чем, я впервые в истории решил вопрос радикально, мы выкопали первую туалетную яму большой глубины в углу посёлка, но внутри ограды, и там я положил брёвна поперёк ямы, так чтобы на них можно было сесть, и между ними остались щели для этих дел. И все ходили в это отхожее место, когда нужда.

Я также создал службу часовых, на случай если какой зверь решит сделать подкоп, такое уже было пару раз, причём один раз это был крупный медведь, и если бы мы вовремя не заметили, что он роет, кто-то мог бы и погибнуть. Один член племени, назначенный часовым, весь день и всю ночь ходил вдоль забора и проверял, всё ли в порядке с периметром. Часовые регулярно менялись, и каждый работал часовым не чаще пары раз в неделю и не более чем по 6 часов. За что работавшие получали небольшие поощрения от меня, обычно в виде еды и иногда очень редко, сделанные мной лично предметы одежды и другие полезные вещички типа иголок и ниток, либо инструмент. А мои вещи в племени очень ценились, потому что я был искуснейшим мастером во всём, что касалось ремесла, и моих поделок на всё племя остро не хватало. Каждый хотел получить зажигательные камешки, клинышки для обработки камня или нож сделанный руками самого великого вождя.

Прошло ещё несколько лет, и стали подрастать те дети, которых мы сделали раньше в первые годы племени, теперь уже численность племени сильно возросла, нас было около 120 человек, и у меня было много шести и семилетних детей. Шести и семилетние дети того периода, это ещё не взрослые, но уже как бы не совсем дети, они могут убить кролика копьём, или позаботиться о себе и других более мелких детях.

Вскоре я понял, что места в пещере критически не хватает, и некоторым взрослым уже приходится спать просто снаружи, ночью, рядом с костром, потому что места в пещере уже нет, а если дождь? Да ещё сильный? Копать пещеру я не хотел, порода была неподходящая и могла просто обвалиться, и тогда погибнет очень много людей, даже я в своей комнате и то весь потолок посадил на многочисленные и толстые деревянные распорки. Я недолго думал и нашёл другое решение.

Сначала мы сильно расширили площадь огороженной территории, удалив попутно часть деревьев леса, в итоге получился примерно квадрат территории 60 на 60 метров, и это только огороженная земля. Получилась довольно приличная площадь, и животные не могли на неё зайти никак. Также, поскольку старая туалетная яма воняла, её было решено закопать, и мы вырыли ещё одну новую туалетную яму, тоже внутри ограды, но с выступом метров на десять прочь. Новая туалетная яма была достаточно далеко от центра нашей поляны и потому не воняла. Хотя в целом поселение наше в техническом отношении было всё ещё крайне примитивным. Просто небольшой огороженный участок земли.

Также, используя подсечно-огневую систему, с выжиганием пеньков, я расширил площадь поля зерновых, теперь оно было площадью пару гектар, что не так много и не так мало. Мы не убирали и не скашивали урожай, как это будут делать люди в будущем, мы срезали колоски, оставляя само растение на месте, и спустя некоторое время, растение давало новые колоски, поэтому мой способ хозяйствования не истощал почву, и я об этом даже не думал.

Но самое главное, я всё-таки придумал, как решить проблему пещеры, мы впервые начали делать аналог первых домов, уже домов, а не просто пещер, как раньше, и это был огромный шаг вперёд. Я построил первые землянки и шалаши. Теперь часть жилищного фонда была представлена землянками. Землянка, это яма в земле вырытая на глубину метр или полтора, поверх ямы ложатся толстые ветки, и они прикрываются ещё слоем веток и поверх кидается земля, получается искусственная мини пещера. Правда, жить в землянке мало приятного, почва, червяки и тому подобные прелести. Но если сильный ветер, в ней можно спастись. Второй тип жилища более приятный, это шалаш из веток, бралось четыре ветки, по две связывались крест накрест верёвками из коры деревьев. Дальше ложилась пятая ветка между ними, и на неё ложились другие ветки, иногда некоторые покрывали крышу шалаша шкурами, но на шалаши, как правило, шкур не хватало. Получившийся шалаш неплохо спасал от дождя. На пол шалаша кидали всякую зелень и ветки, можно сказать солому, и иногда самые успешные охотники кидали шкуры. В общем, большинство населения предпочитало шалаши, и в некоторых ситуациях, смотря по погоде землянки. Главное, то, что с применением новой строительной технологии я выселил большую часть племени из пещеры на улицу без сильной потери качества жизни. Многим веточные шалаши нравились даже больше, чем пещера. В общем, шалаш неплохое место для ночлега, если ты живёшь в климатической зоне, где нет морозов, и если за надёжной стеной, в безопасности от диких животных. Составляли некоторую проблему насекомые, особенно ядовитые или больно кусающие, но к ним мы были привычны, тут уж никак, приходилось смириться. Тем более, те ветки и солому, на которых собираешься спать, можно и перебрать от насекомых, если не лень.

В итоге спустя всего десять лет моего правления численность населения моего племени превысила феноменальную по меркам каменного века величину, теперь нас было около двух сотен человек в одном поселении. Люди жили в среднем на несколько лет дольше, чем раньше, и чаще уже умирали от старости, а не ранней насильственной смертью. Я думаю, это со временем сильно повлияло на геном, в пользу удлинения продолжительности жизни. При этом, наше первобытное поселение, сильно ушло вперёд технологически, у нас появилось много довольно сложной одежды. Хотя я уже не успевал учить всех и каждого как правильно шить, но зато появились люди, что делали это мастерски, почти как я. При этом само наше поселение было уже не просто пещерой в которой жили люди-животные, которые по природе своей мало отличались от стаи волков, что также жили тупо в пещерах. Теперь наше поселение напоминало скорее крупную деревню племя, эпохи позднего каменного века. У нас был огонь, мы жили в шалашах и землянках за надёжной оградой, у нас не было металлических предметов, не было системы образования. Не было религии, и ещё много чего не было. Но одежда, пусть очень грубая и примитивная, обувь, нитки, иголки, сложные инструменты из камней и кости. Я сам был в культурном шоке, осознавая какую цивилизацию построил.

За многие годы своих скитаний я видел много различных племён и поселений, и самые развитые обычно были у неандертальцев, и чаще именно неандертальцы владели огнём, в то время как мои сородичи владели огнём крайне редко. Но я никогда не видел, чтобы люди жили так как мы, за такой оградой, на таком высоком уровне, выращивали бы еду и охотились бы так профессионально. Осознанное и целенаправленное земледелие вообще было чисто моим изобретением и не встречалось нигде. Остальные племена обычно охотились, а если и собирали растительную пищу в лесу, то не умели её специально сажать, и, наверное, не понимали даже, что если закопать в землю зёрнышко, то вырастит растение. Хотя догадаться несложно, ведь я много раз ещё в детстве выкапывал полу проросшие зёрна и плоды. И понимал, что всякое зёрнышко во влажной земле прорастёт и даст свойственное своему виду растение. Другие доходили до этого с трудом, и только после моих долгих объяснений.

Со временем, стали возникать проблемы со снабжением нашего городка едой. Спустя ещё десять лет, численность населения резко выросла и достигла пятисот человек. У нас была страшно высокая рождаемость, и женщины рожали сразу, как достигали детородного возраста, то есть примерно с 10 лет, а иногда и раньше. При этом, мы на протяжении многих лет успешно охотились, истребляя животных из близлежащих лесов. В итоге дичи в лесах стало меньше, хотя дичь всё равно забредала в наши угодья с соседних неистощённых территорий, но я уже не мог, как раньше в одиночку покрывать все потребности племени в еде. Я успевал только распределять еду, так чтобы никто не голодал, и всё реже мне удавалось пойти на охоту самому.

Мы сильно увеличили площадь полей, и теперь выращивали корешки и в основном зерно в больших количествах. И если раньше мы выращивали зерно, как еду про запас, и жарили зёрна и потом ели на всякий случай. То теперь вся еда шла на общий стол племени, и её едва хватало, но зерно сильно помогало решать продовольственный вопрос. Я постепенно стремился увеличивать площадь обрабатываемых земель, но выяснилось, что другие члены племени не умеют столь старательно и внимательно, как я, обрабатывать землю, и в итоге всё шло не так хорошо, как хотелось бы, урожайность была не на высоте. Если мой труд по обработке земли мог прокормить 30 человек, то другие неумелые члены племени, обрабатывая землю, могли прокормить в лучшем случае себя и ещё кого-то одного, и не более. Труд в поле был очень тяжёлым, и многие кто там работал, роптали. Ведь мы собирали колоски вручную, и выпалывали поле от лишних растений тоже вручную. Не стоит забывать и о том, что в мои времена по лесу бродили и иногда забредали к нам крупные и очень опасные хищники, и не всегда охотники успевали их убить вдали от города, в связи с чем, все работавшие в поле, всегда трудились под постоянной защитой большого числа воинов. При этом воины охраняли трудяг, но сами не работали. Каждый человек мог обработать совсем небольшой пятачок территории, при этом, никто не хотел трудиться с утра до вечера день за днём, попробуй поди заставь так работать. А потом ещё попробуй проследи, кто работал 25 дней в месяц, а кто только 10, и это в обществе людей не просто неграмотных, а в прямом смысле, людей тёмных невежд из каменного века. И даже я сам начал уставать. Спасало то, что у нас не было богатых и роскоши, а значит и сверхпотребления.

А ещё вскоре я столкнулся с новыми неизбежными проблемами большого населения. Когда наша численность превысила тысячу человек, наряду с голодом и проблемами снабжения, возникли новые проблемы, которые не мог решить родоплеменной уклад, и к этому явлению я был совершенно не готов. У нас появились воры, первые бандиты и рэкетиры. И если бандитов я ещё успевал осаждать сам, потому что меня боялись, и я вершил суд на скорую руку. То вот с воровством я ничего поделать не мог. Поскольку воровали еду тайно, и не всегда было понятно, кто украл. Воровство стало настоящей кошмарной бедой всего племени. Я ставил людей охранять еду, но те, кого я ставил, сами иногда воровали, а я не успевал сам следить за всеми, возникала безнаказанность, что являлась стимулом к ещё большему воровству. В поселении стремительно росло недовольство мной. При этом, не было и надёжной системы учёта еды, ну например, я считал и примерно знал сколько у меня полных кувшинов зерна. Но вот беда, кувшины все были разного размера, и часто заполнены по-разному и не полностью, и если кто брал из кувшина небольшую порцию для личных нужд, это было не проследить. Что касается других членов племени, то они считать не умели совсем, даже до пяти на пальцах и научить я их так и не смог никого. В итоге за всем следил я один. Это было очень тяжело, и я не справлялся.

Однажды, одного из моих охранников еды убили, и часть жареного зерна, что он охранял, украли, и я не смог найти убийцу, потому что никто не знал, кто это сделал, и я даже не смог потратить много времени на этот вопрос. Убийство, жуткое преступление, которое почти не имело место в обычных пещерных стойбищах, а если оно и случалось, то все знали кто кого и за что. А тут убийца вроде виноват, и все готовы его наказать, но никто не знает кто? И мотив убийцы не личная ненависть, а желание добраться до общей еды и только. А желание добраться до запасов еды у всего племени было крайне велико, большинство патологически не понимало и не хотело понимать, почему нельзя съесть всю еду сразу, и зачем хранить запас и есть её по частям. Мозгов подумать о завтрашнем дне ни у кого кроме меня не было никогда. Хотя нет, вру, конечно, люди, что понимали, почему нельзя съесть всю еду сразу, были уже тогда, но вот таких было меньшинство.

Были и другие менее страшные на первый взгляд проблемы, которые вроде бы не имели первостепенной важности, но на самом деле являлись первопричиной многих проблем. Самая большая проблема это лень. Очень многие граждане моего государства работали из-под палки и совсем не сдельно, не понимали, что зачем и ради чего они делают. Осознания того, что они выращивают еду сегодня, чтобы съесть её завтра, у большинства не было, и они не понимали, что если хорошо работать сегодня, то можно сытно есть завтра. В итоге люди работали очень и очень плохо, халтурили и иногда убегали в лес, или прятались, чтобы не работать вовсе. Заставить кого-то делать что-то, было сложно, я пытался стимулировать всех едой, но это получалось очень неэффективно, некоторые просто обманывали меня и других раздававших еду, чтобы получить больше еды и ничего не делать. В итоге, производительность труда стремительно падала, как следствие еды и предметов первой необходимости не хватало, и общество рушилось. Там где я пинал всех и заставлял работать, вроде что-то шевелилось, стоило мне отвернуться, и племя просто сидело и ничего не делало. И это огромная проблема, потому что потом на следующий день эти же лодыри, не убравшие вовремя урожай, жаловались, что им нечего есть.

Изначально я радовался тому, что мне удалось создать столь крупное поселение людей, где все сыты и счастливы. Я радовался тому, что у меня много собственных детей, которые сильно отличались от других людей, и это были подобные мне, не сильно, но всё же похожие на меня люди, мой народ. На практике, я тогда впервые столкнулся с проблемами государственного строительства. Когда ты не просто уже отец семейства, а глава государства, пусть и совсем небольшого. Но никакого умения, опыта и просто представления о том, как строить государство у меня не было. Я также не имел понятия о деньгах и рыночной системе, да у нас не было денег. И совершенно было непонятно, как измерить труд человека, что гнул спину на полях, делал для всех лучшие сапоги, оружие, либо охотился. Тем более, труд людей весьма неравноценен. Один делает две пары хороших сапог, другой три пары плохих. Кто потрудился лучше? Денег не было, и я не знал что это такое, и что так вообще может быть. Пытались как-то делить всё поровну, либо натурально обменивать товар, но натуральный обмен хорош, когда у тебя деревня на сто человек, а что делать, если небольшой город на тысячу жителей? И да, наше племя быстро росло и испытывало демографический бум, появилась первая нищета, брошенные дети. И таких детей было очень много, они часто умирали, маленькие трёх четырёхлетние детки, непонятно чьи, бродили по городку и просили кушать целыми днями. И мне было очень жаль их, но таких деток были сотни, и кормить их надо каждый день, часть из них так и умирала брошенная взрослыми, но на свет появлялись всё новые и новые голодные рты. И я не мог их прокормить и часто не кормил. А мамы деток очень не часто и далеко не всегда заботились о своих детях после того как им исполнится три четыре года. Мужчин было настолько много, а половые связи были настолько беспорядочными, что понятие отцовства вовсе растворилось в моём государстве, чего не было даже в эпоху племени, потому что никто понятия не имел, чей это ребёнок. И если в прошлом, когда племя было меньше, мужчины пытались кормить маленьких, потому что все свои, то теперь, когда людей стало намного больше, появилось такое понятие как чужие, внутри своего же племени. И многие дети просто умирали от голода, и возраст максимального риска с трёх до шести лет. И обвиняя меня в жестокости и чёрствости, надо помнить, что детей, кстати, было так много, именно потому, что резко снизилась детская смертность, да при мне дети стали умирать гораздо реже, в прошлом же они часто становились жертвой льва или медведя, и именно поэтому детей было так неестественно много. А вот демографический потенциал племени остался на прежнем уровне.

Напоминаю, в те времена не было понятия семьи, замужества, института брака, кто угодно мог спокойно переспать с кем угодно, и даже изнасилование до сих пор не считалось преступлением, и да насильника могли поймать и наказать друзья, но далеко не всегда и не за всех. В итоге женщины рожали просто постоянно, почти сразу с того момента как достигали того возраста, когда вообще могли родить. Не было религии, не было, не убий, не укради и тп.. Городок быстро рос, женщины рожали иногда с 9, и даже с 7, а самое позднее с 11 лет. И самое страшное, не было законов!! Я до них просто не додумался, были лишь мои отдельные устные указания о том как правильно жить, что не слишком то выполнялись. И винить меня в том, что я не смог, не додумался и не предусмотрел, наверное, не справедливо. Ведь то полу племя полу город-деревня государство, было вообще самым первым в истории человечества, и ни у кого, и у меня в том числе, понятия не было, как заставить кучу людей правильно жить вместе. И да, мы жили просто стадом, я метался туда сюда, пытаясь сделать хоть что-то, и у меня всё из рук валилось. Я тогда даже не знал, что жить таким большим стадом вообще можно, и не мог оценить кризисные тенденции, у меня не было опыта, чтобы оценить ситуацию. И если кто-то считает, что я стал мудр, после полутора сотен лет жизни, то скажу вам, нет, я не стал мудр. Потому что большую часть своей жизни до этого я тупо ходил по лесу туда сюда и всё, я не читал книг, не слушал историй старших о дальних странах и великих городах. И понятия не имел, как и что может быть, и как вообще жить. Потому что я тоже был человеком из каменного века.

И вот настал день, прошло сорок лет с моего восшествия на престол. Изначальные успехи превратились в перманентно текущий тяжёлый кризис. Несколько групп людей, что составляли наше общество, включая даже моих потомков, отделились от нашей деревни и просто ушли в лес в поисках лучшей жизни, я не думаю, что они погибли, даже скорее наоборот. Просто жить в моём мини государстве стало совершенно невыносимо, начался тяжёлый голод, я сильно облажался. Мне казалось, что стоит построить многочисленное общество, и нас ждёт процветание, и все проблемы решатся сами собой, но всё произошло наоборот. Да я смог построить первое первобытное общество, что по уровню своего развития намного ушло вперёд от тех одиноких стай людей, что жили по всей Африке. Хотя наше общество до сих пор было первобытным стадом. Но полное отсутствие понятия государственного строительства, организации каких-либо трудовых и политических отношений между людьми, моё неумение и незнание того, как должно жить крупное общество привели к краху. И настал день, ко мне в мою землянку зашёл один из моих верных часовых.

-Год, год, вам надо срочно бежать, бегите мой повелитель и великий отец.

-Что случилось Тод? Успокойся.

-Альф, Нуф и Хами, они собираются убить вас, народ винит вас в голоде, в том что вы не умеете править. Они обещают всем, что дадут много еды, у вас на складе хранится запас жареных зёрен, они раздадут народу.

-Да у нас есть запас еды на два месяца, и это недостаточный запас, но если его целиком раздать сейчас, то, что люди будут есть до следующего урожая? Ведь этот запас нельзя есть сейчас. Я ведь не просто так храню запас еды, у меня всё посчитано, сколько можно тратить, сколько нельзя, чтобы хватило до следующего поступления еды. Да люди не доедают, но еды хватает, чтобы не было смертельного голода.

-Люди этого не понимают, они считают, ты прячешь еду от людей и сам ешь её один, завтра на рассвете, когда охотники уйдут на охоту, тебя придут убивать. Охотники колеблются, но тоже вряд ли поддержат тебя. Они знают ты великий воин, но даже ты не сможешь бросить вызов сотне воинов вооружённых ядовитыми дротиками, тебе надо бежать. Сейчас тебя ненавидят все, даже твои дети, положиться не на кого.

-Спасибо Тод, ты можешь идти, я тебя понял. Ты верный и хороший воин, я это очень ценю.

-Ведь ты мой отец, вождь. Прощай.

-Постой, я хотел тебя попросить... Впрочем нет, не надо, иди...

-Прощай.

Он вышел. Я сразу всё понял, я знал, он не врёт, это верный мне человек, а в городе большинство давно не любит меня и это правда. Да это конец, да они обещают раздать запас еды, чтобы захватить власть, многие в силу своей глупости купятся на это. Да я знаю, люди недовольны мной, и да скоро они меня убьют. Я облажался, проиграл, и теперь есть лишь один путь для меня, я должен бежать.

Я был готов к этому сценарию, уже давно, просто тянул время, если честно. Всё ещё надеялся всё исправить, в конце концов, у меня была такая большая деревня, тысяча человек в подчинении, огромная власть, и не меньше трёхсот потомков, моих детей. Примечательно то, что некоторым из моих детей уже было почти сорок лет, и хотя первые признаки старости уже были на лицо, и они старели быстрее меня. Но мои дети, жили гораздо дольше обычных людей. Обычные умирали в 25, а моим детям уже было почти сорок, и они до сих пор не были стариками. Хотя срок жизни моих внуков снова резко убывал, особенно если мои дети скрещивались с обычными людьми. Я могу предположить, что, скорее всего, мои дети способны прожить лет по пятьдесят и иногда немного дольше. Что очень важно и удобно с точки зрения обучения. Чем дольше живёт человек, тем проще его всему научить, и тем дольше он сохранит знания, средний интеллект общества сильно растёт вверх. У меня никогда такого не было, и я никогда не видел таких великих деревень как наша, с такой деревянной оградой, землянками и шалашами, и с огромным полем, где растёт зерно, триста на двести метров. И всё было потеряно, как жаль. Мои же дети меня хотели убить, даже не обычные люди.

Я взял с собой зёрна, что мы растили в поле, и жареные, чтобы есть, и такие, которые потом можно посадить где-нибудь, не искать же заново эту культуру. Как и в прошлом, я взял два набора инструментов, иголки нитки. Оделся в хорошую кожаную одежду, взял копьё, дротики ножи, и спустя пятнадцать минут покинул спящую деревню, вышел за пределы ограды.

Только я не собирался покидать деревню навсегда. Я смекнул, что через пол года, или даже раньше, под неумелым правлением Альфа и других, дела в деревне станут ещё хуже, бедных станет больше, начнётся сильный голод, и я вернусь сюда как спаситель. Потому что народ возненавидит новых неумелых правителей ещё больше, чем меня. Так что я успешно покинул город, ушел подальше от своей большой деревни, километров на пятьдесят, нашёл себе подходящую небольшую пещерку в основании холма, сел, и стал задумчиво жевать сухое мясо. Да, мы научились сушить мясо, чтобы оно не пропадало зря. Обычное мясо пропадает меньше чем за неделю, а сухое вяленое на костре мясо можно сохранить почти на месяц. Что ж... Придётся прожить пол года в одиночестве, но потом я вернусь победителем.

* * *

Итак, я снова был один, и мне даже немного радостно стало, что я смогу отдохнуть от всех этих дел, такой небольшой отпуск. Конечно же, никто не преследовал и не пошёл искать меня. Куда уж, я ушёл так далеко, и я умею запутывать следы, не то, что современное поколение, что не умеет толком жить в лесу в одиночку. Мне не составило труда уйти. И я стал просто жить, основал базу, сделал тайник с оружием, и стал бродить по окрестностям, изредка охотясь и убивая дичь на пропитание, коротая свободное время ремеслом. Так, однажды я наткнулся на семью людей, эти явно были семьёй из моего города. Их было немного, человек двадцать, они жили в пещере в тридцати километрах от моей базы, около большого ручья. Да я за день ушёл далеко, я не сидел на месте. Эти жили бедно, я немного наблюдал за ними. Да они сделали небольшую и невысокую ограду из веток, вокруг своей полянки, также как я учил. Но ограда была сделана до того неумело и с дырами, что ни от чего не защищала, сказалась лень и глупость. Хотя среди этой семьи явно была парочка моих потомков. И всё же они поленились сделать ограду хорошо, и потому та была бесполезной декорацией. Весь смысл ограды сделать её так, чтобы она создавала единый периметр, чтобы зверь не мог пролезть или увидеть тебя снаружи, не трогая ограду. Здесь в ограде было несколько больших дыр, и их поленились залепить, а куска ограды не было вовсе, просто большие ворота в сторону холма, видимо там земля была более каменистой, плохо копалась, и потому её было тяжело сделать как надо. Так что звери могли легко обойти фрагменты ограды и попасть на поляну, ничего не ломая. Не буду говорить про то, что ветви деревьев нависали над оградой, и крупная кошка также могла легко с них атаковать. Не важно... Кстати, куда хуже дела обстояли с одеждой, она вся была рваная, старая, и почти пришла в негодность. Оружие моих бывших подданных тоже оставляло желать лучшего, сейчас уже это просто прямая палка с насаженным на неё острым обломком кости, даже не лезвие. Впрочем, оружие быстро приходит в негодность, особенно если не умеешь его толком ремонтировать. Один неудачный удар по цели и костяной либо каменный наконечник ломается, и его надо снова чинить, да не каждый умеет это делать быстро и качественно. Да, эти быстро и сильно деградировали, но я пока что не хотел им помогать, и решил взять на заметку что они тут. Суть в том, что видя этот упадок, я понял, что люди могут создавать нечто сложное лишь в составе государства, когда за ними кто-то следит, а без государства они просто живут, и на самом деле я мало чему их научил. Потому что, скорее всего, лет через пятьдесят, они потеряют всё, чему я их научил, разве что, быть может, у них останется огонь. Да и можно ли назвать столь громким словом государство, то, что я создал. Жаль... Но не важно. Впрочем, главное, эти здесь не были голодными, на природе, используя даже те скромные навыки и знания, что я им подарил, они неплохо охотились и были сыты.

Я покинул их и вернулся на свою базу, потом совершил ещё несколько путешествий по окрестностям, стараясь не приближаться к городу. И наткнулся ещё на несколько семей, что жили также, у всех был примерно одинаковый сценарий упадка. Но они не погибли, выжили, и у них даже были дети. Впрочем, я заметил, что даже у моих прямых потомков, не было характерных для меня чёрт лица и телосложения. Они все всегда были ниже меня на голову, и отличались внешне, у них всегда было больше волос на теле. Мои дети были чем-то средним, между мной и изначальным народом, впрочем, я полагаю, в будущем, если доля моей крови вырастит, то быть может, следующие поколения станут более похожими на меня? Впрочем, это не важно. Я понял, что, быть может, быть особенным с точки зрения получения и сохранения власти даже хорошо, всё зависит от того, как твою особенность воспринимают другие. Главное, чтобы подданные верили, что ты особенный, самый лучший, самый сильный, лучше, чем они. Поэтому, быть может не стоит мне стремиться к доминированию моей крови в людях. И кстати теперь, я осознал, что пока была моя деревня, сотни людей, вот такие семьи, как эта, ушли в разных направлениях, куда глаза глядят, и очень часто среди таких ушедших семей юношей и девушек, были мои потомки. А значит, теперь мой род не прервётся, если я погибну, и доля моей крови останется в наследство будущим поколениям. И это здорово, ведь моя кровь лучше, люди живут дольше, и они умнее и... Можно ли сказать, что они похожи на меня? Важно ли это? Думаю, нет. Но вот было бы здорово, если бы кто-нибудь из них перестал бы стареть совсем, подобно мне. Возможно, когда-нибудь в далёком будущем мы этого добьёмся. И тогда большое количество подобных мне людей сможет построить лучший мир, что достигнет невероятных чудес.

В последнее время, бродя по окрестностям, я наткнулся на следы сразу нескольких семей мигрантов, что шли прочь от города. Я позлорадствовал про себя, значит, не всё так хорошо у моих предателей и изменников, раз люди уходят из города. Конечно, по-своему плохо, что когда я вернусь в город, там будет не тысяча жителей, а поменьше. Но меньшее количество людей проще прокормить, и тогда быть может я смогу решить проблемы голода, и всё то, что мешало мне раньше? Тем более, теперь мне кажется, я сделал выводы о своём правлении.

Наконец прошло около полу года с момента, как я бежал из городка. Всё это время я бродил по окрестностям, отдыхал, гулял, охотился, ел в своё удовольствие и ни капли не страдал от своего одиночества. Хотя, быть может, управлять крупным государством и тяжело, и занимает много сил, но мне нравится и это интересно, несмотря на все проблемы с этим связанные. При этом, сам лично для себя, я могу жить в государстве и могу быть одиноким, меня устраивает оба варианта, главное жить. И, наконец, я решил вернуться, полагая, что там все уже раскаялись и меня заждались. Одного я не учёл, последние месяца четыре, я не находил следов новых семей мигрантов, что шли прочь от города, вопрос, почему? Я тогда не думал об этом.

День был пасмурный, прохладный и хмурый, мне совсем не нравилась погода, в ней было что-то зловещее, в том числе, потому что солнце не пробивалось сквозь тучи и туман. И вот я вернулся, приблизился к знакомому ручью, вот почти родные деревья, и до города отсюда километр. Но в лесу нет охотников, и полно зверей, обычно тут больше людей... Я прошёл этот километр, и вышел на наше поле, где раньше росло зерно, и оно и сейчас здесь росло, много дикого неухоженного зерна вперемешку с сорняками. А впереди была ограда моего города, точнее её останки. Части ограды просто не было, в ней зияли огромные провалы, ещё часть ограды была обуглена, видимо, когда-то здесь был пожар. И лишь часть ограды была не ухожена, но стояла. Мне стало нехорошо, я вдруг осознал, что там за оградой никого нет, просто совсем никого. Я быстро пошёл через поле к городку, и, спустя несколько минут, оказался на главной улице, где раньше всегда горел большой костёр. Костёр моего городка давно потух, и угли не только были холодными, но их размыло водой. А значит, костёр не горел уже очень давно. Землянки были разрушены, шалашей просто не осталось вовсе, их все унесло ветром. И тут я увидел, везде, много, очень много трупов, их кости белели на фоне серого света сегодняшнего тусклого дня, многие лежали в землянках, от кого-то почти ничего не осталось. Часть трупов была почти не тронута физически, они явно умерли ненасильственной смертью, другие с проломленными черепами и сломанными костями. И это их убили не животные, люди убивали людей. Парадокс, они не любили меня за то, что я не даю им съесть все запасы на завтрашний день для них же, но стоило мне уйти, и сравнительно благополучное и жизнеспособное общество, столкнувшееся с тяжёлыми, но решаемыми проблемами, буквально за пол года, а видимо даже быстрее полностью вымерло. Вся система была полностью замкнута на мне, и не было ни одного человека с мозгами. Стоило убрать меня, и сразу наступил трагический финал. Хотя при этом, в прошлом эти люди успешно выживали маленькими одинокими семьями в лесу. Но стоило увеличить популяцию, разделить обязанности, и всё, члены общества вместе в сумме оказались нежизнеспособны.

Я стал считать, неужели столько погибло? Я хотел оценить потери, я видел семьи, что уходили прочь от города в прошлом, сколько ушло, и сколько погибло? Я знал, что накануне моего бегства в городе обитало чуть более тысячи жителей. И кстати, дела у меня шли плохо, но запас еды был, хранилища восполнялись, на полях росло зерно, которое можно было убрать на следующий сезон, если бы меня не заставили бежать, и если бы не недовольство, мы бы ещё долго... Остался один вопрос сколько выжило? Я закончил считать, здесь было около трёхсот трупов, это только в городе. И если честно, я считал примерно, и быть может их здесь даже четыреста, но не меньше трёхсот это точно. А вообще, если честно, то толком считать до больших чисел я не умею, и при счёте просто много раз складываю по двадцать, потому что десять пальцев на руках и ногах. Сложение по нескольку раз, такой устный праобраз умножения, максимум, на что я на самом деле способен. Итак, трупов много, но не слишком, впрочем, если они умерли не в один день, а, скорее всего они умерли не в один день, то трупы могли оттаскиваться куда-то в сторону, и даже закапываться, так что могло погибнуть куда больше. Трупы преимущественно взрослых, что говорит о том, что дети умерли ранее, и их трупы оттащили за пределы поселения, чтобы они не тлели здесь. При этом, я думаю, что за последний год, прочь из города ушло никак не меньше двадцати или тридцати семей, в среднем по десять или двадцать человек, это человек триста или даже пятьсот. Страшно, но мой город, построенный из одной семьи, одного семечка людей, пророс, и родил десятки новых семей, которые может быть, не достигнут былого величия, но это семьи людей. Так что людей в мире стало ощутимо больше. Если так прикинуть, сколько всего людей сейчас живёт на земле, кроме неандертальцев? Думаю тысяч сто не меньше, порядка двух трёх тысяч семей. В общем-то, я увеличил население планеты в людях примерно на один процент, плюс влил в общий генофонд всех людей небольшую порцию своих ДНК. В будущем, уже в 20ом веке я узнаю, что тогда моё влияние на генофонд было небольшим, потому что гены людей бывают доминантными и рецессивными. И все рецессивные гены часто теряются, переходя в ДНК в разряд скрытого генетического мусора, что составляет 98% генома. Генетический мусор иногда хранится в ДНК, как запасная копия, и на его основе принимаются решения кодировки, но он занимает самые задние ряды спектакля. Однако, информация частично сохраняется и накапливается, из поколения в поколение в геноме происходит переоценка ценностей. Является ли ген доминантным или рецессивным ДНК и костный мозг оценивают на основании применяемости гена в прошлом, если ген применялся много раз, значит, он оправдал себя, и ему дают вакантное место. Если ген в прошлом не использовался, то ДНК расценивает его как бесполезный, и тот становится сначала рецессивным, а потом его и вовсе отправляют в мусорную корзину ДНК, где он хранится достаточно длительное время, передаваясь из поколения в поколение, но как мусор, который жалко выбросить и не более. Таким образом, поскольку все мои гены были новыми, а во мне очень много именно новых генов, то, скрещиваясь с людьми раз за разом, первое и очень долгое время, ДНК людей расценивали мои гены как неперспективные. В связи с чем, только первое поколение моих прямых потомков имело ярко выраженные мои наследственные признаки, а во втором и последующем поколениях, содержание моих генов в их ДНК быстро падало, особенно в те времена. И лишь многократные повторные вливания моей крови, раз за разом, смогли изменить эту картину. Но пока что, в этот раз, я родил лишь самое первое поколение своих потомков. Много позже, со временем, люди накопят мои ДНК в себе, и тогда мои гены перестанут пропадать, перейдут из мусора сначала в разряд рецессивных, а потом и доминантных, но это произойдёт совсем не скоро.

Впрочем, вернёмся к городу, что я себя оправдываю и успокаиваю, рассуждая о том, сколько моих детей могло спастись, и далеко ли они убрели. Великое поселение людей полностью погибло и это главное. Город который мог бы стать... Стал пеплом. Впрочем, а мог ли он чем-то стать? Тогда при том моём уровне знаний, или же, моё фиаско было неизбежностью и вопросом времени, учитывая тот факт, что я понятия не имел, как поддерживать такую систему. Очевидно, что на самом деле моё фиаско было предопределено и шанса у первого города построенного неумехой не было. И то, что моя первая мини цивилизация просуществовала сорок лет, и из них двадцать можно сказать были эпохой расцвета, и то уже выдающееся достижение посреди эпохи раннего каменного века. Впрочем, возможно, я зря себя превозношу, поскольку, сравнительно крупные племена, численностью до ста и более человек, а может иногда и до двухсот, существовали и в других уголках земли уже тогда, но, как правило, у неандертальцев. И всё же, я уверен, что по уровню развития, с учётом ограды, землянок и ранней одежды я тогда был безусловным номером один в мире.

Я сел рядом с местом, где раньше всегда горел большой костёр моего первого города, и просто заплакал. Ну почему, я не смог? Всё ведь так хорошо было, нас было так много, развивались ремёсла, мы... И тут так...

Сзади послышались шаги, я обернулся и увидел Тода, он был в исправном обмундировании, шёл ко мне, остановился рядом, и опустился на одно колено.

-Простите.

-За что?

-Я был верен вам, но когда вы ушли и они захватили власть, я ничего не смог сделать и даже не стал пытаться. Простите, все погибли, и всё погибло.

-Как это произошло?

-Я предупредил вас о готовящемся заговоре и покушении на убийство, вы успешно бежали, и никто даже не стал вас преследовать, ваше бегство устроило Альфа и его людей. Они пришли утром с сотней воинов убивать вас, но вас не было, и они поняли, что обрели власть. Сразу же пошли к хранилищу еды, и раздали почти половину запасов всему городу. Мы пировали три дня, ели до рези в животе, просто наедались впрок, все были счастливы и хвалили Альфа, даже я, и вспоминали какой ты плохой и жадный Год. И никто не работал совсем, даже центральный огонь потух, потому что никто больше не таскал дрова. А потом розданные Альфом запасы кончились, и народ начал бунтовать, и Альф раздал оставшиеся запасы, всё до последнего зёрнышка. И мы пировали ещё три дня, и снова все были счастливы, и всё было хорошо, и мы ели намного больше, чем позволял нам ты, намного больше чем надо. А потом... Потом мы пришли к Альфу, и сказали, что хотим есть ещё, а он сказал, что еды в амбарах больше нет. И мы убили его за это, и начался жуткий голод. Мы ходили на поле и пытались есть несозревшие семена, но их было мало и они быстро кончились. Часть охотников пошла охотиться на дичь за городом, и приносила дичь каждый день, но её было мало и не хватало на тысячу человек. Тогда, несколько групп людей, собрали свои пожитки, и ушли навсегда, искать лучшей жизни за стенами города. Причём ушли самые лучшие и опытные охотники, и охотиться стало почти некому. А потом дети стали умирать от голода и власть захватил Хами, бывший союзник Альфа. Хами потребовал, чтобы оставшиеся охотники приносили еду ему и его людям. В начале они приносили всю еду ему, и люди Хами ели, а мы умирали от голода, а потом мы поняли что это смерть, мы собрались большой ордой, и был бой, пятьдесят сытых воинов Хами, против всех голодных нас. И у Хами были самые лучшие воины племени, но мы всё равно их победили, потому что нас было больше. И потом всё кончилось, осталось сто голодных выживших, многие были ранены, и много трупов, и все выжившие ушли, куда глаза глядят, и я думаю, что большинство ушедших в конце погибло, я находил их трупы в лесу. А те, кто не мог ходить, таких было человек тридцать, они просто лежали у себя в землянках и плакали, пока не умерли от голода, и некому им было помочь. А сам я пошёл охотиться, ушёл подальше от города, нашёл кролика, убил и съел его, первая же добыча вернула мне силы. И потом жил последние несколько месяцев, но каждый день приходил сюда, потому что знал, что вы вернётесь, и вот я перед вами.

-Понятно.

-Отец, что мы будем делать дальше?