Книга колдуна

Глава первая

Великое множество лет миновало с той поры, как некий пират по имени Рилло открыл архипелаг, состоявший из множества больших и совсем маленьких островов. На одном из самых больших он впоследствии основал город Дуур-Жад, который постепенно сделался подлинной столицей Кровавого Братства. Иными словами, местом, где любой самый отъявленный головорез мог рассчитывать на надежное убежище.

Как ни странно это может прозвучать, но, оставаясь оплотом пиратов всего мира, Дуур-Жад по праву слыл самым безопасным городом Ту-рии. Ведь входя в него всякий брал на себя обязательство забыть о вражде и ненависти, если конечно не искал на свою голову крупных неприятностей. Ибо нарушение неписаного закона ставило человека вне сообщества морских разбойников, и тогда судьба его становилась весьма незавидной. Пираты твердо блюли ими же установленные правила и поэтому безжалостно преследовали нарушителей.

Если же кому-то по случайности и удавалось избежать мести своих товарищей, то за него брались флоты прибрежных государств, что, по правде сказать, было ничуть не лучше. Именно поэтому в тавернах города можно было видеть воистину удивительные сцены, когда те, кто был заклятыми врагами вне уютной гавани, спокойно попивали вино за мирно текущей беседой. Так стоит ли удивляться, что сюда тянулись все, кто не мог найти себе пристанище на побережье?

Но какими бы крепкими ни казались законы, удерживающие в узде не в меру крутой нрав многочисленных авантюристов, ссоры и размолвки время от времени неизбежно случались. В этом случае враждующим сторонам не оставалось ничего иного, как искать удовлетворения в личном поединке, лицом к лицу. Однако не на улицах города, где категорически запрещалось кровопролитие, а в специально отведенном для этого месте.

Таким местом на Дуур-Жаде была так называемая Арена. Сие ристалище находилось в жерле давно потухшего вулкана, на каменных склонах которого были вырублены сидения амфитеатра, словно бы специально созданного самой природой как раз для сведения личных счетов. Такие поединки были редкостью, но если уж происходили, то поглядеть на них стекался чуть ли не весь город…

Постоянными жителями Дуур-Жада были в основном рыбаки, содержатели бесчисленного количества таверн, многочисленные девицы легкого поведения, да портовые рабочие. Говоря короче, все те, кто обеспечивал сытую и беззаботную жизнь пиратов, которые здесь могли не только подлатать свои посудины, но и спустить часть добычи. Кроме того, на Дуур-Жаде постоянно ошивалась целая армия перекупщиков, которые были , не прочь нагреть руки, присваивая себе часть добычи как плату за услуги. Этих последних терпеть не могли как сами пираты, так и честные купцы. Однако и тем, и другим приходилось терпеть, за неимением иной альтернативы.

— Суши весла! — скомандовал стоявший у рулевого весла высокий широкоплечий атлант. — Бросайте якорь! Слава всем богам, мы наконец дома.

Величественная двухмачтовая галера, носящая гордое имя «Богиня морей», плавно замедлив ход, остановилась. Хотя внешне сей корабль выглядел вполне обычным, тем не менее его легко и сразу узнавали везде, где бы тот ни появлялся. Ведь командовал им никто иной, как самый знаменитый пиратский капитан из всех, кто когда-либо входил в Кровавое Братство. Одно его имя приводило в трепет многих из тех, кому приходится по той или иной причине бороздить моря. Многим купцам приходилось распрощаться со своим товаром, после того как злая судьба сталкивала их с Куллом из Атлантиды. Многие капитаны боевых кораблей из самых разных стран лишились сна и покоя. Ведь те, на службе у кого они состояли, с пеной у рта требовали покончить с корсаром-варваром и всей его командой. Однако Кулл был неуязвим, а его удачливость давно вошла в поговорку.

В Кровавом Братстве атланта уважали. Многие из его членов почли бы за счастье оказаться в его команде. Однако далеко не всем выпадала такая честь. Кулл брал к себе на корабль далеко не всякого: только тех, кому он мог полностью доверять в любой опасной ситуации. Именно в таком подходе и скрывался главный секрет его необычайной удачливости, помогавшей ему выживать даже тогда, когда это казалось совершенно невозможным. Враги, коих у Кулла накопилось превеликое множество, частенько устраивали ему всяческие испытания, горя неутолимым желанием с ним покончить. А значит, рядом ему нужно было бы иметь только тех, на кого можно было смело опереться, не опасаясь, что эта опора, не выдержав, рухнет…

Последний рейд для «Богини Морей» выдался особо удачным. После непродолжительной погони и жаркого, но скоротечного боя Кулл освободил от груза купеческую галеру из Зарфхааны. Добыча оказалась более чем внушительной: всевозможная посуда и утварь из золота и серебра, дорогое оружие, украшения из крупного жемчуга, сапфиров и изумрудов. В общем, все это стоило немало. Даже самые скупые перекупщики из тех, что только водились в Дуур-Жаде, будут вынуждены выложить крупную сумму. А уж этот народ никогда не упускал возможности нажиться на пиратской добыче…

— Ну, и кому же на сей раз ты предложишь купить наши трофеи? — поинтересовался у капитана его кривоногий кормчий Шарга, когда увидел, что тот собирается сойти на берег. — Сей груз, коим мы забили трюмы «Богини Морей», дорогого стоит. Не всякий из перекупщиков в состоянии его купить, даже по их грабительским ценам.

— Это мне известно не хуже, чем тебе, — ответил атлант. — Поэтому я и собираюсь сейчас отправляться к толстяку Карбу.

— Так я и думал, — вздохнул кормчий. — Тебе непременно хочется иметь дело с этим ублюдком?

— А что ты имеешь против старины Карба? — рассмеялся Кулл. — Чем он тебе так не угодил?

На что Шарга, недовольно фыркнув, ответил:

— Не нравится мне эта жирная свинья. Смотрит на тебя своими масляными глазками, кланяется, улыбается, словно бы встретил своего благодетеля. А у самого-то рожа прирожденного душегуба. Того и гляди, всадит тебе нож между лопаток.

— Ах, вот оно что? — весело рассмеялся атлант. — То-то я смотрю, что ты, едва завидев Карба, шарахаешься в сторону, словно столкнулся нос к носу с прокаженным.

— И неудивительно, — не стал отрицать кормщик. — Как я уже тебе говорил — у этого Карба рожа истинного головореза. Будь с ним поосторожнее, капитан. А еще лучше, пошли его куда-нибудь подальше. Клянусь богами! Это будет, пожалуй, самым правильным решением.

Услыхав такое из уст своего шкипера, Кулл снова залился смехом.

— А тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? — спросил он у Шарги, чуть успокоившись. — Клянусь Владычицей Вод Секвеной, твои доводы против Карба выглядят просто смешными. И это подтвердит тебе любой из наших ребят, если спросишь.

— Ну почему же? — не желал униматься кормчий. — Что может быть смешного в опасениях человека, которого, в отличие от многих, боги наградили крупицей здравого смысла?

На сей вопрос Кулл постарался ответить со всей возможной прямотой.

— Во-первых, — начал перечислять он, — Карб платит заметно больше всех остальных перекупщиков в Дуур-Жаде. Согласись, уже один этот довод перевешивает все твои опасения. Во-вторых, он достаточно состоятелен, чтобы приобрести всю нашу нынешнюю добычу, заплатив за все звонкой монетой.

— Не только ему одному на Дуур-Жаде такое по карману, — попытался возразить Шарга. — Здесь, на острове, найдутся и более приличные люди.

Однако Кулл, пропустив эти слова мимо ушей, невозмутимо продолжил:

— В третьих, все перекупщики поголовно жулики, каких свет не видывал. Каждый спит и видит, как бы содрать с тебя три шкуры. Ведь никому другому, кроме них, мы не сможем продавать все то, что отбираем у купцов в море.

— Это, к сожалению, так, — печально вздохнул Шарга. — Чума их всех побери!

— Что же касается рожи Карба, которая тебе так не нравится, то я бы посоветовал тебе прежде поглядеть на наших парней. У большинства из них физиономии тоже, прямо скажем, отнюдь не праведников. Тем не менее, это не мешает тебе выходить с ними в море, где наши жизни подвергаются не мнимым, а самым что ни на есть реальным опасностям. Причем не от случая к случаю, а постоянно.

— Это совсем другое, — решительно запротестовал Шарга. — В наших ребятах я полностью уверен. Во всяком случае, в большинстве из них. Они не раз делом,показывали, чего стоят. Не то что эта жирная свинья, которая спит и видит, как бы содрать с тебя последнюю рубашку, да и еще желательно вместе со шкурой.

— Ну уж, насчет своей шкуры ты можешь быть совершенно спокойным, — снова рассмеялся Кулл. — Она у тебя уже настолько пропиталась морской солью и задубела, что вряд ли сгодится на что путное. А значит, Карб не сможет заработать на ней и ломаного гроша.

— Все тебе шуточки, — уже в который раз вздохнул Шарга. — А я, между прочим, серьезно опасаюсь этого толстяка. Скажу больше. У меня касательно него зародилось и крепнет очень нехорошее предчувствие. Как бы по его милости нам всем не угодить в очень большую беду.

— Если подобное и впрямь произойдет, — уже более серьезно произнес Кулл, — то я сверну его жирную шею собственными руками. Вот увидишь. Так что тот и помолиться не успеет.

Однако кормчего подобное заверение капитана не очень-то успокоило. Он явно чего-то всерьез опасался, хотя толком и сам не мог понять, в чем дело. Ничего похожего раньше Кулл не мог за ним припомнить, как ни старался. Более того, среди остальных членов его команды Шарга всегда выделялся не только беззаветной преданностью своему капитану, но и завидной храбростью и решительностью. Причем в самых сложных и опасных ситуациях. Что же теперь с ним такое творится? Непонятно…

Между тем бравый шкипер вновь очень серьезно обратился к своему капитану со словами:

— Может, ты все-таки передумаешь насчет этого Карба? Может, попробуешь сбыть нашу добычу кому-нибудь другому?

— Кому? — с тяжким вздохом поинтересовался Кулл. — Кого ты имеешь в виду?

— Да хотя бы тому же. Хеону, — не задумываясь, выпалил Шарга. — Он, конечно, тот еще пройдоха. Но, по крайней мере, его мы знаем уже очень давно.

Услыхав такое предложение, атлант скривился, словно от зубной боли.

— Нечего сказать, отыскал подходящего покупателя. Интересно, каким местом ты думал, и думал ли вообще, прежде чем предложить такое?

Выслушав эту отповедь, Шарга и впрямь понял, что, стремясь отговорить капитана от сделки с Карбом, так увлекся, что сморозил явную глупость. Дело в том, что совсем недавно у Кулла с этим самым Хеоном вышла серьезная размолвка. Так или иначе, но атлант поклялся с этим перекупщиком больше не иметь никаких дел, даже под страхом смерти. А уж по собственной воле и подавно.

— Ладно, — после непродолжительного молчания произнес Шарга. — Вижу, что тебя отговаривать бесполезно. Поэтому прошу тебя об одном. Будь осторожен, когда станешь договариваться с этим хряком Карбом. Не очень-то распускай уши.

— Это сколько угодно, — улыбнулся атлант, после чего добавил: — Я всегда осторожен с такими типами.

Взгляд, которым смерил его Шарга, выслушав такой ответ, красноречиво говорил о том, что в осторожности своего капитана он здорово сомневается. И за подкреплениями этих сомнений ему далеко ходить не нужно. Но спешивший на встречу Кулл уже не желал обращать внимания ни на какие взгляды.

Толстяк Карб, как и большинство крупных перекупщиков в Дуур-Жаде, жил недалеко от порта: поближе к своим складам и кораблям. Ему принадлежал большой двухэтажный дом, обставленный с вызывающей роскошью и полным отсутствием вкуса. Что, впрочем, совсем не удивительно. Ведь большинство тех, кто вышел из низов, нажив себе состояние путем различных афер и махинаций, даже с большой натяжкой нельзя причислить к утонченным натурам. Да и они сами к этому совсем не стремятся.

Капитана Кулла толстяк как всегда встретил радушно: расточая льстивые улыбки и без конца кланяясь. Впрочем, иного приема влиятельный член Совета Капитанов Кровавого Братства навряд ли мог здесь ожидать. Все перекупщики отлично знали свое место и прекрасно понимали, что здесь, на Дуур-Жаде, их терпят только потому, что нуждаются в тех услугах, которые они оказывали пиратам. Этим они, конечно, пользовались вовсю, активно набивая собственные карманы, чем снискали нескрываемую ненависть со стороны корсаров, которые вполне справедливо полагали, что их попросту обирают. Вряд ли существуют такие проклятия, которыми они не осыпали бы перекупщиков, призывая на их головы все мыслимые кары. Так что те, по возможности, старались лишний раз не раздражать буйное Братство, всякий раз проявляя завидную предупредительность и почтительность. Однако Карб превосходил их всех вместе взятых, и причем не только в этом.

Еще пару лет назад, едва начав вести дела на острове, он всех огорошил тем, что начал скупать награбленное пиратами по более высоким ценам, чем все остальные его конкуренты. Последним, разумеется, все это весьма не понравилось. С Карбом несколько раз беседовали, стараясь убедить не идти против коллег и не ломать всю торговлю, отлаженную годами неустанного труда. Тот внимательно слушал, согласно кивал, а сам продолжал все делать по-своему. В результате, на него было устроено несколько покушений, которые, благодаря усилиям отлично вышколенных охранников, с треском провалились. Но этим дело не ограничилось. Вскоре несколько самых ярых врагов Карба при весьма загадочных обстоятельствах отправилось в мир иной. Приложил ли он к этому руку, или нет? На этот счет болтали всякое. Однако ничего конкретного так никто и не узнал.

Карба оставили в покое. Ставить под удар собственную жизнь желающих больше не нашлось. Ведь покойнику даже все золото мира уже без надобности. Так или иначе, но дела у толстяка резко пошли в гору, и вскоре он сделался одним из самых богатых купцов в Дуур-Жаде.

Внимательно изучив перечень товаров, предлагаемых Куллом на продажу, Карб после непродолжительных размышлений назвал свою цену. Немного поторговавшись, атлант согласился. Ведь никто другой ему больше все равно бы не предложил.

Уладив таким образом все дела, он уже собрался уходить, когда Карб предложил ему выпить стаканчик вина и обмыть удачную для обоих сделку. Не видя причин отказываться, тот согласился.

Вино на золотом подносе им принесла совсем юная рабыня удивительной красоты, такой, что сделала бы честь гарему любого из известных властителей: стройная, гибкая фигура, чудные белокурые волосы, водопадом ниспадающие на точеные плечи, не уступающие белизной мрамору… В общем, от одного взгляда на такое совершенство было невозможно разом не позабыть обо всем на свете.

Почти против воли, Кулл засмотрелся на девушку. Да и та, едва заметив атланта, не могла отвести от него взгляд. Что ее к этому побудило? Догадаться никакого труда не составляло. Кулл был весьма видным мужчиной, который нравился многим женщинам… И все бы ничего, не случись в следующий момент с девушкой серьезной неприятности.

Засмотревшись на Кулла, она неожиданно споткнулась прямо на ровном месте, выронив поднос. Добрая пинта вина из двух золотых чаш и кувшина вылилась на чудесный дорогой ковер турийской работы. Что тут началось…

Раздосадованный порчей ковра, толстяк Карб набросился с кулаками на несчастную девушку, изрыгая при этом потоки отборных проклятий.

Сам Кулл оказался в весьма щекотливой ситуации. По всем здешним законам, он должен был оставаться в стороне и ни во что не вмешиваться. Карб имел право делать со своей рабыней все, что хотел. И поначалу атлант так и собирался поступить. Однако, видя слезы на щеках девушки, слыша ее стоны и плач от побоев, варвар не сдержался. Ведь когда-то атлант и сам побывал в шкуре раба и на всю оставшуюся жизнь запомнил, каково это — принадлежать кому-то, словно ты не человек, а вещь или бессловесное животное. Так или иначе, но Кулл, пусть и не без колебаний, все же решился вступиться за несчастную рабыню.

— Послушай, Карб, — обратился он к перекупщику. — Оставь эту малышку в покое, а я возмещу тебе потерю ковра, сколько бы тот ни стоил.

— Ты это серьезно? — изумился тот. — Я, часом, не ослышался?

— Нет, не ослышался, — решительно подтвердил атлант.

— Что ж, ладно, — охотно согласился толстяк. — Идет.

Будучи прирожденным торгашом, он старался нигде и ни в чем не упускать выгоды, особенно если та сама шла к нему в руки.

— Это бесполезно, добрый господин, — неожиданно заговорила с Куллом девушка. — Ты только зря потратишь свои деньги. Он потом все равно изобьет меня до полусмерти, а после отдаст на потеху охранникам. Он всегда так наказывает провинившихся рабынь.

— Заткнись, ты, стерва! — взревел Карб, для пущей убедительности сопровождая каждое свое слово увесистой оплеухой. — Как смеешь ты, ничтожество, возводить бессовестную клевету на своего господина и благодетеля?! Да и еще в присутствии столь уважаемого мною капитана Кулла! За это я прикажу тотчас отвезти тебя подальше в море и живьем скормить акулам!

С трудом сдерживая вулканом клокочущий гнев Кулл обратился к толстяку-перекупщику:

— Послушай, Карб. У меня есть для тебя выгодное предложение, на которое ты наверняка согласишься. Отдай мне эту девушку, а я заплачу за нее вдвое больше того, чем она обошлась тебе самому.

Совсем не обязательно быть купцом, чтобы по достоинству оценить предложение атланта. Эта сделка сулила немалый барыш, от которого отказаться было бы просто глупо. Тем не менее, Карб явно колебался.

— Ты слишком добрый и отзывчивый человек для капитана пиратов, — после непродолжительного молчания промолвил Карб. — Трудно даже поверить в такое.

— У каждого человека свои странности, — небрежно отмахнулся от его слов атлант. — И я не исключение.

Куллу не хотелось пускаться в продолжительные разъяснения.

— Ну? — вместо этого спросил он. — Согласен?

— Ты очень странный парень — снова повторил толстяк. — И честно признаться, нравишься мне все больше и больше.

— Ты не ответил на мой вопрос, — напомнил ему атлант.

— И мой ответ не заставит себя ждать, — пообещал Карб. — Я прожил длинную и очень непростую жизнь. Всякое повидал. Однако такие, как ты, к сожалению, мне не попадались. Странное дело. Смотрю на тебя и удивляюсь. Этот проклятый мир, в котором мы все вынуждены жить, уже не кажется мне таким пропащим, как раньше, раз в нем существуют такие, кто печется не только о себе самом. Чудеса! Что же касается девчонки, скажу тебе так. Коли она так тебе приглянулась, то бери ее себе. Она твоя. И никаких денег мне за нее не надо. Пусть она будет моим подарком, в знак глубочайшего уважения, которое я к тебе испытываю.

Услыхав столь небывалые для перекупщика речи, Кулл поначалу подумал, что тот шутит. Однако Карб говорил вполне серьезно.

— Кажется, теперь настал мой черед удивляться, — молвил наконец Кулл. — Честно признаться, я был готов услышать от тебя все, что угодно, но не такое. Ты серьезно отказываешься от денег за рабыню?

— Вполне, — подтвердил толстяк.

— Уж и не знаю, здоров ли ты? Или может пьян? Почему ты, купец, отказываешься брать плату за свой товар?

На что Карб, хитро прищурившись, ответил: — В ответ я могу привести твои собственные слова. У всякого человека есть свои странности. Можешь пока удовольствоваться этим. Честно сказать, никакого другого ответа на твой вопрос у меня все равно нет.

Ну что тут скажешь? Куллу не оставалось ничего иного, как только поблагодарить Карба за столь щедрый дар. Вскоре вместе с подаренной ему рабыней он отправился к себе на корабль. Там он задержался ненадолго, чтобы поручить вахтенному матросу как следует позаботиться о девушке, которой в этот день сильно досталось от ее бывшего хозяина.