Ключ к счастью попаданки

Глава 20

После еды захотелось кофе. Ну хоть бы чашечку, пусть даже растворимый. Нет, пожалуй, растворимого я и сейчас не хочу. Тогда чаю, как в старом фильме, стаканов пять или шесть. Я вздохнула и пошла за кипятком. Сушёных фруктов для взвара, как у Фени, я не нашла, но воды вскипятила — хоть так попить.

— Что это? — спросил граф, глядя в кружку. — Вода?

— Вода, — подтвердила я. — У вас нет ничего, кроме воды и мёда, чтобы сделать взвар. Кстати, граф, а кто вам готовит здесь? Не сами же вы стоите у печи.

Граф фыркнул, отодвинул кружку:

— Когда я устаю от общества и хочу одиночества, мне здесь никто не нужен. Самостоятельно поесть я вполне способен — я солдат, а солдат, не важно, граф он или нет, должен уметь позаботиться о себе в любых условиях. Эти, кстати, вполне благоприятные.

Точно сам варил? Нет, не верю. Чтобы он чистил овощи, обжаривал их, готовил бульон! Или, как Феня, обходился простым, пусть и невкусным, но сытным блюдом — похлёбкой. Даже если у благородных она называется как-нибудь иначе, смысл один.

— Вы варили суп?

— Зачем? Есть хлеб, есть яйца, окорока, овощи, которые можно и вкусно есть сырыми.

Неужели во всех мирах мужики одинокого ленивы? Коллега рассказывала, что, когда она уезжает в командировку, её муж питается исключительно колбасой, сосисками, что в принципе одно и то же, и яичницей. У другой коллеги муж ел бутерброды и бич-пакеты, у третьей — ходил питаться к маме. Ни один из них не напрягался приготовлением пищи. И правильно! Я бы тоже не напрягалась, но у меня выбора не было. От общепитовской еды довольно быстро начинается расстройство желудка, а сухомятку я даже в детстве не любила.

— На верхней полке лежит резной ларчик. Там сухая трава. Завари её из расчёта ложку на кружку.

Я посеменила на кухню. Надеюсь, сухая трава хоть немного будет напоминать чай. Ладно, пусть не чёрный, хотя бы зелёный. Открыла ларчик и разочаровано вздохнула — нет, не чай. Но на вкус оказалось вполне приятно, особенно с мёдом.

— Вернёмся к нашей проблеме, — сказал граф, зачерпнув ложечкой мёд. — Я хочу и должен убедиться, насколько ты готова к самостоятельной жизни. Итак!

Он съел мёд и торжественно поднял ложечку вверх. Ах, граф, голубчик, любите вы, однако, позёрство. Сюда бы ещё спецэффектов добавить. Молнию, например, или нимб над его сиятельной головой.

— Ты поселишься в самом дальнем доме, на краю села. Обычно таких домов несколько — никто не хочет жить на окраине, ты выберешь самый последний.

— А если в нём крыша протекает? Или полы провалены? Или нет никаких нужных построек? Бани, курятника, — во мне взыграла хозяйская жилка.

Граф кивнул и на минуту задумался.

— Хорошо, скоро зима, я не хочу, чтобы ты замёрзла. Кстати, как опекун я выделю тебе делянку для заготовки дров.

Спасибо, обрадовал. Кто их пилить будет? Колоть, складывать? Пожадничал готовых, что ли?

— Приданое, выделенное дедом, ты можешь забрать с собой. Но! Это всё имущество, что у тебя есть. Возможно, дед даст тебе ещё что-то, скотину, например, или птицу. Возражать я не буду.

Благодетель. Что дальше?

— Тебе надо показать, что ты, Ульна, дочь крестьянина, сможешь прожить одна, без мужа и посторонней безвозмездной помощи. Я понятно излагаю?

Куда яснее. Пекас, например, не сможет заготовить мне дрова. И никто не сможет, если я не заплачу денег. Но ведь у меня есть приданое, там красивые вещи, можно будет что-нибудь продать.

— И сколько, ваше сиятельство, я должна продержаться на таких условиях? Месяц? Два?

Может, испытание закончится до зимы, и тогда необходимость в дровах отпадёт сама собой. Хотя… Не факт, что деду позволят пустить меня в дом.

— Два мало, — уверенно заявил граф, засовывая в рот ещё ложку мёда.

Хватит сладкое лопать, вы тут что, про кариес не слышали?

— Два месяца ты продержишься легко — у нас народ милосердный, добрый, жалостливый. Два месяца убогую покормят. Особенно женщины — те, хоть и незаметно, но будут еду подкидывать.

Свекровь мою несостоявшуюся ты не знаешь! Если она и подкинет мне еду, то только с крысиным ядом. Сейчас она, наверное, ищет своему подсвинку новую жертву и радуется, что я не стала её невесткой.

— Год, — сказал граф. — Год ты должна прожить самостоятельно. За это время не только не истратить приданое, но и приумножить. Много не требую — главное, чтобы ты могла без проблем одеть и прокормить себя. Согласна?

— У меня есть выбор?

— Есть. Поменять самостоятельность на год в моей конюшне. Конюхом тебя возьму, будешь первая девка-конюх, — веселился граф.

К твоей придурочной лошадке, которая мне недавно чуть голову не отгрызла? Нет уж, лучше я сама побарахтаюсь.

Я отрицательно покачала головой:

— Нет.

Граф неожиданно смутился. Мне показалось, или ему стало неловко? Да ладно, у нашего сиятельства проснулась совесть? Ну, лучше поздно, чем никогда

— Я тебя дразнил, — признался граф Венсан. — Не самый красивый поступок с моей стороны, учитывая, что мы не ровня. Ты — всего лишь крестьянская девушка, хоть и очень необычная. Я — граф и владелец этих земель.

Это извинение было? Если да, то какое-то обидное. Ладно, не стану я переживать из-за всяких глупостей. Мне дали свободу на год — я должна ей воспользоваться. Стоп! А что потом?

— Ваше сиятельство, что со мной будет, если я выполню условие?

— Я объявлю тебя моей свободной, и больше никто не позволит себе смотреть на тебя с усмешкой. Если вдруг кто-то пожелает на тебе жениться — теперь я знаю, что в жизни бывают необъяснимые факты, я дам своё согласи и приданое.

— А я? Я смогу отказаться?

— Сможешь. Если выполнишь условия. Если нет, то вариантов развития событий два. Первое — ты выходишь замуж за своего жениха, если он пожелает тебя взять и будет на тот момент свободен от брачных уз. Если нет — я сам найду тебе мужа.

Это называется — из огня да в полымя. Спасибо, граф, порадовал. Я, значит, тебя лечу, кормлю, а ты меня — опять, как кобылу на верёвочке. Я вспомнила Савву и слёзы высохли. Нет уж, женишок, не для тебя Феня ягодку растила! Хворостиной и чем не попадя.

— Снимите ленту, — я протянула к графу правую руку.

— Ещё ничего не известно — вдруг ты всё-таки выйдешь замуж за своего жениха. Через год.

— Привяжите новую, дело нехитрое. Граф подумал, покачал головой, улыбнулся каким-то своим мыслям и дотронулся пальцем до ленты. Яркая алая полоса упала на пол. Я подняла её, дёрнула за концы — лента легко разорвалась на две части.