Ключ к счастью попаданки

Глава 19

Заглянула в гостиную — отлично, граф заснул. Сон — сейчас самое лучшее его состояние. Ткани восстанавливаются, кровеносная система навёрстывает потерянное из-за ранения. Я вышла во двор. В конюшне раздалось обиженное ржание. Там лошадь! В самом деле, не пешком же граф приехал в охотничий домик. Бедное животное хочет есть, пить, и, наверное, не понимает, почему его не выводят из стойла.

С лошадьми я была так себе, не очень. Точнее, близко видела однажды, когда гостила в селе. На расстоянии вытянутой руки. Но недавно смотрела интересную передачу про конезавод, и теперь знала, что лошади нужно положить сена и овса, обязательно налить воды. Вода должна быть чистой — это принципиальный вопрос. Гордые животные не будут пить грязную воду. Ещё я знала, что самые умные из них понимают человеческую речь и любят, чтобы к ним относились, как к равным. Конь — не слуга и не подчинённый, конь — друг и товарищ. Говорить я умела. С лошадьми, правда, не приходилось, но да какая разница? Собаки, между прочим, тоже любят, чтобы с ними разговаривали, я уверена, что они понимают слова. Возможно, не все, но те, что постоянно в обиходе — точно.

Дверь в конюшню я открыла, ласково приговаривая:

— Иду, иду, мой хороший, иду, моя лошадка ласковая. Накормлю тебя, водички налью, спинку почешу. Где ты, милый…

Подняла голову и проглотила все слова, которые приготовила. Конь — назвать его лошадкой я больше не рискнула, высокий, мощный, с гордо выпяченной грудью, смотрел на меня недобрым взглядом. Крутые бока лоснились, длинная шелковистая грива переливалась в солнечных лучах. Маленькие злобные глазки окинули меня с ног до головы, конь заржал, демонстрируя крупные белые зубы.

Бочка с овсом стояла у стены, сено лежало в углу, но подходить к коню я боялась. Пока наливаю воду и сыплю зерно, он мне голову откусит!

— Давай договоримся, — миролюбиво предложил я. — Я тебя кормлю, а ты меня не кусаешь.

Конь молчал и продолжал меня разглядывать. Я взяла большой, тяжёлый деревянный ковш, набрала зерна и быстро высыпала его в деревянную лохань. Зубы коня громко клацнули надо моей кистью.

— Ах, ты, скотина благородная! — психанула я, и во всей дури долбанула коня ковшом по морде. — Я тебя кормить пришла, переживаю, а ты меня кусать собрался? Если бы не я, твой хозяин бы умер этой ночью, а ты, неизвестно сколько дней, стоял бы тут голодный и всеми забытый. И после этого ты меня ещё кусать хочешь?

Я сердито отбросила в сторону ковшик и пошла за водой. Колодец, на моё счастье, оказался вполне привычным. Кидаешь вниз ведро и тащишь воду. По пути в конюшню я, на всякий случай, вооружилась поленом. Пусть только попробует ещё раз меня цапнуть! Получит поленом по зубам. Конь, увидев меня, заволновался.

— Ага, — злорадно сказала я. — Боишься? Привык крестьянок безвольных кусать, половой шовинист! Ничего, я тебя научу родину любить.

По бокам коня прошла нервная дрожь, он отступил в глубину стойла и оттуда сверкнул на меня злыми глазами.

— Я тебя не боюсь, — заявила я.

Легко не бояться лошадь, которая стоит в стойле. Оставь нас один на один, ещё неизвестно, чем бы закончилась первая встреча. В лучшем случае, я бы уносила ноги, а конь бегал бы по двору, мечтая снять с меня скальп.

Граф проснулся от болей. Морщился, ерзал, но делал вид, что ничего не происходит.

— Отвару? — коварно предложила я.

— А есть? — обрадовался граф. — Спасибо, Ульна, не откажусь. Подогревать не стала — горло у пациента не болит, а нужный эффект и так будет.

Пока граф приходил в себя, я пожарила котлетки. Впрочем, скорее что-то среднее между шницелем и рубленной отбивной, ну да какая разница, не думаю, что граф ждёт от меня кулинарных изысков. Пышное пюре на большой плоской тарелке я красиво поправила ложкой, рядом пару котлет и зелёный лук. Хорошо бы салат, но в доме не было ничего, похожего на привычные мне огурцы и помидоры. Нарезала хлеб, кстати, довольно чёрствый, для графа проявила сознательность и подогрела бульон — ему сейчас очень полезно. Граф кое-как устроился на боку и с интересом наблюдал, как я расставляю приборы. Принюхался, довольно улыбнулся.

— Чем порадуешь, Ульна? Пахнет восхитительно. Я прихожу к выводу, что мои крестьяне питаются лучше, чем я. Обязательно пришлю в ваше село своего повара — пусть перенимает опыт.

Я представила, как Феня учит повара готовить похлёбку, и прыснула, как девчонка. Надо как-то объяснить свои таланты.

— Крестьяне питаются очень просто, граф. Они не тратят времени на вкусности, да и времени нет лишнего. Надо обрабатывать землю, ухаживать за скотиной и птицей, обустраивать быт. Изысканных продуктов тоже нет, и, конечно, нет дичины. Кроме зайцев. Но чтобы добыть зайца, надо провести в лесу весь день. Стоит ли немного мяса и шкурка заросшего сорняками огорода, с которого кормится вся семья?

Граф задумчиво покачал головой. Попробовал пюре, отломил вилкой котлету.

— Очень вкусно, — серьёзно сказал он. — Даже на обеде короля я не ел ничего вкуснее.

Что ты ел-то вообще, болезный? Отварное и жареное, выпечку, может быть как-то особо приготовленные овощи, на гриле, например. Куда вам, граф, до наших вкусовых пристрастий. Что-что, а поесть в моём мире любят. Много говорят про диету, про правильное питание, про то, что должен или не должен есть человек. И хомячат всё подряд! Рыбу, мясо, моллюсков, овощи, фрукты и всё, что хоть в какой-то степени можно сделать съедобным. В некоторых странах саранча и медузы на ура идут. Пюре показалось мне сладковатым, как из подмороженной картошки, но всё равно это намного лучше, чем то варево, которое готовила Феня.

— Вы придумали испытание, граф Венсан? — осторожно спросила я.

— Да. Но давай поедим. Нас ждёт долгий и трудный разговор.

Только не надо меня, пожалуйста, запугивать! Я и без того боюсь.