Клятва верности

18: ПРИКАЗ ИСПОЛНЯЕТСЯ

Джордж Харрис научился отключать свой ум во время выполнения тяжелых упражнений. Если бы он стал думать о своих усилиях, об усталости, или об однообразии, он бы остановился. Его тело продолжало выполнять привычные движения, в то время как его ум погружался в мечты, или планировал стратегию своего бизнеса, или спал.

Но по субботам и воскресеньям оторванный от своих штанг и тренажеров и заключенный за железной решеткой в камере с бетонными стенами, он был вынужден придумывать упражнения. Это требовало концентрации. Еще больше концентрации требовалось, чтобы игнорировать то, что отвлекало его внимание – призрака с печальными глазами на верхней койке.

Двадцать девять… тридцать. Харрис подождал секунду, чтобы успокоить дыхание перед тем, как начать говорить. Безвредное тщеславие.

– Мне чертовски хочется, чтобы ты присоединился ко мне. Ты в хорошей форме. Чем ты занимался снаружи, лыжами? Серфингом? Сейчас ты этим не занимаешься. Здесь я не видел, чтобы ты занимался чем-нибудь, кроме как лежал там и терзался.

Престон Сандерс не взглянул на него. Он лежал, положив руки под затылок и глядя в потолок.

– Этот налет прошлой ночью поможет тебе, – сказал Харрис. – У них были настоящие бомбы, и в новостях по телевизору сказали, что там была перестрелка. «Фроматы» и множество других групп с названиями «Граждане за то и за это» хотят сжечь Тодос-Сантос до основания и посыпать место, где он стоял, солью. Хотя интересно. Там есть и противники этих демонстрантов. Их никто не организовал, но их больше, чем можно было бы ожидать. – Джордж начал свои приседания. Делающий обход надзиратель остановился на минуту посмотреть, и пошел дальше. В прежние уикенды он отпускал остроумные замечания, пока Джордж не стал кричать ему «Толстяк!» каждый раз, как он проходил мимо, и после этого его стали так звать все заключенные в блоке, поэтому сейчас этот надзиратель обычно ничего не говорил.

…Тридцать. Джордж встал и подошел к койкам.

– Ты здесь лежишь довольно долго, и ты начнешь толстеть, – сказал он Сандерсу. – Боже мой, ты моложе меня. Ты можешь сделать тридцать отжиманий?

– Нет.

– Это отвлечет твой ум от того, что тебя гложет. Сандерс, невозможно думать о том, что решат присяжные, выполняя двадцать пятое отжимание и продолжая до тридцати. Давай попробуем вместе?

Сандерс покачал головой.

Он был самым спокойным сокамерником Джорджа Харриса из всех, какие у него были. Более того, он был потенциальным клиентом, несмотря на то, что он отворачивался, когда Джордж пытался повернуть разговор на продолжение строительства Тодос-Сантоса. Наверное, я слишком рано об этом начал, – думал Джордж. Очень плохо, но может быть все изменится. Если только я вообще смогу его разговорить, а это довольно трудно.

– Они еще не определили, кто участвовал в налете, – сказал Харрис, – но этот парень, комментатор Лунан, сказал, что это была группа, называющая себя «Американская Экологическая Армия». Эта группа давно откололась от ФРОМАТЕС, но Лунан сказал, что эти две организации продолжают работать вместе. Он говорил это уверенно. Я прочитал об этом все, что мог, потому что сижу здесь с тобой. Кроме того, я знал сына Планше.

Это привлекло внимание Сандерса.

– А я не знал. Какой он был? – Харрис пожал плечами.

– Довольно хорошим, я думаю. Красивый, вот только, наверное, немного застенчивый. Я видел его только два раза. Пожалуй, он мне понравился, за исключением фокусов, которые, я слышал, он выкидывал в школе. Неважно. Суть в том, что он был совершенным дураком, и из-за этого умер.

– Он не умер. Он был убит.

– Да, конечно, но он постарался для этого. Эй, а ты знаешь, что ты там герой, в Тодос-Сантосе? Да, без шуток. На этой неделе я ездил туда на ланч «Больших Братьев»…

– Мне они всегда нравились.

– Да, я понимаю почему. Шикарная вечеринка. Я выиграл в лотерею карманный калькулятор. В общем, как только они узнавали, что я твой сокамерник, все они просили передать тебе одно и то же – «Ты поступил правильно».

– Кто это сказал? – спросил Сандерс. – Арт Боннер?

– Да, он был одним из них. И еще несколько других тоже, я не запомнил их имен. И Тони Рэнд. – Харрис искоса взглянул на Сандерса. – А он странный парень, да?

– Он может быть странным, – ответил Сандерс. – Тони был наверное лучшим другом, который у меня там был.

– О, я понимаю, почему тебе так нравился этот парень. После того, как познакомился с ним. В общем, все они на твоей стороне. Сандерс, глупо лежать и терзаться. Тебе платили за твою работу, и когда пришло время, ты отработал свое жалование. Тебе не нужно ждать, пока это скажут присяжные. Считай это эволюцией в действии.

– Что ты сказал? – Харрис засмеялся.

– Я видел это… – Он остановился, прислушался, и затем сказал. – Слезь оттуда. Да, да, и сядь на нижнюю койку. Я думаю… – Он снова прислушался. – Чувствуешь это? Мне, кажется, начинается землетрясение. – Он потянул Сандерса за руку, и тот слез. Он был совсем не слабым, и не прыгнул, а опустился на руках.

Харрис сказал:

– Ты чувствуешь это? Не толчки, а дрожание, как начало землетрясения? Все трясется…

– Я это чувствую.

– И я что-то слышу. – Звук был на пороге слышимости, но он слышался непрерывно.

– Где-то работают машины, – сказал Сандерс. – Ты ведь не из Калифорнии, да? Приближение землетрясения нельзя услышать.

– Что?… Очень плохо. – Харрис намеривался приступить к низким приседаниям, но, черт побери, ему наконец удалось разговорить Сандерса, и он не хотел останавливаться. – Я видел это на наклейке на бампере одной машины. «ПОДНИМИТЕ ОГРАНИЧЕНИЕ СКОРОСТИ. СЧИТАЙТЕ ЭТО ЭВОЛЮЦИЕЙ В ДЕЙСТВИИ».

Сандерс улыбнулся.

– Я могу догадаться, кто сказал это первым. Должно быть, Тони Рэнд.

– Правда? Я бы не подумал. Я имею в виду, что говорил с ним не очень долго, но мне было приятно познакомиться с парнем, который построил это Гнездо.

Ах ты. Не то слово, просто вырвалось. Харрис торопливо продолжил:

– Какой же он на самом деле?

– Хороший друг, – ответил Сандерс. – Он не очень беспокоился об общественных отношениях, политике, и всем подобном. А сейчас он… терзается, как ты говоришь. Он потерял сон, потому что может быть, если бы он не спроектировал Тодос-Сантос именно таким, мне не пришлось бы сделать это. – Сандерс содрогнулся, и Харрис внезапно испугался, что его ударит паралич. Но Сандерс тихо сказал: – Может быть он сказал это, чтобы я не сошел с ума. Черт, мне бы хотелось свалить все на Тони Рэнда. И я знаю, что он никогда об этом не подумает. Я это знаю. Это хорошо.

– Придворный волшебник, сказал Харрис. – Так его назвали в телевизионном фильме, кстати. – А я заставил тебя говорить…

Только чудо в этот момент могло бы отвлечь внимание Харриса.

Чудом оказалась крошечная дырочка, внезапно появившаяся в бетонном полу, как раз там, куда смотрел Харрис. Джордж соскользнул с койки и нагнулся к ней посмотреть. Он ткнул в дырочку палец. Она была настоящая.

Сандерс спросил:

– Что ты делаешь?

– Черт побери, что это? – сказал Харрис. Ему показалось, что он видит в дырочке свет, но когда он нагнулся ниже, в дырочке было темно. Он почувствовал странный сладкий винный запах. – Апельсиновый цвет? Я видел эти маленькие… – сказал он и упал.

Машина, которую вел Тони Рэнд, была длиннее четырех «Кадиллаков», и своей формой немного походила на удлиненный винтовочный патрон двадцать второго калибра. Шланги различных цветов, толщина некоторых из них достигла толщины туловища Тони, тянулась позади и терялась из вида в тоннеле. Видимость впереди была плохой. Наивысшая скорость вызывала сожаление. К тому же машина шумела. По синим шлангам поступала вода, яростный поток пара вырывался назад по красным шлангам, водородное пламя глухо ревело перед кабиной, нагревающийся камень щелкал и трещал, а в кабину с шипением врывался прохладный воздух.

Для такой большой машины кабина была тесная. Она располагалась в задней части, как будто о ней вспомнили в последний момент. Кабина была загромождена дополнительным оборудованием, которое Тони взял с собой, поэтому Томас Лунан вынужден был сидеть, широко расставив ноги, между которыми помещался большой красный баллон с редуктором. Здесь было слишком много шкал, за которыми нужно было следить. Лучшее, что можно было сказать о «Кроте», а это был именно он, было то, что в отличие от обыкновенного автомобиля он мог двигаться сквозь скалы.

Итак, мы едем сквозь скалу, подумал Лунан и усмехнулся.

Тупой, закругленный нос «Крота» был раскален добела. Скала плавилась и обтекала нос, и текла назад будто лава, пока не достигла охлаждаемой водой манжеты, где она застывала. Застывший камень становился плотнее, сжатый таким образом в тонкие стены тоннеля с плоским полом.

С Лунана лился пот. Почему я ввязался в это? Я не могу ничего заснять и я даже не смогу никому рассказать, что я был здесь…

– Где мы находимся? – спросил Лунан. Он был вынужден кричать.

– Осталось еще примерно десять футов, – ответил Рэнд.

– Откуда вы это знаете?

– Здесь гироскопическая система управления, – сказал Рэнд. Он указал на голубой экран, на котором была яркая линия, резко переходящая в линию из точек. – Мы находимся точно здесь, – Он показал на место, где обрывалась сплошная линия.

– Вы верите этой штуке?

– Она довольно хорошая, – ответил Рэнд. – Черт побери, она превосходная. Должна быть. Никто не захочет прокладывать тоннели не в том месте.

Лунан засмеялся.

– Будем надеяться, что они захотят, чтобы здесь был тоннель…

– Ну да. – Рэнд замолчал. Немного погодя он покрутил регулятор и увеличил приток прохладного воздуха в кабину.

Несмотря на движение воздуха и теплоизоляцию кабины, с Лунана лился пот. Спрятаться было негде. Совершенно. Если кто-нибудь заподозрит, что они делают, им нужно будет просто идти вдоль шлангов к концу этого слепого тоннеля.

– Мы на месте, – сказал Рэнд.

Уровень шума снизился после того, как Рэнд погасил водородные горелки. Он посмотрел на свои наручные часы и взял микрофон, свисавший с приборной доски машины. – Арт?

– Слушаю.

– Мои расчеты говорят мне, что я нахожусь или под камерой Преса, или под морем напротив Нома на Аляске…

– Меня не нужно постоянно развлекать. – Голос звучал неясно и надтреснуто. Никакой радиопередатчик не сможет поклясться, что Арт Боннер говорит о преступлении, которое скоро станет всем известным. Хороший штрих, подумал Лунан.

– Так точно, сэр, – сказал Тони.

– Насколько мы можем судить, ты попал куда надо, – сказало радио. – Они все еще обедают. Наверное, месяцы тоннельных работ вокруг приучили их к шуму. Любому. В общем, мы не слышим никаких признаков тревоги.

– Хорошо, – сказал Рэнд. Он положил микрофон и повернулся к Лунану. – А сейчас надо ждать четыре часа.

Лунан тщательно подготовился к этому моменту. Он вынул из кармана колоду карт и небрежно сказал:

– Сыграем?

Было девять тридцать вечера, и Винни Томпсон не надеялся на удачу. Он надеялся получить приличную сумму позднее, от какого-нибудь парня, выигравшего большое пари на хоккейном матче в «Форуме», или от моряка с месячной зарплатой. Раннее время здесь, наверное, не принесет много, но тут мог оказаться кто-нибудь с бабками, хотя большинство анджелинос достаточно сообразительны, чтобы не носить с собой много в метро. Конечно, они будут нести деньги на станциях Тодос-Сантоса, но все на линии, где работал Винни, давно поняли, что от них нужно держаться подальше. Охранники Тодос-Сантоса могли передать, а могли и не передать тебя полицейским Лос-Анджелеса, но более важным было то, что они могли тебя больно ударить. Много раз. Им совершенно не нравились грабители.

Может быть сегодня вечером ему повезет. Ему это нужно. Две недели ему не доставалось хорошей суммы.

И тут он увидел видение. Мужчину в костюме-тройке, в настоящем дорогом костюме и туфлях из крокодиловой кожи. (Как те, которые Винни держал дома – вы никогда бы не поймали его на том, что он берет с собой в метро что-нибудь такое же дорогое). Видение несло портфель, и оно было не просто одно, оно вошло в дверь обслуживающего тоннеля!

И было ясно, как день, что в это вечернее время в тоннеле никого не было. Что там надо мистеру в костюме-тройке? Отлить? Встретиться с кем-нибудь? Пока он над этим думал, боже мой, пришла она! Шикарного вида, одета в дорогой брючный костюм. Для нее будет сюрприз… Он еще раз поздравил себя. В раю не смогли бы предложить большего развлечения.

Она закрыла за собой дверь, но ножу Винни потребовалось не много, чтобы исправить это. Он быстро вошел и закрыл за собой дверь. Коридор впереди был пуст, но он услышал быстрый стук каблуков за поворотом.

Он услышал также звук работающих машин впереди. Кто-то там работал сверхурочно. Ну, это не важно, ему только нужно будет все сделать быстро, хотя это жалко – эта цыпочка действительно конфетка, и стоило бы ее попробовать. Он представил себе ее испуганное лицо и ощутил, как она извивается в его объятиях, и ускорил шаг, чтобы догнать ее. Она должна быть как раз за этим поворотом тоннеля…

Он прошел поворот, и увидел шесть человек. Все они были одеты в дорогую одежду. Они посмотрели на него, сначала с удивлением, а потом с раздражением.

Их слишком много, подумал Винни. Но по их виду можно было понять, что у них есть деньги, а у него был с собой нож и дубинка, сделанная из кожаной сумки, и если он поведет себя как надо… Его ноги остановились.

Он хотел повернуться и побежать, когда под его челюстью разорвалась бомба. Перед глазами вспыхнули искры, но и сквозь них он снова разглядел свое видение – пышные тщательно постриженные волосы, широкое, гладко выбритое лицо, оскаленные ровные белые зубы, и сияющее на огромном кулаке золотое кольцо.

– Сыграли, – сказал Рэнд. – Ты должен мне тридцать пять миллионов долларов.

Он посмотрел на свои часы.

– А сейчас мы начнем работу.

Лунан скривил губы. Пока что они ничего не сделали. Ну, ничего такого, за что можно попасть в тюрьму. Бог знает, какое это может быть преступление – прокладка тоннеля под окружной тюрьмой (неосторожная езда?), но пока что никому не причинено вреда.

Рэнд передал ему тяжелый инструмент и Лунан автоматически взял его. Это была большая дрель с длинным и тонким сверлом. Капающий пот ел ему глаза.

Рэнд тоже потел, и немного погодя он снял рубашку.

– Будь проклята Делорес, – пробормотал он.

– Что?

– А, ничего. – Рэнд бросил свою рубашку в тоннель и взял микрофон. – Мы начинаем, – сказал он. – На вашем конце все в порядке?

– Да, за исключением трех удивительных грабителей. Приступайте.

– Понял. – Рэнд повесил микрофон и повернулся к Лунану. – Хорошо, давай приступим. – Он взял полосу компьютерной распечатки с пульта перед ним и начал манипулировать кнопками. Над ними в потолке тоннеля появилось очень яркое пятно света. – Сверлить надо точно здесь, – сказал Рэнд.

Потолок был бетонный, очень тяжелый для сверления. Лунану показалось, что сверло слишком длинное и слишком слабое для этой работы, но когда он приставил его и нажал на кнопку включения, сверло стало быстро углубляться. И тихо, отметил Лунан. Немного погодя сверло вошло в потолок полностью.

Рэнд взял дрель и заменил сверло на более длинное.

– Моя очередь, – сказал он.

– А что делать? – спросил Лунан.

– Просто стой рядом. – Рэнд стал сверлить потолок. Когда сверло полностью вошло в бетон, он заменил его на другое, длиной в фут, но столь же тонкое. Он сверлил осторожно, часто вынимая сверло. Наконец он увидел свет и показал на него.

– Пора надеть противогазы, – сказал Рэнд. Лунан передал ему противогаз, и надел свой.

Отверстие в потолке было не больше булавочной головки, о чем Рэнд еще раньше сказал Лунану. Надев противогаз, Лунан подошел к большому красному баллону. К нему был присоединен шланг. Лунан передал его Рэнду, после чего тот вставил его в отверстие и закрепил при помощи алюминизированной герметизирующей ленты. – Открывай кран, – сказал Рэнд, и Лунан повернул ручку крана. Послышалось тихое шипение. Рэнд указал в сторону микрофона.

– Второй этап, – сказал Лунан в микрофон. – Надеюсь, мы в нужном месте…

– Здесь все тихо. Конец связи, – ответило радио. Лунан повесил на место микрофон. Там, у входа в тоннель, тихо. Только один вход, охраняемый директорами Тодос-Сантоса, и это означало, что Лунан и Рэнд в безопасности. Конечно, это также значит, что есть только один выход, если только не придется прорывать новый, убегая от закона со скоростью несколько десятков футов в час…

Рэнд махнул рукой и сделал рукой рубящее движение, и Лунан перекрыл баллон с усыпляющим газом. Его беспокоил этот газ.

Рэнд сказал, что это самое безопасное средство, какое он мог найти, и было мало вероятно, что оно принесет кому-нибудь вред, может быть только сердечным больным, однако было невозможно проконтролировать дозы. Это была самая сложная часть плана.

Рэнд убрал трубку и слегка расширил отверстие. Он попытался вставить в него тонкий перископ, и выругался.

– Что случилось? – спросил Лунан.

– Застряло, – ответил Рэнд. Страшно ругаясь, он отступил на два фута и стал сверлить снова. Когда показался свет, он вставил перископ и взглянул в него. Он покрутил его в одну и в другую сторону, а затем сделал знак Лунану, чтобы тот тоже посмотрел.

Он увидел бетонный пол и что-то вверху, было очень темно. Том Лунан покрутил настройку и повернул перископ.

Ага. На переднем плане пара ног под очень низким потолком. Они попали под койку. Дальше был вид с точки зрения мыши тюремной камеры: бетонный пол, унитаз, раковина, и заключенный средних лет в хорошей физической форме, мирно спящий на первом отверстии для перископа, сделанном Тони Рэндом.

Пока Том смотрел, Рэнд принес газовую трубку и вставил ее в новое отверстие.

– Тело перекрыло поток газа, – проговорил Рэнд и вернулся назад открыть кран на баллоне.

Он подождал минуту, потом убрал трубку и снова вставил перископ. Тем временем Лунан приложил к потолку электронный стетоскоп и надел наушники. При наивысшем уровне чувствительности он услышал биение сердца и дыхание, больше ничего. Он сделал знак Рэнду, что все в порядке.

Рэнд кивнул и повернулся к пульту. Он покрутил ручки, и из верхней части машины поднялся большой домкрат, и выдвигался до тех пор, пока не коснулся потолка. Другая ручка управляла большой пилой с шлангами разбрызгивателя. Пила начала врезаться в бетон, двигаясь вокруг домкрата.

Она визжала как банши. Лунан почувствовал настоящий страх. Это обязательно кто-нибудь услышит, этот ужасный резкий звук, который кричит: «ПОБЕГ!» Очевидно это беспокоило и Рэнда, потому что он спешно открыл баллон и выпустил еще усыпляющего газа сквозь отверстие.

Пила пилила в наклон, и бетонный диск был шире в верхней части, чем в нижней. Наконец разрез был сделан, и Тони при помощи домкрата поднял бетонную пробку на два фута выше пола камеры. Лунан помог ему поставить только что купленную алюминиевую лестницу-стремянку.

Рэнд вскарабкался по ней и исчез из вида, в то время как Лунан укладывал надувные матрасы на плоской крыше машины. Затем он тоже поднялся по лестнице, и протиснулся под бетонной пробкой. Он ужасно испугался, когда случайно сдвинул свой противогаз, но поправил его, задержав дыхание.

Престон Сандерс лежал на боку на нижней койке, а его ноги свисали через край. Он похудел с того времени, как Лунан видел его в зале суда, но он оставался тяжелым. Они подняли его, и Рэнд снова проскользнул вниз через дыру, а Лунан спустил туда Сандерса, как мешок картошки. Рэнд подхватил его внизу и положил на матрасы.

Сейчас они были должны действовать быстро. Рэнд смазал края бетонной пробки эпоксидным клеем и опустил ее на место. Затем он заделал отверстия для перископа. Пока он занимался этим, Лунан перетащил Сандерса в кабину машины.

– Сделано, – сказал Сандерс.

– Они смогут заметить отверстие?

– Да, конечно. Я не могу соединить края точно, особенно работая снизу, но они никак не смогут поднять эту пробку, разве только с помощью отбойных молотков. Давай выбираться отсюда.

– Подними свою рубашку, – сказал Лунан.

– Черт побери, что еще мы забыли?

– Лестницу, матрас и…

– С этим все в порядке, – сказал Рэнд. – Их нельзя проследить. – Он усмехнулся. – Точнее говоря, это им не поможет.

– Эй, я должен знать обо всем.

– Ты и так все знаешь, – ответил Рэнд. – Мне приказано расстаться с тобой до того, как проснется Прес. Думаю, это произойдет минут через десять.

– Ну да, все правильно, – сказал Лунан. Таким образом, приключение приближается к концу. О боги, что он видел! Верхушка руководства Тодос-Сантоса – САМАЯ ВЕРХУШКА – приняла участие в организации побега из тюрьмы. А он не может никому рассказать об этом, или даже намекнуть, что он кое-что знает. Слух. Все слухи… Лунан вздохнул. Это была потрясающая история. Ему сейчас только остается придумать, как лучше ее использовать.

Они поехали обратно на самой высокой скорости, какая была возможна, для медлительного «Крота».

Прес проснулся двадцатью минутами позже. Он замигал и сфокусировал взгляд на Тони Рэнде, посмотрел на него секунду и сказал:

– Мы только что говорили о тебе.

– Да?

– Правда. Что происходит? Где я?

– Мы с ревом несемся на нашей верной машине для бегства, преследуемые по пятам Законом.

– Да, я правда слышу рев. Он походит на шум в моей голове. – Прес приподнялся и взглянул назад в тоннель. – Боже милостивый. Тони? Это машина для прокладки тоннелей, как та, которая прокладывает тоннель под Залом городского собрания? Черт побери, мы что, прокладываем собственный тоннель?

«Крот» стремился вперед. Стрелки приборов закрутились, и автоматика отключила подачу водорода. Нос машины мог расплавиться сам, если расплавленный камень не отводил тепло. Кабина проскользнула мимо полурасплавленных валунов, и «Крот» замер под ночным небом. Тони взял микрофон с пульта.

– Мы выехали наружу. – Он положил микрофон и повернулся, улыбаясь к Сандерсу. – Пока ты спал, мы ехали по уже готовому тоннелю, и только перед тем, как ты проснулся, мы снова начали проходку. А сейчас пойдем. Вот так, Прес, мы действительно смогли сделать это!

На Сандерса все еще действовал газ, но он уже приходил в себя.

– Где мы сейчас? Ты что, правда вытащил меня из тюрьмы?

Тони повел его от «Крота» в темноту. Где же эта лестница?

– Хорошее укрытие не может быть навсегда. Мы или достигли знаменитых бетонных берегов реки Лос-Анджелес, или возможно не менее знаменитой дамбы Гувера.

– Ты хочешь просто бросить тоннелепроходчик?

– Боже! Подожди здесь. – Тони бегом бросился к «Кроту», и вернулся на склон чуть медленнее, держа в руках свою рубашку и баллон с газом.

– Это можно проследить. А весь остальной хлам был куплен сегодня по номеру кредитной карточки по телефону и доставлен по случайному адресу. Заказ был на имя некоего профессора Арнольда Ренна. Это может их немного запутать.

– Ренн? Он ведь член ФРОМАТЕС, да? – Прес начал хохотать.

– Арт говорит, что это он был советчиком сына Планше, – сказал Рэнд.

– Ах. – Сандерс на секунду замолчал, а затем засмеялся. – Эй, они подумают, что меня забрали «фроматы»!

– Ну, не надолго, но это может замедлить противодействие.

Сандерс остановился.

– Тони, мне это очень не нравится. Я имею в виду, что ты освободил меня из тюрьмы. Нас обоих будет разыскивать полиция. Куда мы пойдем?

– Думаю, мы пойдем домой.

– Да, но послушай, Тони, должно быть Арт приказал тебе это сделать, и не думай, что я не благодарен, но, черт побери, Тодос-Сантос не принадлежит только Арту! Он не сможет прятать меня вечно, совет директоров должен об этом узнать, а некоторые из них меня не любят. Кто-нибудь выдаст меня, обязательно…

Его голос затих, как только он понял, что Рэнд слушает его только вполуха. Тони пытался сориентироваться. Где же, черт побери, улица? Где, черт побери, хоть что-нибудь? Они побрели вперед, спотыкаясь. И вот впереди дважды мигнули и погасли автомобильные фары.

– Слава богу, – сказал Тони. – Пойдем, Прес. Еще немного вперед. Ах. Хорошо, они не забыли перерезать изгородь. Сюда, прямо сюда, и остаток пути мы поедем на такси. Уйми свою гордость и полезай в машину.

Их ожидало обычное желтое такси. Водитель не сказал ни слова.

Сандерс рухнул на заднее сиденье, потому что тело все еще плохо слушалось его, и отодвинулся вправо, а Тони плюхнулся рядом с ним, и такси тронулось. Прес недовольно сказал:

– Эй! Моя гордость не позволяет, чтобы нас задержали за неосторожную езду.

Такси моментально снизило скорость. Тони спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно. Голова больше не болит. Нет похмелья. – Сандерс откинулся на спинку сиденья. – Я чувствую себя превосходно! Хотя, конечно, они нас найдут…

– А может и нет, – ответил Рэнд. Таксист сказал:

– Куда вам, сэр? – и обернулся.

– Мид? Фрэнк Мид?

– Ты что, думал, что мы оставим тебя у нахлебников? Добро пожаловать домой. Через полчаса ты будешь есть полуночный ужин и пить настоящее шотландское виски. Нет, ты пьешь бренди, правильно? Тогда «Реми Мартин».

– Фрэнк Мид. Черт побери! Я думал… не важно, что я думал. Послушай, Тони, я сейчас проснулся, как и другие, которых ты усыпил, правильно?

– Им потребуется какое-то время, чтобы начать действовать, – сказал Тони.

– Они не узнают, как ты оттуда выбрался и куда направился. Я заделал дыру. Это загадка закрытой комнаты, потайного хода, и все такое.

– Тогда все в порядке. – Сандерс начал хохотать.

Джордж Харрис проснулся с небольшой головной болью и ощущением, что что-то не так. Это ощущение подтвердилось, когда он услышал, как по коридору бегают надзиратели.

– Считаем по головам! – кричали они. – Всем встать у своих коек!

– Прес, что, черт побери, все это значит? – спросил Джордж. – Прес?

Не услышав ответа, он оглядел камеру.

– Иисус Христос! – воскликнул он. Что это? Как это произошло? Он вспомнил, как увидел в полу маленькую дырочку, но не смог ничего разглядеть в тусклом свете. Может, сказать надзирателям? Сказать, что нет его сокамерника? Пошли они к черту, эти ублюдки! Но если он не будет с ними сотрудничать, они прибьют гвоздями его задницу к стене.

Джордж слабо улыбнулся и лег на нижнюю койку. Оказалось совсем просто снова заснуть.

Джорджа разбудил яркий свет и дюжина надзирателей в его камере.

– Что? Где Сандерс? Куда он делся? – орал ему толстый тюремщик снова и снова.

– А? Прес, скажи этим идиотам, чтобы они проваливали отсюда…

– Где он?

– Хватит, Уинсом. Мистер Харрис, я напоминаю вам, что помощь в побеге из определенного законом заключения является преступлением. Итак, вы хотите с нами сотрудничать?

– Конечно, – ответил Джордж.

– Прекрасно. Что вы можете нам рассказать? Было трудно сдержаться и не захихикать, но Джорджу удалось сохранить спокойное выражение лица.

– Ничего. Совсем ничего. Когда я лег спать, я разговаривал с Престоном Сандерсом, а сейчас я только что проснулся. – Он скатился со своей койки и посмотрел на верхнюю койку. – Прес? – Он поднял одеяло. Никого.

– Черт побери.

– Хэл? Хэл, звонит телефон.

Донован проснулся, будто вынырнул из глубины глубокого стоячего пруда, смутно понимая, что Кэрол о чем-то ему говорит. Постепенно он понял.

– Хорошо, дорогая. Спасибо. – Он взял телефонную трубку и стал слушать.

Кэрол наблюдала за ним из постели. Ее пеньюар распахнулся, и Донован подмигнул ей. Он притворялся, что она абсолютно всегда заводит его. Она и правда довольно часто делала это.

Когда он положил трубку и потянулся за брюками, она выглядела покорной неизбежному. Она уже давно прекратила задавать вопросы. Он мог ей все объяснять, а мог и не делать этого.

– Это не новое убийство, – сказал Донован. – Может быть даже не мое дело. Но это мой арестованный. – Но она не среагировала даже на это, и продолжала ожидающе смотреть на него, даже заинтересованно, но не задавала вопросов.

– Престон Сандерс, – сказал Донован. – Формально это мое дело, и мой арестованный. Он бежал из тюрьмы.

– Бежал? О боже, Гарри, как? – спросила Кэрол Донован.

– Кажется, пока никто не знает, – ответил Донован. – Надеюсь, они выяснят.

– И ты едешь в тюрьму?

– Начну оттуда. Просто посмотрю, как они это сделали.

– Они?

– Конечно. Мне не нужно выяснять, что случилось, чтобы понять, что Тодос-Сантос сделал свой ход. Я только надеюсь, что это не означает начала полной войны.

Когда Донован приехал в окружную тюрьму, бригада рабочих долбила пол камеры отбойными молотками. Дежурный офицер, капитан отдела шерифа Оливер Мэтсон, был его старым другом. Один из заместителей Мэтсона передал Доновану фотографии пола камеры, сделанные «Поляроидом» до начала работы отбойными молотками. На полу была ясно видна тонкая круговая линия.

– Он ушел здесь, это ясно, – сказал заместитель.

– Вот оно, – сказал рабочий. – Эй! Поберегись!

– Что там такое? – спросил Мэтсон.

– Там внизу все пусто. Тоннель.

– Тоннель, – сказал Донован. Конечно, там должен был быть тоннель. Как еще иначе мог бежать Сандерс? Но как же тоннель прошел под тюрьмой?

– Проклятье!

– Что такое? – спросил его друг.

– Это землеройная машина! «Крот»! – воскликнул Донован. – Вот как они это сделали – они прорыли «Кротом» тоннель, как для метро, этой проклятой машиной для прокладки тоннелей. Сейчас они с минуты на минуту заявят, что она украдена. Кто-нибудь хочет поспорить?

– Ох, дело дрянь, – сказал Мэтсон. – Боже мой. Это игра по-крупному.

Рабочие вскрыли вход в тоннель. Заместители протиснулись в отверстие, за ними последовали Донован и Мэтсон.

– Никакого сомнения, – сказал Мэтсон. – Новый тоннель для метро. Ну, нам не потребуются собаки-ищейки, чтобы пройти по такому следу.

Донован засмеялся, но подумал, что они могли бы также пустить и собак-ищеек. Вряд ли можно поймать Сандерса другим способом. И не только Сандерса. Он посмотрел на гладкие стены тоннеля.

– Это как волшебство, – сказал он.

– Что?

– Мы ищем волшебника. В данном случае придворного волшебника.

Донован почувствовал сильное раздражение от того, что Мэтсон не видел тот фильм. Донован ненавидел объяснять шутки.

Собрание состоялось в квартире, которой не было ни на одной схеме Тодос-Сантоса. Два десятка людей с отличными измерительными приборами должны были бы потратить большую часть дня только на то, чтобы просто доказать, что эта квартира существует. Для того чтобы найти в нее вход и открыть его, потребовалось бы еще больше времени.

Здесь были большинство руководителей Тодос-Сантоса, и Тони наслаждался их одобрением. Все прошло хорошо (и он мог забыть, как он боялся).

– А как тот другой парень? – спросил Боннер. – Сокамерник Преса. Может быть, вы должны были ему помочь?

– О-хо-хо, – сказал Сандерс, и громко захохотал. – Боже мой, нет, Арт. Харрис приходит туда только на уикенды! Он закричит «караул!», если узнает, что его разыскивает полиция, и… – Он прекратил смеяться, и его приподнятое настроение померкло. – Что же делать дальше?

– Есть несколько вариантов, – ответил Боннер. – Все из них разумные. Как тебе нравится моя должность?

– Ну, это глупо…

– Не здесь, – сказал Боннер, – и не в аркологе. Но «Ромул» имеет множество предприятий, и в одном из них вакантное место директора. Ты хотел бы поехать в Африку?

Сандерс поднял брови.

– Кажется, слишком далеко бежать… Боннер развел руками.

– Мы поговорим об этом утром. Как я сказал, выбирать тебе. Тебе не обязательно нужно ехать слишком далеко – не забывай, что в данный момент у полиции нет доказательств, что ты сбежал. Ты мог быть жертвой похищения.

Улыбка, хотя и слабая, вернулась на лицо Сандерса.

– Ты правда думаешь, что мы можем навесить это на «фроматов»?

Фрэнк Мид фыркнул.

– По-моему, мы этого не хотим. Мы спасли одного из нас, и я хочу, чтобы каждый в Лос-Анджелесе и вокруг знал об этом. Потому что они не смогут это доказать. – Он задумался. – Мы ведь нигде не оставили своего автографа, если только Тони…

– Может ли Пикассо удержаться от подписи на своем шедевре?

– Есть подписи или нет, они догадаются, – сказал Арт Боннер. Внезапно он усмехнулся. – Кстати, о подписи на сделанной тобой вещи…

– О чем вы? – спросила Барбара.

– О грабителях. Что нам делать с грабителями?

– Убить сукиных сынов, – сказал Фрэнк Мид.

– Эй, нет, – воскликнул Сандерс. – Эй…

– Не беспокойся, не убьем, – сказал Боннер. – Фрэнк шутит.

Мид пожал плечами и потер левой рукой свой кулак. У него были синяки под широким кольцом и на двух костяшках, но на лице была задумчивая счастливая улыбка.

– Итак, что же мы будем делать с этими идиотами? Где они, кстати?

– В комнате без окон в медицинском центре, – ответил Боннер. – Думаю, для них подойдет специальное выражение – в состоянии тяжелого наркотического опьянения. Конечно, в конце концов мы будем вынуждены их отпустить.

– Они оказались плохими горожанами, – сказал Мид.

– Тем хуже для Лос-Анджелеса, – сказала Делорес.

– Нет ничего, чего бы не заслуживал Лос-Анджелес. Но у меня есть идея!

– Нам нужно обсудить ее сейчас? – спросила Барбара. – Мы все довольно осоловели.

– Хорошее замечание, дорогая, – сказал Боннер. Он подошел к ней и взял за руку. – Пойдем домой. О, Тони…

– Да?

– Полицейские из Лос-Анджелеса будут тебя разыскивать для допроса. Я бы не хотел, чтобы они тебя нашли.

Делорес подошла и продела свою руку под локоть Тони.

– Вот решение одного вопроса, – сказала она. Тони нахмурился и вопросительно посмотрел на нее.

– Ко мне или к тебе? Мы не можем пойти к тебе, – сказала она. – У меня будет довольно безопасно. Какое-то время. – И она повела его из комнаты.