Клятва верности

7: НОЧНЫЕ ВСТРЕЧИ

Совещание началось, когда Тони вернулся на улицу. Он тихо вошел и сел на свое место за большим столом красного дерева. Большинство руководителей Тодос-Сантоса были здесь. Во главе стола был Арт Боннер, рядом с ним Престон Сандерс. Сандерс выглядел странно: измученные глаза на спокойном, из-за принятых транквилизаторов, лице.

Барбара Черчворд, еще более красивая чем обычно, в парчовом платье цвета золота, которое стоило наверное две тысячи долларов, с рыжими волосами, уложенными в виде шлема, смотрела в пустоту.

Рядом с ней сидел Френк Мид, чей зад не помещался на удобном стуле, а лицо было как всегда хмурым. В качестве инспектора он работал на Боннера и Черчворд, однако должен был также отчитываться прямо перед правлением в Цюрихе. Ходили слухи, что Мид настолько же могуществен, как и Боннер. Конечно, никто не хотел без причины раздражать его.

Здесь были и другие. Полковник Амос Кросс, начальник Службы Безопасности, худой энергичный человек с начавшейся образовываться аккуратной лысиной. Молодой врач из жителей, который поставил Сандерсу укол, чувствовал себя здесь среди могущественных людей не в своей тарелке. А также Джон Шапиро, глава юридической службы, чувствовавший себя неловко в рубашке с расстегнутым воротом, потому что он обычно носил костюм с жилетом и консервативный галстук.

Все смотрели на Тони Рэнда. Боннер нахмурился.

– Что-нибудь выяснил?

– Кое-что. У них был один генератор сигналов, передававший код, который МИЛЛИ интерпретирует как текущий ремонт, другой выводил из строя емкостные датчики, назначение нескольких других мне не понять без нескольких часов работы.

– Какие из этого выводы? – спросил Боннер.

– Поработала хорошая голова. Как может кто-то быть таким умным и таким глупым?

– Тони, как они узнали, что им нужно? Тони покачал головой.

– Кое-что из этого логично, но они не смогли бы угадать частоты, и они бы никогда не угадали коды для открывания замков.

– Это значит, у них был источник внутри? – спросил Френк Мид.

– Похоже, – ответил Тони. – Наверное, это тот, кто имеет доступ к МИЛЛИ. Но я не представляю, кто это может быть.

– Я тоже, – сказал Боннер. – Мне ненавистна мысль, что кто-то так вероломен…

Мид спросил:

– В чьем штате он может быть?

– Может быть, в твоем? – предположил Рэнд. Мид покачал головой.

– Никто из моих людей ни черта не смыслит в электронике. Я тоже. Послушайте, если у нас здесь есть этот проклятый предатель, мы должны от него избавиться.

– Непременно, – сказал Боннер. – Мы посмотрим, что можно сделать, утром. Но сейчас нам не нужно еще одно вторжение. Полковник, ваши отряды подняты по тревоге?

– Так точно, – ответил Кросс. Он погладил свои почти невидимые тонкие усы, а затем сложил руки вместе и осторожно положил их на стол перед собой, где он мог их видеть. – Я удвоил количество наблюдателей в Центре безопасности, и отправил группы с собаками патрулировать по периметру. Так же, с вашего позволения, я хотел бы видеть список допущенных к МИЛЛИ.

Боннер согласно кивнул.

– Я уже приказал МИЛЛИ подготовить сообщение. Тони, возможно ли, что они нашли путь получения информации из МИЛЛИ, не оставляя записи?

– Конечно. Ты делаешь это все время. А также Барбара. И твои заместители, и Делорес. Любой, имеющий имплантат, или терминал и неограниченный доступ.

– Существуют ли записи, кто и какой файл запросили, и когда? – спросила Барбара Черчворд.

– Конечно, – ответил Тони. – Но записи о доступе не защищены. Почти любой может их изменить.

– Почему это так? – потребовал ответ Мид. – Мне кажется, это очень небрежно.

– Ну, всякий раз, когда мы устанавливаем закрытые файлы, это усложняет программы. Со сложными программами трудно обращаться. Мы можем это делать, но это будет дорого, – ответил Тони.

Боннер сжал губы.

– Хорошо, это другая проблема, которая должна подождать до утра. – Он глубоко вздохнул. – Сын Планше… Он более могуществен, чем мэр! Он действительно может причинить нам вред, и мы должны предположить, что он попытается.

– Козел отпущения, – сказал Сандерс. – Он захочет козла отпущения. Меня.

– Ну, тебя он не получит, – возразил Боннер. – Джонни, как там ситуация с законом?

– Ничего хорошего, – ответил Шапиро. – На данный момент все в порядке. У нас есть полицейское отделение, и там происшествие зафиксировано. Но это произошло час назад, и сейчас мы уже должны сообщить в офис коронера округа. После того, как мы это сделаем, дело перейдет в юрисдикцию людей окружного прокурора.

– Можем мы воспротивиться этому? Шапиро решительно покачал головой.

– Нет, такого способа нет. Тодос-Сантос имеет много юридических иммунитетов, но мы все равно являемся частью округа Лос-Анджелес и штата Калифорния. Мы ничего не можем с этим сделать…

– Мне бы хотелось проигнорировать это, – сказал Фрэнк Мид. – Закопать их поглубже и послать к черту администрацию Лос-Анджелеса.

– Будь серьезней, Фрэнк, – сказал Боннер. – Сотня человек знает о вторжении. Не говоря о парне Томпсоне.

Мид поднял руки, похожие на маленькие окорочка.

– Да, я знаю. Это была просто мысль. – Он опустил свои руки на стол жестом бессильного гнева. – Но будь все проклято, Планше будет стараться навредить нам сейчас, когда началась кутерьма с поступлением наличных денег. Это чертовски неподходящее время для войны с Лос-Анджелесом.

– Никогда не бывает времени действительно благоприятного для ведения экономической войны, – сказала Черчворд.

– Джон, что произойдет, когда мы сообщим об этом? – спросил Боннер.

– Они попытаются арестовать мистера Сандерса?

– Вероятно. В принципе они не должны делать это, но, учитывая политическую ситуацию, они произведут арест, если на этом будет настаивать Планше.

– Мне это очень не нравится, – пробормотал Фрэнк Мид.

Престон Сандерс засмеялся. Его смех звучал ужасно.

– Но мистер Мид, вы всегда были так уверенны, что я провалюсь. Вот это и произошло.

Мид был шокирован.

– Эй, Сандерс, я этого не заслужил!

– Не стоит так говорить, Прес, – сказала Барбара Черчворд. Она говорила спокойным профессиональным голосом. – Арт, мы знаем, что произошло. Нам еще нужен Прес?

Боннер нахмурился.

– Он мой заместитель…

– Накачанный по глаза успокоительным, – сказала Черчворд. – Я предлагаю позволить ему пойти и хорошо выспаться.

– Думаю, ты права. Хотя мы уточним одну вещь. Люди из Лос-Анджелеса не заберут Сандерса в тюрьму. Они могут допрашивать его, но только здесь.

– Все согласны?

Хором зазвучали слова согласия, однако Шапиро молчал. Адвокат выглядел встревоженным.

– Это будет нелегко сделать, Арт. Если они решат его арестовать, как мы сможем им помешать?

– В настоящий момент он слишком болен для перевозки. Доктор Файндер, позаботьтесь об этом. Поместите Преса в вашу больницу и держите его там. Никаких посетителей без моего разрешения, только не говори, что это мое разрешение, говори, что доктора Вайнтрауба. Это сработает, Джони?

Шапиро медленно кивнул.

– Я думаю да. Лучше было бы привлечь к делу пару психиатров. Мы должны иметь для этого вескую причину.

– Я не сумасшедший, – запротестовал Сандерс. – Черт побери, я не сумасшедший!

– Никто не говорит, что ты сумасшедший, – резко оборвал его Боннер. – Но лучше, если мы скажем, что ты «эмоционально расстроен, неуравновешен».

«А это действительно так», – подумал Тони Рэнд. – Прес, все в порядке. Ты просто затихни и бормочи что-нибудь время от времени. И знаешь, придумай несколько хороших историй для городских психиатров. Например, что ты видишь зеленых змей, выползающих из вентиляционных отверстий и летающих фиолетовых людоедов в твоей ванне. Если тебе не хватает воображения, я приду и помогу тебе.

Сандерс засмеялся. Боннер кивнул доктору Файндеру, и тот поднялся. Поднялся и Сандерс и позволил увести себя из комнаты.

– Это он заговорил, а не я, – сказал Фрэнк Мид после того, как дверь за Сандерсом закрылась. – И действительно он провалил дело.

– А что бы сделал ты? – спросил Боннер.

– Подождал бы, пока Служба Безопасности не поймает верхнего вторгнувшегося, – ответил Мид, – и применил бы усыпляющий газ.

– И позволил бы им взорвать подводящий водород трубы, – сказал Тони Рэнд.

– Не очень блестящая идея.

– Это лучше, чем начать войну с Лос-Анджелесом!

– Прошу вас обоих прекратить, – сказал Боннер. – Мы здесь для того, чтобы решить, как решить возникшую проблему. Мы здесь для того, черт возьми, чтобы решить, что нам делать сейчас! Вы поняли?

– Первое, что нам лучше сделать, это позвонить в офис коронера, – сказал Шапиро. – Чем дольше мы это откладываем, тем хуже это выглядит.

– Хорошо, – согласился Боннер. – Я поручу это Сандре. – Он замолчал на секунду, склонив голову в сторону. – Сделано. Сейчас у нас осталось меньше часа до того, как это вызовет против нас ярость.

– Следующее. Кто сообщит об этом члену совета Планше? Если у него есть хорошие друзья в Тодос-Сантосе, то МИЛЛИ об этом неизвестно.

– Маклин Стивенс, – сказала Барбара Черчворд. – Позвоните ему, и пусть он сообщит члену совета Планше.

– Хорошая мысль. Думаю, лучше мне это сделать сейчас. Прошу извинить меня. – Боннер вышел из кабинета в соседнюю комнату.

– Нам понадобиться заявление для прессы, – сказала Черчворд. – Я думаю, Сандра может привлечь к этому наших людей по связям с общественностью. Я согласую это с Артом.

Вот сейчас он это делает, подумал Рэнд. Телепатия. Ну, пожалуй, не совсем. Она говорит с МИЛЛИ, МИЛЛИ говорит Боннеру, и наоборот, но это так похоже на достоверный случай телепатии, какой я когда-либо увижу.

– Затем последуют экономические последствия различного рода, – сказала Черчворд. – Продажа товаров, произведенных в Тодос-Сантосе, в районе Лос-Анджелеса упадет, как камень. Я думаю, не грозит ли нам нехватка продуктов? Пока это не началось, неплохо было бы накопить запасы.

– Ты говоришь так, будто готовишься к осаде, – сказал Фрэнк Мид.

– Неплохая аналогия, – сказал Джон Шапиро, – и неплохая идея тоже.

Человек лежал, раскинувшись на бетонной лестнице, в десятке ступенек ниже входа в метро. Его лицо в синяках никогда не было привлекательным, а морщины образовали выражение постоянной угрюмости. Его череп был размозжен. Видимо, несчастного били головой о ступени. Его одежда была помятая и грязная, но дорогая. Новичок-полицейский, который обнаружил его, позеленел и, слегка покачиваясь, отошел в сторону. Лейтенант Донован вежливо его не замечал. Грабители, убившие его, забрали все. В карманах не было ничего, кроме карманной упаковки салфеток «Клинекс» и ручки «Маджик Маркер». Донован удивился, почему они оставили это.

Объяснять ограбление похоже на вычерпывание воды из спасательной лодки чайной ложкой, подумал он. Он не потратит много времени на этого. Он был на пути домой, когда увидел сдающий назад мясной фургон и подошел посмотреть, иначе он бы не подошел сюда. Ограбления – для детективов низшего ранга, а не для лейтенанта по расследованию убийств.

Интересно, что он здесь делал? Проклятый дурак. Надо же выйти из метро именно здесь. В поездах сравнительно безопасно, но не на этой станции. Проклятый дурак. Донован запретил себе жалеть их.

Но ему надо было предпринять действия. Все-таки это было убийство.

Свидетелей нет. Невозможно найти кого-нибудь из тех, кто проезжал в поезде. Они или откликнутся, или нет. Но была еще возможность. Здесь, на этой станции, был проход в недостроенную систему тоннелей. Там работали бригады из Тодос-Сантоса – если стоять очень тихо, то можно услышать жужжащий шум их большой тоннелепрокладочной машины, прожигающей себе путь до Сити Холлом. Может быть кто-нибудь из бригады выходил в туалет или еще за чем-нибудь. Маловероятно, но возможно. Он отметил, что нужно вызвать мастера рабочих тоннеля из Тодос-Сантоса.

Или, подумал он, я могу пойти туда сейчас и поговорить с ними. Это будет интересно. Я никогда не видел работающими эти большие машины, а хотелось бы посмотреть, и это такой же хороший случай, как любой другой.

– Сэр, – новичок-полицейский вернулся, все еще немного бледный. Он старался не смотреть на мертвеца. – Я кое-что обнаружил. Возьмите ту ручку, что была у него в кармане. – Они направились вниз по лестнице.

Жирные линии синего цвета, недавно сделанная надпись среди других, менее неприличная по сравнению с ними:

«СЧИТАЙТЕ ЭТО ЭВОЛЮЦИЕЙ В ДЕЙСТВИИ».

– Если это предсмертная записка, не похоже, что она указывает имя его убийцы, – сказал Донован. – Хотя ты прав. Она подходит к карандашу. Вероятно, он написал ее. Это еще одна причина для разговора с бригадой тоннельных рабочих из Тодос-Сантоса. Может быть они видели, как он пишет на их двери.

– Интересно, что это значит?

– Мы не можем его спросить, – ответил Донован, и забыл об этом. Или посчитал, что забыл.

Телефон экстренной связи Маклина Стивенса был присоединен к пятидесятифунтовому шнуру, подключенному к линии в гостиной. В результате этого он мог передвигаться по всему дому, не прерывая разговора. Он мог, в частности, подойти и взять чашку кофе или бутылку со спиртным из бара, что ему часто требовалось, когда он отвечал на звонки по этому телефону.

В этот раз ему требовалось и то и другое. Во время марафонского совещания по обсуждению стоимости прокладки новых линий метро Арт Боннер и Тони Рэнд познакомили Стивенса с обычаем смешивания крепкого кофе с бренди. Сейчас, слушая Боннера, он протопал босыми ногами в кухню, чтобы поставить кофе, а затем в столовую за бренди. Затем он решил не ждать кофе.

– Хорошо, Арт, я сообщу ему, – сказал Стивенс. – Черт бы его побрал. Ох, дьявол, я скажу ему. – Он поставил телефон и налил себе двойную порцию «Кристиан Бразерз». Он выпил залпом, и в это время вошла Жанин в своей мешковатой фланелевой ночной рубашке.

Как всегда, когда ее беспокоили ночью, она выглядела одновременно раздраженной и полностью проснувшейся. – Кому ты скажешь? – спросила она.

– Члену совета Планше. Его сын был убит.

– Ох, нет. Мак, это убьет Юнис. – Стивенс кивнул.

– Да.

– Кто это сделал, один из твоих полицейских?

– Арт Боннер.

На ее лице выразилось удивление, затем потрясение, и затем оно побелело.

– Но… Что случилось с Джимми?

– Он был убит при проникновении в Тодос-Сантос. А сейчас я должен позвонить мистеру Планше.

Она подошла и на мгновение обняла его, уткнувшись лицом в его плечо. Затем она снова стала абсолютно деловой.

– Я принесу тебе кофе. И твои тапочки – тебе не следует простужаться.

Это была ее манера поведения в любом экстренном случае, а также причина того, что Мак не мог представить жизнь без нее.

Он держал трубку, не набирая номера. Это сообщение вызовет боль. Джим Планше-старший с многих точек зрения был более могущественен, чем мэр. Мэры работают два или, самое большее, три срока, а член городского совета может переизбираться бесконечно. Это был четвертый срок Планше, и второй в качестве Президента совета.

Он заставил себя набрать номер. Прозвучало четыре сигнала вызова, и затем низкий сонный голос сказал:

– Да?

– Это Мак Стивенс.

Затем последовала продолжительная пауза. Стивенс не мог звонить без очень веской причины.

– Да, Мак, в чем дело?

– В Тодос-Сантос произошел несчастный случай, – сказал Стивенс. – Там был ваш сын. – Он замолчал на время, достаточное, чтобы осмыслить эти слова, и чтобы Планше догадался, что худшее еще не сказано. – Он мертв, мистер Планше.

– Мертв? Ты сказал мертв? Но я только что видел его за обедом… – голос стал тише, он заговорил осторожно. – Ты сказал несчастный случай. Какой несчастный случай?

– Джимми и Диана Лаудер…

– Да, я знаю ее, прелестная девушка…

– Проникли в Тодос-Сантос. Они оба были убиты охраной Тодос-Сантоса.

– Проникли? Убиты охраной? Мак, это бессмысленно! Мой сын никому бы не причинил вреда, почему охранники убили его?

– Люди из Тодос-Сантоса говорят, что они несли много сложного электронного оборудование и ящики, похожие на динамитные. Охранники решили, что это настоящее нападение со стороны ФРОМАТЕС. – Снова длинная пауза.

– Я выезжаю, как только оденусь. Встречайте меня у восточного главного входа в эту коробку.

– Я бы вам не советовал этого, мистер Планше. Там нечего смотреть. Ваш сын и Диана оттуда увезены, и место, где это произошло, загрязнено.

– Как загрязнено?

– Ядовитым глазом.

– Они отравили моего сына газом? Отравили газом? – Планше кричал в ярости. Затем его голос снова стал нормальным. – Где он?

– Его забрали в лабораторию коронера.

– В морг. Боже, я не хочу – я не могу взять Юнис в морг! Что, что мне делать?

– Оставайтесь у себя, – посоветовал Мак. – Позовите каких-нибудь друзей, вашего священника. Я разберусь в этом для вас…

– Да, разберись. – Последовала новая длинная пауза. – Они убили его газом. Мак… Мак, я хочу видеть справедливость. Справедливость!

– Я полагаю, что окружной прокурор выдвинет обвинение, – сказал Шапиро. – Это почти бесспорно. А предположив это, первым шагом я считаю предварительное слушание. Окружной прокурор постарается убедить судью, что было совершено преступление, и что они должны возбудить дело об убийстве первой степени против Сандерса.

Он задумался на мгновение.

– Я обычно не выступал с защитой на предварительном слушании, но сейчас, думаю, мы должны это сделать. Мы будем защищаться тем, что преступления не было совсем, что это было оправданное действие.

– Какие шансы на победу? – спросил Боннер.

– Плохие. Судья будет под большим давлением. Есть двое мертвых. Безоружные. Безобидные дети. Были ли мы правы, применив смертельное средство? Это будет очень неприятное решение, и большинство прецедентов против нас. Мы можем выиграть, но я в этом сомневаюсь.

– Предположим, что мы выиграли, – сказала Черчворд. – Что нам делать с Сандерсом?

– Отправить его снова работать, – быстро сказал Боннер.

– Это будет дорого стоить, – сказала Черчворд. – Я думаю, ты должен это тщательно обдумать.

– Она права, – сказал Мид. – Планше не забудет это. Его сын был убит, и пока Сандерс здесь, он будет напоминать ему об этом, он будет нападать на нас.

– Он мой заместитель. Он мне нужен.

– Нам так же нужна торговля, – сказала Черчворд. – Я не имею в виду, что мы должны его выиграть, фирма «Ромулус Корпорейшен» имеет множество предприятий кроме Тодос-Сантоса. И будет ли хорошо Пресу, если мы оставим его здесь, когда вокруг будут люди, которые станут называть его убийцей каждый раз, как только представится случай? «Ромулус» – большая компания, Арт. Они могут найти хорошую должность для Преса где-нибудь еще.

– Как охотника за заключенными, пробормотал Боннер.

– Сэр? – осведомился Шапиро.

– Это старая армейская история. Не знаю, правда ли это, но мы все верили. Если солдат, назначенный охранять заключенных, застрелит одного из них, его штрафуют на стоимость патронов, дают блок сигарет, и переводят в другой гарнизон. Вы предлагаете сделать это с Пресом. Джонни, предположим, что мы проиграем слушание?

– Тогда он будет передан штату для судебного разбирательства, – ответил Шапиро. – А мы постараемся убедить присяжных, что он действовал правильно. Я думаю, у нас довольно хорошие шансы для этого. И мы можем всегда играть в юридические игры, чтобы обвинить суд в нарушении процессуальных норм. Так же существуют апелляции, и…

– А в это время Прес будет сидеть в тюрьме.

– Ну, вероятно, он не будет отпущен под залог.

– И проведет жизнь в судебном зале, – сказал Боннер. – Хотелось бы думать, что мы можем лучше заботиться о наших людях.

– Каким образом? – Боннер пожал плечами.

– Это не все плохие новости, – сказал Шапиро.

– Что еще?

– Могу поспорить, что в течение недели кое-кто собирается обратиться с заявлением о принятии судебного запрета, чтобы заставить нас демонтировать наши защитные устройства. Чтобы мы избавились от смертельных газов. И очень вероятно, что они это сделают, Арт. У нас всегда были шаткие основания с этими вещами.

– Плотный обстрел. Полковник? – Кросс выглядел унылым.

– Мы можем повысить физическую безопасность. Постараться держать вторгающихся подальше от системы в первую очередь. Но трудно сказать, что еще мы можем сделать. Газ «Ви-Экс» был гарантией на случай, если не сработают меры физической безопасности. Оказалось, что они нам нужны…

– Или мы так считали, – сказала Черчворд.

– Это то же самое, – сказал полковник Кросс. – Гхм, на этом предварительном слушании насколько много вы будете вынуждены рассказать о нашей системе?

– Очень много, – ответил Шапиро. – Я буду должен доказать, насколько трудно проникнуть в тот тоннель. Показать, что они не просто случайно зашли туда, и что у Сандерса были основательные причины быть в этом уверенным.

– Я думал об этом. Тони, мы будем должны переделать систему.

Рэнд согласно кивнул. Он уже думал об этом, и сейчас размышлял над различными идеями.

– Для этого потребуется время.

– Я могу отсрочить предварительное слушание, – сказал Шапиро. – На месяцы, если вы хотите.

– Лично я этого не хочу, – сказала Барбара Черчворд. – Как бы то ни было, эта вещь для нас финансовая катастрофа. Замедлять это дело – чревато дурными последствиями.

– А что с этим запретом? – спросил Боннер. – Как долго ты сможешь отсрочивать слушание по этому поводу?

– На неделю. Может быть на две, – ответил Шапиро. – Нет гарантий на более долгий срок.

– Не очень много, но должно хватить, – сказал Рэнд.

– Не люблю быть грубым, – сказал Фрэнк Мид, – но у меня есть вопрос: сколько все это будет стоить?

– Много, – ответил Боннер. – И я не представляю, как этого можно избежать.

– Я тоже, – сказал Мид. – Послушай, Арт, я на твоей стороне.

Конечно, подумал Тони Рэнд. Всегда поддерживаешь Боннера, как поддерживал Преса.

– Я это не из-за себя, – сказал Мид. – Это из-за Цюриха, а они прижимистые люди.

– Мы боремся за выживание, – сказал Арт Боннер. – Весь этот проект мог утонуть в бюрократических предписаниях. Это происходит с оставшейся частью страны. Итак, Барбара, ты должна быть готова жить с задержками поставок, а ты, Фрэнк, будь готов с улыбкой подписать несколько чеков на большие суммы, а я поговорю с Цюрихом.

Челюсти Фрэнка Мида сжались, но он не сказал ничего.

– У нас нет выбора, – сказал Боннер. – Рэнду необходимо время для переделки системы защиты, и пока это не сделано, мы не можем показать суду систему, которую используем сейчас. Нам необходима отсрочка. Джонни, добудь нам это время. Как можно больше, столько, сколько возможно. Тони, ты и полковник приступайте к работе.

– Может, кто-нибудь должен спросить Преса? – спросил Рэнд.

– Конечно. Мы поговорим с ним утром, – ответил Боннер. – Хорошо. Мы все знаем, что нам делать. Давайте не будем терять время.