Клятва верности

13: ИНТРИГИ

Женевьева Рэнд проснулась и поняла, что в ее постели находится мужчина. Через мгновение она вспомнила, кто это, и чуть не засмеялась вслух, потому что это было совсем не обычно. Начать с того, что она как мать одиннадцатилетнего сына имела для этого не очень много возможностей, и хотя у Женевьевы было – по крайней мере с ее точки зрения – нечто большее, чем просто сексуальная энергия, она была так же очень разборчива в выборе партнера для постели.

Арнольд Ренн выглядел лучше в темноте. В это утро его рот был открыт и он тихо похрапывал. Женевьева попыталась сесть, и в ее голове тяжело застучало. Снова необычная ситуация. Постепенно она вспомнила. Приезд Тони. Черт. Я почти получила его. Это было так близко. И опять эта проклятая гордость, его и моя, которая всегда встает у нас на пути в то время, когда мы оба, казалось, хотели просто прыгнуть в постель, и представить, что мы в стареньком «Шевроле»-фургоне застряли в метель в Миннесоте и решили, что лучше быть вместе под двумя одеялами, чтобы не замерзнуть, и никто из нас не знает ничего о том, как это делается, но как бы то ни было нам чертовски хорошо удалось с этим справиться, спасибо, и…

Давным-давно.

Но мы были не в Миннесоте, и не были учениками двенадцатого класса, и вчера все было не случайно. Вчера могло произойти самое продуманное соблазнение в истории. Если бы оно удалось. А я почти получила его. Если бы я только держала закрытым свой проклятый рот! Какой идиот сказал, что честность лучшая политика? Однако…

Однако было ли бы хорошо получить Тони в постель и быстро переспать? Может быть, то, что случилось – к лучшему? Я не получила его, но хотела ли я, чтобы он полчаса ждал, пока Зак придет домой…

Арнольд появился утром после той ночи, когда был зачат Зак. Если бы не Арнольд Ренн и его проклятый ключ от квартиры, у Зака был бы отец. Арнольд пришел мириться, когда Тони ушел. А он никогда ничего не требовал, и вчера вечером он тоже пришел мириться. Я желанная женщина. Да, черт побери! Я это знаю. А Тони никогда не позволял мне так думать. Он не сказал мне, что я старая ведьма-интриганка, а мог бы.

Тони ушел, а Зака пригласили в поездку за город на всю ночь на поиски сокровищ. Бутылка «Бурбона» была уже наполовину пустая, когда заехал Арнольд, первый раз в этом году, и даже в этот раз он не мог рассказать ничего кроме того, что видел ту телевизионную передачу с участием Тони, и что он выглядел чертовски самодовольным.

Она сказала шепотом:

– Придворный волшебник, уж конечно! – Затем встала и пошла в кухню. Ее мысли бежали. Придворный волшебник, а кто тогда я? И кто Зак? И если я теперь безразлична Тони (не безразлична, нет, черт побери, я это чувствую, я знаю), он обязательно должен чувствовать что-то по отношению к Заку.

Девять утра. Зак не придет домой до полудня, поэтому есть время. Будь она проклята, если позволит Заку обнаружить профессора Арнольда Ренна в их квартире. Или кого бы то ни было в этом смысле, но особенно Ренна. Зак наверняка достанет свое духовое ружье, которое Тони подарил ему в последний день рождения, если решит, что может выстрелить в доктора Ренна. Зак почти боготворил своего отца, и я никогда не пыталась это изменить, не так как у большинства разведенных пар, в которых начинается соперничество из-за детской привязанности, я хотела, чтобы Зак любил своего отца, но Тони никогда об этом не думал и никогда не подумает.

Она начала завтракать, и запах яиц по-бендиктински притянул к столу небритого, с заспанными глазами Арнольда. Он был в старом халате, который привез лет двенадцать назад, и который она так и не собралась выбросить даже после того, как Арнольд женился. Она никогда не видела его таким непривлекательным, однако Женевьева не сопротивлялась, когда он ее поцеловал. Он был мягкий, не пылкий, поэтому она не сопротивлялась, хотя стоило бы устроить схватку и выгнать его навсегда из своей жизни, вот только…

Только что? – думала она, сидя за столом напротив него. – Что он может дать мне почувствовать, что я желанна? Есть другие мужчины, которые могут это сделать, зачем держаться за этого? Он настойчивый, я бы сказала так…

– Арнольд, почему ты зашел ко мне вчера? – спросила она.

Он посмотрел удивленно.

– Я долго тебя не видел, и я скучал по тебе. Почему ты спросила? – Его удивленный взгляд казался достаточно естественным.

– Ох, я не знаю. Вчера заходил Тони.

– Правда, вчера? Увидеть Зака?

– К несчастью.

Ренн огорченно смотрел на нее.

– Женевьева, я никогда не понимал твою инфантильную влюбленность в этого человека. Ты стоишь сотни таких.

Она усмехнулась.

– Ты ясно дал понять, что считаешь его отрицательной величиной. Что означает сто с минусом?

Он засмеялся вместе с ней.

– Ты знаешь, что я имел в виду. – На мгновение он замолчал. – Женевьева…

Он попытался однажды назвать ее «Джин», но это звучало так, как ее звал Тони, и она не могла с этим смириться.

– Женевьева, ради бога, если ты так чувствуешь, почему ты не примешь его обратно?

– Принять обратно! – Она засмеялась, почувствовала приближение истерики и с трудом подавила смех, и поэтому ее голос был спокойный, когда она сказала: – Что, и жить с ним в термитнике?

– Если потребуется.

– Я думала, вы, «фроматы», ненавидите его.

– Я не член ФРОМАТЕС. Однако да, я неодобрительно отношусь к Тодос-Сантосу по множеству причин, повторение которых, я уверен, ты устала слушать. Я думал о тебе. И о твоем сыне. Я всегда любил вас обоих…

Наверное, да, подумала она. По крайней мере в достаточной степени, чтобы просить меня выйти за него. Несколько раз, если быть точной.

И она всегда думала… неужели Ренн считает Зака своим сыном? Он мог им быть. Она спала с Ренном в ночь перед той, когда был зачат Зак. И снова, после того как Тони ушел. Анализы крови прояснили это, но Арнольд о них не знал. Может быть, он до сих пор так считает?

– Ты собираешься снова встретиться с ним? – спросил Ренн.

– Я сомневаюсь.

– Ты должна. Послушай, если я могу чем-то помочь…

– Великая любовь и все такое? Ты поможешь мне опутать моего бывшего мужа? К сожалению, конечно…

– Что-то в этом роде, – сказал он. – Я действительно хочу, чтобы ты была счастливой.

– А что обо всем этом думает Тина? Ренн пожал плечами.

– Тина не вмешивается.

Он пытался говорить безразличным тоном, но его голос в то же время был полон иронии. Женевьева сомневалась, были ли правдой все истории, которые она слышала о том, что Тина спит со всеми, с коллегами Арнольда, и иногда даже со студентами. Она больше не была знакома с друзьями Арнольда, уже годы, с того момента как она вышла из Движения. Говорили, что открытые браки сейчас вполне обычны, но Женевьева не знала никого, кто бы согласился так жить.

– Возможно, если ты переселишься в Тодос-Сантос, – сказал Арнольд, – ты будешь ближе к нему. А если дело касается денег, я думаю смогу тебе помочь.

– Верю, что сможешь. Дашь мне достаточно, чтобы стать акционером в Коробке. – Она горько засмеялась. – В чем дело, Арнольд? Отказываешься от крестовых походов?

– Черт побери, я стараюсь ставить тебя выше идеологии.

– Надеюсь да. Это мило. – Только немножко неправдоподобно, подумала она. Что с ним случилось? – Арнольд, дело не в деньгах. Использовав то, что присылает Тони, и наследство моей тетки, я наверное смогла бы купить достаточно акций, чтобы жить в Тодос-Сантосе. Но Тони не хочет, чтобы я там жила. Он смотрит на меня как на угрозу. И, мой друг, ты не знаешь, что такое неприятности, если тебе не приходилось разбудить паранойю Энтони Рэнда! Нет, спасибо.

– Тогда ты должна заставить его захотеть твоего переезда туда, – сказал Ренн. – И у тебя есть кое-что, что ему нужно – я полагаю, ему нужен и Зак? Он считает, что Зак его ребенок?

– Да. – Черт побери, он знает, что Зак его ребенок. Почему я не сказала этого?

– Тогда торгуйся. Скажи ему, что тебе не нравится жить в Лос-Анджелесе, что ты собираешься уехать далеко, так что он никогда не увидит Закери снова, если у тебя не появиться лучшей альтернативы. Это стоит попробовать…

– Я думала об этом, – сказал она, больше самой себе, чем Ренну. – Тони не подчинится шантажу…

– Если ты скажешь как надо, это будет не шантаж, а возможность для него отговорить тебя от чего-то. – Он встал. – Если ты извинишь меня, я на секунду…

– Конечно.

Ренн вышел из комнаты. Женевьева барабанила пальцами по кухонному столу. Это может сработать, может. Я никогда не хотела давить на Тони таким образом, но почему нет? Я не становлюсь моложе. И если Зак все время собирается жить в аркологе, он должен вырасти в одном из них.

Можно было бы также одеться. Она направилась в спальню. Арнольд был в коридоре.

– Что это ты делаешь? – спросила она.

– О, я уронил телефон. Просто проверяю, не сломал ли чего. Кажется все в порядке. – Он закрутил крышку телефонной трубки и положил ее.

– Я поговорю с Тони, – сказала Женевьева, – и, полагаю, ты прав гораздо больше, чем думаешь. Если я не смогу вернуть его, наверное будет лучше уехать из Лос-Анджелеса.

– Мне будет тяжело, если ты уедешь, – сказал Арнольд. – Но я могу понять. Главное, что бы ты ни сделала, я на твоей стороне. Просто помни об этом.

– Я буду помнить. Ты милый, Арнольд. Спасибо.

Тони Рэнд вышел из лифта и подошел к краю балкона. Он всегда останавливался, чтобы посмотреть на «Мидгард», несмотря на то, что этот вид вызывал у него боязнь высоты.

Очень плохо, что Делорес не могла быть здесь с ним. Но придет время… и им обоим нужно работать, и всегда будет нужно. Но любовь была новым ощущением (пожалуй, то же самое он чувствовал, когда женился на Женевьеве), и ему не хотелось разлучаться с ней даже на короткое время, даже на время этого официального завтрака только для мужчин…

Он стоял на равном расстоянии между тротуаром Аллеи и вершиной опоры. «Мидгард» имел форму яйца, с множеством смотровых окошек и баром в сужающемся конце. Он был набит мужчинами в костюмах-тройках.

Одни стремились образовывать группы, маленькие островки стабильности, в то время как другие ходили кругом с видом мрачной решимости, добиваясь, чтобы их представили. Более старшие (и вероятно более богатые) мужчины вели беседу с только что пришедшими более молодыми мужчинами. Во время разговора они то и дело оборачивались, чтобы поприветствовать старых друзей. Тони покачал головой. Здесь не могло быть настоящего делового разговора.

В толпе ходила дюжина «хозяек» – это были хорошенькие девушки в своих лучших вечерних платьях, вероятно взятых на прокат для этого завтрака. Было время, когда Тони смотрел на них с тоской и думал, как он мог бы познакомиться с одной из них. Сейчас его забавляли усилия других мужчин, которые, если разобраться, были абсолютно бесполезны. Девушки не продавались (хотя, конечно, они были заинтересованы в продвижении своих карьер).

Его вновь обретенная объективность была облегчающей и чудесной.

Однако зал был слишком переполнен. Повсюду можно было наткнуться на локти. Прозрачные стены помогали рассеивать чувство клаустрофобии, но они не могли смягчить синяки, и воспрепятствовать толчками, от которых разливались напитки. Вокруг него велись разговоры, и ни один из них не был достаточно интересным, чтобы привлечь его внимание, хотя Тони было приятно понимать, о чем говорили люди рядом с ним.

Шумопоглощающие конусы в потолке работали превосходно, поглощая эхо и снижая общий уровень шума несмотря на тесноту.

В действительности, подумал он, возможно они работают слишком хорошо. Он увидел парня, который кричал, вытянув голову к своему другу, который был не более чем в пяти метрах от него и не слышал крика. Может быть, он глухой? Грубый, как наверняка думает кричащий? Тони направился это выяснить, проталкиваясь через толпу ближе к человеку, которому кричали. Он повернулся и стал слушать.

– Сэм, черт побери, я точно знаю, что ты меня слышишь!

Тони только с трудом разобрал слова. Он закричал:

– Нет, он не слышит тебя. – Для большего эффекта он притворился, что кричит изо всех сил, зная, что кричащий не хочет этого понять. Затем он снова протолкался вперед.

– Видите? Вы не можете привлечь его внимания с такого расстояния. Это всегда удивляет анджелинос во время их первого посещения Мидгарда.

– А, понятно. – Он смотрел на Тони сначала удивленно, а потом с узнаванием. – Рэнд. Придворный волшебник. Вы проектировали этот зал?

– Только часть. Шумопоглотители. Остальное в Мидгарде проектировал не я, хотя мне бы этого хотелось.

– Хорошее место, – согласился мужчина. Он протянул руку. – Джо Адлер. Я работаю в студии Диснея. Я восхищался голограммами. – Он указал в центр потолка, где во всем своем великолепии висел снятый со спутника Сатурн. Изображение менялось, так как спутник двигался по направлению к кольцам, панорамные снимки системы Сатурна менялись на крупный план колец, камера двигалась вдоль них к искривленным лентам кольца Ф, затем снова возвращалась на широкоугольный вид. – Это чертовски хорошо.

– Спасибо. Эта часть тоже моя. Когда спутник пролетит мимо, завтрак официально закончится.

– Хорошая работа. Вы не думали о работе консультантом для киностудий? Вы можете заработать кучу денег.

Тони усмехнулся.

– В мое обильное свободное время? Я понял так, что это ваш первый визит?

Адлер кивнул.

– Ну да. Я только что получил повышение. Один из начальников студии предложил, чтобы я сделал вклад в пользу «Больших Братьев». Он предложил это так настойчиво, что я в тот же день позвонил сюда и заказал билет. – Он указал на толпу. – Как мы можем получить выпивку?

– Позвольте мне, – сказал Тони. Он помахал официантке, чтобы привлечь ее внимание, и чтобы она увидела его значок с золотыми краями. Она проскользнула сквозь толпу, будто в экзотическом танце, не затронув никого, приняла их заказ, и исчезла. Через удивительно короткое время она вновь появилась с подносом.

– Наверное, вы волшебник, – сказал Адлер. – Смотрите – боже мой!

– Что случилось? – удивился Тони.

– Кто-то только что упал мимо окна! – У окон собралось много людей. Они взволнованно говорили, вот-вот могла начаться паника.

Чертовски странно, подумал Тони. Он протолкнулся сквозь толпу, забыв традиции и хорошие манеры, и все остальное. Еще один прыгнул? Или «фроматы»?

– Вот летит еще один, – закричал какой-то бизнесмен. – Вот это да!

Золотая фигура с переливчатыми крыльями и размером с человека падала вниз головой в смертельном пике. Тони добрался до окна как раз во время, чтобы увидеть, как прыгуна немного подбросило вверх тросами, которые тянулись у него из-за спины. Он – нет, она – почти достигала поверхности Аллеи, прежде чем тросы полностью натянулись. Сейчас девушка подпрыгивала в воздухе, расставив в стороны руки, поддерживаемая парой амортизирующих тросов, вся в буйстве блестящих цветов. Через несколько секунд к ней присоединился юноша, одетый в костюм калифорнийского кондора.

– Прыгуны-бэнджи, – сказал кто-то.

Ага, подумал Тони. Это делают – где? В Мексике? В южных морях? Где-то там прыгают с платформ на деревьях, привязавшись лианами. Он поднял голову и увидел, что Адлер подошел к окну вслед за ним. – Они должны были предупредить нас о таком представлении! – сказал Адлер.

– Вы абсолютно правы. У меня чуть сердце не разорвалось. – Но это было чертовски интересно. Интересно, почему никто не делал этого раньше? Может быть, это войдет в моду.

Адлер осушил свой бокал.

– Уверен, что здесь множество призов.

Тони кивнул. На завтраке разыгрывалась лотерея. Главный приз стоял посередине зала огороженный веревкой, еще больше увеличивая толчею. Все столпились у окон, поэтому Тони прошел в центральную часть зала и осмотрел машину. Это был мотоцикл на воздушной подушке. Он никогда не видел двухместных средств передвижения на подушке, но в рекламе говорилось, что он может передвигаться над землей или болотистой местностью, а также над спокойной водой. Вдоль стен стояли остальные призы: переносные телевизоры, дорогая одежда, дельтаплан, ювелирные украшения, и полдюжины различных персональных компьютеров. Он обернулся назад и увидел, что Джо Адлер остался с одной из хозяек. Он анджелинос, вспомнил Тони. Наверное она заметила надпись «Студия Диснея» на его значке…

Как обычно за столом было слишком много людей, так что локти Тони были плотно прижаты к его бокам. Он не запоминал имена знакомившихся с ним людей (а если и пытался, то не мог их запомнить), так что он не представлял, с кем разговаривал, однако кажется они восхищались оформлением зала, и в особенности голограммами.

– Я удивлен, встретив людей вроде вас рядом с нами, – сказал сидящий напротив тучный мужчина. – Я видел Арта Боннера в баре.

Тони улыбнулся и постарался быть приветливым.

– Политика корпорации. Когда у нас гости из других мест, желательно чтобы мы были среди них.

– Это разумно.

Обычно да, подумал Тони. Конечно, я не лучший дипломат мира, но какого черта. И было приятно поговорить о голограммах…

Для розыгрыша призов лотереи были приглашены два работающих на радио комика. Поэтому они отпускали шутки. Довольно грубые…

– Я не был уверен, что нас хорошо примут. Не знаю, заметил ли Флойд, но нас вели через Тоннель 9, на 18-м уровне, мимо подающих водород труб…

– …и надпись большими буквами: – «Внесите свой вклад в эволюцию человечества». Я так не нервничал с той поры, когда преподобный Джонс пригласил меня в Гайану выпить прохладительных напитков.

– Я думаю, это был еще один пример эволюции в действии. Несмотря на это, мы здесь, снова помогаем перераспределять богатство…

– Но сначала мы хотим сообщить новые сведения для тех, кто интересуется тем, что происходит за пределами этих стен. – Комики быстро достали листки с записями и внутренних карманов.

– Мы все так же платим налоги.

– Мы все так же жалуемся на налоги.

– Смерть и налоги, и слово нашего спонсора. Эй, вы кажется решили проблему с налогами, как у нас идут дела…

– Высший сорт! – Раздался неловкий смех.

– …со спонсорами? Эй, кстати о спонсорах: Джеймс Шапиро мог бы сообщить вам еще об одном аспекте жизни во внешнем мире: большая работа была проведена Большими Братьями…

– Эти птички уже много лет на пенсии, – сказал Тони.

Мужчина слева от него усмехнулся.

– Конечно. А кого бы вы предложили? – Тони нахмурился.

– Ах, да, я понял. Джейк и Флойд ушли со сцены достаточно давно, так что мы помнили их с того времени, когда мы еще не построили Тодос-Сантос…

– Точно. Те, кто сейчас работает на радио, известны в основном тем, кто ездит по многорядным шоссе. Послушайте, я Луис Чарп… – Последовало короткое рукопожатие. – Я здорово постарался, чтобы организовать это. Джейк и Флойд нам нравились, мы могли бы пригласить их в качестве гостей, но как бы мы могли придать лотерее немного больше оживления?

Джейк и Флойд начали разыгрывать приз с помощью нескольких девушек. Тони размышлял над проблемой. Какие звезды могут быть общими для анджелинос и жителей Тодос – Сантоса?

Луис Чарп спросил:

– Вы все еще смотрите телевизор? Телесериалы, комедии положений?

– Только не это, нет. В них, кажется, немного смысла. Новости… правда, в основном местные новости. Даже речь ведущего в «Вечернем Шоу» показалась мне довольно загадочной, когда я в последний раз его смотрел. Мы смотрим фильмы по кабельному телевидению, – внезапно осознал Тони. – Как зовут этого нового парня в «Звездных войнах – 8», он такой саркастический, и все время находит дыры в физике Хана Соло?

– Рип Мендес. Хммм… возможно. Он мог бы для этого подойти. У него есть приемный сын.

Стол опустился, и Тони снова мог двигаться. Он со вздохом облегчения потянулся и заказал еще коньяка. В этот момент его не тревожили никакие проблемы. Он наполовину осушил стакан с коньяком, когда вдруг заметил стоящего рядом в ожидании мужчину. Тони его не знал.

– Вы Тони Рэнд, правда? – спросил мужчина. – Я узнал вас, потому что видел фильм Лунана.

Тони вздохнул. Лестно, когда тебя узнают, но за это нужно и расплачиваться.

– Да, я придворный волшебник.

Мужчина улыбнулся и протянул руку.

– Джордж Харрис, – сказал он. – У нас есть общий друг…

Тони нахмурился. Он был уверен, что уже слышал это имя раньше.

– Престон Сандерс, – сказал Харрис, – мой сокамерник по уикендам.

– Вы сбежали из тюрьмы? – спросил Тони.

– Если можно так сказать…

Настроение Тони полностью испортилось. – Как?

– Я просто вышел – меня отпускают, с воскресного вечера до утра субботы. За исключением праздников. В праздники я возвращаюсь туда. – Он объяснил Тони систему работы программы с отпусками для заключенных.

– Но в уикенды я делю камеру с Пресом.

Это походит на проклятое предзнаменование, подумал Тони.

– Как они с вами обращаются?

– Сейчас не так плохо. Вы не против, если я к вам присоединюсь? – Харрис не ждал ответа. Он сел рядом с Тони и сделал знак официанту. – Два бренди. Прежде было довольно тяжело, пока меня не перевели к Сандерсу, но сейчас все в порядке.

– Вы можете передать что-нибудь Пресу от меня?

– Ничего, что вы не можете послать ему через департамент шерифа, – ответил Харрис. Он скривил губы. – Они обыскивают меня когда угодно, чтобы помочь этому прекрасному молодому человеку…

Харриса было нетрудно вызвать на разговор. Он любил поговорить. Он хотел рассказать Тони о его бизнесе по поставкам электрического оборудования между историями о жизни в тюрьме, но через некоторое время у Тони сложились хорошее представление о тюремном распорядке.

Распорядок в уикенд, напомнил он себе. Они могут делать все по-другому в остальное время. Так что это произойдет в уикенд, подумал он, и его сердце тяжело ударило один раз.

– Я стараюсь подбодрить его, – говорил Харрис. – Такие вещи не длятся долго. Возьмем Уотергейт. Забыт. Как и все те большие скандалы с мафией. То же самое. Люди забывают через какое-то время. Конечно, это было довольно жестоко, убить тех ребят, и Джим Планше продолжает раздувать это дело, но я не говорю об этом Пресу. В основном я стараюсь, чтобы он держал себя в форме. Делал упражнения. Если он будет хорошо выкладываться каждый день, то он может выйти оттуда в лучшей форме, чем в которой он туда попал. Нужно видеть и светлые стороны, вот что я ему говорю.

– Прес стал довольно угрюмым, – сказал Тони.

– Я сделаю все, что могу, чтобы заставить его быть в форме…

– Он так же вежлив.

– Ну да, конечно – эй, у вас тут было грандиозное собрание. Сейчас вам нужно возвращаться в свой офис. Могу я навестить вас как-нибудь? Мне бы очень хотелось показать вам эти новые компьютеризированные выключатели света. Я могу их продать вам по чертовски хорошей цене в количествах, которые вы купите…

– Я позвоню вам как-нибудь, – ответил Тони. – Спасибо за предложение. – Они пожали друг другу руки, и Тони подождал, пока Харрис уйдет, а затем взял стакан с нетронутым бренди, который заказал ему Харрис.

Когда он пил из стакана, его руки дрожали.