Клан Учиха. Возрождение легенды [СИ]

Глава 8. Семья. Часть 2

— Так вы всё же решили делать две свадьбы, Гермиона? — спросила Сакура, когда остальные ушли. Торопиться ей и Хинате было некуда, и они устроились на кухне и заварили чай. Дейдара остался в гостиной, занимая Сараду и Хиро, давая девушкам возможность поговорить без необходимости каждые несколько минут отвлекаться на детей.

— Да, — отозвалась Гермиона, выставляя на стол вазочку с имбирным печеньем. — Иначе не выходило никак — своих родителей и многих друзей-волшебников я не могу пригласить сюда, а Наруто, как герой деревни и Альянса, не может жениться где-то в другой стране. Я и так плохая невеста, потому что чужачка, — она украдкой вздохнула.

Сакура и Хината переглянулись.

— Не стоит позволять этому тебя расстроить, Гермиона, — уверенно сказала Сакура. — Быть может, люди и поворчат у тебя за спиной, но со временем, видя, что ты делаешь для деревни, что ты предана ей и её герою, тебя примут.

— К примеру, возьмём Дейдару, — подхватила Хината. — Он не просто иностранец, он ведь — бывший нукенин, преступник. Поначалу его воспринимали в штыки все в деревне, однако после того как во время нападения Тонери Дейдара защищал не только меня, но обычных граждан, ограждал от разрушений дома, к нему стали относиться лучше.

— И то, что вы будете делать свадьбу здесь — очень правильно, — добавила Сакура. — Кстати, нужно попросить Ханаби, чтобы она выбрала тебе кимоно в цветах деревни…

— Я за этим прослежу, — заверила Хината.

Бодрым щебетом, которому научились в Хогвартсе, куноичи подняли настроение Гермионе и после какое-то время обсуждали её собственные наработки к свадьбе и то, как всё будет обустроено на церемонии в родном мире девушки.

— Родители вызвались помочь с организацией, — чуть смущённо сказала Гермиона. — Так как свадьба дома будет позже, чем здесь, у нас есть ещё время всё продумать и подготовить.

— Когда наметили? — уточнила Сакура. Потому что понимала: придётся подключать Саске — без Риннегана путешествие между мирами не совершить, а второй носитель этого додзюцу априори неуловим.

— На двадцатое апреля, — ответила Гермиона. — Мы решили взять большой перерыв — чтобы с запасом. Кроме того, Наруто может понадобиться здесь, в Конохе…

— Да ладно, не так-то он тут всем и нужен, — заявил Дейдара, возникший на пороге; в каждой руке он держал по отчаянно крутящемуся ребёнку и выглядел порядком замученным. — Мамочки, разбирайте детей, иначе они меня вдвоём доконают, мм.

— Быстро ты сдался, — забирая Сараду, не упустила случая поддеть его Сакура. Ей сегодня ещё с мужем говорить на тему необходимости помочь друзьям устроить свадьбу, так что стоит зарядиться собственным ядом и иммунитетом к чужому.

— Учиховский детёныш просто неуправляемый, — хмыкнул Дейдара. — Конечно, если не воспитывать… Вот с нашим сыном проблем никаких нет, мм. А всё почему? Потому что гены у ребёнка хорошие, а не мешанина шаринганистого неадеквата с…

В этот раз Сакура вынуждена была признать проигрыш: Дейдара вошёл во вкус и вдохновенно бубнил всю дорогу от дома Наруто и Гермионы. Хината на это неловко улыбалась, немо прося у подруги прощения за мужа, а сама Сакура не могла найти, куда вставить слово — так разошёлся подрывник. Да и Сарада, раскапризничавшаяся, требовала к себе внимания.

Остановить словесный поток Дейдары оказался в силах резиновый мяч, перелетевший через забор игровой площадки позади Академии, мимо которой проходили шиноби. Игрушка летела в сторону Хинаты, и Дейдара резко перехватил её на подлёте.

— Так, — в его глазах загорелся недобрый огонь, — сейчас с кем-то будет разговор, мм.

— Дейдара, не стоит! — взмолилась Хината, коснувшись его руки. — Это же просто дети…

— Они — будущие шиноби, — возразил подрывник. — Так что пускай осторожней играют, да!

Не слушая больше окликов жены, он легко перемахнул через забор и двинулся навстречу стайке ребят лет девяти-десяти, которым, видимо, и принадлежал мяч. Обменявшись обеспокоенными взглядами, Сакура и Хината последовали за ним.

— …это верх безалаберности, мм, — уже со вкусом отчитывал Дейдара малышню. — На поле боя за вас по сторонам кто-то другой смотреть должен будет? А если бы это был не мяч, а кунай, к примеру, при этом мимо бы проходили не шиноби — гражданские? Что тогда, мм?

— Но… но мы же просто… — пролепетала девочка с косичками, однако её более уверенный в себе товарищ с моном Яманака на куртке воскликнул:

— Это всего лишь игра! Если бы это была тренировка или тем более бой, мы бы были…

— Уже мертвы, — холодно перебил его Дейдара и сложил печать.

За спинами детей взорвалась небольшая бомба, давшая больше дыма и шума, чем реального ущерба. И всё равно дети едва не подпрыгнули от неожиданности, некоторые испуганно вскрикнули.

— Убого, — всё тем же тоном прокомментировал подрывник.

— Что здесь происходит?! — со стороны учебного корпуса прибежал взволнованный Ирука-сенсей. Увидев Дейдару, он рефлекторно потянулся к кунаю, но, заметив возле подрывника Сакуру и Хинату (сами встревоженные, у каждой на груди — по ребёнку), быстро оборвал движение и сложил руки на груди. — Объясните мне.

— Мы играли с мячом, Ирука-сенсей, — быстро начал мальчик-Яманака, боязливо косясь на Дейдару, — и он случайно перелетел через сетку, а этот шиноби…

— Обеспокоен меткостью ваших учеников, — громко закончил за него Дейдара и насмешливо вскинул бровь. — Кунаи они метают так же плохо, мм?

Многие дети потупились, зарделись. Ирука-сенсей без колебаний встал на их защиту.

— Тому, кто учится, свойственно ошибаться, — сказал он, расправив плечи и подняв голову, выигрывая у подрывника по внушительности и росту. — Разве вы сами в их возрасте всегда были идеально точны, Дейдара-сан?

— Быть может и нет, — преспокойно признал Дейдара, не преминув уточнить: — Зато я не калечил прохожих.

— Этим ты стал промышлять позже, — Сакура похлопала его плечу. — Идём, не будем мешать учебному процессу.

— Так я и не мешаю, наоборот, да!

— Дейдара… — проговорила Хината, а затем сделала совершенно гениальную вещь: закатила глаза и с отсутствующим видом стала заваливаться назад.

Дейдара оказался рядом в мгновение ока и поддержал жену. «Насколько же она уверена в нём», — невольно восхитилась Сакура.

— Хината, ты?..

— Всё хорошо, — слабо произнесла она и робко-виновато улыбнулась — ками-сама, как идеально подходит ей эта улыбка!

— Ага, конечно, я вижу, — заворчал Дейдара, но уже не из вредности, с искренним беспокойством, и оперативно перевесил на себя сумку с задремавшим Хиро. — Пойдём домой, приляжешь…

И он увёл не сопротивляющуюся Хинату, напрочь забыв о мяче, детях и споре с их учителем. Проводив их взглядом, Ирука-сенсей повернулся к ученикам.

— Кое в чём Дейдара-сан прав, — серьёзно сказал он. — Вам следует быть внимательнее, иначе в самом деле кто-нибудь может…

— Он же — из Акацуки, да? — встрял маленький Яманака, глаза которого горели опаской и любопытством, сливавшимися в единый порыв. — Нукенин?

— Бывший нукенин, — поправил Ирука-сенсей, заговорив мягче и осторожней — тема была весьма скользкая.

— А что он сделал? — продолжил допытываться мальчик. Его приятели-одноклассники тоже вытянулись в струнки, внимая.

Учитель на миг замялся, явно подбирая слова. Сакура нашла их раньше.

— В последней войне Дейдара сражался бок о бок с Узумаки Наруто и Учихой Саске, моим мужем, — сказала она, строго глядя на детей. Сарада успокоилась и наблюдала за происходящим с интересом, так что Сакуре ничто не мешало попрактиковать учиховский пафос. — Он — один из тех, благодаря кому победа стала возможна.

— Это действительно так, — для пущей убедительности её слов подтвердил Ирука-сенсей. — И запомните: никогда не судите человека по одному только имени. Обращайте внимание на дела.

Сакура, с важным видом кивавшая в такт его словам, замерла. Как он был прав; а она…

— Спасибо, Ирука-сенсей, — прошептала Сакура — и, развернувшись, побежала домой, придерживая Сараду.

В считанные минуты добравшись до территории клана, Сакура лишь махнула рукой на вопросительный оклик Ханы и вбежала в дом, быстро ссадила Сараду в кроватку и, убедившись, что дочка не вывалится, поспешила на поиски мужа. Саске обнаружился быстро, в кабинете на втором этаже, переделанном друзьями в подарок Сакуре на прошлый день рождения. Глава клана Учиха расположился в кресле у камина, просматривая какой-то свиток, — и непонимающе вскинул бровь, когда Сакура встала перед ним, раскрасневшаяся, с лихорадочно блестящим взглядом.

— Саске, прости! — выпалила она. — Я и правда сама себе противоречила. Знаю ведь тебя давно, могла бы сразу понять… — она опустилась перед ним на колени, взяла за руку. — Что тебя гнетёт? Что-то произошло — ты поэтому стал таким колючим, да?

Он ведь всегда был таким: едва что-то в жизни шло под откос, Саске замыкался в себе, на любую попытку завести разговор отвечал резкостью, едва ли не грубостью. То, что он огрызался даже на неё, с которой в последние годы изо всех сил — Сакура знала — старался сдерживать нрав, чтобы не ранить, могло означать лишь то, что дела обстоят очень плохо.

— Надвигается буря, — очень тихо сказал Саске, крепче сжимая ладонь Сакуры. — Свадьба Наруто и Гермионы — последнее, что случится в ближайшее время хорошего.

Вечером Хана и Итачи выкроили время, чтобы пройтись вдвоём. Во время прогулки Итачи рассказывал истории, которые слышал от Мадары и Первого Хокаге: про их детство, встречи, решение основать деревню — удивительные истории, особенно тем, что слышал их Итачи от непосредственных участников тех событий, легендарных шиноби. Хана слушала его с вежливым интересом, однако никак не могла погрузиться в рассказ, отрешиться от случившегося днём.

Итачи это, конечно же, видел. Сделав долгую паузу, он спросил:

— Хана, у тебя что-то произошло?

Первым желанием было покачать головой. Однако взгляд Итачи, полный искреннего участия, заставил признаться:

— Опять поцапалась с матерью. Она запретила мне подходить к клановым нинкен.

— Вот как, — произнёс Итачи негромко, переведя взгляд на мерно текущие воды речки Накано.

— Это было ожидаемо, — сказала Хана, непроизвольно кладя руку на живот, принявшись его поглаживать, не глядя при этом на мужа. — И не только потому, что мать затаила странную обиду на меня — как глава клана, она не может позволить посторонним шиноби работать с нинкен Инузука. В этом отношении я её прекрасно понимаю, — Хана невесело улыбнулась. — Хотя, признаюсь честно, мне будет очень не хватать возни с псами.

— Прости.

Хана с непониманием посмотрела на супруга.

— За что извиняешься?

— За то, что сейчас скажу, — Итачи остановился, и она последовала его примеру, встревоженная. — С учётом твоего разлада с матерью, теперь не лучший момент, однако отложить этот разговор я не могу.

— Тогда говори, — попросила Хана вдруг севшим голосом.

Итачи сосредоточенно кивнул.

— Хана, пожалуйста, уйди со службы. Не проси объяснений, — он посмотрел ей в глаза, — просто сделай, как я говорю.

— Но поче… — начала она, но осеклась и спросила другое: — Разве мы можем себе это позволить — в финансовом плане, имею в виду? У нас скоро будет ребёнок, а это — большие расходы. Кроме того, часть денег уходит в общий клановый бюджет…

— Мы справимся, — мягко перебил её Итачи. — Я справлюсь с зарабатыванием денег, не беспокойся.

Хана смотрела на него, раздираемая болезненным желанием знать больше, понять причину, почему Итачи так настойчив. Он ведь что-то знает — конечно же, это нечто важное и тревожное, от большинства людей Альянса сокрытое. Вот только что?..

— Прости, Хана. Я действительно не могу объяснить, в чём дело.

Она закрыла глаза, протяжно вздохнула. Когда он так смотрит, так просит, и даже в голосе слышится волнение, искреннее беспокойство за неё, Хана не может отказать. И вовсе не потому, что жена обязана повиноваться супругу. Потому что она, Учиха Хана, бесконечно любит своего скрытного, погрязшего в интригах и тайнах мужа.

— Я сделаю это, Итачи, — тихо сказала она. — Сделаю, если ты просишь. Завтра с утра пойду к Хокаге и попрошу уволить меня.

— Спасибо, — Итачи обнял её и привлёк к себе, очень аккуратно, без давления на живот. Прижавшись щекой к его груди, Хана сказала, бодрясь:

— Это ничего, в селении полно работы помимо выполнения миссий в качестве шиноби. Я хорошо знаю травы, а кроме того могу работать в госпитале…

— Да, конечно, — согласился Итачи, не разжимая рук. Его голос сделался блеклым, слабым. Склонив голову, Итачи прижался лбом к голове жены, зажмурился, дыша чаще обычного. Хана чувствовала, как быстро бьётся его сердце.

Хана молча и крепко обняла его в ответ, ничего не спрашивая, не влезая — просто поддерживая. Давая понять, что у Итачи есть, на кого опереться. Потому что вещи, заставлявшие его не спать ночами, были намного серьёзнее её собственных тревог.

— Надвигается буря. Свадьба Наруто и Гермионы — последнее, что случится в ближайшее время хорошего.

От этих слов Сакура вздрогнула, но затем вздохнула: с учётом всех признаков, это более чем ожидаемо. Она крепче стиснула руку мужа.

— Мы прорвёмся, Саске. Прорвёмся, как всегда, — с глубокой убеждённостью сказала Сакура, прижавшись щекой к тыльной стороне его ладони, глядя в глаза. — А до этого мы должны помочь друзьям сыграть замечательную свадьбу.

В его глазах вновь вспыхнул огонь. С искренней нежностью погладив её по голове, Саске склонился, чтобы поцеловать Сакуру.

После этого он взял себя в руки — больше не ходил угрюмой тучей, заставляя окружающих разбегаться, а к его равнодушно-гордому виду друзья давно привыкли. Определённым шоком для всех стало заявление Саске, что он готов помогать, обращённое к Гермионе, на миг даже дар речи потерявшей. Впрочем, в итоге все решили, как потом Сакуре рассказала Ино, что причиной стал полученный Учихой нагоняй от жены. Сакура над этой версий про себя посмеялась, но не стала комментировать и мысленно пообещала уберечь Саске от подобного знания — его гордость бы не перенесла.

Подготовка к свадьбе шла своим чередом: Ино и Сай продумали украшения для сада, где намечено празднество, и занялись сбором и заказом всего необходимого, начиная с мебели и заканчивая цветами и лентами. Ребята, до сих пор державшие в тайне от клана Ино свои отношения, получали искреннее удовольствие от возможности проводить больше времени вместе на совершенно законных основаниях. Сами счастливые, Ино и Сай стремились привнести счастье в жизни других — за порученную им часть работ можно было совершенно не волноваться.

Едва не с большим энтузиазмом, чем эти двое, к делу подошёл Дейдара. Скооперировавшись с Чоджи, с которым неожиданно быстро нашёл общий язык, подрывник в рекордно малые сроки распланировал меню, договорился с поварами приглянувшихся им с Чоджи — большим специалистом — кафе и ресторанчиков Конохи о приготовлении блюд. Зато свадебный торт Дейдара решил готовить лично; судя по тому, как блестели его глаза, задумал подрывник что-то особенное. В это время Хината и Ханаби занялись просвещением Гермионы по части традиций и деталей церемонии, подобрали ей кимоно (помогавшая Сакура его видела, как и кусочек коллекции клана Хьюга, — и едва дар речи не потеряла, представив, сколько всё это роскошество стоит). Остальные друзья, и Итачи с Ханой, и Какаши-сенсей, и многие другие шиноби и гражданские, причём не только из Конохи, помогали с не меньшим пылом и радостью.

— Это просто… что-то невероятное, — негромко поделилась своими чувствами Гермиона. До свадьбы оставалось меньше недели, и подруги собрались, чтобы обсудить планы на девичник. — То, как все стараются ради этой свадьбы. У Наруто замечательные друзья.

— Почему же только у Наруто? — вскинула бровь Ино. — Мы и твои друзья тоже, Гермиона.

Это заявление неожиданно сильно растрогало волшебницу — до слёз. Пока её, сквозь плач и всхлипы благодарящую всех за поддержку, старались успокоить, Сакура невольно вспомнила слова Саске.

Надвигается буря.

— Как думаешь, что это?

— Не знаю, — Хана озабоченно наморщила лоб, стискивая тёплый бок кружки с чаем. — Но что-то очень, очень плохое, Сакура. У Итачи, когда он просил меня оставить службу, было такое лицо…

— Ксо, если даже Итачи настолько волнуется… — не закончив, Сакура сделала быстрый глоток.

Повисла пауза, заполняемая лишь воем ветра на улице и сонным сопением свернувшегося под столом младшего Хаймару.

— Я опасаюсь, — произнесла Сакура, медленно обводя пальцем край кружки, наблюдая за движением, — это может быть как-то связано с задержкой Саске и Наруто на разведывательной миссии в прошлом году. С тем, сколько миссий у Акацуки. Быть может, и с тем, что Мадара постоянно в отлучке…

Она обеспокоенно замолчала, не закончив мысль, но Хане это и не требовалось, чтобы понять ход её рассуждений.

— Война?

Сакура тяжело вздохнула и наклонила голову, ссутулившись.

— Что ещё могло бы заставить беспокоиться таких шиноби, как наши мужья?

Пытаться найти ответ на это не имело смысла. Хана прикрыла глаза, мгновение посомневалась, а затем мягко опустила руку Сакуре на плечо, стала осторожно поглаживать спину. Сакура вздрогнула, но не стала отстраняться.

— Я боюсь, Хана, — прошептала она. — Не за себя, не за Саске — за нашу дочь. Ведь не вызывает сомнений, что мы оба будем на передовой, если правда начнётся война — Саске не тыловик, а я могу спасать жизни. Мы можем погибнуть. Но даже хуже: что если враги проникнут в Коноху, как люди Зеро во время прошлой войны, как Тонери? Что если они… Кто тогда защитит Сараду? Мои родители? Да им бы себя защитить, они ведь гражданские…

Помолчав немного, она выпрямилась.

— Я не должна была говорить всё это, — глухо, но уже твёрже сказала Сакура.

Слегка наклонив голову набок, Хана внимательно посмотрела на неё. Им обеим стоило труда завести этот разговор — не только из-за темы, из-за отношений между собой. Однако пришло время для их пересмотра: дольше оставаться почти чужими соседками не представлялось возможным.

— Рада, что ты поделилась со мной опасениями, — сказала Хана ровно, спокойно. — И я понимаю твои чувства. Слишком мало времени прошло с прошлой войны, но страшно не только поэтому — теперь мы отвечаем не только за себя, но и за свои семьи, детей, — она непроизвольно опустила руку на живот. — Мне страшно при мысли, что Итачи может, как всегда бросившись в пекло, не увидеть рождения нашего сына.

Приподняв голову, Сакура шире распахнула глаза.

— У вас мальчик?

— Да.

— Поздравляю! — улыбнулась Сакура с неподдельной искренностью; сделала робкое движение, подалась вперёд, но решилась только на то, чтобы неловко похлопать её по колену. — Это прекрасная новость.

— Спасибо, Сакура, — Хана тоже улыбнулась и взяла девушку за руку, удержала её взгляд. — И пожалуйста, не думай, что если будет война, и вы с Саске уйдёте на фронт, за Сарадой будет некому присмотреть, кроме твоих родителей. Возможно, мы с тобой и не очень близки… — она знала свою причину, но не собиралась её озвучивать; с учётом всего, им с Сакурой стоило держаться вместе, пусть даже и закрыв глаза на собственные чувства. — Но мы — часть одного клана, жёны братьев. И твоя дочь не чужачка мне. Если всё будет развиваться так, как мы опасаемся, я возьму на себя опеку над Сарадой, раз единственная из клана гарантированно остаюсь в Конохе.

«Не являлось ли это частью плана Итачи?» — вдруг подумалось Хане, и сердце предательски защемило. Однако она собралась, подавила всколыхнувшиеся чувства. Всё же она остаётся куноичи, пусть официально больше ею и не является.

А Сакура продолжала смотреть на неё пронзительно-зелёными глазищами, полными удивления, сомнений, желания поверить.

— Спасибо, — пробормотала она. — Хана, я правда не знаю…

Тихо хлопнула дверь, и Сакура осеклась, обернулась. Отпустив её руку, Хана перевела взгляд на возникшего на пороге кухни Итачи.

— Добрый вечер, — произнёс он с тенью вопроса в тоне.

— Привет, — Сакура подскочила, как укушенная, и засуетилась. — Хана, помочь убрать со стола?..

— Не стоит, спасибо, Сакура, — отозвалась Хана, осторожно поднимаясь и собирая чашки и пару тарелок. — Не хочешь остаться на ужин?

— Нет-нет, я пойду, — покачала она головой, украдкой наблюдая за тем, с каким вниманием Итачи разглядывает их обеих. — Нужно Сараду кормить, да и к нам на ужин обещали заглянуть Ино и Сай, хотят ещё раз взглянуть на мебель и посуду, которую мы обещали дать для церемонии.

Простившись, Сакура ушла, а Хана по-деловому обратилась к мужу:

— Что хочешь на ужин? У нас осталось немного рыбы, есть ещё овощная запеканка, мне Хината дала рецепт…

— Что произошло?

Стоя к нему спиной, Хана позволила себе зажмуриться. До сих пор странно слышать от него прямые вопросы — с большинством людей Итачи предпочитает в общении избегать их.

— С чего ты взял, что что-то не так? — спокойно и слегка удивлённо спросила она в ответ, ополаскивая чашки. Потому что ему хватает и собственных забот; со своими волнениями она разберётся сама.

Тихий вздох за спиной.

— Хана, пожалуйста, не нужно притворства.

— Я не притворяюсь, всё действительно в порядке, — она обернулась, решительно посмотрела на мужа. — Так что, рыба или запеканка?

Выражение лица Итачи изменилось лишь чуть, однако Хана уловила промелькнувшую тень.

— Благодарю, я не голоден. Мне нужно поработать с отчётами для Альянса.

— Я не буду тебя отвлекать, — проговорила Хана, наблюдая, как он выходит.

Накормив нинкен, остаток вечера Хана провела за пересмотром запасов трав, хранившихся в небольшой кладовой на первом этаже по соседству с кухней. Осторожно раскрывая банки и мешочки, делая пометки о количестве того или иного ингредиента в свитке, Хана старалась не фокусироваться на том, что произошло. Это… была ссора? Судя по тому, как проходят ссоры у других пар, нет, однако в ровно-ровном быте их семьи не было обычно и такого. Значит ли это, что…

— Мы неправильные, — прошептала Хана листьям календулы.

Никогда не ссорящиеся, редко видящиеся и не то чтобы много общающиеся муж и жена.

Хана подавила порыв осесть прямо здесь на пол и завыть. С силой проведя ладонями по лицу, она постаралась успокоиться. «Разве я не знала, на что шла? — спросила она себя, раскладывая на место травы. — Итачи есть Итачи».

Закрытый самоотверженный одиночка.

«Я изначально понимала, что наше с ним „рядом“ будет не таким, как у Хинаты и Дейдары или даже Сакуры и Саске, — думала она, пока принимала душ, смывая дневную усталость. — Считала, что мне этого будет достаточно — и было, правда. Что изменилось?»

Мать говорила, что замужем за Учихой Хана не будет счастлива. Злой язык, как это часто бывает, оказался прав…

«Счастье… — Хана протёрла ладонью запотевшее зеркало над раковиной и посмотрела на себя. — Что вложено в это понятие? Я жива, обеспечена, защищена. Жду ребёнка от мужчины, которого люблю. Да, мне пришлось уйти со службы, отказаться от работы с клановыми нинкен… но разве это настолько важно для меня?»

Нет, конечно же не настолько, чтобы чувствовать себя словно в огромном тёмном лесу. Одной, без источника света и того, кто мог бы взять за руку и вывести из дебрей сомнений.

«В этих мыслях нет смысла, — укорила Хана себя, выходя из ванной. — Нерационально сомневаться в том, что в любом случае не претерпит изменений. Почти нет вероятности, что я перестану желать быть с Итачи и заботиться о нём. К чему углубляться и усложнять?»

Когда она проходила мимо, дверь кабинета тихо открылась, и в коридор вышел Итачи. Под его взглядом Хана остановилась.

— Мы можем поговорить?

— Да, конечно, — ответила Хана настороженно и бросила короткий взгляд в кабинет, на аккуратные стопки бумаг. — Только не здесь, если ты не против.

Они перешли в спальню. На улице стенал ветер, и прежде чем сесть на кровать, Хана убедилась, что окно плотно закрыто. Мимолётно взглянула на главный дом поместья; там в окнах кухни горел свет, мелькали силуэты — видимо, гости Сакуры и Саске ещё не ушли.

Итачи включил свет, но остался стоять у двери. Его поведение начинало всерьёз тревожить.

— О чём ты хотел поговорить, Итачи? — спросила Хана, сложив на коленях руки.

Он ответил долгим задумчивым взглядом.

— Я бы хотел понять, почему ты больше не доверяешь мне.

Не несколько секунд Хана буквально потеряла дар речи.

— Не доверяю? — переспросила она, едва голос вернулся.

— Ты не хочешь рассказывать о личном, — принялся собранно перечислять Итачи, — о том, что гнетёт. Ты говоришь, всё в порядке, когда очевидно, что это не так. Проанализировав последние месяцы, я так и не смог понять, когда и почему лишился твоего доверия.

Хана прикрыла глаза. Какой же он…

— Ох, Итачи… — она вздохнула, подняла на него взгляд. — Есть разница между «не говорю, потому что не доверяю» и «не говорю, потому что это мелочи, а я не хочу тебя излишне тревожить».

Итачи слегка нахмурился.

— Как твои проблемы могут быть для меня излишней тревогой?

От этого задрожали губы, и немалых усилий стоило полностью вернуть реакции тела под контроль. Однако незамеченной эта борьба с собой не осталась.

— Я сказал что-то не то? — уточнил Итачи; по глазам было видно, он старается как можно быстрее найти свою ошибку.

— Нет-нет, ты здесь ни при чём! — возразила Хана. — Дело во мне и моём мировосприятии.

— Объяснишь? — попросил Итачи.

— Не думаю, что тебе стоит…

— Пожалуйста, Хана.

Она зажмурилась, помассировала переносицу, чувствуя на себе его внимательный взгляд. Она ведь хотела этого. И в то же время — боялась.

С чего начать? Стоит ли начинать?..

— Я с детства привыкла жить для других, — сказала она очень тихо, не открывая глаз. — Почти с самого рождения Кибы я приглядывала за ним, следила за хозяйством — мама вернулась к миссиям, говоря, что нам нужны деньги. Впрочем, я думаю, это было правдой только отчасти. Мама не любит быт, она — воин, поэтому была так рада возможности перепоручить кому-то домашние дела. Я и не была против, потому что любила её — и сейчас люблю, несмотря ни на какие размолвки, — и хотела видеть счастливой. Поэтому я содержала хозяйство, заботилась о брате. После начала изучать ирьёниндзюцу и ухаживать за нинкен. Удивительно, но псы выражают благодарность куда искреннее, чем люди…

Хана запнулась, прикусила губу. Это прозвучало так ужасно, будто бы обвинение… Что Итачи теперь о ней подумает?..

Он молчал, задумчиво сведя к переносице брови.

— Прости меня.

— Что? — Хана опешила.

— Я стыжусь, что не заметил этого раньше, — Итачи подошёл к ней, опустился на колени перед кроватью. — Твоя забота так легко стала частью моей жизни, что я даже не попытался понять чувства, которые подкрепляют её.

— Я люблю заботиться о тебе, Итачи, — Хана наклонилась, насколько позволял живот, взяла в ладони его лицо. — Не забивай голову лишними размышлениями, прошу. Я не хочу, чтобы они настигали тебя ещё и дома.

— Но кто, если не я, позаботится о тебе самой? — серьёзно спросил он.

— Мне достаточно и того, что ты рядом, — Хана заставила себя улыбнуться. — Что, когда ты не на миссии, можно прижаться к тебе и спать спокойно. Что ты подарил мне ребёнка, — она взяла его руку, приложила к своему животу. — Чувствуешь, как шевелится наш сын? Я надеюсь, что он унаследует Шаринган и станет таким же прекрасным шиноби, как ты.

— Пусть как человек он будет похож на тебя, — произнёс Итачи, мягко гладя её живот. — Лучше бы он был счастлив, чем гениален.

— Ты несчастен? — спросила Хана с замиранием сердца.

— Я не могу точно определить, что есть счастье, — ответил Итачи. — Следовательно, не могу выявить в отношении себя это состояние. Однако я знаю, что с тобой мне хорошо и спокойно, — он посмотрел ей в глаза. — И я хочу дать тебе то, чего ты достойна, Хана.

— Ты счёл меня достойной носить твоего сына, — она вновь улыбнулась, уже искреннее. — Это высшая честь и награда.

Итачи вздохнул и поднялся, после чего помог ей лечь и укрыл одеялом. Присев рядом, погладил по волосам.

— Разве тебе не нужно работать? — спросила Хана, смущённая избытком заботы.

— Ты права, — согласился Итачи и, склонившись, поцеловал её в лоб. — Я буду работать над собой, пока не смогу обеспечить тебя тем, чего ты действительно достойна.

— Итачи, я не…

— И однажды, — продолжил он, не слушая возражений, — я скажу от чистого сердца, что люблю тебя.