Кинхаунт

Встреча

К бару я подошел полностью разбитым морально и физически. Наверное, поэтому меня так потряс сюрприз, который ожидал нас внутри.

Вернее, ждала.

Ее лицо было озабоченным, но тут она увидела меня, и в ее глазах загорелись искорки смеха.

Увидев эти жгучие черные глаза, я споткнулся и выронил рюкзак, из него выскочил кинжал и воткнулся в пол прямо посреди зала.

Кинчи, услышав этот звук, запнулся на середине своего диалога с ЯловКинхом и оглянулся на меня.

— А, Дэл! Привет! Давно тебя не видел! Тебя Тэйша искала, и Кэя, и Хозяйка! Ты где пропадал?

Но я не слышал его и не видел. Я медленно шел к ней, все медленнее и медленнее, как паровоз по рельсам приближается к последней черте.

Она смотрела на меня, и ее глаза светились так же, как тогда, в день нашей первой встречи.

Наконец я сел напротив.

— Уачусэй, — хрипло произнес я вдруг. — Уачунпо.

Она ничего не ответила, лишь глаза ее сияли все ярче и ярче, и тонкая улыбка потихонечку гнула красивые губы, а щеки разгорались румянцем.

— Марчи?! — послышался сзади капризный рев, и я мгновенно покрылся испариной. — Я тебя сто лет уже не видела! Кто это?!

Флюиды женской ревности и агрессии заполнили бар до отказа, рука Хозяйки, наливавшей уставшей Бейле холодного кира, задержалась на лишнее мгновение, и кир полился на стол. Даже Кинчи опять поперхнулся и посмотрел на меня с укоризной.

Думать не было времени. Я повернулся и посмотрел на Тейшу с презрительным сожалением.

— Тейша, это Мэя Дэвис. Моя невеста.

Лицо Тейши пылало от гнева.

— Невеста?… а как же МЫ?

— Кто «мы»? — переспросил я, начиная свирепеть. — В смысле, ты и Крез?

Ее лицо из красного стало коричневым. Она резко развернулась и вышла из бара, выбив дверь. Крез посмотрел на меня со смешанным выражением радости, досады и удивления, и ринулся за ней следом, подняв рухнувшую дверь и прислонив ее за собой к косяку.

Я обернулся к Мэе. Она смотрела на меня с изумлением, а лицо стало красным чуть меньше, чем у Тейши.

— Кажется, вы забегаете вперед, Марк.

Я дружески улыбнулся, хотя сердце рухнуло в кишки.

— Извини, просто хотел отделаться от нее. Она меня уже замучила своими приставаниями.

Глаза Мэи погасли.

— А, понятно. Ничего.

Я потер ухо, чувствуя, что разговор заходит не в ту сторону.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я Мэю.

— Вы же сказали, что хотите меня увидеть. Когда вернетесь. Я подумала, зачем ждать так долго.

Она взяла соломинку и стала пить из бокала, потупив глаза. Меня осенило.

— Уачусэй, — снова сказал я. — Прости. Насчет невесты, я просто хотел сказать это попозже.

— Ах, что вы, — прошептала она, — разве я этого достойна.

Но ее глаза потеплели.

— Перестань называть меня на «вы», — поморщился я. — Как будто я старик какой-нибудь! Я ненамного тебя старше.

— Я не могу себе это позволить, — прошептала она еще тише, — ваше…

— Марк? — окликнула Хозяйка с другого конца бара. — Извини что мешаю, ты не мог бы с Крезом сходить за чанкой?

— За чем? — поморщился я, как от зубной боли, и с удивлением заметил, что Мэя гневно сверкнула глазами в сторону Хозяйки.

— Чанка. Для настойки. Которую ты жрешь тут ведрами. А то кончилась.

— А чего ты не отправишь еще кого-нибудь? Ялова например?

— Я ему предложила, да у него кишка тонка. К тому же ты мне должен за три дня жратвы и кира.

Дверь бара снова рухнула на пол — за ней обнаружился удивленный Барн.

— А что у вас с дверью? Марк, я тебя искал. Мне нужны нормальные парни для одного дельца.

За его спиной возник коротышка Бирджес. Он посмотрел на меня с ненавистью.

— После того, как этот субъект оплатит регистрационный сбор в десять баунтов.

Я оглянулся на Мэю, подавляя приступ бешенства.

— Встретимся на берегу. Выйди через пять минут.

Она прижмурилась в знак понимания.

— Одну минутку, — я улыбнулся собравшимся, выжидательно смотревшим на меня. — Я только приведу себя в порядок.

Я вышел в туалет, выбрался через окно наружу и со всех ног побежал к морю. Вскоре ко мне пришла Мэя.

— Я так рад тебя видеть! — вскричал я, и ужасы развратного безделья, которым я занимался все это время, промелькнули вдруг перед моими глазами, заставив меня невольно содрогнуться.

— Я тоже очень рада, — мило прощебетала она, сжимая мою руку и глядя на меня большими влажными глазами, — Ваше Величество!

У меня вдруг испортилось настроение. Мне казалось, ко мне приехала влюбленная в меня девушка, а не политический агитатор.

— Стой, подожди, — я остановил ее жестом. — Не надо так меня называть.

— Но почему?

— Я не король.

— Вы король!

— Когда я им стал?

— После того как умер предыдущий… Все говорят, что вы — первый из всех претендентов на престол… после вас остались только наследники третьей очереди…

Она была растеряна, словно положила к моим ногам бриллиант, а я пнул его.

— Понимаешь, — попытался я объяснить, — я… быть королем — это большая и тяжелая миссия.

— О да! — она счастливо кивнула и вдруг метнулась передо мной на колени. — Я помогу вам! Сколько хватит моих сил!

Краем глаза я заметил движение вдали на пляже и обернулся. Это был Крез. Увидев, как Мэя упала на колени, он на полном ходу поспешно развернулся к морю и стал делать вид, будто разглядывает что-то вдали.

— Кх-гм, — откашлялся я, — встань, пожалуйста.

— Вы не хотите быть королем? — горестно спросила она, не поднимаясь.

— Давай обсудим это позже, — пробормотал я, нервно оглядываясь на Креза. — Встань, прошу тебя.

Она нехотя поднялась и пошла следом за мной, опустив голову.

Крез пошел нам навстречу.

— Уачусэй, — осклабился он Мэе и перевел взгляд на меня. — Хозяйка просила сгонять за чанкой. Составишь мне компанию, или… или ты занят?

«Сгоняешь за чанкой», усмехнулся я. «Кому ты смеешь так говорить, простолюдин?»

Мысль о моем величестве внезапно показалась мне не такой уж дурной.

— Пойдем, — милосердно согласился я, — заодно обсудим одно дельце.

Забрав снаряжение, мы вместе с Мэей втроем направились в джунгли. Смешная девочка впервые оказалась в такой обстановке, с визгом шарахалась от цианидных комаров и то и дело спотыкалась об корни деревьев. Пришлось дать ей руку, которую она взяла с нежным благоговением.

Крез метнул завистливый взгляд, но тут же сделал вид, что не заметил.

— Что за дело ты хотел обсудить? — ворчливо спросил он наконец, когда мы выбрали для ночлега подходящую полянку и начали собирать на ней костер.

— Понимаешь… — начал я и задумался.

С чего начать?

Я король? Но я еще не коронован. Я последний претендент на престол?

— Ты король, что ли? — буднично спросил Крез, с кряхтеньем перекидывая на поляну огромный ствол.

— Как ты догадался? — я был поражен его интуицией.

Крез пожал плечами.

— Великая тайна, конечно. К тебе приехала твоя девушка, которая считает тебя королем. Наверное, хочет выгодно выйти замуж!

— Крез! — гневно воскликнула Мэя, но он не обращал на нее внимания.

— Газеты читать надо. Я все это время пытался тебе всучить, но ты бегал от них как от верза.

— А чего ты просто не сказал? — недоуменно спросил я.

Его завистливый взгляд ответил лучше всяких слов.

Меня осенило.

— Крез! — я взял его за плечи и развернул к себе лицом.

— Ну че, «ваше величество»? — пробурчал он недовольно.

— Если я буду король, то ты снова станешь рыцарем!

Я был счастлив своей идее.

— Как твой дед, и прадед!

Он угрюмо смотрел в сторону, но по его сверкнувшим глазам я понял, что он просто набивает себе цену. Что ж, я был не против повысить ее.

— Нет! Не рыцарем!

Он тут же яростно сверкнул на меня глазами.

— Первым из рыцарей! Предводитель всех рыцарей Курутса!

При этих словах к нему словно подключили баллон со сжатым газом и открыли вентиль на полную. Крез стал раздуваться в стороны и стал шире в плечах и выше ростом.

Он уже смотрел на меня свысока, сверкая, впрочем, от гордой радости.

Мэя радостно захлопала в ладоши.

— Как здорово! А я буду первой фрейлиной, можно?

Я повернулся и хотел было предложить ей стать моей королевой, но тут она заверещала и прыгнула ко мне на грудь.

— Там кто-то ползет!!!

Пока Крез разбирался с подозрительной активностью фауны, Мэя источала мне лучи добра, любви и преданности. Затем мы быстро разожгли костер, нанизали на палочки ароматные ломтики мяса гуаны и принялись ужинать.

Готовое мясо запивали легким киром и закусывали фруктами.

Чем больше я хмелел, тем более заманчивые перспективы мне рисовались. В своем воображении я уже покарал всех врагов, наградил всех друзей и уже собирал звездолеты покорять Вселенную.

— Потрясающе, — ворчал Крез и недобро смотрел на Мэю. — Мы тут уже полмесяца хором уговариваем его, и ни в какую, а ты только приехала — и он уже готов. Что ты ему сказала? Или подсыпала?

— Ничего! — счастливо отрицала Мэя, но он не верил.

Я толкал речь, а Мэя и Крез смотрели на меня влюбленными глазами. Из-за того, что я все время говорил, выпивки во мне оказалось больше, чем еды, и сон в конце концов смотрил меня.

Открыл я глаза уже утром, увидев освещенный солнцем полог палатки. Мэя и Крез мирно сопели по сторонам. В голове приятно шумело.

Я вышел из палатки пообщаться с природой и заметил рюкзак Креза, забытый легкомысленным хозяином снаружи. Из него торчал уголок газеты, изрядно намокшей от росы. Я вспомнил, что именно ее он все эти дни пытался подсунуть мне, чтобы я ее прочел.

И я достал ее и прочел заголовки и подзаголовки, потому что на более мелком тексте мои глаза пока что отказывались фокусироваться.

Найдите убийцу! 1000 баунтов — такую награду за голову Дэлвиса дают родственники зверски убитого им фермера.

Я заставлю вас жрать дерьмо Самозваный король обещает погрузить Амбросию в хаос

Остановим тирана! Союз ветеранов не допустит возрождения деспотии

Кровь и смерть Планы банды Дэлвиса

Он ел младенцев Шокирующие подробности из биографии самозваного короля

Балианна хочет родить двойню Светская певица призналась…

Я положил газету обратно. Страшная усталость навалилась на меня. Увидев в рюкзаке недопитую бутылку кира, я залпом осушил ее, влез в палатку и улегся между Мэей и Крезом.

— Чего ты такой грустный? — с недоумением спросил проснувшийся Крез. — Вроде выпили вчера немного.

— Газета, — прохрипел я.

— Дать вам газету, Ваше Величество? — участливо переспросила Мэя, и ее глаза показались мне уже не такими умными, как вчера.

Делать было нечего. Позавтракав висевшими вокруг бананами, мы продолжили путь к зарослям чанки. Крез уверенно прокладывал путь, а Мэя на этот раз поддерживала меня — расстроенные чувства и пьяная голова мешали мне следовать даже по расчищенной дороге.

— Ваше Величество! — наконец начала она, и я зарычал от душевной боли.

Немного смутившись, она продолжала:

— Я вижу, вас терзают скорбные чувства.

— Ты где училась? — перебил я. — В институте литературы и поэзии?

— Нет, — пролепетала она смущенно, — холодильного оборудования. Я хотела в поэзию, но не смогла поступить… как аристократия…

— Ясно. Продолжай. Да, меня «терзают скорбные чувства».

— Но это только сейчас! Когда переживания от прочитанного в газете смешиваются в вашем восприятии с похмельем. Через некоторое мы вернемся на берег, сядем за стол, Крез нальет вам кира…

— О, это мысль. Зачем тянуть до берега? Наливай.

— Нет, нам надо идти! Я хотела сказать… Все это пройдет, и вы снова будете таким же веселым и бодрым, как вчера вечером!

— Да хватит его упрашивать! — не выдержал Крез.

Он остановился и повернулся ко мне, демонстрируя рельефный могучий торс, блестящий от пота. К моему неудовольствию, я заметил, как глаза Мэи быстро стрельнули в ту сторону. Крез заметил, что я заметил движение ее глаз, и нагло ухмыльнулся. Я сделал вид, что не заметил его ухмылки, отвернулся и засвистел с посторонним видом.

— Да, Марк, я с тобой абсолютно согласен, — вдруг спокойно сказал Крез, отвернулся и продолжил крошить тростник.

Только, мне показалось, он делал теперь это с большей яростью. Во всяком случае, куски тростника летели выше и дальше.

— В смысле, с чем? — спросил я настороженно, стараясь не наступить на раздавленную Крезом огромную гусеницу.

— Не нужно тебе быть монархом. Ну какой из тебя монарх? — сказал он презрительно.

Мэя гневно вдохнула, чтобы возразить, но я потянул ее за руку. Не хватало еще, чтобы она сцепилась с Крезом. Кто знает, что из этого получится.

— Быть монархом, — продолжал грубиян и невежа, — значит быть сильным человеком.

Молчание, только свист секача и перестук разлетающихся стеблей. А также шорох и стрекот недовольных насекомых.

— Вот я мог бы быть монархом, — беззаботно продолжал работник меча и кинжала. — Я не боюсь угроз, я обожаю конфликты и драки. И я всегда выхожу победителем.

Странно, говорят, что боковое зрение развито только у женщин, а для мужчин оно несвойственно. Но ведь я только что прекрасно уловил боковым зрением, как Мэя восхищенно посмотрела на Креза. Хотя изо всех сил старался смотреть в другую сторону.

— Дэлвису, конечно, это… он больше любит наблюдать за миром насекомых, — рассуждал Крез. — Норки, там, брачный сезон. Дэл — талантливый ботаник. Жаль, что он родился аристократом, он прекрасно работал бы в какой-нибудь лаборатории. Я всегда удивлялся, захожу в лабораторию — а там такая вонь! — как там люди работают? Я всегда ими восхищался, я так не умею. Не то, что Дэлвис.

— Марк, вы устали? — заботливо спросила Мэя, и кровь темной волной ударила мне в голову.

«Марк!» Она больше не называла меня «ваше величество». Во мне клокотала такая ярость, что я промолчал.

— Мы дошли, — наконец сказал Крез и остановился, снова приняв перед Мэей картинную позу бичары с плаката.

— Куда? — проворковала она ему с очаровательной улыбкой, видимо, от этого зрелища забыв о моем существовании.

— Куда? — задумчиво повторил я, оглядываясь.

Вокруг была миленькая полянка, заросшая фиолетовыми цветами.

— Это чанка? — спросила догадливая Мэя и сорвала один цветок.

В то же мгновение Крез прыгнул к ней и сжал руку.

— Не вздумай его есть, — сказал он бархатистым мужественным голосом, почти прислоняясь к ней. — Не сможешь уснуть неделю, потом умрешь от нервного истощения.

Испуганная Мэя выронила цветок и отшатнулась.

— Зачем же нужна эта отрава?

— Эх, детка… только доза делает яд, — сказал Крез и масляно улыбнулся ей. — На берегу из этого делают классную настойку. Мы как-нибудь с тобой попробуем ее, и будем танцевать до утра…

Он подмигнул ей, даже не глядя на меня. От бешенства у меня чуть не выскочили глаза из орбит.

Мэя сделала неуверенное движение, Крез снова взял ее за руку.

— Осторожно, ты стоишь на мокрой земле. Здесь полно червей чанка, которые своими… гм, в общем помогают расти этой траве.

Изображая из себя галантность, это потное чудище осторожно вывело Мэю с такой, безусловно, крайне опасной полянки на сухую землю.

Почувствовав, что черепная крышка вот-вот сорвется и улетит вверх под мощным давлением пара, я сорвал первую попавшуюся под руку травинку и стал жевать.

Крез что-то еще говорил Мэе, но я уже не слушал, погруженный в свои мысли. Вскоре мои спутники вооружились ножами и начали осторожно срезать стебли чанки, собирать ее в пучки и укладывать в мешки.

Глубоко внутри меня созрело какое-то решение, и спокойствие снова вернулось в мою душу.

Я заметил, что вокруг стало как-то шумно. Вроде бы поднялся ветер и зашуршал листьями деревьев, закопошились насекомые.

Все стало ясно.

— Надвигается ураган, — сказал я, пытаясь не вкладывать в свой голос соответствующее моменту презрительное сострадание.

Крез с недоумением оглянулся на меня, потом на небо, и громко спросил.

— Ураган?

— Ты не слышишь, как шумят деревья? — я поморщился, удивляясь глухости Креза.

Шум становился все сильнее.

На этот раз встала Мэя и закричала, видимо от испуга.

— Ваше величество?!!

Ага, она снова зовет меня так! Но зачем же так кричать?

— Собирайте свою чанку, Хозяйке хватит, — не терпя возражений, я повелительно махнул рукой, — и пошли.

Крез что-то говорил мне, но я понял по интонациям его голоса, что он не собирается противодействовать мне, а просто подхватит свою траву и пойдет следом.

Найти обратный путь было несложно — просека Креза не зарастет еще, наверное, несколько лет. К тому же на поверженных стеблях отчетливо выделялись следы — вот след его десантного ботинка, утопленный в жидкой земле, вот порхающая ножка Мэи. Вот… безвольно плелся я. Но это уже в прошлом.

— Куда ты так летишь? — донесся злой и удивленный голос Креза.

Я обернулся и с изумлением увидел Мэю у него на руках.

— Зачем ты взял ее на руки?

— Да она не успевает гнаться за тобой! — с еще большим удивлением и злостью ответил он.

Я отнял ее у него и пошел дальше, погруженный в свои размышления.

Конечно, нынешняя республиканская власть не в состоянии контролировать ситуацию даже в Амбросии, с ее 286.341.200 коренного населения и 89.451.000 мигрантов с Айза (цифры, разумеется, примерные, — самое свежее, что было в моей памяти). Однако то, что творится на Кинхаунте, абсолютно неприемлемо. При самых небольших затратах — скажем, 50 тысяч баунтов в месяц на местную администрацию, технику можно на время перебросить, зарплата водителям лесоперерабатывающих комбайнов — 20 тысяч в месяц, мероприятия на оздоровление и благоустройство пляжей, строительство гостиниц и дорог…

— Крез!!!

… организацию постоянного снабжения продовольствием, минимальная энергетика — для нее достаточно было бы поставить несколько ветровых электростанций, туристические маршруты — и Кинхаунт мог бы приносить казне —

— Крез!!!!!!

— легко посчитать, исходя из объема туристов, это пенсионеры, школьники, студенты и в весенне-летний сезон отдыхающие семейные группы — примерно…

— Кре-о-о-оз!!!!

— Ваше величество!!!

… от 200 тысяч до трех миллионов, по мере развития инфраструктуры. Перемножаем на затраты туристов, минус оплата персонала и ресурсов, это от 2 до 5 миллионов баунтов ежемесячно. Ладно, в целом картина ясна.

Я обернулся к Крезу с укоризной:

— Чего вы так орете?

Он вытирал пот с лица и смотрел на меня с испугом и беспокойством.

— С тобой что-то происходит!

— По-моему наоборот, — спокойно возразил я, — с тобой. Ты весь в испарине, учащенное сердцебиение и дыхание. Как будто при повышенных физических нагрузках.

— Да я… — начал он и вдруг подозрительно прищурился. — Ты ел чанку?

Перечень различных вариантов ответа вихрем пронесся в моей голове, я понял, что наилучшим вариантом является «не отвечать» и пошел дальше.

Однако с каждым шагом идти становилось все тяжелее — мои мысли становились все более объемными и разветвленными, словно весь мир пытался влезть в мои мозги со всеми своими проблемами одновременно. Маршруты мелких коллективных насекомых, танец пчелы вокруг цветка, и дальней лозы прозябанье — все это содержало массу информации, которую необходимо было оценить, проанализировать и запомнить, потому что она могла оказаться полезной в будущем.

Мне пришлось опустить Мэю на землю и присесть, чтобы спокойно все обдумать. Крез и Мэя что-то говорили мне, но я не мог отвлечься, чтобы выслушать их, и только отмахивался. Наконец он поднял меня и положил на какие-то носилки, которые они понесли вдвоем. Я не возражал, так как это помогло мне расслабиться и высвободить ресурсы организма для размышлений.

Краем глаза я наблюдал за происходящим вокруг, как мы вернулись на стоянку, как Крез разжег костер, а Мэя нанизывала на прутики палочки ароматного мяса — судя по запаху, это был молодой самец уракаи, и Крез поступил слишком легкомысленно, не вырезав у него слюнную железу до того, как содрать кожу.

Потом они ели и пытались накормить меня, но я молча отбивался, не давая им нарушить ход моих мыслей. Только когда отчаявшийся Крез поднес мне бокал с киром, и я отшатнулся — волна спирта, перемешанного с этиловыми и эфирными маслами, неприятно ударила в нос. Плюнув, Крез пошел спать. Мэя еще долго пыталась сказать мне что-то, но я только улыбался, найдя в себе силы лишь для того, чтобы прошептать:

— Детка, спокойной ночи. Дядя Дэлвис думает.

Наконец и она ушла, оставив меня в компании догорающего костра, печально шумящих деревьев, звездного неба — и еще примерно трех тысяч окружавших меня живых существ самого разного вида и размера.

Постепенно я понял, что потерял нить своих размышлений и занят лишь отслеживанием поведения этой фауны и отмахиванием от особо настырных ее представителей. Вскоре я дико устал и захотел есть и пить. На первое сгодились ящерицы, безостановочно сновавшие вокруг. Их легко можно было освежевать и выпотрошить всего двумя движениями, ловишь — сгибаешь голову к брюшку до хруста — перекручиваешь ее, так что панцирь рвется — вытаскиваешь вместе с внутренностями и выбрасываешь подальше от костра, чтобы не воняло — затем поддеваешь ногтями шкуру и снимаешь, как чулок.

Трех ящериц, которых я пожарил и съел одну за другой, мне хватило, чтобы насытить голод. Жажду я утолил оставшейся полбутылкой кира, который внезапно показался мне очень ароматным и привлекательным.

После этой трапезы мыслительная активность вдруг резко оставила меня. Я превратился в островок покоя и созерцания, настолько неподвижный, что даже насекомые перестали меня замечать. Я сидел и расфокусированно созерцал мир вокруг меня, не заботясь о продолжении костра, так что он скоро совсем угас.

И тогда я растворился в ночном мире джунглей, став его частью.

И тогда я услышал разговоры тех, кто следил за мной все это время из зарослей на другой стороне поляны.

— Виждь, Тот, кто несет золотого змея, наелся бегающих вертиплеток и теперь сидит неподвижно.

— Он съел слишком много чанаугкха, она мучила его голову, а теперь кровь отлила к его желудку, а голова уснула наполовину. Теперь он не может ничего делать.

— Это хорошее время, чтобы взять его.

— Да, это хорошее время, Чуук-Муамай.

— Пойдем возьмем его, Укач-Уулун?

— Пойдем возьмем его, сын травы.

Я смотрел перед собой и видел, как две, четыре, пять, шесть, восемь, одиннадцать черных теней отделились от темной стены джунглей, бесшумно пересекли поляну и подошли ко мне. Я не испытывал никакого страха — ведь эти тени, как и я, были частью единого мира.

Вблизи они оказались людьми — смуглыми, увешанными ожерельями из зубов и когтей животных. Они с таким радостным удивлением разглядывали меня, что мне тоже захотелось улыбнуться им, но губы не слушались меня.

— Как они зовут тебя, ты, который несет золотого змея? — спросил самый рослый из них, почтительно взяв меня за обе руки.

Я понял, что он говорит об айзерской побрякушке, которая болтается на моей шее. Чудовищным усилием воли я открыл рот и прошептал:

— Кто «они»?

Рослый нахмурил лоб и оглянулся на своих друзей:

— Они? Это твои рабы, великий. Мы знаем, что Киинаухаунт станет великим, когда король с золотым змеем вернется к своему народу. Так было сказано много веков назад. Но мы не знаем твоего имени, великий.

Я снова прошептал:

— Дэлвис. Марк Дэлвис.

Мне пришлось повторить три раза, пока рослый расслышал меня точно. Он снова озадаченно поскреб подбородок, затем обратился к своим спутникам:

— Великого, который несет золотого змея, его люди зовут Мааркгх Даэлвиссс.

— Даэлвисссс, Даэлвисссс, — почтительным шепотом просвистели остальные, кланяясь мне так, что погружались головами в траву. — Мааркгх, Мааркгх.

Они бережно и легко, словно бумажного, подняли меня на свои плечи и очень быстро побежали обратно в джунгли, так что ветер засвистел в моих ушах.

Они тихо напевали на бегу, нисколько не задыхаясь:

— Мааргхк Даэлвиссс, очень умный он, о-о-о-он. Объелся чанаугкхи наш король, оу-ееее. Теперь его голова пуста, а-а-а-а. И мы несем его домой, о-о-о-о-й. В наш большой дом из камня, а-а-а-а-а. Оу-ее! Йеа-а-а-а!

Через долгое время мы приблизились к огромному темному пятну, заслонявшему половину звездного неба. На его фоне в некоторых местах колебались огоньки факелов.

Эти пятна стекались к нам, окружая — несущие меня замедлили шаг. Несшие их люди прислушивались к песне моих носильщиков и подхватывали ее.

— Его голова пуста, а-а-а-а!

— Как небо над нами, о-у-и-и-и!

— Оу-ее! Йеа-а-а-а!

«Марк Дэлвис, пустоголовый король дикарей», промелькнуло в пустоте моего разума. Кажется, единство с мирозданием начало рушиться — я злился.