Кай из рода красных драконов 4

Глава 24 Убить нельзя помиловать

Я заметил сомнение на лице Шасти и объявил, что обряд сложный и к нему нужно как следует подготовиться.

— О-о-чень сложный, — покивал головой Майман, пряча хитрую улыбку. — Ведь надо будет потом как-нибудь убедиться: поменялись они или нет? А вдруг и не поменялись? И мы засадим в мешок тело колдуна с душой нашего брата-волка?

Майман прикалывался. Уж так он был устроен, этот здоровенный амбал с задатками местечкового стендапера.

Но смеяться над его шуткой никто не спешил. Ведь действительно — как мы сможем проверить, что обмен удался?

Нишай — тот ещё фантазёр и умелец. Парнишка-волк может впасть в неадекват после перемещения душ или даже сознание потерять. И что тогда? Поверим словам колдуна?

— Давайте позавтракаем сначала? — предложил я. — Мы всю ночь носились как угорелые, а за едой в голове мысли улягутся. Как говорится: война-войной, а обед по расписанию. Ну а потом определим план действий.

— А оружие? — спросил Айнур хмурясь. — Ты говорил с Сакалом? Что он сказал про оружие?

— Будет тебе оружие, — пообещал я. — Оденем и вооружим всех, кто способен встать в строй. Но вывозить подарки придётся частями. Когда стихнет переполох, что мы наделали в городе.

— Ничего у вас не получится, — буркнул Нишай, кривя в усмешке губы охотника. — У терия Вердена — четыре десятка колдунов-огнеметателей, боевые драконы! Да и пешая армия сильная!

— Видел-видел, как ваша тупая армия всю ночь бегала кругами по саха, — усмехнулся я. — Воюют, родной, не армиями, а мозгами. А на месте мозгов у терия Вердена давно уже холодец из спеси и самодурства. Как только задница у вашего военачальника запылает и нагреет мозги — они потекут.

Мальчишки засмеялись — то ли поняли шутку, то ли априори принимали всё, сказанное мной, за некую высшую истину. И праздновали смехом проигрыш колдуна.

Этакое шукшинское «срезал». Спора никто не понял, но наши — всё равно победили.

Однако Нишаю было плевать на насмешки дикарей, и на его лице я прочёл откровенное недоумение.

Пояснил:

— Холодец, родной — это как болотная топь. Выглядит твёрдой, а наступишь — провалишься.

Нишай открыл было рот, чтобы спорить со мной, но Майман лениво повернулся к нему и пообещал:

— Будешь болтать колдуняка — рот зашью. У меня не только мешочек для тебя есть, но и иголочка.

Глава волков вытащил из малого поясного мешка здоровенную кривую иглу. Такой зашивают раны. Но при необходимости можно зашить и какое-нибудь нужное отверстие.

Нишай сразу заткнулся. Умный, зараза.

Майман только выглядел шутником. С одной и той же улыбкой он мог и горло врагу перерезать, и рану зашить, и жизнь за тебя отдать.

Я уже встречал на войне вот таких вот неунывающих здоровяков, что выплёвывали кровь и продолжали весело скалиться.

В жизни они нечасто становятся вождями — не лезут командовать без нужды, предпочитают держать теневое руководство. Но у вольных племён вожаками, похоже, становились отнюдь не выскочки.

Тот же Ичин, задумчивый и потусторонний, вряд ли сумел бы выдвинуться в моём родном мире. Или Майман, прячущий за кровожадными шутками большое доброе сердце.

Оба военных вождя вольных племён — в плане руководства и стратегии — выигрывали у Айнура. Ичин сумел уберечь своих людей, когда сражение вдруг перешло в разгром. Майман организовал местные племена так, что жизнь завоевателей постепенно переставала быть томной.

Впрочем, вайгальцы пока ещё не догадывались, что разрозненные нападения «бандитов» на торговой тропе — не случайность, а выработка тактики и подготовка наших воинов. А вот Нишай, похоже, что-то почуял.

Он не столько испугался, сколько задумался, я видел. Колдун не был трусом, но умел размышлять. И умел вовремя заткнуться, почуяв чужую силу.

Сугубо по этой причине завтракать его посадили в одном круге со всеми.

Никто не хотел терять время и вести колдуна в юрту. Уж больно интересные разговоры пошли. А если враг молчит — терпеть его можно.

Тайны никакой в нашей миссии не было: Нишай скоро сам всё увидит, если не прибьём. Зато было, что порассказать и про ночную вылазку в город, и про Сакала.

Все, кто не стоял сейчас на карауле, очень хотели послушать. И костёр окружили в три ряда. Девушкам пришлось варить кашу ещё раз — какой же воин откажется от халявной добавки, даже если он уже два раза позавтракал?

Еда оказалась выше всяких похвал — каша с маслом была так похожа на настоящую, что я даже забылся.

Показалось на миг, что я дома. Сижу на природе с друзьями-ролевиками, наварили на костре ячки с маслом…

Шасти сидела рядом задумчивая и почти ничего не ела. Я понимал — она просчитывает риски. Нишай «купил» у парнишки-охотника душу за сапоги. Чтобы поменять теперь души местами, эту покупку нужно было сначала как-то расторгнуть.

— Ты ешь! Вкусно! — я приобнял жену.

— Нишай — хозяин обоих тел, — прошептала она невпопад.

Фразу понял только сам Нишай и хмыкнул.

Я притиснул Шасти к себе, её это успокаивало. И тут же с меня слетел весь флёр «домашнего» мира, навеянный кашей.

Раздался переливистый свист из зарослей.

— Дракон летит! — перевёл сигнал часовой. Он сидел на камне и наблюдал за лагерем.

Воины, что собрались вокруг костра, прыснули в разные стороны и затаились, кто где.

Нерасторопные люди Айнура попрятались в аилах и юртах. Охотники залегли рядом, но так, что сразу и не разглядишь. Ну а мальчишки, конечно, остались. И кинулись выскребать котёл — это право младших.

Дракон начал нагло кружить над лагерем, и я занервничал.

Ниса тоже заволновалась. Она растопырила крылья, как наседка, защищающая цыплят, и возмущённо закурлыкала.

Драконица была некрупной, но значительно больше волка. Колдун мог заинтересоваться, что это за зверь у нас завёлся, и опуститься пониже.

И разглядеть Нишая! Ну и связанного магией парня, очень похожего на Нишая. И вспомнить, про мастерство накладывания личин, и про странную нежить, напавшую ночью на ставку терия Вердена.

Драконицу мы увели у условно «частного» лица, может, её и не ищут.

Но о «побеге» Нишая Шудуру доложили ещё на рассвете. И если дозорный не самый тупой, он может и догадаться, что Нишай покинул саха не по своей воле. И поднять тревогу.

А там и не далеко и до того, чтобы разобраться, что тут у нас происходит! А нам это пока не ко времени!

Я схватил колдуна за плечо, чтобы увести в юрту.

— Сними с меня верёвку! — буркнул он. — Не будь идиотом! Дракона вы украли. А если выяснится, что украли ещё и меня… Сними, надо подать ему знак!

Я кивнул Шасти, и верёвка змеёй скользнула в траву.

Нишай оттолкнул меня, поднялся во весь рост и замахал руками колдуну, сидящему на драконе.

Махал он не беспорядочно, а подавал какие-то знаки.

Дозорный был ещё высоко, и вряд ли мог узнать сигнальщика. Но веры Нишаю у меня не было.

Зачем ему нам помогать? Разве что мечтает дожить хотя бы до вечера?

Я положил руку на навершие меча, чтобы тут же оставить колдуна без головы, если дозорный начнёт снижаться.

Но дракон описал ещё круг и полетел в сторону перевала.

— Что ты ему сказал? — нахмурился я.

— Что всё в порядке, — не стал хитрить Нишай.

Шасти кивнула — она знала сигнальные жесты колдунов.

— Молодец, — кивнул я. — Возьми со стола печеньку.

— Чего? — поднял брови Нишай.

Удивительно, но и волки с барсами, и воины Айнура мои непонятные шутки терпели спокойно, даже смеялись над ними. А этот — глаза выпучил, понимаешь.

— Шутка, — сказал я. — Кергуду. Так ясно?

— Нет, — он в недоумении развёл руками, а потом спохватился и стал растирать запястья. — Ты вообще какой-то странный.

— С чего ты взял? — улыбнулся я, глядя, как воины-волки и охотники-волки потихоньку стекаются на свои места у костра. — Обычный заяц.

— Для обычного — многовато внимания богов, — с усмешкой парировал Нишай.

Я видел: он забалтывает меня, отдыхая от магический верёвки. Пытается размять руки.

Неужели не всю магию растерял?

Воины Айнура, увидев, что гроза миновала, тоже возвратились к костру.

«Зайцы» за время отсутствия старших доели всё, что можно было доесть, и довольные залегли рядом на травке.

Айнур сел поближе ко мне и к огню. К нему подсели Майман с Ичином. Вздыхая, пришёл уставший Чиен — он намылился поспать. Прихромал Йорд.

Завтрак плавно перетекал в военный совет.

Айнур велел позвать толстяка Шонка с отчётом по продовольствию. Он решил выводить здоровых воинов в лагерь, выстроенный волками. А как их выведешь без запасов провизии?

Меня на продовольственную часть совета не пригласили, и я решил посидеть ещё немного в обнимку с Шасти. Да и колдуну дать отдохнуть.

Он и в самом деле слишком долго провёл в магических путах. А попытается что-нибудь выкинуть — так меч у меня под рукой.

— Устал быть связанным? — спросил я Нишая.

— Ещё как, — охотно кивнул он. — Она же силы жрёт, эта тварь.

— Артефакт берёт энергию для осуществления магии у того, кто им связан, — кивнула Шасти.

— Йорд, по-моему, ничего такого не говорил? — нахмурился я.

— Так Йорд — посильнее подростка, — усмехнулся Нишай и указал на юного охотника.

Тот сначала сидел далеко — болтал с пацанами. Теперь подсел к нам поближе. Он жадно рассматривал самого себя. Мало кому доводится видеть себя со стороны.

— Что же с тобой делать, колдун? — спросил я, разглядывая Нишая в теле охотника.

И колдун, и охотник — были примерно одного возраста и роста, темноволосые, глазастые. Если бы не татуировки, я мог бы принять их за братьев.

— Ты это у меня спрашиваешь? — изумился Нишай.

— А отчего бы мне не спросить, что бы ты сам сделал с колдуном, если бы оказался на моём месте?

— Демонам бы скормил, — пожал плечами Нишай.

— А зачем? — удивился я.

— Крови не люблю. Как подумаю, что вы меня резать будете — аж противно.

Он поморщился.

Я развёл руками: мол, а ты как хотел?

— Не веришь, что посадим в мешок?

— Не верю. Опасно меня в мешок. Мало ли, что я могу успеть выкинуть. В мешке умирают медленно.

— Хм… молоток, — согласился я.

Нишай поднял голову и посмотрел на меня пристально.

— Ты говоришь много незнакомых слов, Кай. Из каких ты земель?

— Я? — пришлось изобразить удивление. — С окрестных гор.

Нишай помотал головой:

— Не верю. Ты — не из местных. Речь у тебя странная. Вопросы странные. Ты ведёшь себя как отшельник — старый и мудрый. А на вид тебе — едва ли пятнадцать зим, в которые здесь проходит воинская черта.

— Какая черта?

Нишай рассмеялся в голос.

— А говорил — здешний. В пятнадцать зим в военных родах дикарей мужчина делает окончательный выбор — станет он воином или уйдёт в деревню и займётся каким-нибудь мирным делом.

— Даже если на руках выступили воинские знаки? — уточнил я.

Нишай кивнул:

— Тенгри даёт путь, но человек имеет право выбирать свой. Если ты не знаешь таких обычных вещей, ты вырос не в этих горах, Кай.

— Ерунда твоя теория! — надо было отшучиваться. Воины бездельничали и слушали Нишая с интересом. — Я потерял память после сражения.

— Память теряют иначе, — не согласился колдун. — У потерявших память — боги отрезают часть мира, делают их ущербными. А тебе они дали что-то взамен.

«Ну ни фига себе! — подумал я. — Глубоко копает, колдуняка».

— Ну, дали. И что с того?

— Значит, боги прислали тебя сюда, чтобы погубить эти земли или править ими! — торжественно подытожил Нишай.

— То есть? — резко спросил Айнур. — Что ты хочешь этим сказать, колдун? Что Кай — из рода драконов, поставленного Тенгри править этими горами?

Ичин с Майманом переглянулись: они-то знали про княжича Камая. Но Нишай догадался сам, я был в этом уверен.

Вот же хитроумная зараза! Недаром он мастер чёрного слова! Шасти говорила, что дело там не только в магии, но и в умении найти подход к тому, на кого накладывают печать. Не на всех она так просто садится.

Разговор становился опасным. У костра было удивительно тихо, только огонь трещал. Все ждали, что ответит Нишай.

Однако колдун беспечно посмотрел на небо и заявил:

— Солнце уже высоко, отдохнуть бы? Убивать же вечером, наверное, будете? Надо выспаться перед длинным путешествием в подземный мир.

Нишай понимал, что заинтриговал и меня, и Айнура, да и всех остальных тоже. Он пытался задеть кого-нибудь из нас, нащупать слабое место.

Будь я мальчишкой — пристал бы сейчас к нему с расспросами. Но я — не мальчишка.

Судьбу колдуна нужно решать, отталкиваясь не от его красноречия. Что собеседник он интересный, я понял уже тогда, когда увидел гору книг в юрте.

Тряхнул головой — да и выкинул на фиг все эти колдовские интриги. Не хочет говорить — его проблемы. Какая мне разница, о чём он там догадался, если скоро сыграет в ящик?

— Хватит слушать колдовские бредни! — сказал я. — Надо решать, что будем делать с самим колдуном.

— А сам ты чего надумал? — спросил Айнур. — Я против мешка. Колдун говорит правильно — слишком опасно убивать его долго. Нужно сразу башку отрезать, а тело сжечь.

— А вот пепел собрать в мешок и похоронить в болоте. Для верности, — подсказал Чиен.

— Дельно! — согласился Айнур. — Пусть Шасти скажет, когда будет готова поменять колдуна и охотника-волка. А я пока пошлю людей за дровами.

Спорить с Айнуром никто не стал. Ичин и Майман — главари барсов и волков — делали вид, что разговор пока идёт несерьёзный. Ичин равнодушно курил шаманскую травяную смесь, Майман развернул мешок и с ухмылкой демонстрировал его крепость.

Чиен, на миг очнувшись от дрёмы, чтобы поддакнуть Айнуру, снова начал клевать носом. А Йорд так и вообще сидел, уставившись в землю. Он был на месте колдуна — таким же связанным и лишённым всех прав, и понимал его лучше всех. Но защищать не собирался.

Айнур быстро перебрал амулеты на поясе. Наверное, опасался, что колдун будет вредить нам после смерти.

На его лице было написано что-то вроде: «Голову-то отрезать легко. А если демоническое отродье начнёт мстить?»

У нашего предводителя даже мысли не возникало, чтобы оставить Нишаю жизнь. А вот я всё ещё был в сомнениях.

Пришлось пояснить:

— Я не про способ убийства. Я вообще не уверен, что нам полезнее мёртвый колдун!

Мои слова прозвучали как выстрел или сигнальный свист. Воины уставились на меня с удивлением: это какая же в колдунах может быть польза?

Пришлось продолжить:

— Аргументы «за» и «против» у нас такие. Нишай — враг, он воспитан как враг. И ещё — он слишком много знает о наших планах.

Майман фыркнул:

— И где тут аргументы «за»?

— Есть и «за», — пояснил я. — Нишай — человек образованный, грамотный. Мы так и не нашли того, кто будет учить воинов читать и писать.

— Да зачем это надо⁈ — перебил меня Айнур.

— Затем, чтобы мы не проиграли войну так же, как в первый раз! — рассердился я. — Разве ты будешь спорить, что армия колдунов — это армия людей образованных, умеющих читать карты и донесения, просчитывать действия противника? Умеющая мыслить тактически и стратегически! Она же вас на голову переиграла!

— Так ты что? На самом деле хочешь оставить в живых этого⁈.. — Айнур даже дар речи от возмущения потерял. — Это же сумасшествие! Вражеский колдун в военном лагере! Да где это видано, чтобы безродный заяц ломал все наши порядки⁈

Он обернулся к полусонному Чиену, но тот пожал плечами:

— Ты это же говорил про союз с Майманом, — напомнил он. — И про то, что мы возьмём в совет едва опушившегося барсёнка. И когда ютпы напали…

Фехтовальщик зевнул.

— Так ты на его стороне? — Айнур вскочил и схватился за меч.

— Угомонись, — отмахнулся Чиен. — Не факт, что колдун вообще перенесёт обратный обмен. Ты же изучал магию? Нишай купил тело охотника. Забрал навечно. Если удастся отнять, не факт, что он вообще уцелеет!

— А если уцелеет? Да что вы все сидите, как дохлые рыбины!

Айнур завертел головой, апеллируя к вождям вольных племён.

Майман пожал плечами, а Ичин с неохотой выпустил изо рта самодельную трубку:

— Не можем договориться — будем голосовать, — отрубил он. — Как решим — так и будет.

Айнур посмотрел на него с обалдением, но Майман кивнул и встал, показывая, что совет окончен.

— Ичин — мудрый воин, — сказал он. — Если возник спор, надо решить дело так, как потребует большинство. Вот только нас шестеро — не вышло б осечки? Если разделимся трое натрое?

— Думаю, Акам, охотник, что пострадал от магии Нишая, тоже может голосовать, — сказал Ичин. — Это — его рана и его судьба.

— Годится, — кивнул Майман.

Волки одобрительно загудели. Айнур схватился за голову, но сумел промолчать. Других союзников ему сегодня не завезли.

Я почесал затылок: Ичин — шаман-демократ? Это же надо — решать голосованием?

Вот читал же где-то, что демократия зародилась именно в мужских охотничьих и военных союзах…

— Расходимся до вечера, — решил я. — После ужина проведём обряд обмена душ. Если колдун останется жив, тогда и проголосуем. А дрова пускай собирают. Я тоже против мешка. Он там дня два будет мучиться, а за это время много чего может случиться.

Чиен махнул рукой, буркнул: «Разбудили, гады». И пошёл к Шонку — своими глазами оценить наши припасы.

Майман поспешил за ним — припасы — дело серьёзное, это вам не колдунов резать.

Воины тоже стали расходиться, переговариваясь, а Йорд погнал мальчишек заниматься.

Жизнь снова вошла в свою колею. Голосование — решение богов. Кто будет с ним спорить?

Только Айнур остался сидеть у костра, мрачно пожирая глазами огонь.

— Ты меня, пожалуйста, в юрте запри, — с усмешкой сказал Нишай. — И охотника вашего. А то, чую — зарежут нас обоих до вечера. Чтобы не голосовать.

Я посмотрел на Айнура и понял, что колдун прав.

Предводитель наш сейчас примерно это и обдумывал — как бы ему ловчее зарезать обоих парней. Тогда сразу все проблемы решатся, и голосовать не надо.

Развели, понимаешь, демократию!