Кай из рода красных драконов 4

Глава 22 Нишай

Трудно быть гордым, когда руки у тебя крепко связаны, да ещё и магической верёвкой, которую не ослабить и не развязать.

Нишай ёрзал-ёрзал, но пришлось-таки обратиться к Шасти, увлечённо читающей книгу по магии. Его личную книгу, будь проклят этот Кай!

— Может, ты всё-таки развяжешь мне руки? — подал голос колдун.

Шасти подняла недоверчивый взгляд на парня с внешностью охотника и хитрой душой мастера чёрного слова. Она ему не верила ни на волос.

Нишай засмотрелся в большие глаза девушки. Они были как два маленьких озера в подземном мире — чёрные и загадочные.

— На все твои тайные желания у меня есть горшки нужных размеров! — рассмеялась Шасти, сообразив, чего так хочется пленнику.

Нишай тяжело вздохнул:

— Ну, куда я убегу из сортира? В дерьмо, что ли закопаюсь, как жук?

Но Шасти только смеялась в ответ.

«Вот же несносная девчонка! Как же к ней подступиться?» — Нишай почесал нос о плечо кожаной рубахи — не шёлк, зато чесаться удобно.

— Неужели ты не можешь ослушаться своего Кая?.. — начал он осторожно.

— Это ты не можешь ослушаться, — фыркнула Шасти. — А я — не хочу!

— Глупая! — рассердился Нишай. — Кого я не могу ослушаться? Я тут один! И слушаю сам себя!

«И воду внутри себя, — подумал он. — Хоть совсем ничего не пей».

— Вот-вот, — Шасти откровенно веселилась над пленником. — Кай говорит, что весь мир человека — у него в голове. Сначала человек придумывает, как ему надо жить. А потом становится рабом своих придумок. Живёт в придуманном мире, как в клетке. И лучше умрёт, чем сделает шаг наружу.

— Я не придумывал мир! — огрызнулся Нишай. — Я изучал, как живут другие! И понял, как надо жить правильно!

— Других очень много! — легко парировала Шасти. — Дикари живут своим уставом, караванщики — своим. А ты?

— Ты же сама сказала — они дикари! — поморщился Нишай.

— Ну да, — легко согласилась Шасти. — Но кто придумал, что это плохо? Кто решил, что именно дикари живут неправильно, а? Уж не ты ли?

— У них нет городов!

— А что в них хорошего? В городе я бы сидела взаперти, и нос высунуть не смела. Магичка — это же ведьма, да? Ну, вот и лежи тут, связанный магичкой!

Шасти обидно захихикала.

Нишай хотел ответить что-нибудь резкое, но терпеть больше не мог.

Он был рабом того мира, который придумала ему Шасти, крепко связав руки. Или он попросит горшок, или придётся лежать на мокром.

— Позови Незура? — попытался он в последний раз. — Пусть он отведёт меня? Он-то со мной точно справится!

— Его нет в лагере, — пожала плечами Шасти.

Нишай насторожился. Он знал, что Незур — из тех, кто охраняет лагерь и на охоту не ходит.

— Хорошо, — сдался он. — Давай свой горшок. А где Незур?

— Ушёл вместе с Каем в город. — Шасти достала и принесла отбитый с краю, но чистый горшок. Поставила рядом с лежащим парнем. — Они хотят найти охотника и вернуть ему тело.

— А я? — Стеснение вдруг потеряло для Нишая всякую актуальность, но он всё равно буркнул, кое-как развязав штаны кончиками пальцев: — Отвернись!

— А тебе наконец-то отрежут голову! — рассмеялась Шасти, но отвернулась и честно ждала, пока все звуки стихнут.

Вот только девушка не молчала, и потому непослушные завязки штанов путались в пальцах.

— Давно пора отрезать тебе голову! — дразнилась она. — Все этого хотят! Вот только без татуировки — какая ценность в твоей голове? Даже на шест её не насадишь — никто не поймёт, чья!

Когда Нишай закончил свои дела, девушка забрала горшок. Встала, чтобы отнести его к выгребной яме и выплеснуть содержимое.

Однако заметила неподдельное отчаяние на лице парня, сжалилась и остановилась у входа:

— Да пошутила я! — сказала она совсем другим тоном. — Кай — не такой как все. Он пощадил дикого крылатого волка. Меня спас, а я — нечаянно сожгла военный лагерь его рода. Он никого не станет убивать зря, не разобравшись.

— Так меня-то не зря, — пожал плечами Нишай.

Он чувствовал облегчение. Всё-таки как мало надо человеку для счастья.

Может, и смерть станет таким же облегчением? Ведь мучить — точно не будут. Чирк по горлу — и всё…

Нишай вздохнул: он не любил крови. Одно дело тихо и мирно скормить пленника демонам, другое дело — грязь, брызги…

Как хорошо, что он не увидит себя в луже крови. Ведь так обязательно будет.

Юный колдун понимал, что его не убили из-за охотника, чьё тело он надел, как штаны и рубашку. Если Кай сумеет забрать у него тело — то и убивать будет не надо. Его душа, лишённая клетки из костей и мяса, сама свалится прямиком в озеро Эрлика.

Колдун поёжился — из приоткрытой двери дуло.

Шасти вернулась и жалобно глядела на него, стоя у очага.

На улице заверещала голодная драконица. Но кормить её ночью никто, разумеется, не собирался.

— А ты знаешь, что сегодня — девятая ночь луны? — спросил Нишай. — Гадание может ответить сегодня на самые важные вопросы.

— Знаю, — кивнула Шасти. — Но луна так и не показалась на небе. Я не справлюсь с таким трудным гаданием без луны.

— Так я тебе помогу, — улыбнулся Нишай.

— А зачем? — настороженно спросила девушка.

Она испуганно замерла, словно маленький суслик-имуранг. И колдун понял — Шасти очень боится сидеть с ним вдвоём в юрте. Знает, что он хитёр и силён даже без магии.

Девушка отчаянно трусит, как утка, оберегающая утят. Защищает своего Кая, показывает всем, что сильная и храбрая.

Маленькая озёрная уточка…

— В книге есть глава «Тёмные гадания», — подсказал он. — Открой, если хочешь.

Шасти заколебалась. Ей очень хотелось попробовать новое гадание.

Нишай молчал. Он понимал: начнёшь уговаривать, и девушка решит, что он задумал какую-то гадость. А погадать ему тоже очень хотелось.

Маленький росток нового мира — Шасти тоже дала ему горшок — потихоньку раскрывал свою, ещё неясную, суть. И очень хотелось знать, каким он будет?

Шасти помаялась-помялась и открыла книгу. Углубилась в чтение.

Постепенно её личико светлело. Способ завязать лунную энергию на воду — легко давался именно женщинам, не мужчинам.

Женщины — дочки воды. Они податливые и слабые, но этим и подчиняют сильных мужчин. Истачивают их волю, как вода точит камни.

Шасти дочитала главу. Она вскочила, схватила миску. Принесла бурдюк и налила в миску воды. Зашептала над ней. Наклонилась, вглядываясь в воду.

А потом вдруг вскрикнула и отшатнулась от миски.

— Что там? — встревожился Нишай.

— Мне показалось, что я вижу чьё-то лицо, — пролепетала Шасти.

— Кто-то пытается заглянуть к нам тем же способом! — воскликнул Нишай. — Плесни воду из миски в огонь!

Шасти послушалась — она была слишком испугана, чтобы протестовать.

Огонь полыхнул так, словно в него плеснули масла, и Нишай покивал — кто-то пытался, да. Больше не полезет.

— Теперь смотри опять, — подсказал он. — Спроси у луны про росток из жабьего камня?

Шасти снова уселась на кошму возле миски. И сначала робко, а потом, увлекаясь всё больше — зашептала над ней.

— Что ты видишь? — поторопил Нишай.

Ему тоже было ужасно любопытно.

— Вижу знаки, но они странные.

— Опиши?

— Это чёрный круг и алый огонь на четыре стороны.

— Огненный крест? Покажи?

Шасти решилась. Она подняла миску и села рядом с лежащим пленником.

— Да, — кивнул он, вглядываясь в узор на воде. — Это крест, одна из высших рун.

— А что она означает?

— Что росток нового мира принесёт нам огонь, и что-то, ещё не виданное здесь. Удивительное. Иное.

— А огонь — это плохо?

— Это битва, — вздохнул Нишай. — Битва старого с новым.

Шасти испуганно замолчала.

Девушки не любят битвы. Они хотят большой дом, достаток и мужчину, который может защитить от любых бед. И только мужчины знают: свой мир сначала нужно построить, чтобы потом защищать. А это редко бывает без крови.

Нишай посмотрел на росток в горшке. Такой безобидный, он давал шанс измениться всему вокруг. Если, конечно, он сумеет вырасти. Ведь ростку не подняться без крови, на одной девичьей магии.

Юному колдуну вдруг стало тоскливо и больно — мир менялся, и он, обречённый на муки в царстве Эрлика, был в нём лишним.

Шасти тоже нервничала. Она обхватила руками плечи и низко опустила голову — гадание испугало её.

— Отпусти меня? — попросил Нишай. — Мы же с тобой — очень дальняя, но всё-таки общая кровь.

— Не могу я тебя отпустить, — вздохнула Шасти. — Тогда погибнут все. Ведь ты — вернёшься к Шудуру. И расскажешь ему, что у нас здесь.

— А что у вас здесь? — переспросил Нишай.

Шасти не ответила.

Было тихо, только за юртой жалобно и тонко поскуливала драконица. Она не желала смириться с тем, что еду здесь не выдают по первому требованию.

Смешная. Интересно, чем они собираются её кормить? Маленькими дикарями, которые не сумеют освоить приёмы боя? Вот бы посмотреть?

Драконы — были давней, ещё детской мечтой Нишая. В городе об этом даже думать было нельзя, но здесь… Связанный — в этом он стал свободнее.

— Какой смысл в том, что вы здесь устроили? — спросил он. — Вас рано или поздно разоблачат и убьют всех.

— Тебя убьют раньше, не беспокойся, — огрызнулась Шасти.

— Обиделась? — спросил юный колдун.

— Я знаю, что вы, мужчины, видите мир иначе, — дёрнула плечиком Шасти. — И на дураков не обижаюсь.

— Тогда беги отсюда? Чего ты не убегаешь? У тебя есть родня в Вайге.

— У меня здесь мой муж. И его друзья, которые не называют меня дурочкой, а благодарят за вылеченные раны. А ещё у меня здесь — оно. Семя.

Шасти кивнула на горшок, в котором рос жабий камень.

— А ты знаешь, что такое семя нужно кормить кровью? — спросил Нишай. — Иначе оно завянет, как только исчерпает энергию, что уже накоплена в нём.

— Молчи, кровопийца! — рассердилась Шасти. — Я не верю, что мир нельзя вырастить без жертв! Мне противно об этом думать! Тошнит, когда вспоминаю все ваши дурацкие обряды с жертвами!

— Ты просто пугливая девчонка, — усмехнулся Нишай. — Миру нужна кровь, и ты скоро сама это поймёшь. Да и книга у тебя теперь есть. Там должно быть что-то про семя мира.

— Да, в книге есть, — вынуждена была согласиться Шасти. — Но я сделаю по-своему! Хватит болтать! Без тебя разберусь!

Она покраснела от гнева, но Нишай не стал говорить ей, что она — дурочка. Уж больно шёл смуглой девушке этот горячий румянец.

Колдун задумчиво посмотрел на семя.

— Знаешь, — сказал он тихо. — А я ведь не говорил про жертвы. Его можно добровольно напоить кровью. Кто захочет.

Шасти нахмурилась и стала листать книгу.

— Да, — кивнула она, наконец. — Тут написано только про кровь, а не про жертвы. — Шасти с сомнением посмотрела на свои худенькие руки: — А много ему надо?

— Магические формулы в конце книги, — подсказал Нишай.

Шасти кивнула, открыла последние страницы и стала высчитывать, загибая пальцы.

— Много, — сказала она. — И лучше, если она будет мужская.

— А бери мою! — рассмеялся Нишай. — Ты же говоришь, что меня всё равно убьют! Утром явится твой Кай…

Шасти посмотрела в серое небо в отверстии юрты.

— Точно, — сказала. — Светает уже. Давай спать? А утром Кай, может быть, уже вернётся. Ведь город — совсем рядом, а они взяли с собой крылатых волков. Может, я проснусь — а Кай уже здесь?

Она вздохнула.

— Ну, давай спать, — согласился Нишай.

И подумал: «Как было бы здорово, если бы Шасти легла рядом. Просто так, чтобы вдвоём им было теплее».

Проснулись они от стенаний драконицы Нисы.

— Надо накормить, — вздохнула Шасти, сладко зевая. — Маленькая она ещё. Никакого терпения. Так и будет скулить, пока не поест.

— Ну, хоть из юрты меня выпусти? — попросил Нишай. — Скучно тут одному лежать. Я тоже хочу посмотреть на малявку.

Сам он подняться не мог. Хитрая верёвка оплетала его целиком, если он пытался вставать без разрешения хозяйки магического артефакта.

— Пошли, — кивнула Шасти, и верёвка заёрзала, переползая на руки Нишая.

Утро едва-едва занялось, но голодная Ниса уже перебудила своими криками весь лагерь.

Зевали воины, ругался полусонный Айнур. Хозяйственный толстяк Шонк ворчал на мальчишек-дикарей, определяя одного за водой, другого за дровами, третьего — выпускать маленькое стадо баранов.

Если их постоянно держать в загородке — так ведь не прокормишь.

Явление страшного колдуна насторожило мальчишек. Они сбились в кучу и уставились на него недоверчиво.

Будь Нишай в Вайге — мальчишки кинулись бы дразнить его. Но эти зверёныши хорошо понимали силу и даже в связанном колдуне чуяли угрозу.

— Эй! Летят! — закричал смешной парень, что приделывал к корзинам позвонки ютпы. — Наши летят!

— Это Кай! Кай! — радостно откликнулась Шасти.

Нишай поднял голову: к лагерю неслись три крылатых волка.

«Кто там летит? — подумал он мёртво и отстранённо. — Отчего же я увлёкся ростком и не спросил луну, что меня ждёт: жизнь или смерть?»