Как приручить дракона

Глава 21 Трансфер

Кроме меня, в коллективе добавилось еще трое новеньких. Все — только после университета, едва сдали госы и отгуляли выпускные: Гасан Джабраилович Джабраилов — молодой математик, очевидно — южанин, парень франтоватый, спортивный и вежливый. И две преподавательницы нелюдских языков: гномского шпракха и эльфийского ламбе, разными диалектами которого пользовались все российские и европейские представители лесного народа. Девочки-лингвистки выглядели миленько и ухожено, но в целом впечатление производили какое-то невнятное, поэтому их фамилии-имена-отчества я с первого раза не запомнил.

А вот Гасан тут же проявил себя с самой выгодной стороны: он взглядом попросил у нас с Элессаровым разрешения и приставил свой стул к нашей парте. А потом — достал бумагу, ручку и стал рисовать какую-то экзотическую танцовщицу приятных изгибов на фоне моря. Дело в том, что я тоже рисовал: кораблики, парусники. Была у меня такая привычка убивать время на официальных мероприятиях, если не удавалось протащить художественную литературу… А что касается эльфа — он вообще разложил на столе настоящий ватман, на котором простым карандашом изображал страшного до икоты адского сатану едва ли не в полный рост.

— … мужчины меня не слушают! — повысила голос Гутцайт. — Елена Викторовна — запишите: им для обхода дать Зверинец.

Мы оторвались от малевания, и, подобно стайке сурикатов, вытянули шеи и уставились на директрису. Понятное дело, что большая часть информации на совещании к насущным проблемам труда и быта средних школ не относится, но совсем уж с головой уйти в рисование сисек третьего размера, парусно-гребных галеасов и сатанинских рогов с копытами было опрометчиво. Вот мы и поплатились.

У них тут в конце августа должны были пройти выборы в Вышемирское Земство или Земское Собрание, как угодно. По сути — это представительный орган типа райсовета или горсовета. У нас такие в Беларуси сохранялись с советских времен… Я и про имперские еще земства, введенные в моем мире Александром Вторым прекрасно помнил, но тут имелось всеобщее равное тайное избирательное право, поэтому — аналогия с Советами была более правильной. Никаких курий, никакого имущественного или образовательного ценза. Один житель — один голос.

А еще — учителя и тут должны были уточнять списки избирателей.

— Заодно всеобуч пройдем! — «утешила» нас Гутцайт. — И классные руководители смогут посетить на дому своих учеников… У кого по участкам совпадет. Убьем трех зайцев одним ударом!

Ингрида Клаусовна лукавила: вероятность, что на участке для обхода будут проживать хотя бы несколько из учеников того или иного класса — крайне мала. Так что пойдут классные по семьям во второй раз, в сентябре, как миленькие.

А всеобуч меня прям порадовал: не ожидал я такого от местного насквозь разделенного по магическому, социальному, сословному, расовому признаку общества. А поди ж ты — в земщине законодательно закреплено обязательное образование для всех детей. В сервитутах и юридиках, вроде, нет, но сколько тех сервитутов? Десять процентов населения? Пять? В общем — орк ты там, или еще какой гнум — в земщине всем насрать. Никакой экстерриториальности, будьте любезны жить уе… чудовищно и однообразно. По-людски жить.

Ну там — прививки в поликлинике, в школу в шесть-семь лет, в армию — после учебы. На работу — к восьми, на мероприятиях — аплодировать стоя, в пятницу — сначала рыбный день, а потом — водку пить. Рыбный день — четверг? Не скажите, тут в мире Тверди коммунистов так и не появилось, а вот христианство ни смотря ни на что крепко держало позиции. И пятница — постный день. А что водка — так водка не из мяса же? Идите переспорьте…

И вообще, недорогие-нелюбимые нелюди, за особым отношением — это вам в анклавы… У гномов — Магнитогорск на Урале, у эльфов — Ород-Рав на Байкале, Баргузинский хребет. Как юридики для кланов, только — для нелюдей. А у орков… У орков вроде как никаких крупных автономий не было, до недавних пор. Кочевые таборы, трущобы крупных городов, приграничные с Хтонью территории и черт знает что еще. Ну и- Орда, но с этим я не до конца разобрался.

Мне, честно говоря, со всеобучем в свое время ходить даже нравилось, по крайней мере реально видишь, как живут люди, в каких условиях растут дети… А вот по выборам вопросы решать не нравилось. Потому что я — не демократ. Если учитель — демократ, то он идиот.

Почему? Потому что…

— О выборах в Земство вам расскажет Андрей Андреевич Стрижак, председатель вышемирской Избирательной комиссии, а вы мотайте себе на ус, чтобы потом, когда будете ходить по домам, не иметь перед избирателями бледный вид! — Ингрида Клаусовна уступило место за кафедрой дядечке в очках и пиджаке и я даже отложил в сторону листочек с корабликами, заработав недоуменные взгляды коллег — Элессарова и Джабраилова.

А что? Мне ведь потом детям о местной политической системе на уроках обществеоведения рассказывать! Да и вообще интересно: как они тут в Государстве Российском и Великом Княжестве Белорусском, Жемойтском и Ливонском докатились до жизни такой?

Так что, похоже, у пиджачно-лысоватого Андрея Андреевича в полном педагогов кабинете был хотя бы один благодарный слушатель.

— А что, у нас к мужчинам какое-то особое отношение? — явно добавляя в голос истерические нотки спросила какая-то тощая голубоглазая блондинка лет сорока пяти, когда официальная часть окончилась и земский деятель удалился. — Почему у нас такие кабинет истории и кабинет информатики? Они что — элита? Ингрида Клаусовна, это выглядит как-то некрасиво! Почему одним все, а другим — ничего? Я двадцать лет здесь работаю и ни одного раза…

— Белла Марковна, сбавляйте обороты, — из-под очков глянула на нее директор. — Я здесь пока что только три года, и к тому, что происходило до меня отношения не имею. Теперь что касается кабинетов истории и информатики… Я делаю определенные выводы: вы, Белла Марковна, проигнорировали мое выступление на общешкольном родительском собрании в конце учебного года. По инициативе его высочества Дмитрия Иоанновича в земских школах из средств Династии создаются новые компьютерые классы. Для чего? В связи с возросшей необходимостью в ай-ти специалистах среднего звена на производстве и в армии…

Что ж, понятно: беспилотники, РЭБ, боевые роботы и прочее. Война на юге, которая сейчас, кажется, шла к трагичному для балканцев финалу, показала — земские части в этом плане провисают… Об этом в Сети и газетах говорили часто.

— Благо, у нас теперь есть отличный педагог, математик и информатик Гасан Джабраилович! — Ингрида Клаусовна кивнула в сторону Джабраилова. — Он обладает всеми необходимыми компетенции. Старшеклассников будут заниматься в рамках спецкурса, и факультатив для младших откроем… Несколько. Так что новые компьютерный кабинет — подарок от Государя и Цесаревичей, храни их Господь. С этим вопросы есть?

— Н-н-нет! — выдохнула напуганная Белла Марковна. — Но история…

— Кабинет истории и географии Георгий Серафимович оборудовал ЗА СВОИ СОБСТЕННЫЕ СРЕДСТВА! — нажала голосом Гутцайт. — И я понятия не имею, как все это заприходовать, несмотря на фокусы Саэроса Амрасовича и его «крибле-крабле бумс!»

Тут слегка обалдели уже все учителя. Крибле-крабле — это было чересчур. Особенно после новости о том, что нашелся дурачок, который купил ПАРТЫ за свои деньги. Нет, многие, да что там — почти все педагоги приобретали необходимые мелочи типа канцелярки, файлов, стендов и магнитиков за кровные, и никакие сборы «на шторы» этого не покрывали, но ПАРТЫ? Взгляды скрестились на мне и я развел руками:

— Я ведь служил пока не комиссовали, вы знаете? Государь неплохо платит, вот я собрал деньжат и… Тратить особо некуда, ни семьи, не детей. Вот и решил… Знаете — ведь вся наша учительская работа своего рода — благотворительность, да?

Они участливо кивали мне, а про себя думали, что я псих ненормальный. Да, да, те самые люди, которые непонятно почему собирались совершенно бесплатно тратить многие и многие часы своего личного времени, пренебрегать ролью жены и матери, ходить по жаре и уточнять списки избирателей. это ведь не имеет никакого отношения к учебному процессу! Эти люди считали что я дураочк. И ни один из них не спросил…

— А что нам заплатят? — вдруг встал и задал этот самый вопрос Гасан Джабраилович. — Или мы можем пойти в рабочее время?

И тут все начали на него шикать и закатывать глаза, как будто он нужду справил прилюдно. Все-таки целых три знающих себе цену, умных молодых мужчины в школе — такое не всякая училка выдержит! Джабраилов смутился, сел, а я ему прошептал почти на ухо:

— Нет, никто ничего не заплатит, и да, ты можешь пойти в рабочее время, и никто тебе ничего не предъявить. Можешь даже обнаглеть и свалить два или три раза. Главное — не спрашивай разрешения, просто если будут искать — скажи, что обходишь район со всеобучем. И ни слова про выборы!

— А…

— Не спрашивай, просто прими как данность, — мне хотелось смеяться.

Я как-то посмотрел американский фильм «Учитель на замену», очень трогательный и умный. Но мне хотелось после него смеяться, потому что и у них — все то же самое, что и у нас. Точно так же учителя вкалывают за сравнительные копейки, обвешаны социальной нагрузкой, заменами, бюрократией… Вот и тут: другой мир, монархия, магия, орки с эльфами, киберпротезы, однако — все до боли знакомо. Как в той песне «Ты не чакай, сурпрызау не будзе…» (Ты не жди, сюрпризов не будет © NRM)

— Хэй, ла-ла-ла-лэй… — пел я песенку из моей студенческой молодости, растаскивая стулья по коридорам вместе с эльфом и южанином.

Ясное дело, училки ни одного стула не забрали, оставили все у меня и уцокали каблуками в закат.

Хорошая песенка про «три черепахи», пристала ко мне после совещаловки. Мы с Элессаровым взяли математика-информатика-«погромиста» Гасана в оборот, заобщались с ним, таская стулья,потом помогли с распаковкой и запуском компов, потом — привлекли к настройке системы в моем кабинете. Повесили проектор на потолок, переустановили какой-то левый софт на ноут, чтобы, пахал в земщине без лицензии,подключили принтер… «Яблочковой» техникой они были оба впечталены, но отговорка про «государь хорошо платит» работала.

На самом деле — платили в армии неплохо. Для простых ребят из маленьких городов это всегда считалось неплохим аргументом, чтобы подписать контракт после срочки, на три или пять лет. Заработав, многие возвращались видавшими виды, матерыми мужиками, открывали свое дело, устраивались на хорошие должности…

Просто и я, и здешний Гоша к службе относились как к неизбежному злу в стиле «если мы не будем содержать свое войско, то будем содержать чужое». Я не косил от армии но и добровольцем никогда не просился. Ни там, ни здесь. Надо — значит надо, но не воин я по натуре. Я — препод, учитель. Мое место в школе, колледже, универе. Не в армии. Забивать микроскопом гвозди, резать двуручным мечом хлебушек и ставить физрука заменять историю — решения для дебилов. Но и бежать от извечного долга каждого сознательного гражданина — такой же дебилизм. Потому что те страны, где граждане становятся несознательными и ставят личное выше общественного, быстро оказываются под пятой у злых и воинственных… Увы и ах. Быстро — в рамках истории, понятное дело. Не за две недели и даже не за два года.

— Все пашет! — обрадовал меня Гасан, демонстрируя действие проектора, который выдавал на беленую стену мощный сноп света. — Изображение четкое, лучше чем в кинотеатре! Надо еще аудиосистему нормальную в комплект, потом — киношку включить, дастархан накрыть, чтобы все как положено: мясо, сыр, зелень, вино молодое… Можно с кайфом посидеть, э?

— Звучит как план! — глаза Элессарова загорелись. — С меня — зелень и вино.

— О-о-о! — Джабраилов оскалился радостно. — Мясо и сыр будут.

Я развел руками:

— Тогда отложим где-нибудь на середину августа, помянем каникулы и встретим новый учебный год. Аудиосистему я найду, киношку — тоже. Главное дождаться, чтобы администрации в школе не было…

— Не будет, не будет… Гутцайт обычно в двадцатых числах августа в отпуск уходит, на недельку. Добирает, так сказать, — Саэрос Амросович прищурился. — Вот тогда все и устроим. Без натуральной пьянки, все по красоте, я правильно понимаю?

Он абсолютно правильно все понимал. Все-таки когда есть в коллективе мужчины, да еще и такие понимающие — жить становится как-то приятнее, а дышать — легче.

— Поможете мне астролябию установить? — задал риторический вопрос эльф.

Конечно, мы согласились безоговорочно, хотя ни я, ни Гасан и представить не могли, что именно трудовик имеет в виду. Отказать ведь решительно невозможно! У нас тут образовывалось Тайное Общество Киношки и Дастархана, и мы теперь были повязаны. До Того Самого Дня мы могли перемигиваться и планировать, а после него — вспоминать и грозиться повторить.

Если бы не завуч Елена Викторовна, которая прибежала в самый неподходящий момент и не начала втирать про списки, журналы, таблички, списки списков, списки табличек и списки журналов, можно было бы сказать, что день прошел неплохо.

Даже перетаскивание железных штуковин для астролябии — огромного металлического шара, который по задумке эльфа-трудовика и гномихи-директорши должны были украшать одну из клумб у школного крыльца — не стало проблемой. И душный разговорчивый Кох со сваркой — тоже. Его мы решили в свое тайное общество пока не брать, все-таки с Коха бы сталось к молодому вину и зелени притарабанить бырло и селедку, а потом побежать за догоном, притащить плохую водку и проблемы, и все испортить. Таких людей видно сразу, с ними нужно держать ухо востро, и ни в коем случае не садиться за один дастархан. Даже если это не люди, а орки.

Так или иначе — на работе вроде бы все налаживалось. По сути — нужно пережить приемку и первое сентября, а дальше уже все войдет в свою колею, и можно тянуть лямку и нести разумное, доброе, вечно. Или глупое, злое и временное — как получится.

От школы я решил пойти пешком, тем более — треники у меня имелись с собой, и я планировал сначала зайти в какую-нибудь столовую и устроить себе поздний обед, потом — искупнуться в речке, посидеть почитать прессу и мотнуть на турники. Тело требовало правильных нагрузок и регулярного питания, за эти недели я уже серьезно оброс мясом, и хоть и оставался худощавым, но весу набрал. Вон, Даша хвалила, мол мускулы, то, се…

Даша, кстати, не звонила. Не то, чтобы я прям думал, что теперь она у моих ног и должна вокруг меня увиваться, но… С другой стороны — я и сам не звонил. Я вообще не люблю звонить, лучше при встрече общаться.

Однако, несколько раз за день хватался за телефон и намеревался набрать ее номер — но всякий раз обрывал себя. Нечего! Пусть девочка думает, чего ей от жизни надо. Явно ведь она была озадачена моими словами про школу и Гутцайт… Вот вечером домой приду — пообщаемся. Если ее в Гомель на подработку не вызовут. А пока — еда, газетки, турники.

На турниках меня ждали пацаны. Я-то пребывал в благодушном состоянии духа, свежий после речки, отдохнувший… А они — с глазами как блюдца, бледные…

— Так, Белов — докладывай, что у вас случилось? — хлопцы-то подобрались не робкого десятка, тут явно дело не в бродячих собаках или одиноком алкашей. Явно что-то из ряда вон выходящее!

— Серафимыч, тут два каких-то типа приходили… Такие, ну… Мордатые! — Белов скорчил рожу и растопырил руки, изображая широкие плечи. — На бандитов похожие. Молодые! Сказали, что набережную они держат, и нельзя тут работать и гроши стричь без их крыши.

— А вы что? — я уже чувствовал жжение в груди, в голове снова били барабаны каппелевцев и поднималась откуда-то изнутри кипучая ярость.

— А мы сказали что вы бесплатно, мол, работаете. Не берете денег за тренировки! — вставился самый мелкий шкет, чернявый и смуглый, похожий на цыганенка. — А он мне ка-а-ак дал позатыльник, во! И сказал, что я гоню! А я не гоню! У меня теперь во — шишка будет!

— Шишка⁉ — у меня даже глаз дёргаться начал.

Скотина посмела распускать руки. Мразь решила что город принадлежит ему. Что эти турнички принадлежат ему. Что можно бить детей просто так, по собственному желанию. Я возненавижу сам себя, если спущу это ему… Им! Им всем, кем бы они не были.

В эти мгновения голос дракона и мои собственные мысли звучали в унисон внутри черепной коробки, и я прикрыл глаза, чтобы не напугать ребят. Чувствовал — желтое пламя сейчас горит во взгляде сильно, яростно…

— И че делать будем, Серафимыч? — взволновано проговорил Белов. — Не, если там деньги надо, чтобы этим отдать — вы скажите! Мои предки только за! Ну что мы тут с вами занимаемся, а не на гаражах тремся.

— И наши, и наши! — загалдели пацаны. — Они когда на пляж идут — смотрят. Им нравится! Мы попросим, скинемся! Скажите, что делать — мы сделаем!

— Что делать? — переспросил я. — Разминку делать! А потом будем отрабатывать подъем махом вперед. Итак, погнали снизу — разминаем голеностоп, сначала правый, потом — левый… Делай как я: раз-два-три-четыре…

Еще я из-за всяких быков тренировку пропускать буду. В гробу я их видал. Или — увижу.

— МЫ ИХ СОЖРЕМ, — уверенно сказал дракон, пока я разминал голеностоп. — ОНИ САМИ ПРИДУТ К НАМ, А МЫ БУДЕМ ИХ ПОЖИРАТЬ — ОДНОГО ЗА ДРУГИМ.

Я мог быть не согласен с его подходом, но общие цели на сей раз разделял. Уроды перешли все границы. Дальше будет много хуже, если не остановить их прямо сейчас. Завтра.

если я правильно помню — на наукообразном языке «с больной головы на здоровую» — это есть «трансфер» или «перенос». или — «контрперенос»? Или есть другие умные слова? я знаааю меня читает минимум три ортопеда и два психолога, и целая куча педагогов. и ещё люди близкие к медицине в целом и психиатрии в частности. Как правильно-то? Чувствую, со второго тома точно будет конкурс названий для глав в комментах)))