Из рода Бурого Медведя. Том 4

Глава 71. Претенденты

Приехали мы с Никитой в Дубки довольно рано, часов в восемь. Там должна была пройти церемония претендентов. Приехали на Никитиной машине и сразу напоролись на встречающего нас Фёдора Бурова — хозяина имения.

Недалеко у входа в имение, стояли люди, явно обычные люди, человек двадцать. В бронежилетах, с пулемётами, крупнокалиберными дробовиками, гранатами, с кристаллами, в одежде похожей на военную. Они подозрительно проводили нашу машину взглядами, но оружие не наводили так как мы проехали внешнюю охрану без нареканий. И когда мы вышли, Фёдор что-то ими сказал и они как-то сразу расслабились — отпустили оружие и перестали на нас пялиться...

С тех пор как мы были здесь с дедом, ничего не изменилось, кроме охраны, которая стал более зубаста. Окна по прежнему были закрыты ставнями в боковых секциях здания. Дымила одна труба котельной в центральной части, где должно было пройти мероприятие. В этот раз людей должно было быть заметно меньше, чем на дне рождения ныне покойного Ильи Фёдоровича Бурова. Ожидалось человек двести, не больше. Только пары, либо один из супругов… Одна семья — один голос.

Фёдор Буров выглядел необычно молодо для этого мира. Был очень энергичным и двигался так словно являл собой воплощение порывистого ветра. Я не сильно удивился, когда узнал что его стихия воздух. Значит долбит молниями.

— Приветствую, — сказал Фёдор и пожал мне крепко руку. — Давно мы не виделись братишка…

— Давно, — согласился я, припоминая истории о том как мы вместе в детстве играли и как у меня случайно вылез Огненный клинок.

— Последний раз по моему лет пять назад, — сказал Фёдор.

— Вроде да, — сказал я неуверенно.

Мы шли по коридору и вдруг Фёдор остановился и сказал, указав на угол:

— А помнишь как мы этот угол подожгли? Ты огнём, я молнией и так пока он не запылал… вот дед-то ругался. И твой тоже за ухо тебя схватил ещё…

— Смутно, — соврал и уличив момент, взял его за плечо и сказал: — Прости что не смог прийти на похороны брат… сам знаешь в бегах. Искренние тебе соболезнование за твоего деда. Это не формальность, я на самом деле считал его очень хорошим человеком и родичем… искренне тебе соболезную… такая утрата для всех нас.

На секунд Фёдор напрягся, в его глазах мелькнули слёзы, они намокли буквально на секунды, но потом он взял себя в руки, ещё раз кивнул и сказал:

— Спасибо… я всё понимаю, что ты не смог присутствовать на похоронах. Я нее держу зла.

Я выдохнул, но надо было сказать:

— Я не хотел что бы всё закончилось так… Илья Фёдорович меня ругал за этот поступок, он прав. Прости меня Фёдор, но по другому я с волками поступить не мог… это не моя воля.

— На самом деле не только ругал, его восхитили твоя смелость и дерзость… он писал мне в письме. И писал что ругал тебя, но на самом деле восхищался. Писал, что бы я тебе как ни будь потом это сказал, когда его не будет в живых… и вот я говорю.

Я замер. Я видел это тогда по его — Ильи Фёдоровича — лицу, по неким непроизвольным фразам, а сейчас лишь получил подтверждение. Как странно всё устроено, люди вынуждены осуждать то что уважают в людях. Как странно…

Мы пошли дальше. Открыли одну дверь и оказались в прихожей кабинета. Затем открыли вторую дверь, вошли в кабинет. Я сразу понял что эти две двери были сделаны лишь затем что бы в кабинете можно было вести конфиденциальные беседы, так как за двумя дверьми ничего не было слышно снаружи.

Фёдор не стал закрывать дверь. Он зазвонил по старинке в звонкий колокольчик и спустя минуту к нему пришёл слуга.

— Звали меня, Фёдор Александрович? — вошёл седоватый, но статный слуга, с кристаллом на шее. На поясе у него, поверх бирюзового сюртука, висела крупнокалиберная двустволка. Слуга охранник. Тяжёлые времена.

— Звал…, — кивнул Фёдор. — Принеси-ка нам чаю и чего ни будь поесть, пирожков там, сыру, мяса…

— Будет сделано.

Слуга ушёл.

— Но что эта за сила заставившая тебя это сделать? Дед писал мне и об этом и что тогда не стал тебя спрашивать, решив что если всё пройдёт нормально ты сам расскажешь. Но всё прошло как прошло…

— Надо собраться с мыслями, — сказал я.

— Сейчас Сергей принесёт для нас перекусить, мы закроем две двери и ты мне расскажешь, — кивнул Фёдор.

Да, пришло время всё им рассказать. То что Деев знает больше Никиты и Фёдора это ненормально. Ведь то мои родичи. Такое слово «родичи», здесь оно заменяло слово «родственники» отчасти. В моём мире у обычных русских нет таких плотных связей, никто не побежит за тебя умирать, не даст крупные суммы денег говоря мол потом отдашь. Эти же люди были друг за друга, хоть и не все. Имелся у них какой-то предел по разобщённости, который они не переступали.

Поэтому было стыдно им не сказать, этим людям готовым всегда подставить плечо. Пришёл слуга, поставил поднос с чаем и перекусом и удалился. Мы закрыли две двери, я отпил немного чая и начал говорить:

— Пришло время рассказать, тем более что Никите давно стоило знать… но всё как-то не выходило.

Никита криво улыбнулся.

— Всё дело в том что я не совсем тот Михаил которого вы знали. Я пришёл с другого мира…, — сказал я и стал им рассказывать про взаимоотношения с Наставником, о тех заданиях которые он мне давал и прочие цели.

— …поэтому я не тот Михаил которого ты знал пять лет назад, — закончил я свой рассказ.

— Верно, — улыбнулся Никита. — И поверь мне Федя, этот Михаил тебе понравится больше чем тот. По крайне мере мне он нравиться больше… как минимум ему не всё равно что будет с родом, и он сильней того Михаила...

— Надолго ты с нами? — спросил Фёдор.

— Не знаю, может навсегда. А может до того момента как здесь станет безопасно, когда мы спасём страну…

— То есть нашей отчизне грозит опасность? Это уже точно? — переспросил Фёдор Буров. Он ещё не до конца поверил, но поверил в главное.

— Да, — сказал я. — Не только отчизне, но и миру.

— Поэтому ты и ввязался в эти войны с волчьим кланами, — задумчиво сказал Фёдор.

— Скоро будет найден Переход, — сказал я. — Фёдор ты пойдёшь с нами…

— Не знаю, — сказал Фёдор. — Мне надо контролировать дела семьи и так вон только вернулся с плантаций, разобрался там с этими нападениями… всё так необычно, и это управление активами семьи… Хотя дед меня и готовил…

— Оставь кого ни будь за главного, — посоветовал я. — Оттуда ты вернёшься несоизмеримо сильней.

— Надо обдумать, — сказал Фёдор. — Сейчас у нас цель избрать тебя главой рода и меня временно исполняющим обязанности главы рода.

— Как оно будет происходить? — спросил я.

— Сперва мы соберёмся все вместе в зале приёмов. Там рассядемся на стулья. Выступят двое претендентов на роль главы рода. Ты и Збигнев. Затем после выдвижения, будут закуски и общение стоя…

— Там ты будешь пытаться склонить на свою сторону тех кто не определился, — сказал Никита.

— А за нас будет кто ни будь? — спросил я. Я оговорился сказав «за нас». Но потом понял что прав, по факту мы шли вдвоём на выборы и все это понимали.

Фёдор впервые улыбнулся:

— За нас точно проголосует треть.

— Они будут агитировать за меня?

— В меру возможностей, — ответил Фёдор. — Некоторых не стоит допускать до споров, так как они имеют непримиримый нрав и все кто против них записывают во враги. Но будут и те кто будет агитировать…

— А остальные что, неизвестно как будут голосовать. Никита говорил про половину… но треть это не половина, — заметил я.

— Треть это очень надёжные люди, — сказал Фёдор. — Остальные вроде были в хороших отношениях с нашей семьёй и обещают проголосовать, но кто его знает. А ещё тихушники эти…

— Мишка обещал решить проблему с тихушниками, — посмотрел на меня Никита. — Да Мишь?

— Да, — сказал я. — попробую их просмотреть.

— Они искусные лжецы, — предупредил Фёдор. — Знают как себя вести, что бы им поверили. Так что не верь глазам и ушам своим.

— Открою вам ещё одну тайну, — не без гордости сказал я. — Наставник снабдил меня кое-какими способностями, поэтому я могу видеть ложь и правду. И некоторые другие эмоции…

— Ну что ж, хорошо, — сказал Фёдор. — До десяти ещё полтора часа, так что можете отдохнуть, поспать. А после десяти начнут подтягиваться.

— Может мне не показываться до моменты выдвижения? — спросил я.

— Почему это? — нахмурился Фёдор.

— Михаил думает что кто ни будь может стукануть волкам что он тут, — сказал Никита с усмешкой.

— Этого не случиться, — сказал веско Фёдор. — Может мы и не так дружны как должны были быть… но это… этого не будет!

Первыми кого я встретил оказались Генка и Марина Буровы, мои старые знакомые. Сперва я опешил, а потом понял что они тоже теперь отдельная семья и решают кого выбрать.

— Здравствуйте, — поприветствовал я их равнодушно.

Генка что-то буркнул в ответ, Марина же молча кивнула. Не задерживаясь они прошли дальше, как и я мимо них. Не стоило и сомневаться за кого будет голосовать Генка.

Немного понаблюдав за ними, что бы они не видели, я отметил что Маринка изменилась. Почти не пила, и вроде даже смотрела на Генку вполне себе добродушно. А ведь хотела что бы я его убил, я или Никита Буров. Стерва.

Я ушёл в дальнюю комнату. Здание постепенно наполнялось людьми. В итоге в большой зал с множеством окон и паркетным полом набилось человек двести. Это было тоже место, где выступали мама и другие музыканты, на юбилее бывшего главы рода. Там же я увидел, у входа своего старого знакомого, шефа с китовых плантаций — Семёна Павловича.

Он ничуть не изменился. Седой бородатый старик с длинными волосами.

— Михаил, — растянул он руки в стороны, словно хотел обнять. — Ты ли это?

Мы поздоровались за руку, и я спросил:

— Как вы там, на плантациях всё?

— Да всё там, несу вечную вахту, — сказал он с серьезным видом. — Чуть душу не отдал с этими внезапными атаками… стар я у же для битв, не такой сильный как раньше.

Я шепнул ему на ухо:

— В Переход с нами пойдёте? Там станете сильней…

Он сделал вид что не удивился.

— Туда? Нет я не пойду… вот сын мой, он пойдёт. А вообще ты меня удивляешь Михаил… не только создаешь проблемы, но и возможности…

Да, они прямо не упрекали, но многие считали меня, хотя бы частично, виновным в смерти Ильи Фёдоровича.

— Я не хотел что бы так было, — сказал я. — Оно так получилось…

— Я тебя не обвиняю, — помолчав сказал он. — Но вина твоя в этом есть… другое дело что сам Илья Фёдорович не сильно тебя упрекал между нами. Поэтому у нас — его верных друзей нет к тебе претензий.

Я молча кивнул, не зная что сказать.

— Давно прошли те времена, когда волки нас боялись или испытывали нечто вроде опасения, — сказал Семён Павлович. — Но ты им напомнил это чувство. Бояре шепчутся, восхищаются но вслух либо молчат, либо даже осуждают. Лишь некоторые выказывают скромное одобрение, а ещё меньше восхищение.

Не зная куда деться от стыда, я сменил вектор разговора, что поддержал и Семён Павлович. Поговорив с ним о том о сём минут пять, мы разошлись по своим делам.

Когда все гости собрались, я увидел что, как и ожидал, там были в основном пары либо один из супругов. Ребята нашего возраста почти не встречались. Все брали стулья и садились в большом просторном зале там где считали нужным, с кем хотели. Наконец зал наполнился гомоном и Фёдор решил что больше никто не придёт, так как все кто мог и желал явиться уже на месте.

Впереди стояло что-то вроде трибуны. Фёдор встал за неё, постучал молоточком наподобие того что есть у судей, требующих тишины и начал говорить.

— Приветствую всех кто явился сюда на церемонию выдвижения… как вы знаете, сейчас лишь трое обладают Огненным клинком. Это Михаил Буров, Збигнев Буров и Евсей Буров. Но Евсей Буров не является претендентом. Сегодня претендента всего два, это Михаил и Збигнев. Давайте же начнём… кто будет первый господа?

— Я, — встал Зибгнев со стула, точнее вскочил, он сидел в первом ряду, близко к трибуне. — Я хочу быть первым и зачитать свою программу…

— Михаил, вы не против? — спросил меня Фёдор. — Или кинем жребий?

— Нет, — коротко сказал я. — Пусть будет первым…

— Отлично, — сказал Збигнев, взяв в руки небольшую папку, и двинулся трибуне. Фёдор отошёл в сторону уступив место кандидату, и Збигнев зачитал свою «программу».

— Во первых хочу продемонстрировать свой Огненный клинок, — сказал Збигнев и извлёк свой короткий огненный обрубок. — А теперь к делу.

Он достал из паки листок и быстро прошёлся по нему глазами.

— Наш род велик, но величие его прежде было больше чем сейчас. Из-за того что предки Михаила затеяли заговор, мы, мягко скажем, ощутимо, потеряли в весе. Теперь пришло время отдать власть тем кто был непричастен к данному заговору, то есть мне…

…следует наладить связи с родами побратимами в западной европе и новом свете. Следует укрепить с ними экономическое сотрудничество…

…следует начать активно сотрудничеств со знатными родами на Руси, включая военные и экономические союзы…

…следует собирать деньги на подарки императору, что бы впасть в милость ко двору…

…И последнее следует более строго наказывать тех кто провоцирует войну с другими родами и кланами. Кто делает это без согласия всего рода, стоит более жёстко наказывать семью и самого провокатора, — сказал Збигнев и посмотрел на меня с явным вызовом. Я равнодушно смотрел на него в ответ.

Мели Емеля — твоя неделя.

— …я озвучил свою программу, озвучил свои и ваши перспективы, выбор за вами господа родичи! — закончил Збигнев наконец.

Я демонстративно вздохнул.

Раздались аплодисменты. Не так что бы и много, но и не мало. Наверно треть от всех присутствующих. Что ж… мой выход. Я вышел к трибуне, но тут Збигнев снова встал и поспешил к трибуне.

— Я забыл кое что сказать, — начал он.

— Пожалуйста, — пригласил его Фёдор к трибуне. — Второй кандидат ещё не начал выступление.

Я нехотя отошёл в сторону.

А затем он прилюдно обвинил меня в косвенной гибели главы рода Ильи Фёдоровича. Я это понимал и признавал, но внутренне. Внешне ни в коем случае нельзя было дать повод, что я согласен с этим обвинением. Поэтому я стоял и всеми силами показывал что я ни причём и мне всё равно…

Никто не аплодировал, но по лицам некоторых я видел что они одобряют его выходку. А ведь специально дождался, когда я выйду, что бы все видели моё лицо, что бы я стоял как обвиняемый перед всем залом.

— У вас всё Збигнев? — спросил я и почти отпихнул его от трибуны. Но тот благоразумно успел отойти, ровно настолько что бы мне не пришлось его отталкивать.

Вмешался Фёдор:

— Это не совсем по правилам, очернять кандидата соперника, поэтому первое вам предупреждение Збигнев. Напомню вам, что срыв выступления тоже недопустим…

— Я не собираюсь срывать ничьи выступления, я просто хотел напомнить людям правду, — сказал Збигнев с нейтральным лицом и двинулся к своему месту.

Наконец мне дали слово говорить.

— Моя программа проста. В большей степени всё останется так как есть сейчас. И так как я временно не смогу исполнять свои обязанности, Фёдор Буров станет исполняющим обязанности главы рода… если вы меня изберёте конечно, — сказал я и на этом хотел закончить, но вдруг добавил:

— Добавлю лишь что следует открыть общий бизнес, где будут задействованы все родичи нашего рода, все семьи. Это сплотит нас ещё больше, ещё лучше… я предлагаю сделать нам нечто напоминающее по своей структуре Тресты.

Услышав это родичи зашептались. Почему-то поражённые.

— Для одарённых Тресты запрещены, — сказал мой бывший шеф с китовых плантаций Семён Павлович, в удивлении вскинув седые брови.

— Я же не сказал Тресты. Я казал: напоминающие Тресты…

— Например, — спросил вдруг отец Никиты. Никита с тревогой на него покосился, так как сидел рядом.

— Например, формально разделим этот Трест на части, где каждая семья будет отвечать за то или иное дело. Одни за производство, другие за логистику и так далее…

— И всё это буде на честном слове? — уточнил отец Никиты, по его лицу я понял что его это заинтересовало.

— Да, мы же один род…

— Михаил опять хочет нас подставить! — не выдержал Збигнев.

— Я попрошу вас Збигнев! — грозно сказал Фёдор. — Это не просто диалог, это уточняющие вопросы, которые задают кандидату. Когда вы говорили все молчали…

Збигнев поднял ладони вверх, мол сдаётся, и язвительно, с гадкой улыбочкой сказал:

— Молчу…

Но больше никто ничего не спрашивал, поэтому я спустился с трибуны и сел на своё место. Фёдор сразу встал за трибуну и сказал:

— Церемония выдвижения кандидатов на пост главы рода закончена. Вторая часть — свободный диалог: где вы можете поговорить с кандидатами с глазу на глаз и пообщаться между собой обсудив программу претендентов и самих претендентов, — он три раза постучал громко молотком. Открылись двери и слуги начали вносить высокие столики, закуски для них, лёгкие спиртные напитки и просто графины с водой и соком.

Я подошёл и налил себе красного сока, оказался напиток из красной смородины, немного кисленьки и сладкий. Всегда его любил, у нас такой рос на даче и мы делали подобный напиток. На минут я завис, вспоминая прошлую жизнь с родственниками в родном мире…

Мне постучали по плечу. Это был Никита. Он тихо сказал мне на ухо:

— Не хочешь прощупать тихушников?

— Сколько их?

— Мы знаем семерых. Я буду подходить к ним со спины и подавать тебе знаки, что это они.

Немного помедлив, я сказал:

— Ну давай… А что остальные, просто так проголосуют?

— Не просто, придётся нам что-то сделать для них. С ними общаются Фёдор, я и другие очень надёжные люди.

— Ясно… давай обозначай.

Никита отошёл в сторону и зашёл за спину толстяка, который стоял в одиночестве и беззастенчиво поедал закуски с высокого столика, запивая их бокалом с вином.

На нём была золотая цепь, на которой висел какой-то амулет, с красным канем в центре. Он походил на артефакт.

Я поздоровался и сказал, глядя на его амулет:

— Интересная штучка, что это?

Толстячок улыбнулся дожевывая круасан с дорогим сыром и сказал:

— Это наша семейная реликвия… даёт мне защиту от магии. А потом когда кончается, то восполняется сама собой от моей магии. Этакий вечный кристалл…

— Интересно, — сказал я.

— Но вы здесь не за этим Михаил, верно? — подмигнул мне толстячок.

— Верно… хочу узнать как вы будете голосовать, — сказал я и включил «инфо».

— Да я пока не знаю, — сказал он и я увидел что это правда. Цвет над ним был белым.

— А что вас может побудить голосовать за меня? — прощупывал я его.

Он задумался. И я увидел что его отношение ко мне вполне себе положительное.

— Я не знаю, — сказал растерянно толстячок.

И опять правда.

— У меня к вам просьба тогда, проголосуйте за меня.

Он кивнул и я увидел что он не врёт. Что бы не выглядеть эгоистом, я решил ещё с ним поболтать. Мы обсудили новый вид пиццы. Выяснилось что он как и я оказался фанатом этого блюда. Затем выяснилось что ему как и мне нравиться мороженное, точнее мы его фанаты. Тогда толстячок вообще растаял. А я что бы закрепить успех, я сказал:

— Когда это всё закончится, откроем с вами заведение, где главными блюдами будут мороженное и пицца. А вы будете следить за качеством и разнообразием.

— Мда, — задумчиво сказал толстячок. — Я бывал в еврпое и в новом свете и знаете я успел попробовать пятьдесят два сорта мороженного… какого там только не было. И тридцать один сорт пиццы. Мне нравиться ваша мысль!

— Походим по городу по пиццериям и кафе и что бы оценить конкурентов, — сказал я. — когда всё образуется.

— Эта мысль с дегустацией мне тоже нравится, — озорно расплылся в улыбке толстячок. Звали его Никифор Буров, он был настоящим Буровым.

Затем я поговорил ещё пятью людьми. Кто-то согласился голосовать за меня, кто-то нет. Кто-то врал, кто-то нет. И вот последней была пара. Муж и жена в возрасте около тридцати.

Завязался разговор ни о чём, затем я прямо спросил Игоря и Юлию, так звали этих двоих за кого они будут голосовать.

Игорь сказал:

— Думаю за вас, — он подобострастно улыбнулся. Я увидел над ним коричневый цвет, цвет лжи.

— Игорь ты же сказал что ещё не определился, — вдруг вмешалась Юлия. — Что больше склоняешься к другому кандидату.

— Не лезь дорогая, — сжал зубы Игорь и больно прихватил Юлию за локоть. — Не лезь. Решать мне как главе семьи…

— Мне больно! — шикнула она на него и вырвала локоть, став его с обиженным лицом растирать.

Я быстро оценил их отношения друг к другу и выходило что ни он ни она друг друга не любят. Но он относился к ней гораздо хуже. Почему тогда вместе? Загадки которые я никогда не понимал, даже в прошлой жизни.

— А вы, простите, Игорь…, — сказал я.

— Игорь Николаевич…

— Вы простите Игорь Николаевич не из нашего рода?

— Нет, — нехотя признал он. — Меня приняли, это Юлия истинная Бурова.

— Ему нравятся револьверы, он их коллекционирует, — сказала вдруг с издёвкой Юлия. — Вы ему подороже подарите, магией заряженный он за вас точно проголосует, а не только на словах…

Игорь одарил её суровой улыбкой, где улыбался только рот, но глаза смотрели жёстко, чуть ли не с ненавистью. Я попытался завязать с ним разговор про оружие, но он ни в какую не хотел идти со мной на полноценный контакт. Вежливо улыбался, отвечал но не больше. Притом через «инфо» я видел его истинное ко мне отношение. Если просто он относился ко мне негативно…

А вот Юлия была человек прямолинейный, приятный. Высокая брюнетка, с изящными чертами лица. Игорь тоже был высок, но какой-то через чур сушёный с острым орлиным носом и угрюмы взглядом. Мне стало очевидно что если его убрать, во первых Юлия не будет страдать, во вторых я получу то что хочу — она проголосует за меня.

В какой-то момент я понял что этого тихушника ничто не образумит. При этом его жена милая женщина, была ко мне вполне благосклонна. Муженёк же отошёл в сторону и вовсю флиртовал с вдовой, стоя с серьёзным лицом он говорил ей всякие пошлости, которые я читал через «инфо». Я решил что этот голос, если будет острая необходимость, я заберу себе, убив такого родича. При том что родичём он мне и не был, в отличие от его жены. Он был со слабого рода и перёшёл в наш род, женившись на Юлии и закрыв долги её отца. Всё это я узнал позже от Никиты.

Когда к ним потом подошёл Збигнев я тут же увидел что Юлии он не нравится, что отразилось на её скептическом лице, с опущенными уголками рта и чуть прикрытыми глазами. А вот Игорь опять заулыбался заискивающе и через «инфо» я увидел, что он к нему хорошо относиться не только внешне но и внутренне. Дальше я не стал смотреть так как боялся что меня засекут. Периодически я резко отключал «Инфо» что бы меня откровенно не засекли. Тогда уже я заметил: чем дольше я сканирую того или иного человека тем больше у них растёт подозрительность. И некий дискомфорт, который заставляет их оглядываться по сторонам.

В какой-то момент, просматривая очередного тихушника, я решил действовать иначе, я мысленно тянул к ним щуп, но делал это очень медленно… да, какое-то время разговор шёл для меня в впустую, я ничего не видел. Но потом щуп заходил достаточно далеко, что бы я видел цвета и меня не засекли достаточно долго. Выяснилось что резкий обрыв тоже несёт определенную реакцию… Для меня это стало бесценным опытом…

Ко мне подошёл Никита. Я рассказал ему о том как поговорил с тихушниками. Кто что говорил и как скорее всего на самом деле проголосует.

— А у вас как дела? — спросил я.

— Пока что у нас плюс два голоса, с учётом твоих тихушников.

Я выдохнул, подумав о том, что хорошо что не придётся никого убивать.

— Но это ещё не известно, — сказал вдруг Никита видя как я расслабился.

— Кому-то пришлось дать денег, кому-то помочь надо будет…

— А кого и убить, — тихо сказал я.

Никита замер.

— Это крайний случай. Надеюсь не придётся этим заниматься.

К нам подошёл Фёдор. Мы обменялись с ним данными. И он довольно сказал:

— У нас перевес плюс четыре голоса. Так что… но не стоит расслабляться вплоть… До самого голосования не стоит.

— Это я уже понял, — сказал я.

Я остался один стал дальше общаться уже со всеми остальными. И в круговороте разговором мы оказались рядом со Збигневым. Он неприязненно посмотрел на мня, я равнодушно на него. Стоило провялить аристократическую сдержанность, и заодно показать как мне на него плевать…

Мы помолчали, а потом он сказал:

— Откажись Михаил, не позорься… ты всё равно проиграешь.

— С чего это вдруг? Мне думается я выиграю эти выборы…

— Зачем тебе это? Тебе ведь это не надо. Ты не ответственный, не думаешь о роде когда делаешь те или иные поступки. Признай это….

Я молчал. Он был кое в чём прав. Мне это не надо. Пока не надо, но в потенциале…

— Разговора у нас не получается, так что давай разойдёмся, пока не вышла драка, — сказал я.

Збигнев снисходительно улыбнулся и напоследок сказал:

— Ты даже забыл показать Огненный клинок, когда вышел к трибуне… ну какой ты лидер. Ширма для Фёдора…

Я кивнул. Резко направился к трибуне. Постучал молоточком три раза. И обратив на себя внимание притихшей публики сказал:

— Господин Збигнев мне сказал, что я забыл показать Огненный клинок… Я не сделал этого потому что вам и так известно что он у меня есть. Но для тех кто хочет увидеть воочию… вот, сморите он у меня минимум десять сантиметров. Он у меня есть! И больше чем у Збигнева!

Из руки вылетел Огненный клинок, метр в высоту, но тут же сам собой стал маленьким десяти сантиметровым. Все люди молчали. Я спрятал Огненный клинок и разговоры продолжились.

Проходя мимо Збигнева, я услышал от него фразу:

— Больше клинок это ещё значит, что ты меня сильней…

Когда все начали расходится меня поймал Никита и сообщил:

— Нужен адрес через который с тобой можно связаться.

Я подумал и сказал:

— Опасно…

— Чёрт с ним, предвыборный штаб требует! Связь будет через меня, а я не буду к тебе бегать без причины.

У них даже есть предвыборный штаб, поразился тогда я.

— Хорошо…, — сказал я и написал адрес. — Зовут его Финеев Михаил если что.

— Все в штабе будут работать на то что бы сделать вас с Фёдором главными людьми в роду… Но от тебя кое-что потребуется.

— Сами никак? — сказал я недовольно. Не хотелось мне как-то мелькать в делах рода, что бы не быть раскрытым.

— Никак… мы много чего кому пообещали, что бы они за нас проголосовали. А обещания надо выполнять.

— Но ведь голосов с запасом, — сказал я. — Неужели нельзя…

— Мишка! Да нельзя! — начал злиться Никита, его брови негодующе сдвинулись. — Тебе всего одно задание… ты же умеешь отличать ложь от правды.

— Ну умею, — напрягся я.

А дальше он изложил мне суть задания...

От меня требовалось сопроводить одного состоятельного родича на деловую встречу и определить насколько лживы или правдивы его потенциальные деловые партнёры.

Пришлось согласиться.