Истории Асгарда. Трилогия

Пролог

Могучий Иггдрасиль раскинулся посреди Девяти Миров. Мировое древо оплетает их корнями, скрепляет ветвями.

Тысячи лет назад асы по радужному мосту Биврёсту отправились из Асгарда в Мидгард, который его обитатели называют Землей. Жители Мидгарда видели в Асгардцах богов и почитали их.

Тор, сын и наследник Одина, правитель Асгарда, когда-то был неопытным юнцом, но вырос умелым воином. Показав свою доблесть, он заслужил Мьёльнир – молот из металла уру, верой и правдой служивший в битвах богу грома.

Вскоре после того, как Тор впервые взял в руки свой знаменитый молот, ему предстояло отправиться в Идалир – регион Асгарда, который заполонили тролли. Накануне бог грома по традиции асов устроил пир для своих товарищей в покоях Бильскирнир, которые пожаловал ему Один.

На том пиру был Фандрал, с которым громовержец обучался искусству владения мечом у Тира, брата Тора по отцу.

Еще там был Вольштагг, опытный воин, старший товарищ Тора и овеянный славой военачальник Трудхейма.

Фандрал развлекал друзей рассказами о смертельной схватке с трижды могучим Тривальди.

– Своим мечом я пронзил зверю глаз, а затем и второй. И больше он этими глазами видеть не мог!

Фандрал выдержал театральную паузу.

– Жаль, что у него остались глаза на других восьми головах. Не зря ведь зверя называют трижды могучим! Было бы у него всего три головы, звался бы он просто могучим.

Когда Фандрал закончил рассказ, настала очередь Вольштагга. Тор познакомился с ним еще в детстве. Когда-то крепкий телом и стройный, воин с возрастом успел округлиться, и бог грома отметил, что тарелка его полнее, чем у других. И все же Вольштагг излучал достоинство, пока ни для кого из присутствующих не достижимое.

– Если уж я чего и не могу стерпеть, – заговорил он, – так это воина, который преувеличивает свои подвиги!

Молодой человек по имени Огун, лишь недавно прибывший в Асгард, мягко произнес:

– Вольштагг, я слышал много твоих историй. И они куда более невероятны, чем рассказ Фандрала.

– Ерунда! Как есть говорю, я голыми руками одолел Утгардского вепря!

Огун сдвинул брови.

– Помнится, рассказывая мне о той битве в ночь нашей первой встречи, ты упоминал меч.

Фандрал засмеялся:

– Подозреваю, добрый Огун, наш хвастун и убил-то того вепря, только чтобы сытно поесть.

Вольштагг взглянул на тарелку, доверху полную яств со стола Тора.

– Не путай хороший аппетит с леностью, юный бахвал!

– Да я тебя и с воином не перепутаю! Если б не дружба с Тором, тебя бы за стол во дворце Одина не пустили!

До этого Тор не вмешивался в беседу. Он пока не успел толком узнать Огуна, но Фандрала и Вольштагга считал своими друзьями. Так что, услышав выпад в сторону одного из них, Тор все же вступил в разговор:

– Постой, Фандрал. Твои слова ранят меня в самое сердце, как и Всеотца. Ни один недостойный никогда не оказывался за столом Одина.

Фандрал, к его чести, понял ошибку и склонил голову.

– Прости меня, Тор. Я не хотел нанести никому оскорбления. Но ведь и я, раз сижу за этим столом, оказался здесь не случайно!

– Ха! – Вольштагг небрежно сгреб с тарелки кусок мяса и сунул в рот. -– Очень сомневаюсь. Ты хватал Свафнира за бороду в его же логове?

– С закрытыми глазами! – фыркнул Фандрал. – А ты побеждал морских змеев в реке, что омывает Остров Любви?

– Нет, – ответил Вольштагг. – Но только оттого, что любовь – моя вечная спутница и отправляться на тот остров мне ни к чему.

– Не сомневаюсь, учитывая то, как нежно ты привязан к еде, – съязвил Фандрал.

Вольштагг стукнул кулаком по столу.

– Я говорю о своей любимой супруге Гудрун! Прекраснейшем цветке Асгарда!

Тор поспешил вмешаться, пока друзья его не дошли до драки.

– Огун, а не развлечешь ли нас своими приключениями?

Темноволосый юноша замотал головой:

– Нет, Одинсон, у меня нет таких повестей.

– Даже о том, как ты прибыл в прекрасный Асгард?

Огун едва заметно улыбнулся.

– Я шел и шел. А потом наконец пришел. Теперь нанялся в ученики к местному каменщику и надеюсь стать мастером.

Вольштагг отправил в рот еще один кусок – на сей раз с тарелки Тора, – и Фандрал усмехнулся, заметив это.

– Неужто твоя Гудрун так плохо тебя кормит, что приходится сметать все подряд?

Вольштагг резко повернулся к Фандралу.

– Не смей так отзываться о моей дорогой жене! Я сокрушал троллей, когда ты еще агукал в пеленках!

– Скорее уж заморил их своими хвастливыми историями.

– Не путай мои подвиги с хвастовством, мальчишка! Так велики моя сила и хитрость, что я бы смог добраться до Ниффльхейма, постучать Фенрира по лбу и не потерять даже кончика ногтя!

Фандрал фыркнул.

– Вряд ли бы ты меня опередил, мой тяжеловесный друг!

Увидев возможность положить конец разногласиям, Тор воскликнул:

– Заключите пари! Чем не отличное завершение пиршества: разрешить спор между воинами в опасном путешествии?

– Так и поступим! – воскликнул Фандрал. – Я покажу этому недоумку, как бахвальствовать попусту!

Вольштагг кивнул:

– Выйдем с первыми лучами солнца.

– Увы, я не смогу отправиться с вами: нужно держать путь в Идалир, – поморщился Тор.

– Как же так? – спросил Фандрал. – Нам нужен беспристрастный судья.

Тор глянул на темноволосого юношу.

– Может быть, Огун выручит?

– Да! – обрадовался Вольштагг. – Яс удовольствием послушаю, как он возвестит о моей победе!

Фандрал посмотрел на Вольштагга, затем улыбнулся Огуну.

– Он каждому из нас друг и не отдаст никому предпочтения. Я мало в чем соглашусь с Вольштаггом, но Огун – достойный судья.

Юноша кивнул:

– Я польщен.

– Тогда решено, – заключил Тор.

Фандрал усмехнулся.

– Жду тебя на причале Ормта с первыми лучами солнца, Увесистый. Если, конечно, не струсишь, как выветрится эль.

Вольштагг язвительно рассмеялся:

– Я-то приду, дитя. Только бы вот не пришлось искать тебя поутру у мамки под юбкой.

На следующий день трое встретились у причала Ормта.

Фандрал предвкушал, как выставит Вольштагга старым дураком и прославится среди друзей.

Вольштагг с теплотой думал о еде, которую поутру собирала ему Гудрун, недовольно ворча, что ее недалекий муженек тащится на поиск приключений вместо того, чтобы заниматься делами.

Огун тоже размышлял о чем-то своем.

Когда солнце поднялось в небе, они взошли на судно и отправились к Ниффльхейму. Вскоре все трое сошли на берег бесславных мертвецов.

Добровольно сюда отправлялись только самые отважные или самые неразумные. К которым отнести старого воина, молодого бойца и тихого юношу, представлялось не очень ясным.

На пути к Ниффльхейму Вольштагг рассказывал Огуну о Фенрире.

– Это огромный волк, сын сводного брата Тора, Локи, и великанши Ангербоды. Надо сказать, отпрыски у Локи странные. Как бы там ни было, Фенрир опасен, и ему нельзя свободно гулять по просторам. Один распорядился посадить его на цепь.

Фандрал перебил старого воина.

– Конечно, было не так просто. Обычные цепи не могли сдержать огромного хитрого волка. Да и поймать его – дело нелегкое. Моему наставнику, Тиру, пленение Фенрира стоило руки.

Теперь говорящего перебил Вольштагг:

– Конечно, все было еще сложнее.

Фандрал фыркнул.

Вольштагг продолжал:

– Фенрира не удержать ни одной цепью, выкованной в Асгарде. И Всеотец поступил так, как делал каждый раз, когда нуждался в чем-то выдающемся. Он отправился в Нидавеллир к гномам. Те гномы создавали лучшее оружие – от молота Тора до Балдерова щита. Уж кто, как не они, сумели бы выковать достойный волка поводок.

– И вот Глейпнир – крепчайшая цепь – была готова, – вновь заговорил Фандрал. – Столь тонкая, что ее и не увидишь, столь острая, что легко разрежет что угодно, она по сию пору обнимает шею Фенрира. Только волк решит потянуть больше, чем можно, как голова его падет с плеч.

Огун нахмурился:

– Чем же он тогда опасен?

– Если приблизиться к нему настолько, чтобы дотянуться до головы, он вполне сможет разорвать тебя на куски, – объяснил Фандрал.

– К тому же, как я и говорил, он хитер, – добавил Вольштагг.

– Это я говорил, – возразил Фандрал.

Не обратив внимания на замечание соперника, Вольштагг сказал:

– Фенрир постарается заставить нас снять цепь.

Едва путешественники добрались до туманных равнин Ниффльхейма, как их обступили великаны, подданные Имира.

Фандрал не успел и глазом моргнуть, как Вольштагг двинулся на них, взметнув в воздух могучий меч. Пусть он постарел, а крепкие мышцы обросли жирком, воин все же оставался Асгардским львом.

Разрубив трех великанов пополам, он снес остальным троим головы. Враги оказались повержены.

– Должен признаться, Вольштагг, – медленно проговорил Фандрал, – не ожидал, что в тебе столько азарта, когда дело не касается еды.

От внезапной схватки, которая потребовала немало сил, у Вольштагга закружилась голова и перехватило дыхание. Судорожно набирая воздух в легкие, он ответил:

– Лев Асгарда – прежде всего воин, мальчишка. Двинемся же, нас ждет Фенрир!

Они пошли дальше, но путь им снова преградили. На сей раз – каменный тролль.

– Чуял асов, как знал! – пророкотал он. – Сложите же головы от рук Гларина-меченосца!

Огун уставился на тролля во все глаза.

– Я слышал сказания о Гларине-меченосце. Его не победить, пока он не выпустит клинок из рук.

Фандрал усмехнулся, уже подняв свой меч:

– Ты наверняка ослышался, добрый Огун, ведь так сказать могли только обо мне!

– С тебя начну, бледноволосый, – сказал тролль. – Потом – другие.

– Это вряд ли, – бросил на бегу Фандрал и налетел на Гларина. – Получай!

В таких схватках на мечах Асгардцу бывать еще не доводилось. Даже на первых уроках, которые давал ему Тир, сражение давалось проще. Гларин отбивал каждый удар Фандрала. А Асгардец рисковал пропустить всякий замах тролля. Казалось, миновала целая вечность, пока Асгардец наконец заметил: иногда Гларин оставляет незащищенным правый бок, замахиваясь для очередного удара. Лишь после немалого числа попыток сумел Фандрал воспользоваться моментом.

И вот он вонзил клинок в ногу каменного тролля.

Гларин-меченосец взвыл, и полилась из раны по глинистой коже ихор.

– Ранил ты меня! Не бывало такого еще!

– И больше не будет, – заключил Фандрал, снося троллю голову.

– Ты впечатлил меня, юный Фандрал, – сказал Вольштагг. – Я еще не видел, чтобы некто владел мечом столь же искусно, даже я сам.

Фандрал склонил голову перед тем, как вытереть клинок:

– Я польщен похвалой Асгардского льва.

– Вы оба – блестящие воины, – проговорил Огун. – Для меня честь быть вашим судьей.

– Именно, – тихо проговорил Вольштагг и о чем-то задумался. Затем взгляд его вновь прояснился: – Идем! Нас ждет Фенрир!

Путешественники двинулись дальше и вскоре подошли к третьему корню Иггдрасиля, который соединял Ниффльхейм с остальными мирами. Древо грыз огромный зеленый дракон.

– Это Нидхёгг, – почти благоговейно прошептал Фандрал.

– Я слышал о нем, – тихо отозвался Огун. – Дракон пожирает корень Мирового древа и души бесславных мертвецов.

Вольштагг же, что было ему не свойственно, промолчал. Он надеялся незаметно пройти мимо чудовища, пока оно всецело занято корнем и не намерено обращать внимания на двух воинов и паренька.

Но тому не суждено было случиться. Едва они подошли, дракон повернул к ним чешуйчатую голову.

– Бежим!

По команде старого воина молодые люди бросились вперед изо всех сил.

Нидхёггу не понадобилось бежать. Он взмахнул крыльями и в одно мгновенье настиг Фандрала и Вольштагга.

Огун беспомощно наблюдал, как мощные лапы Нидхёгга сбивают с ног его товарищей.

– Огун, беги! Спасайся! – скомандовал Вольштагг, падая от удара, – коготь дракона придавил его массивное тело.

Фандрал, тоже прижатый к земле, поддержал друга:

– Нет смысла погибать всем троим! Доберись до Асгарда, расскажи, что мы пали с честью!

Несколько секунд Огун молча смотрел, как дракон борется с воинами. И тут в его памяти всплыла похожая картина: двое близких ему людей атакует подобное огромное чудовище.

В тот раз Огун был слишком напуган и ничего не сделал. И поклялся он никогда больше не оказываться в таких же обстоятельствах. Но вот этот момент настал. И сейчас юноша не мог позволить Вольштаггу и Фандралу разделить судьбу его двоюродных братьев.

Огун схватил клинок, который достался ему от отца, закричал и бросился на дракона.

Нидхёгг до того едва замечал юношу – безоружный парень не показался ему опасным. Дракон ошибся. Огун вонзил клинок в крыло. Издав оглушительный вой, дракон взлетел и понесся прочь – ни к чему добывать пищу с такими сложностями. Скоро из царства мертвых вырвутся новые души, и Нидхёггу останется только их поглотить. Эти два – точнее три – воина, конечно, отвлекли его, но все же не настолько, чтобы дракон забыл о своем главном занятии.

Огун помог Фандралу подняться. Вольштагг встал сам.

– Выражаю благодарность от Асгардского льва, – сказал старый воин.

– А также наше общее недоумение, надо полагать, – добавил Фандрал. – Я думал, ты подмастерье каменщика.

– Так и есть, – тихо проговорил Огун. – Я кое о чем умолчал, когда Тор просил рассказать, как я попал в Асгард. В действительности мой народ был истреблен, а наше знамя украло существо по имени Могул Таинственной горы.

Вольштагг кивнул.

– Я слышал истории об этом деспоте, но никогда им не верил. Я думал, это всё выдумки, в том числе и сам Могул.

– Нет, Вольштагг, – с горечью проговорил Огун. – Он настоящий и уничтожил мою семью и мой народ. Я не знаю, все ли погибли. Выжили я и мои двоюродные братья-близнецы. Это были доблестные воины, старше меня. Они вышли на бой против Могула, но его раб, великан Джинни, отнял их жизни. А я тогда застыл на месте и не сумел помочь им.

Вольштагг положил руку на плечо Огуна, но юноша скинул ее.

– Ты ведь был совсем юн, – проговорил Вольштагг. – Вся семья погибла у тебя на глазах. В страхе нет ничего позорного, Огун. Особенно если ты не обучен.

– Так меня обучали! Вольштагг, ты не понял. Меня растили воином и кузнецом-оружейником – таким был мой отец. – Огун поднял в руке клинок, с которого капала драконья кровь. – Он выковал этот клинок после первого моего убийства – в подарок. Но когда я увидел, как великан убивает моих двоюродных братьев, я позабыл все, чему меня учили, – в глазах стояла лишь смерть. А потом я убежал. – Огун поднял глаза на воинов. – Я поклялся, что больше со мной не случится ничего подобного. В Асгарде было несложно затеряться среди асов, а мои навыки помогли устроиться подмастерьем.

– Почему же ты отправился с нами? – спросил Фандрал.

– По той же причине, по которой стал вам другом и надеялся стать другом Тора.

Вольштагг с мрачным осознанием проговорил:

– Можно отнять у воина детство, но воинский дух у мальчишки не отнимешь. Ты услышал зов битвы.

Огун кивнул.

– И все же рассчитывал, что смогу сдержать клятву. Мне ведь нужно было только рассудить, кто из вас первым сумеет дотронуться до Фенрира. Но стоило мне увидеть вас в опасности – в такой же, как мои братья...

– Как ты бросился в бой, – с ухмылкой сказал Фандрал. – О воине говорят не только его победы, но и то, как он оправляется от поражений. Даже самый выдающийся воин может проиграть в схватке. И только негодный проигрывает одинаково дважды.

Вольштагг изумленно посмотрел на Фандрала.

– У тебя почти получилась глубокая мысль, малыш, – сказал он. И в словах его не осталось той злости, что была на пиру.

– Спасибо за добрые слова, – угрюмо проговорил Огун. – И все же я нарушил собственную клятву. Если бы я этого не сделал, то позволил бы умереть своим добрым друзьям. Выбор у меня был не из лучших.

– Кое-что хорошее все же из этого вышло, – успокоил его Вольштагг. – Посмотри на нас. Вчера мы бездельничали в пиршественном зале. А сейчас три воина идут показать, кто тут хозяин, волку Фенриру. Забудем-ка о спорах! Пойдемте вместе погладим волчонка, а затем – в Асгард, рассказывать о нашем приключении!

– Да будет так! – с улыбкой согласился Фандрал. Огун оставался угрюм, но кивнул.

– Хорошо. Сделаем это вместе.

И три воина отправились в опасный путь – бок о бок, в первый, но не в последний раз...