Испытания. Земли Ордена

Глава 3

Полёт. Только он сейчас выручил меня. Совершенно не уверен, что на летающем мече я сумел бы так извернуться… Да что там, полностью уверен, что на летающем мече я бы никак не повторил этот трюк.

И я-Двойник полностью это подтверждал — с трудом уворачивался от чужого удара на той стороне защитного купола, скорее даже, просто падая вниз, то и дело рывками вихляя из стороны в сторону.

Уйдя от первого росчерка, я-Основа рванул прочь от резиденции, навстречу остальным ударам — разноцветным росчеркам, сгусткам и призрачным клинкам, с лёгкостью скользя между алыми росчерками, когда нужно, буквально протискиваясь между ними, вытянув тело в струну, головой вперёд, скользя в волосе от опаляющей жаром вражеской техники и с каждым мгновением становясь всё ближе к зданию, на крыше которого прятался один из невидимок.

Я-Двойник выворачиваю меч над самой землёй, скольжу над ней на расстоянии ладони, лицом вниз, вытянув тело, словно собираясь лечь полежать, едва не касаясь полированной брусчатки плечами. Рвусь вперёд, туда, где в жаре опасности есть просвет, жертвуя там, где иначе не выходит: один, второй, третий серый, дымчатый сгусток настигает меня, бьёт в спину, в ноги, в летающий меч, опустошая и без того невеликий запас энергии у меня-Двойника.

Мне-Основе восемьдесят шагов до здания.

На мне скрещиваются уже три техники, усложняя полёт. Теперь приходится скользить не только между бьющими прямо в меня элементами, но и между теми, что летят справа и слева. Сразу стало сложней. Ещё сложней стало, когда призрачные мечи, которые я пропустил над собой, стали разворачиваться, чтобы пойти на новый заход.

Чтоб их…

Выходит, не все враги ударили простыми, быстрыми техниками и при этом сумели до последнего скрыть своё желание убивать. Ублюдки знают своё ремесло.

Я-Двойник вырываюсь, наконец, из-под удара. Не скажу, что это далось мне легко — рукав халата на глазах распадается прахом, словно техника заставляет его стареть на сотни лет за один вдох. Но я-Двойник и так ограничен в своём существовании, и раз ещё существую, значит, Покров сумел защитить меня и от этого старения.

Извернуться, нажав ногой на остриё летающего меча.

Перестарался. Этот чёрный меч легче, чем меч старшего Тизиора, меня закручивает сильней, чем я рассчитывал. Пытаясь не свалиться, нажимаю ещё сильней, превращая неловкое движение в полный разворот. На миг не только восприятием себя-Основы и себя-Двойника удаётся оценить происходящее, но и обычными глазами, пусть и глазами Двойника.

Никто из моих не попал под удар в спину — всем удалось уйти. Собрат Орвис оказался удачливей и ловчей всех, даже меня-Основы — он уже буквально в пятидесяти шагах от ближайшего врага, безрассудно принимая на Покров удары, уже проявил перед собой обращение и готовится ударить в ответ. Властелин, опытный, умеющий выживать и убивать.

Амма, Кирт и Утхал тоже рвутся к невидимым врагам, но их успехи хуже, гораздо хуже, а Кирт явно ранен.

Мне-Основе шестьдесят шагов до врага.

В пустоте на крыше проявилась печать Указа, безошибочно подсказывая мне, куда должен быть нанесён мой удар. Дальше и левей, чем показывают алые росчерки. Хитро.

Счастье, что мне не нужно поддерживать ни Стихийный Доспех, ни Духовного Двойника, что мои меридианы освободились в момент разделения меня и моей копии. Плохо то, что мы с ним разделены схваткой и не можем показать полную мощь сдвоенных ударов двойного тела, которое без слов, без мыслеречи, без взглядов знает, куда и когда нанести одновременный удар.

Но сейчас и не то время, чтобы забавляться в тренировке или действовать в неполную силу. Слишком многое лежит на весах. Слишком много врагов для Сломанного Клинка. Слишком сильны они для моих старейшин, а значит, и мне стоит биться в полную силу.

Я-Основа вскидываю руку, указывая ладонью на Указ врага.

Я не использую меридианы, узлы и созвездия из них. Я не использую техники по Предводительски и Властелински. Вместо всего этого я выпускаю из тела змеев стихии. Одного через одну руку, другого через вторую, третьего выпускаю из груди, четвёртого из спины. Добавляю к ним пятого, шестого, седьмого, скользя между вражеских техник. Сливаю эти десятки змеев всего в трёх. Зато каких…

Три рогатых змея с разноцветной гривой и синими глазами, описав круг вокруг меня, рвутся вперёд, обгоняя мой стремительный полёт. Мчатся прямо сквозь алые росчерки, то ли разрушая их телами, то ли впитывая, за один вдох пролетают оставшиеся пятьдесят шагов и врезаются в проявившийся перед ними купол.

Он вспыхивает синим, играя отблесками под лучами солнца и отражая окрестные горные вершины, но вспыхивает всего на миг, а затем с громким хлопком разлетается на сотни осколков.

Потерявший невидимость враг не успевает даже вскрикнуть, не успевает даже опустить руки — змеи проносятся прямо сквозь обращение его земной техники и ныряют в его тело.

Ещё миг он стоит, а затем падает безвольной куклой, катится по скату крыши к краю.

Змеи выныривают из тела на половине дороги, и я-Основа тут же отдаю им новый приказ:

— Взять!

Они разделяются, двое в одну сторону, третий в другую.

Я-Основа рвусь в третью, сквозь призрачные мечи срезая путь и торопясь на помощь Амме. Я-Двойник уже тоже дотянулся до первого врага, пусть и всего лишь техникой.

Два Властелина и четыре Предводителя ждали в засаде тех, кто попытается сломать защиту резиденции.

Ни один из них не пережил схватки. Но ни один из них и не пытался бежать, видя неминуемую смерть. В другой день я бы, может, даже восхитился их мужеством, но не сегодня.

Полсотни вдохов заняла эта короткая битва. Двойник исчерпал вложенные в него силы и исчез, вместе с раздвоением ощущений. В придачу к Кирту и Орвис оказался ранен. Но главное — купол защиты над резиденцией никуда не исчез за время нашей битвы.

Утхал, пялясь на меня, восторженно спросил:

— Молодой магистр, вы что, Повелитель Стихии?

Я и не подумал отвечать, окружённый тремя змеями, с высоты оглядел город и рявкнул:

— Ещё раз!

Сам скользнул вниз, швырнул на мостовую уже свой летающий меч и окутался Стихийным Доспехом.

Спустя десять вдохов мы-двое, один Властелин, другой Предводитель, заняли свои места над куполом защиты. Я-Основа вновь начал отсчёт:

— Шесть, пять, четыре, — я-Основа невольно пошире раскинул восприятие, смещая точку восприятия и ощущая мир уже с трёх позиций. Никого. Ничего. — Три, два…

На счёт один мы нанесли шесть ударов. Купол под нами едва слышно зазвенел, точки ударов заколыхались, словно вода, расходясь круговыми волнами, но не более.

Орвис, скрипя зубами, заметил очевидное:

— Не хватает мощи ударов. Мы наносим недостаточно сильные удары для формации такого уровня.

Я-мы стиснули зубы, через миг я-Основа выпустил ещё двух змеев, щедро влил в них стихию, почти сравнивая их по толщине с тремя первыми, подкормленными. Спустя три вдоха шесть змеев скрутили кольца тел в воздухе под нашими ногами. По одному змею на одного идущего, по одному змею на одну точку слабости защитной формации.

— Шесть, пять, четыре, три, два, один!

Ударили так ударили. Точно, дружно, словно тренировали всё это, мы и змеи стихии, не один день.

Купол под нами пронзительно зазвенел, застонал, точки слабости промялись на половину шага, пойдя уже не круговыми волнами, а круговыми ямами-кольцами. Но не более. Опять мало? Мало даже такого?

Вонючий дарс.

Я-мы прикусили губу. Впрочем, кровь потекла только у меня-Основы.

Орвис тоже выругался, а затем глухо сказал:

— Глава, давайте я попробую сжечь жизнь, чтобы усилить у…

Я-мы так зыркнули на него с двух сторон, что он замолчал на половине слова. Дарсова традиция Ордена Небесного Меча чуть что, сжигать жизнь. Неужели мы не справимся без этого? Неужели я не справлюсь без этого?

Дарсова Амма уже через вдох бесстрастно сказала:

— Господин, я готова сжигать. Начинайте отсчёт с восьми, чтобы я успела.

— Готов, господин, — не остался в стороне и Кирт.

Я-Основа зарычал, не в силах терпеть переполняющие меня злость и ярость, и вбил в купол под ногами Пронзатель. Без Звёздного Клинка, не заставив в этот раз защитную формацию звенеть. Ударил и застыл.

Не звенит. Звенит. Звенеть.

У меня ведь есть ещё одна способность, которая как раз может нарушать действия техник, а, возможно, и формаций. Но что точно, так это то, что это сила, причём сила, которая действует на совсем другом уровне воздействия.

Зыркнул на ближайших, кого видел глазами, приказал:

— Никакого сжигания жизни, запрещаю. Бьём снова, изо всех сил. Приготовились.

Хотя готовиться нужно, скорее, мне. Нужно не просто ударить, а ударить так, чтобы удар ушёл только в купол защитной формации, ударил по самому куполу, прорвался за его границу, добрался до флагов, хотя бы одного флага и снёс его, хорошо бы снёс, но мне хватит и того, чтобы мой удар поколебал его, нарушил на миг целостность формации. Всего на миг.

Я не стал рисковать. Шесть ударов с разных сторон формации я просто не сумею нанести. Мне нужно сосредоточится только на одной. На главной слабости, которую я выбрал изначально.

— Шесть, — энергия хлынула в Звёздный Клинок, — пять, четыре, три, два, ОДИН!

Шесть техник, шесть змеев и один удар духом, один удар звенящей струны, колыхающий пространство невидимым ветром, вонзились в купол защитной формации.

И в этот раз мы сумели — ярость ноты невидимого циня ударила в купол, заставила его натужно дребезжать, и в тот же миг Звёздный Клинок пронзил плёнку формации, сумел продавить главную из точек слабости и весь купол пошёл трещинами от этого места. Круговые волны наших ударов от других точек слабости заставляли эти трещины расширяться, ветвиться, выламывали из купола целые куски. Через два вдоха он целиком посыпался вниз тающими на глазах обломками.

Я-мы рванули вниз, к дверям в поместье. На середине пути я-Двойник исчез и летающий меч старшего Тизиора продолжил свой полёт сам, несясь словно стрела без всякого управления.

Я коснулся ногами пола террасы, а он вонзился в двух шагах от меня, наполовину скрывшись в земле.

Восприятие словно волна ударилось в дверь, но не сумело проникнуть за неё. Тот, кто захватил зал Сердца Города, был опытным, знал о Сердце едва ли не больше меня.

Пронзатель остриём вперёд, Рывок.

В дверь я ударил одновременно с шестью змеями стихии. Звёздный Клинок пронзил дерево двери, змеи суть защитной формации. Не формации Древних, она уничтожена ещё во время битвы Древних и сектантов. Той защитной формации, что установил здесь враг.

Слева и справа раздался грохот техник: Орвис вынес окно на первом этаже, Утхал на втором, прорываясь в резиденцию с разных сторон.

Я сделал шаг вперёд, переступая порог резиденции и оказываясь внутри её защитных Массивов.

Впереди, у лестницы на второй этаж тела. Тела защитников, моих собратьев по Ордену, членов моей семьи Сломанного Клинка.

Восприятие, больше ничем не сдерживаемое, рванулось вперёд, но тут же упёрлось во что-то невидимое, густое, словно жидкая глина, с натугой продавливая её, разошлось во все стороны, заполнило входной зал, поползло по коридорам первого этажа, с трудом поднялось по лестнице на второй, заглянуло уже в его коридоры и…

Замерло.

Я сглатываю, и Рывком ухожу вперёд, на площадку между первым и вторым этажом, ещё раз с площадки в коридоры, ещё раз в их глубь. Поступь. Остановиться.

Здесь всё изломано, растерзано техниками, здесь приняли бой ещё несколько защитников резиденции — особых защитников, из-за которых я поругался со старейшинами. Передо мной лежат окровавленные стражники. Те, что стояли стражей перед дверями во время совещаний, те, что входили с напитками, те, что отвечали за порядок в спальнях. Та, что подносила мне полотенце для умывания.

Гамая.

Она лежала впереди всех. Её тело было буквально истерзано ранами, серый цвет халата полностью сменился из-за пропитавшей его крови. Но она сжимала в руке меч. Даже после смерти.

Они стояли треугольником. Самым простым из защитных построений, в котором можно было совместно использовать самую надёжную и быструю из составных защитных техник. Они успели её использовать, но она не защитила их от удара. Властелин. Их убийцей был сильный Властелин.

Мне не нужно было проверять раны или касаться тел духовным зрением лекаря. Я Мастер Указов и не вижу ни одной из своих печатей. Они все мертвы. Но я всё же опустился на колено, потянулся рукой к щеке Гамаи.

Мои братья и сёстры умирали здесь, наверняка взывали о помощи, но из резиденции не вырвалось ни звука.

Ублюдки. Тех, что были в засаде, я убил быстро. Тех, кого я встречу здесь, я заставлю страдать.

Я поднялся от тела, выпрямился, поднимая взгляд, толкая восприятие дальше по коридору, и уже через миг понял — здесь что-то не так. Ещё через миг я получил зримое подтверждение — восприятие натолкнулось на преграду, а вдоль щеки скользнул едва ощутимый тёплый ветерок.

Вперёд!

Змеи сорвались с места даже раньше, чем я отдал им приказ, врезались в незримую преграду, раскололи её десятками осколков, рванули дальше сквозь ударившие со всех сторон каменные иглы, не замечая их, проходя насквозь, поглощая, оставляя после себя лишь извилистые ходы в лабиринте, что должен был стать лабиринтом смерти.

Я же просто и без затей выплеснул из себя духовную силу, сметая, сокрушая, перетирая в пыль встречным ударом технику врага.

Назад!

Раззявив пасти в беззвучном рёве, змеи извернулись, кто куда, уходя в пол, стены, потолок, но только не вперёд, только не в тело идущего, замершего в тридцати шагах от меня.

Вот он, первый из убийц.

Я радостно оскалился, потянулся к нему незримым усилием. Слабак Предводитель. Одно мысленное движение мне понадобилось, чтобы создать над ним печать Указа.

Страх.

Убийца побледнел и попятился.

Второй цвет.

Ужас.

Он вскрикнул, развернулся и бросился прочь, завывая на бегу.

Сумел пробежать всего двадцать шагов и упёрся в ещё одну незримую преграду. Что-то неразборчиво вопя, замолотил по ней кулаками, заставляя пустоту расцветать едва заметными голубыми отблесками в местах ударов.

Слабак. Ничтожество. Будь даже у него десять жизней, он не сумел бы искупить десятью смертями смерть одной только Гамаи.

Спину кольнуло Прозрением, и я тут же вскинул руку, используя Панцирь Роака.

Вовремя. Обтекая вопящего в ужасе Предводителя, из пустоты вырвались десятки стремительных, алых клинков и замолотили по моей защите, заставляя её трескаться и осыпаться.

Ублюдок!

Ненависть выплеснулась из меня ударом духа. Прокатившийся по коридору звон струны, заставил алые кинжалы на лету осыпаться призрачной тающей крошкой, ударил в спину сходящему с ума от ужаса Предводителю, швырнул его на барьер формации, а остальное… Остальное завершили вынырнувшие из стен змеи, снеся этот барьер.

Коридор мгновенно изменился.

Только что он был целым, длинным, пустым, безжизненным. Теперь он оказался изломанным, исковерканным битвой, наполовину заваленным рухнувшей стеной.

Сердце вновь пропустило удар.

Коридор был буквально завален телами. Три, четыре, пять, семь тел, чьи лица мне совершенно не знакомы. Но…

В двух шагах от рухнувшего на пол Предводителя с моим ужасом, лежала залитая кровью Дарая. Живая, потому что я отчётливо видел над ней сияние моей печати Верности.

Я не успел даже выкрикнуть, выплеснуть из себя приказ, а змеи уже рванули вперёд, сплетаясь вокруг неё плотным коконом, готовым поглотить любой удар.

Новый враг, тот, что ударил по мне алыми клинками, выдохнул:

— Повелитель? Не может быть…

Я вскинул на него ненавидящий взгляд, оценивая глубину силы. Властелин. Сильный Властелин, но слишком слабый против моего таланта.

Страх.

Он не сдвинулся с места, лишь втянул голову в плечи, зато вскинул ладони, готовясь запустить в меня ещё одну технику. Отчётливо видимый круг обращения — земная техника, обдавшая меня жарким ветром в боевой медитации.

Я тоже не шевельнулся и не подумал двинуться.

Ужас. Два цвета печати, воздействующие на разум.

Из-под моих ног ударило пламя, распустилось вокруг меня алым, горячим цветком, потянулось ко мне жаркими лепестками.

Прочь!

Я выплеснул из тела духовную силу и стихию, разрывая в клочья огненный цветок, и добавил печати на враге третий цвет, действующий на душу. Тебе мало? На, тварь, ещё силы. На!

Трёхцветная печать над головой Властелина сияла так ярко, что её сейчас можно было бы использовать для проверки таланта учеников Школы.

Отчаяние.

Как бы ни был силён этот Властелин, этого он уже вынести не сумел: заорал, оборвал технику, не обращая внимания на боль в меридианах, вцепился ногтями в лицо, попятился от меня, а затем, срывая горло, завопил и бросился прочь.

Скрипнув зубами, я за миг пролетел разделяющее меня и Дараю расстояние, даже не заметив, когда и куда делись защищавшие её змеи.

Лицо её было мертвенно-бледным, неподвижным, только глаза под веками беспокойно метались из стороны в сторону. Я опустил взгляд ниже, на окровавленный халат, протянул руку, чтобы коснуться её, использовать лечение, и сердце пропустило удар. Только сейчас я осознал, насколько знакомым жестом лежат у неё руки на животе. Средоточие.

Вот почему её не добили, вот почему Властелин-убийца даже не обращал на неё внимания — она, по сути, уже мертва — пробито средоточие.

Барахтавшийся в шаге от меня Предводитель, наконец, встал на четвереньки и, завывая, пополз прочь.

Я всё же коснулся пальцами окровавленной ладони, толкнул силу, используя взгляд лекаря и оказываясь внутри Дараи.

Здесь царила пустота и смерть.

Первое средоточие уничтожено. Техника пробила её насквозь, разрубила средоточие, живот, расколола на выходе ещё и позвоночник. Третье средоточие уничтожено. Десятки других ран, половина из которых смертельны и сквозные. Только второе средоточие цело, но совершенно пусто, выжато до основания. Половина меридианов разорваны, потускнели и почти неразличимы в тумане ран, клубящемся в Дарае.

Будь я даже лучшим лекарем Пояса…

В отчаянье я выплеснул Воды Итреи, затем Рассветную Лазурь, добавил Золотую Пыль Восхода, ещё и ещё раз. Вынырнул из тела Дараи, сжал пальцы на лечилке возникшей в руке, через миг вырвал пробку и выплеснул содержимое под прижатые к телу руки Дараи.

Второй пузырёк я вылил на рану, уничтожившую средоточие эссенции. Третий я ткнул в губы Дараи, надавил, заставляя её открыть их.

Едва алхимия полилась ей в рот, как Дарая невольно глотнула. Раз, другой, медленно, с усилием открыла веки.

— Нани… Нанима… — не договорив, выгнулась и захрипела.

Да, я понимал, что это могла быть не первая лечилка, но иного выхода у меня не было, я знаю свои пределы и не лекарю душ лечить такие огромные раны. Моей силы не хватит, чтобы справиться сразу со столькими смертельными ранами, вся надежда на…

Дарая обмякла, часто-часто задышала, отняла одну руку от живота и крепко ухватила меня за запястье.

— Ирал… — выдохнула она едва слышно. — Моя… дочь… Поза…

Она обмякла, а печать Верности над её головой начала тускнеть, выгорая на моих глазах.

Дарая умерла, и её пальцы ослабли, соскользнули с моего запястья, рука безвольно упала на каменную крошку, покрывавшую всё вокруг.

Я достал из кольца халат, прикрыл её истерзанное тело и медленно поднялся. Как жаль, что я не знаю, что может быть сильней ужаса и отчаянья. Как жаль…

Чуть дальше прямо посреди коридора торчал одинокий флаг. Я срубил его Пронзателем под основание, и резиденция тут же наполнилась шумом сражения, исчезла невидимая густота, и восприятие, наконец, развернулось во всю ширь, охватывая и саму резиденцию, и землю вокруг неё, и окрестные улицы.

Никому из моей четвёрки помощь не требовалась. Амма и Кирт успешно теснили своих противников, Утхал и Орвис уже считай, добили остальных.

Через тридцать шагов я добрался до дверей в зал Сердца. В них, подвывая, молотил кулаками Властелин.

— Пустите! Пустите! Здесь Повелитель Стихии! Пустите!

Я добавил над ним ещё одну печать в три цвета.

Позвал:

— Эй, я уже здесь.

Он упал на спину, клацая зубами, попытался наполнить какую-то технику. Я лишь зло оскалился на ходу и дописал печать над его головой.

Ограничение. Властелин первой звезды.

Техника сорвалась, в глазах его ужас вспыхнул с новой силой, он пополз от меня спиной вперёд.

С каждым шагом я усиливал ограничение.

Предводитель.

Мастер.

Воин.

Закалка первой звезды.

Это буквально раздавило его — он навзничь растянулся на полу, не в силах даже поднять руки, дыша через раз, всё, на что его хватало — вращать глазами, но я ещё не закончил.

В первую, трёхцветную печать со страхом, ужасом и отчаяньем я добавил третий символ.

Боль.

Отвернувшись от хрипящего тела, я замер напротив дверей зала Сердца Города. Всего на миг, а затем поднял руку, приложив ладонь к створкам.

Залу Сердца понадобился всего вдох, чтобы опознать меня, а затем двери дрогнули под моими пальцами и поддались открываясь.

Шаг вперёд.

В Зале пятеро. Четверо мне незнакомы, но вот пятый.

Пять техник одновременно сорвалось с их рук, ударили по мне, но…

Даже не долетели — на их пути поднялась серебряная стена, надёжно меня прикрывшая.

Протаяла в воздухе надпись серебром.

Нападение на наследника.

Через миг сменилась новыми, одна за другой. Но в этот раз я успевал читать их полностью.

Режим Мятеж.

Применён.

Изоляция мятежников.

Всех пятерых окутали серебряные коконы.

Через миг я создал печати.

Страх. Ужас. Отчаянье. Боль.

Четыре кокона взвыли, срывая голос.

Только пятому я ничего не вписал, тем более не собирался вписывать ему боль. Не сейчас. Она может его убить, а мне это совершенно не нужно.

Пятый среди тех, кого Сердце назвало мятежником, — это Логар.

И нет, он не мятежник, в этом Сердце Города ошиблось. Он предатель. Предатель, над которым нет моей печати Верности.

Я, едва шевеля губами, произнёс:

— Сердце, мне нужна тишина.

Вопли мгновенно исчезли, словно мне это чудилось, а в воздухе протаяла новая надпись.

Звуковая изоляция мятежников. Выполнено.

— Я хочу видеть лицо вот этого.

Выполнено.

Глядя в полные страха глаза Логара, я пообещал:

— Ты будешь умирать долго.

Он что-то закричал, раззявив рот и вздувая жилы на шее. Но я приказал Сердцу обеспечить тишину, и оно выполнило приказ.

— Глава! Господин!

Я обернулся на голоса, раздавшиеся из-за спины.

Кирт, Утхал, Орвис и Амма.

Она шагнула вбок, за воротник вытащила тело хрипящего от боли Властелина и спросила:

— Господин, убить его?

Я качнул головой:

— Не так быстро. Он не заслужил.

Амма молча отпустила его и пинком отшвырнула к стене.

Орвис хлопнул ладонью, проявив незримый защитный барьер в дверях, которого раньше не было.

— Глава, выдайте мне разрешение войти.

Я стиснул зубы. Дарсово Сердце. Чтобы тебе не закрыть сюда вход раньше, когда в резиденции началась битва? Неужели ты способно увидеть нападение только на одного человека и только в одном месте? Через миг я заметил кровь, а затем и тело одного из собратьев, лежащее у стены, и понял, что всё началось отсюда. Дарсово Сердце.

— Глава, — Орвис обернулся, мазнул взглядом по Кирту и Амме, задержался им на Утхале. — При всём моём уважении к собратьям-идущим, я вижу их впервые, и они не должны входить в зал Сердца.

Кирт пожал плечами и демонстративно сделал шаг назад, Амма ответила ледяным взглядом, а Утхал мрачной усмешкой.

Я сосредоточился и толкнул из себя мыслеречь-приказ:

— Разрешить войти в зал одному идущему по имени Орвис.

Сердце Города тут же ответило.

Разрешён вход одному идущему.

Ладонь Орвиса провалилась сквозь барьер, и он тут же сделал шаг, оказываясь внутри зала, скосил глаза на тела мёртвых слева и спросил:

— Глава, какой будет приказ? Зона запрета движения духовной силы?

Я помедлил, а затем толкнул к нему мысль:

— Собрат Орвис, прости меня, но сейчас я не могу позволить себе ни одного просчёта.

Он в непонимании вскинул брови:

— Глава?

К обычной печати, которая следила за тем, чтобы он не сильно распускал язык, я добавил ещё одну. Сразу в три цвета. Затем наполнил её символами.

Верность. Истина. Почтение. Служение.

Уже через миг Орвис склонил колено, вбивая кулак в ладонь:

— Глава! Приказывайте!

— Ты верен Ордену Небесного Меча?

— До конца жизни! — боль от первой печати ни на миг не задержала его ответ.

— Ты верен семье Сломанного Клинка?

— Верен! — прорычал Орвис и, словно этого было мало для давящего на него служения, прокричал. — Сломанный Клинок будет выкован вновь! Орден будет возрождён! Только смерть избавит меня от верности семье!

Я задал следующий вопрос:

— Ты верен мне, своему главе и магистру?

— Магистр! — снова боль ничего не значила для его верности и служения. С горящими глазами он выпалил. — Моя жизнь принадлежит вам! Прикажите, и я убью себя.

Я сглотнул. Изард хотел проверить, хватит ли мне таланта сделать из орденца фанатика? Я только что выяснил — хватит. Но на этом не остановился.

— Есть ли у тебя талант, артефакт или возможность избавиться от Указа Верности?

— Нет, магистр, у меня нет ничего из этого. Мне это и не нужно! Моя верность вам и Ордену будет вечной!

Я медленно кивнул.

— Да будет так. Едва я выйду из резиденции и отдам приказ, поднимешь зону запрета движения духовной силы.

— Слушаюсь, магистр! — вскочил Орвис, пожирая меня глазами.

На миг мне стало не по себе от того, что я сотворил с ним. Только на миг. Затем я Рывком покинул зал, замер возле Кирта, Аммы и Утхала.

— Сейчас в городе возникнет зона запрета движения духовной силы. Это значит, — принялся объяснять я своим подчинённым из Второго пояса, которые об этом могли слышать только в байках, — что нельзя использовать артефакты, техники, нельзя даже втягивать в себя силу Неба или общаться мыслеречью. Всё это приведёт к травмам и ранам.

— Только сталь? — уточнила Амма.

— Да. Только сталь. Снимайте артефакты и прячьте их. Они взорвутся, едва здесь появится зона запрета.

— Я проходила подобные тренировки, — удивила меня Амма, повернула голову и спросила. — Брат?

— Справлюсь, — мотнул тот головой, одновременно избавляясь от амулета на шее.

Утхал повторил его слова:

— Справлюсь.

— На помощь братьям! — рявкнул я и рванул прочь. К ближайшей двери, к ближайшему окну.

Высадил его, вылетел на улицу, проскользил в воздухе до ограды резиденции и только коснувшись ногами земли, толкнул из себя мыслеречь:

— Орвис — запрет!

Над городом, высоко в небе появился огромный шар, видимый, наверное, и с вершин окрестных гор. Белый с алым краем.

Спустя миг над городом прогремела мыслеречь Рагедона:

— Зона запрета движения духовной силы! Приготовиться!

Я лишь кивнул, срываясь с места, останавливая в себе круговорот силы и на ходу снимая маску и амулеты. Всё верно. Враг и так видит шар в небе, отлично знает, что он означает, а вот многие собратья Сломанного Клинка могут не видеть его в пылу схватки или находясь в убежищах, их необходимо предупредить.

Злая ухмылка сама по себе вылезла на мои губы. Алые Пики — у вас ничего не вышло — да, пусть я опоздал вернуться в город, но и вы опоздали напасть. Напади вы вчера, и город бы пал, но сегодня сдохнете вы. Поглядим, так ли вы хороши с простой сталью, как идущие Сломанного Клинка.

Вырывая из моря ненависти, меня вдруг догнали мои змеи, про которых я и думать забыл.

Всего вдох мне понадобился на то, что бы решиться — они остаются. Все свои травмы во время преодоления ловушки я получил, выплёскивая из тела змеев, то, что они летали вокруг меня и искателей — никак мне не вредило. Не должно повредить и сейчас. Мне. А вот врагам…

Я сосредоточился и заставил их подняться выше. Не хватало ещё, чтобы они случайно задели хвостом Амму или кого другого.

Спохватившись, втянул в себя восприятие, предупредил и остальных:

— Восприятие убрать! От боевой медитации отказаться! Мыслеречь не использовать!

Вовремя. Буквально через вдох я ощутил, как мир вокруг изменился. Зона запрета движения духовной силы. То, куда мне ещё месяцев семь заходить не следовало бы. Но что такое потраченное не с полной пользой зелье Древних в сравнении с битвой за город? В сравнении с сотнями спасённых собратьев Сломанного Клинка?

Без восприятия, без растянутой в стороны боевой медитации первая стычка случилась неожиданно — вот мы бежим и никого не видим, а вот через миг на нас уже несутся с мечами враги.

Но никакая зона запрета не могла повлиять на мой талант. На одну из граней моего таланта — способность оценивать силу врагов.

Я видел глубину их силы, её темноту и прозрачность. Сильные Предводители. И тем ярче я оценил то, насколько превосходил их сейчас в силе и скорости.

Гармония? Равновесие с миром?

Видимо, не только. Я отлично помнил последние свои тренировки до прорыва на новую ступень Возвышения, и сейчас было ясно одно: либо они слабаки, либо я значительно прибавил в силе, сформировав третье средоточие и научившись видеть и управлять своей эссенцией.

Судя по тому, как тяжело пришлось остальным моим спутникам — Предводителям — верно второе, а не первое.

Я ударил в спину тому, что теснил хромающего Кирта. Точно в первое средоточие, сквозь позвоночник. После этого он прожил буквально вдох, не более.

Отметил про себя, что в горячке я сам забыл надеть доспех искателя, который хоть как-то возмещает отсутствие Покрова. Спросил Кирта:

— Что с тобой?

— Попытался использовать Опору, — поморщился тот.

Я опустил ладонь на пояс и осознал, что забыл не только про доспех, но и про пояс с зельями. И я ещё требую от других внимательности и прочего.

Опустив руку, глухо посоветовал:

— Терпи. После битвы зону запрета отменят, и кисет снова будет доступен.

Амма не была такой мягкой — добравшись до брата, сходу отвесила ему подзатыльник.

Спустя три стычки мы, наконец, добрались туда, куда мне было нужно. Почти.

Я видел разный туман в своей жизни. Над реками, в горах от водопадов, в облаках при полёте, на этаже города Тысячи Этажей, стихийный туман, созданный из мельчайших частиц моей стихии воды. Сейчас я впервые видел перед собой горящий туман.

Даже в кристалле Древних я не видел такого тумана, но сразу понял, что передо мной.

Не только я, похоже, не стал возвращать в тело Истинную Суть Стихии — моих змеев, но и наш враг — Повелитель Стихии — не стал возвращать ту силу, что выплеснул из себя для сражения с Седым и Рагедоном.

До портальной площади ещё кварталов шесть, не меньше. Раньше мне не нужно было бы даже восприятие, одних глаз Предводителя мне хватило бы, чтобы заметить муравья на камнях площади, если бы он каким-то чудом решился подняться так высоко в горы. Сейчас же я, став Властелином, не видел ничего дальше двадцати шагов — настолько плотным был алый туман, скрывший в себе огромную часть города.

Этот дарсов Повелитель Кресаль что, увидев шар в небе, выплеснул из себя всё второе средоточие до дна?

Коротко бросил через плечо:

— Держитесь вместе, ищите противников по силе, в туман не лезьте, — сам же сделал в него первый шаг.

Кожу тут же защипало, но не более. Внутри меня властвовала совсем другая стихия, а халат будто и не заметил, что его погрузили в стихию этапа Повелителя. Это было к лучшему. Не хотелось бы добраться до схватки голым, оставшись без единой нитки на теле.

Спустя тридцать шагов повёл головой из стороны в сторону, пытаясь осознать, откуда доносится звук стали.

Только мои змеи не знали никаких забот — с наслаждением кружились вокруг меня, широко распахивая пасти и на лету заглатывая туман. Неплохо, конечно, дай им время, и они сожрут его весь. Вот только как раз времени у меня и нет.

Сколько вдохов уже установлен запрет? За это время Седой и Рагедон на пару должны были прикончить Повелителя. Но мечи звенят до сих пор. Значит, враг там либо не один, либо не настолько слаб, чтобы пасть от рук всего лишь двух Властелинов, либо выплеснутая им стихия доставляет Седому и Рагедону большие проблемы. Не зря же он его создал?

Десять Властелинов на одного Повелителя, да? Нужно поторопиться.

Я сорвался на бег.

Налево и прямо на портальную площадь.

Пусто. Всё заполнено туманом, но здесь никого нет. Звук мечей раздаётся с правой стороны. Как и вопль Седого:

— Рагедон, назад!

Туда! Мимо руин домов, которые мы только восстановили под лавки.

Сейчас я, как никогда, осознавал, насколько быстрее начинает передвигаться идущий, обретая техники передвижения, а затем и возможность летать. Неважно на чём, на мече или самостоятельно, нащупав равновесие с миром. Сейчас я бежал, как обычная Закалка, у которой ничего ещё нет, кроме своих ног.

Исток до этого казался мне небольшим — сто вдохов и облетел его из конца в конец. Стараешься утром идти неторопливо, оттягивая время, но вот уже резиденция и пора возвращаться к занятиям со старейшинами.

Теперь же, скрытый алым туманом, он казался мне бесконечным. Но лишь казался.

Туман начал становиться гуще, плотней, сквозь него поплыли искорки, стоило им коснуться моей одежды, как ткань халата в этом месте тут же прогорала, а сами искорки больно жалили кожу, затухая только от касания ко мне.

Я даже вскинул ладонь, прикрывая глаза, но только прибавил ходу, торопясь к схватке, которая становилась всё ближе и ближе.

Вот она!

Из алого, колышущегося и переливающегося огоньками тумана появилось три фигуры с мечами.

Одна — совершенно целая, окружённая облаком искр и алых нитей, а две другие — обгорелые, покрытые ожогами.

Стоя ко мне спиной, Седой буркнул:

— Раз, два, три.

И, вытянув меч остриём вперёд, сорвался с места, телом буквально расталкивая алый туман. Через миг он ворвался в облако искр, которые тут же вспыхнули на его теле, жаля и заставляя тлеть халат. Ещё через шаг он своим телом снёс алые нити.

Следом за ним, шаг в шаг мчал Рагедон.

Я невольно кивнул, оценив, что они делают. Седой, чьё Возвышение выше, а понимание стихии лучше, своим телом расчищал путь более слабому.

Два вдоха им понадобилось, чтобы проломиться к Кресалю. Три вдоха они продержались возле него, орудуя сталью, а затем отступили. И я не мог их винить — лица и руки их были покрыты волдырями и глубокими чёрными ранами — огонь Повелителя Стихии буквально сжигал их тела. Что творится внутри них, насколько они отравлены чужой стихией, не хотелось даже думать.

— Глава!

Наконец-то, они меня заметили.

Мне понадобился всего лишь взгляд, и мои змеи рванули к этой парочке. Теперь каждому из нас досталось два змея, которые закружили вокруг нас, телами и пастями поглощая чужую стихию.

Я не люблю тех, кого коснулась стихия огня? Только не в том случае, когда они слабее меня.

— Повелитель? — Кресаль недоверчиво прищурился. — Столь сильный Повелитель в таком молодом возрасте? Из какой ты фракции и почему пришёл на помощь ублюдкам из Ордена?

— Я глава этого города, я глава семьи Сломанного Клинка, я магистр Ордена Небесного Меча. Я тот, кто убьёт тебя.

Я ожидал, что Кресаль начнёт язвить или угрожать, а он молча развернулся и бросился прочь.

Целый вдох я пялился на скрывшую его стену тумана, прежде чем пришёл в себя и сам сорвался на бег, пытаясь уловить звук чужих шагов. Дарсов старик!

Пусть он был седым и выглядел лет на сто, не меньше, бегал он так, что мог дать фору многим молодым. И нужно же было мне распустить язык?

Я бежал так, как бегал, наверное, только в тот день, когда спешил к Чёрной горе спасать маму.

Без техник, полагаясь только на силу и ловкость тела, рвя жилы, понимая только одно — если я упущу его, то смерть Гамаи и Дараи будет напрасной. Смерть всех моих подчинённых и собратьев сегодня будет напрасной, а тайна Сломанного Клинка будет раскрыта. Этот дарсов старик не должен сбежать.

Он и не сбежал.

Первым его настиг мой змей — в рывке ударил в спину, вошёл в тело, заставив его споткнуться и кубарем полететь на землю.

Я прыгнул вперёд, ужалил Пронзателем, но сталь бесполезно ударила по камню — Кресаль успел извернуться, а уже через миг стоял на ногах.

Живой. Только держался за грудь левой рукой и морщился.

Я мог бы отправить в него ещё пять оставшихся змеев, наплевав на обжигающие нити огня, но зачем? За эти вдохи промедления и Седой с Рагедоном догнали меня. Кресаль окружён с трёх сторон и больше никуда не может сбежать. Ну, только если он вопреки зоне запрета взлетит в небо.

Я слишком много тренировок провёл с Седым и Димом, чтобы не суметь понять взгляда, который Седой бросил на меня. Через миг я шагнул вперёд, выбрасывая в выпаде Пронзатель и метя в ногу Кресалю.

Седой шагнул вместе со мной, жаля в плечо, меч Рагедона ударил в поясницу.

Дарсов Кресаль умудрился уйти от всех трёх ударов.

Теперь и я понял, почему два моих старейшины не сумели убить его.

Через миг мне стало не до размышлений, потому что Кресаль напал. На меня.

Три вдоха ему понадобилось на то, чтобы пройти завесу защиты Пронзателя, проскользнуть мимо его стали, уйти от стали Седого и Рагедона, и ужалить меня, глубоко вбивая меч мне в тело.

Я сам шагнул навстречу этому удару, выпуская ставший бесполезным Пронзатель и вбивая пальцы в тело Кресаля.

Я разменялся, едва ощутил, насколько он хорош с мечом. Я дал ему ранить меня, а сам забрал его меч.

Заплести руку, шаг в сторону, заступая Кресалю за спину, крутнуться, нажать, кидая на весы силы всё, что у меня есть.

Старый ублюдок, мы в зоне запрета, у тебя нет Опоры и полёта, на что ты рассчитывал, оказываясь в досягаемости моих рук?

Плечо и грудь рвануло болью от меча, но наградой мне был хруст пальцев и вопль боли.

Швырнул я его хорошо — Кресаль кубарем пролетел шагов двадцать и остановился, только ударившись в ограду.

Я ухмыльнулся, вцепившись в меч, вырвал его из себя одним движением и застыл, когда Кресаль безумно захохотал:

— Вот как? А-ха-ха! Вот как? Хорошо! Я всё равно заберу вас с собой!

— Глава, прочь! — заорал Седой.

Я не успел ни обернуться, ни дёрнуться, пытаясь убраться, как ударил гром такой мощи, что мне показалось, будто у меня лопнула голова.