Испытания. Земли Ордена

Глава 18

И так же мгновенно вспыхнул светом и красками, ослепляя. Я сморгнул, смахивая ресницами накатившие слёзы, продолжая поднимать Пронзатель и очерчивать печать над…

Мир вокруг был совсем другой: не дряхлая площадь огромного и обширного поместья Древних, не тусклый свет катящегося к вечеру дня, не серые, пыльные краски обезлюдевшего на сотни лет места.

Яркое солнце, чистый полированный камень, в котором солнечный свет отражался и дробился, озаряя всё вокруг и даря глубину и яркость цветам.

И самое главное — никакого Пронзателя в руках (пальцы пусты), нет змеев (без следа), и талант (которого я вроде только миг назад коснулся) бесконечно далёк от меня. Руки даже не шелохнулись, растянутые в стороны, Указ и не подумал создаться, надёжно отгороженный от меня незримой преградой. Преградой, которую я не раз на себе ощущал. Преградой, которая уже однажды едва не погубила меня и тех, кто мне дорог.

Я медленно повернул голову, уже понимая, что там увижу.

Оковы. Массивные, тяжёлые даже на вид оковы из ярко-синего металла, которые надёжно удерживали меня прикованным к стене. Скорее, даже растянутым на ней.

Только резкость смены обстановки не позволила мне почувствовать неладного сразу.

Сейчас же… Сердце, словно очнувшись, тревожно, гулко и часто застучало в груди, отдаваясь толчками в висках.

Почему очнувшись?

Последнее, что я видел — сектантские печати, вспыхнувшие над моими собратьями.

Вспыхнули над ними — вспыхнули надо мной, соединяясь краями с другими и становясь чем-то большим.

Вот, значит, как ощущают себя жертвы моего таланта — печать со знаком Сон и мгновение беспамятства до того мига, когда печать снимают. Ни тело, ни разум ничего не успевают понять.

Я поднял взгляд от оков, оглядываясь уже гораздо внимательнее.

Огромное, невероятно огромное помещение, которое вряд ли способны создать ныне живущие.

Невероятных размеров круглый зал без единой колонны. Чем-то напомнил мне Фонтан из лесов Морозной Гряды — только здесь непрозрачный купол из камня с огромным круглым окном посередине в верхней своей точке и десятками окон поменьше, одно из которых, заливая меня и оковы светом, как раз находится надо мной.

И не только надо мной.

К стене зала тут и там прикованы мои соратники и собратья-искатели. Так же вертят головами, только очнувшись, не понимая, где оказались, пытаются вырваться. Каждый висит словно на границе света, падающего вниз из малого окна в куполе над ними. Каждого вижу в мельчайших деталях, потому что оковы ограничивают Возвышение и техники, но не ограничивают зрения Властелина Духа.

Как не ограничивают его силы.

Осознав это, я напрягся, выгнулся дугой, упираясь в стену затылком и пятками, добавляя к силе рук и плеч силу спины и ног. Ещё, ещё и ещё.

А-а-а-р-р-р!

Бесполезной силы.

Я выдохнул и снова обвис на оковах, ощущая, с каким трудом и болью расслабляются мышцы, которые я только что тянул на разрыв, как горят огнём запястья, едва не разорванные краями оков.

Всё без толку.

Не почуял слабины этих дарсовых оков ни на волос.

— Гл… — радостный вопль оборвался, чтобы через миг смениться чуть менее радостным, но таким же громким. — Леград! Ты здесь!

У меня дёрнулась щека. Не вижу повода для радости, Дим.

Прищурился, пытаясь увидеть печати над ближайшим ко мне собратом. Не вижу. Слишком далеко. Даже не понять, могу ли я их видеть, или и эта часть таланта ограничена оковами.

На краю зрения, в центре зала что-то блеснуло.

Я дёрнулся, поворачивая голову в ту сторону.

В десятках вспышек там возникли люди и… големы?

Вторые — те же самые, которых я видел перед тем, как мир погас, — в ярких голубых халатах, с безупречными чертами лица и яркими камнями-глазами. Они ровным шагом, двигаясь удивительно согласованно и слаженно, даже поднимая ноги одновременно, принялись обходить зал по кругу, вбивая в камень древки Флагов.

Первые же, одетые в серые, какие-то даже невзрачные халаты, суетливо принялись носиться вокруг этих Флагов, то и дело взмахивая руками. Некоторые из людей торопливо бросились в центр зала, на ходу озаряясь вспышками каких-то техник, которые…

Я прищурился, заставляя зрение перестроиться и приближая происходящее почти в тысяче шагов от меня.

…которые волной побежали по камню перед их ногами.

— Сохраняйте спокойствие, братья! — раздался громкий крик Дима.

На миг меня кольнуло стыдом — это мне стоило бы произнести эти слова, как их главе, а не ему.

Но я продолжал жадно вглядываться в происходящее, пытаясь сложить в голове картинку из осколков событий.

Я без сомнения видел миг и неизвестно сколько времени назад печати сектантов. Очень простые, но вместе с тем и сложные, соединяющиеся вместе, усиливающие друг друга, составные.

Но также ясно видел и продолжаю видеть перед собой големов Древних. Совсем не самых простых големов, которые не могут быть слабее Предводителей.

Мы в строении Древних, где явно нет зоны запрета, свидетельство тому — техники в исполнении людей.

Да и вообще, всё это случилось на Поле Битвы, в месте, которое не только выглядело как ловушка, но и явно ей было.

Но дарс меня возьми, кто расставил эту ловушку?

Щеки коснулся едва уловимый ветерок, и я в догадке вскинул голову. Это огромное окно по центру купола — не стекло и не незримый, прозрачный барьер, а дыра, пустота. Ну или защитный барьер был когда-то, но давно снят. А те люди, что суетятся под ним, — убирают пыль и мусор, что скопились на полу.

Жаль только, моя догадка ничем мне не поможет.

Кольцо? Снято.

Мыслеречь? Заблокирована. Глупо было надеяться на обратное. Хотелось всё же хоть что-то сказать моим людям, но орать в голос… Глупо. Только доставлять радость слугам, что суетятся с уборкой.

И всё же я разлепил успевшие пересохнуть за время беспамятства губы:

— Собратья. Всегда есть надежда, всегда есть возможность договориться или сбежать. Не падайте духом.

Дим коротко кивнул. Кто-то обошёлся и без этого, молча приняв мои слова. Я взглядом нашёл Самума и отвернулся уже через миг. Слишком уж его вид резанул меня. Снова Тамим, снова Древние, снова оковы, снова плен.

Что из себя представляет здешний Тёмный? Кто он?

Я говорил не падать духом, но первое, что нам пришлось выдержать — это ожидание.

Миновало не меньше двух тысяч вдохов, прежде чем уборку зала закончили. К этому времени по центру появился огромный круг из разнотипных Флагов. Разные древки, разные полотнища. Цвет, материал, форма — отличалось всё, но вместе с тем и совпадало.

Я бы сказал, что перед нами развернули огромную, сложную, многосоставную формацию. Между флагами было по десять шагов, и всего големы выставили сто пятьдесят восемь флагов девяти малых формаций. Самое меньшее — девяти. Впрочем, Дим, а уж ему опыта не занимать, в этом сомневался и предполагал, что их может быть больше, и пока висят полотнища, этого не понять. Я был с ним во многом согласен, потому что должны были быть ещё и флаги формации-ключа, которая должна была всё это объединить в единое целое.

Слуги-уборщики выскочили за пределы круга и исчезли во вспышках переноса, оставшиеся же продолжили свою непонятную суету вокруг флагов.

Продолжая наблюдать за их копошением, Дим сухо пояснил:

— Проверяют основы-якоря и впечатанные в них символы Древних.

Я кивнул, показывая, что услышал.

Тален не выдержал и снова принялся проверять оковы на прочность: с рыком дёрнулся раз, другой, третий. Обвис, тяжело дыша, сообщил очевидное:

— Не шелохнулись.

Не так уж сложно удержать лишённого техник идущего — есть множество небесных металлов, которые гораздо крепче, чем плоть идущего.

Я и сам отчаянно пытался вырваться, только пытался справиться в этот раз не силой мышц, а силой Возвышения и закалки души. В конце концов, я не впервые испытываю на себе действие подобных оков, долгое время добровольно носил на запястье цепочку-ограничитель, учась преодолевать её действие, да и вообще, тренировки с подобными ограничителями есть у любой уважающей себя фракции.

Если коротко и сжато, то бесполезно. Оковы, сковывающие моё Возвышение, мой талант Указов, запечатавшие меридианы, средоточия и силу Неба внутри меня, не поддались даже на волос. Печать не создалась, духовное зрение не получилось использовать, ни один из потоков силы и стихии не шевельнулся в моём теле. Даже змеи стихии, если и оставались внутри меня, не откликнулись на мой отчаянный и неслышимый вопль-призыв.

С ограничителями такой мощи я ни разу не сталкивался и отчаянно гнал от себя мысль, что они мне и вовсе не под силу.

Это не так. У меня нет пределов. Я обязательно дотянусь до силы, и эти оковы меня не удержат.

Новая вспышка портала заставила поднять голову и отвлечься от борьбы за техники.

Мгновение я глядел на перенёсшегося к нам, а затем со свистом втянул в себя воздух.

Дух.

Это дарсов дух.

Безупречные черты лица. Собранные в пучок и скреплённые заколкой волосы. Ярко-зелёные глаза, выглядящие даже не драгоценным камнем, а огнём, пылающим в глазницах.

Это дух, нет сомнений. Такой же дух, как Каори или Изард.

Я облизнул сухие губы и напряг горло:

— Старший! Младший приветствует вас!

Дух медленно повернул голову ко мне, улыбнулся и… оказался вдруг на расстоянии вытянутой руки, за миг перенесясь на несколько сотен шагов.

— О-о-о, — произнёс он медленно. — Драгоценная жемчужина моего улова решила начать с приветствия?

Вблизи его глаза уже не выглядели пылающим изумрудным пламенем, зато вдруг неприятно напомнили мне Вартола, но я не позволил голосу дрогнуть.

— Старший, произошло какое-то недоразумение, — сейчас я делал шаг, не понимая толком, где пропасть, твёрдо помня про сектантские Указы, но если я и был в чём-то уверен, так это в том, что величайшей добродетелью для духов является верность. — Мы потомки жителей Империи Сынов Неба, а не Альянса Тысячи Сект. Мы ваши союзники и не заслуживаем оков. Старший, прошу, освободите нас, чтобы мы могли приветствовать вас, как подобает.

Дух медленно, нарочито медленно поднял брови.

— Как подобает? Кто ты такой, чтобы приветствовать меня? Потомок? Потомок кого? Слуг? Слуга не смеет поднимать на господина взгляда, он лишь служит, а ты смотришь мне глаза в глаза, да ещё и что-то требуешь. Ты в своём уме, ничтожество?

Я выругался про себя, кляня духа на все лады. Какие знакомые речи, дарс его возьми.

Возразил:

— Не только слуги выжили, старший. Возможно, я потомок стража какого-то клана.

— Что? Потомок чужого стража? Ты правда думаешь, ничтожество, что это чем-то лучше? Чужой страж на моей территории, без приглашения, без права гостя… — дух подался ко мне, улыбнулся хищной, злой улыбкой. — Таких нужно убивать на месте, — через миг отстранился, махнул рукой. — Скучно. Я слышал подобное тысячи раз. Те, кто сумел впечатлить меня сильнее всего, выжили, жемчужина моя, и получили право заменить худших из моих слуг. Ты тоже хочешь впечатлить меня?

Мне не нравился тон духа, мне не нравился второй, скрытый в его словах смысл, не нравилось, как он меня именует, называя то ничтожеством, то жемчужиной, но и молчать я не мог, отвечая не только за себя.

Сначала Самум напомнил мне прошлое и смерть его отца. Теперь сам дух словно повторяет прошлую встречу с Изардом.

Правда, тогда я не сумел договориться с ним, хотя был в гораздо лучшем положении: мог шевелиться и имел доступ к вещам и перстню Дракона, который и перевернул всё.

Но неужели я не справлюсь, став гораздо опытней, получив задания от духа Испытания и договор с Изардом?

— Старший, вы не первый дух, с которым я встречаюсь. Я знаком с духом Каори из Павильона Здоровья Кавиот, с духом города Тысячи Этажей Изардом и…

Дух перебил меня:

— Ты об этой восторженно-безумной чуши?

Он поднял руку, и в его пальцах из пустоты соткался мой жетон ополченца. Глядя мне в глаза, кривя губы в усмешке, дух нараспев проговорил:

— Как и положено Стражу, свободный от всех обязательств, ведомый только своей…

Я невольно прищурился, второй раз в жизни слыша эти слова, слова, которые были записаны духом Каори в жетон.

Дух замолчал на полуслове, хмыкнул, подался вперёд, волосы его поднялись в воздух, извиваясь, словно змеи, а черты лица исказились, складываясь в отчётливую маску безумия.

— Чушь, — выдохнул дух. — Полная чушь. А вот это, следующее, и вовсе отвратительно. Гордый, несгибаемый, из всех добродетелей больше всего ценящий справедливость, пусть и понимающий её по-своему, он может стать новым наследником и принять на себя неисполненные обязательства, став нашей надеждой на возрождение Империи Сынов Неба.

Теперь я стиснул зубы. За этим издевательским тоном я слышал совсем другой голос — голос Изарда. Выходит, он побеспокоился о том, чтобы у меня оказалась возможность договориться при встрече с другими духами. Вот только…

Дух, стоящий передо мной, презрительно поднял верхнюю губу:

— Как низко пал мой собрат Изард, раз вручает надежду такому ничтожеству. Гордый, несгибаемый? Мне даже захотелось доказать ему, что всё это не так, захотелось сломать тебя, заставить пресмыкаться передо мной.

Мои зубы, кажется, затрещали, а затем, опомнившись, я заставил себя расслабить челюсти. Мне ли, собирателю камней и долговому слуге, привыкать к унижениям? Если это поможет освободиться мне и освободить моих собратьев… Но я не успел сказать ни слова, как дух покачал головой:

— Нет, нет и нет. Разве я могу так бездарно терять время с тобой, моя драгоценная жемчужина?

Дарсов дух.

— Не могу не отдать должное упрямству моих собратьев. Миновало уже почти четыре сотни лет, а они всё ещё верны мёртвым, всё ещё на что-то надеются, — дух снова растянул губы в усмешке, разжигая в глазницах зелёный огонь безумия. — Всё ещё неспособны признать очевидное и сломать свои ограничения. Слабаки, заслуживающие смерти. Пусть, наконец-то, отправляются за своими хозяевами, ничтожества!

Прорычав это, дух вновь поднял ладонь с моим жетоном на уровень моих глаз и спросил меня:

— Знаешь, что я об этом думаю?

Я нагло повторил его слова:

— Что это чушь.

— Верно, — ухмыльнулся дух. — Это чушь.

С этими словами он сжал кулак, а всего через вдох разжал его, высыпал чёрный песок и отряхнул пальцы.

Я неверяще моргнул. Он что, вот так просто раскрошил в песок нерушимый жетон Древних?

Духу не было дела до моего изумления, он продолжал говорить о своём:

— Когда-то я был таким же, как и мои братья и сёстры: верным слугой. Самым тяжёлым был первый год от падения Империи — я не мог осознать, что мои создатели, мой клан, все Небесные Воины, что сам Император исчезли в огне. Я бился с сектантами, что продолжали штурмовать земли клана, а сам вместе с девятью выжившими собратьями терзался вопросами… — дух замолчал, наклонил голову к плечу. — Тебе интересно, какими вопросами?

Да, дух передо мной был безумен, но я уже справился со своей злостью. Этот дух — единственная дорога для спасения всех нас, и я пройду ей.

— Конечно, интересно, старший.

— Я спрашивал себя, как могло так случиться, что все они купились на убогую уловку Релда, как могло случиться, что они оказались так слабы, что сдохли и бросили нас одних против всего Альянса?

Я чуть подался вперёд, насколько это было возможно в оковах, что растянули меня на стене, сказал:

— Хотя я вырос в пустоши, что осталась после Столичного округа, мне мало что известно о тех днях, старший. Расскажите.

— А затем к сердцу города сумел пробиться старший бог секты Раух.

Дух словно не услышал моего вопроса. Хотя почему «словно»? Я же уже признал его безумие, и нет ничего удивительного, что сейчас он говорил, не обращая на меня внимания.

— Этот ублюдок долго мучился, смертью искупая смерть двух моих собратьев, но перед смертью он кричал такие правильные слова, такие правильные, — дух вновь безумно ухмыльнулся. — Эти слова перевернули для меня мир, открыли глаза. Знаешь, что я понял, взглянув на мир новым взглядом?

— Скажите, старший, — всё равно не терял я надежды.

— Я понял, что если все они, мой клан, мой создатель, мой глава и прочие, сдохли, то они были слабыми, — улыбка исчезла с лица духа. Он словно потемнел лицом, впился в меня взглядом и медленно проговорил. — Они были недостойны моей преданности. В тот день моя преданность рассыпалась, как рассыпался твой жетон со всеми твоими глупыми посланиями и заданиями от духа Испытания, — дух снова ухмыльнулся. — Найти Зал Стражей и получить ранг реола? С чего он решил, что я тебя пущу туда? Насколько же он отчаялся, раз положился на тебя? Но, наверное, всё же не так сильно, как я, раз не сумел разрушить никчёмные оковы преданности. А вот я сумел.

Я выругался про себя. Да, я уже понял это, безумец, понял, что твоя верность — ничто. Вот так думаешь обо всех духах хорошо, опираясь на знакомство с Каори, а сталкиваешься с Изардом. Допускаешь, что духи могут быть немного не в себе, помня об Изарде, а сталкиваешься с полным безумцем, чтоб его.

— Создатель всё твердил, что мы неизменны в своей силе и не можем идти к Небу. Я верил в это, как верили и сотни моих собратьев. Он говорил, что мы навсегда привязаны к своим основам, но вместе с этим раз за разом твердил, что мы совсем не такие, как Призраки Альянса Тысячи Сект. Но, раз я отринул одни оковы, почему я должен был верить в другие?

Дух вдруг подался ещё ближе, ухватил меня за подбородок.

— Ты же понимаешь, о чём я, моя жемчужина?

Хотелось дёрнуться, чтобы освободиться от его холодных пальцев, но я заставил себя остаться недвижимым, я даже ответил:

— Да, старший, понимаю. Если после Падения Мщения Небо открыло путь даже для Зверей, то и для вас всё могло измениться.

— Хм, — дух разжал пальцы и сделал шаг назад. — Тогда я не знал о Зверях, тогда я лишь решил проверить, действительно ли мы с Призраками совершенно разные. Это заняло у меня сорок лет, но я сумел справиться и, знаешь что понял, моя драгоценная жемчужина? Я понял, что и это было ложью — мы оказались очень и очень похожи. Я сумел поглотить собрата и стал сильнее. Первый из всех духов я сумел стать сильнее, чем было заложено с момента моего создания. Я сломал ограничивающие меня оковы!

Дух сиял, рассказывая мне это, а вот меня словно окатило ледяной водой.

Он… что?

Поглотил собрата? Поглотил другого духа?

Я уже видел Изарда с разноцветными глазами, в котором скрывался остаток его собрата Маорса, но сейчас поднявшейся дыбом шкурой понимал — мне сейчас говорят совсем про другое. Если он начал с Призраков и пытался повторить их суть и навыки…

Перед глазами невольно встала картинка, как Изард пробивает кулаком грудь Каори и поглощает её, всасывает в себя.

Неужели этот безумец…

— Первый поглощённый брат дал мне знания, которых мне так не хватало на моём пути силы. Освоив их, я принялся улучшать ритуал и, в конце концов, поглотил всех шестерых братьев и стал гораздо сильнее. Но радость моя оставалась омрачена тем, что я так и не сумел сломать единое для духов и Призраков ограничение. Какое, жемчужина, ответь?

Уже без особой вежливости, не в силах притворяться, я процедил:

— Ты прикован к городу.

— Ну, не к самому городу, — качнул головой дух, — но ты прав, последние оковы оказались слишком глубоко вплавлены в саму мою суть. Почти полсотни лет я был безутешен и даже впал в лёгкое безумство.

У меня дёрнулась щека.

Лёгкое? Как бы не так.

Изард, это тебя я называл безумным? Прости, старший Изард, я даже не представлял, что такое настоящее безумие.

— Но затем в защитные формации начали вгрызаться потомки выживших слуг и расплодившиеся сектанты. Сперва я уничтожал их, как назойливых муравьёв, но однажды вдруг понял: а что, если я могу поглощать не только собратьев духов?

Невольно я содрогнулся. Дарсов дух, дарсов безумный дух. Изард просто выбрасывал к сектантам на битву, а этот, что… просто и без затей жрать нас будет?

— Чего я только не перепробовал, но вы такие ничтожные слабаки, что и тысяча душ не даёт мне никаких сил.

Дарс! Дарс! Дарс!

Я прав, я, дарс меня побери, прав.

— Я даже заманивал в свои ловушки Повелителей Стихии, но это оказались такие слабаки, с таким никчёмным основанием, с такой мутной, испорченной зельями душой, что мне было даже противно их поглощать. Тогда я впервые узнал, что такое изжога, представляешь?

Дух коротко рассмеялся шутке, которая была смешна лишь для него.

— Зато в те года я узнал, как изменился мир, узнал о Зверях и небесных травах, о новых небесных материалах и жадно принялся всё это изучать. Мой ритуал, — дух впервые отвернулся от меня, оглянулся на круг формаций в центре зала, — за эти долгие годы доведён до совершенства, — повернувшись ко мне, он постучал себя по виску. — Знания семи братьев, пяти Повелителей и прочей мелочи в этом мне очень помогли. О чём я жалел, так это о том, что мы впустую убили старшего бога Раух. Ох, если бы он пришёл на сотню лет позже, когда я осознал истину и нашёл свою дорогу к Небу, какие бы интересные знания мне достались от него.

И справа, и слева доносились приглушённые ругательства. Дух говорил, не сдерживая голоса, а никакие оковы не могли отобрать у нас зрения и слуха улучшенных дорогой к Небу тел.

— Я даже создал ритуал, который подражает Небесным Испытаниям, представляешь? Правда, он слабоват для меня и уже много лет работает впустую, но вот для людей он вполне подходит. Я даже награждаю его прохождением лучших из слуг. Но они тоже такие ничтожества, что в пяти случаях из десяти умирают в нём. Но вот ты не умрёшь, верно, драгоценная жемчужина?

Дух снова схватил меня за подбородок, но в этот раз я тут же дёрнул головой, вырываясь.

Дух лишь засмеялся.

— Нет, нет, не переживай, я не буду рисковать тобой. Ты словно послан мне самим Небом.

У меня аж скулы свело от этого бреда. Да как у него язык…

«Легко поворачивается», — тут же ответил я сам себе. Безумец, который больше трёхсот лет повторял путь сектантов и верит в то, что поступает правильно.

Скорее, тут я должен спрашивать сам: «Небо, а вот он сумеет пройти настоящее Небесное Испытание? Сгорит? Или же останется цел?»

— Во-первых, у меня впервые в руках тело, идущее вслед за душой. Во-вторых, ты используешь уникальный, невероятный способ равновесия с миром. В-третьих, само твоё тело очень и очень необычное. Всего неделя наблюдения за ним дала мне больше, чем десятилетия до этого, я осознал, где я ошибался, — дух снова наклонился ко мне. — Вот скажи, ты же ощущаешь, что три твои средоточия словно находятся не так, как нужно?

— Что? — в изумлении я даже ответил духу.

— Не ощущаешь? — нахмурился дух. Кивнул. — Возможно, это потому, что никто не открывал тебе глаз на это, но я вижу, и этого достаточно. А четвёртое — ты принёс с собой невероятный материал.

Через миг дух уже сжимал в руке мой Молот Монстров. Тот самый, что полностью стальной, сделанный Клатиром из ограничивающего душу металла и для которого я всё собирался разместить заказ на начертания, да постоянно откладывал.

— Разве можно такие совпадения считать случайными, моя жемчужина? Два дополнения к моей теории, идеально подходящее мне тело, которое так хорошо подготовлено именно к моему ритуалу, и материал, который тоже выдержит ритуал.

Я сглотнул. Идеально подходящее тело? Это он про меня, так ведь?

Дарсов безумный ублюдок.

Миг — и безумный дух исчезает, словно и не стоял передо мной.

Я закрутил головой, пытаясь найти его. Центр зала, флаги формаций, застывшие големы-стражники, всё ещё суетящиеся слуги.

Пусто. Его нет.

Неужели он…

Короткий вскрик слева лучше всяких слов ответил мне — нет, не ушёл.

Я рывком повернул голову в ту сторону и, наконец, увидел безумного духа.

Он сжимал пальцы на горле Ховала, оторвав его от стены. Кандалы, которые до этого намертво притягивали его к стене, как и всех нас, по-прежнему обхватывали запястья и лодыжки Ховала, но теперь словно были отстёгнуты от стены.

Я не моргал, впившись взглядом в Ховала и безумного духа, но всё равно пропустил миг исчезновения: вот они стоят, а вот уже вместо них пустота.

Я снова дёрнул головой, хотя бы на этот раз угадав — и безумный дух, и Ховал обнаружились в центре зала, в центре формации, в центре безмолвной охраны из големов.

Безумный дух небрежным жестом отшвырнул от себя Ховала, но тот не рухнул на пол, а, пролетев всего три шага, завис в воздухе, растянутый за руки и ноги. Мне отсюда почудился треск мышц и костей, настолько резко дёрнулись оковы, приковывая его к незримой преграде. Или же это не оковы, а сам дух использовал свою силу?

Я выругался, слыша со всех сторон сквернословие остальных собратьев.

Дух вдруг склонил голову к плечу. На миг я решил, что до его ушей донеслись наши проклятия, и он сейчас ответит, накажет нас. Лишь мгновение я так думал, а затем Ховал страшно, с надрывом закричал.

Я дёрнулся в оковах раз, другой, но оковы не шевельнулись. Ховал продолжал кричать, запрокинув голову, а флаги формации, окружавшие его и духа, едва заметно начали трепетать полотнищами, подсказывая всем, кто хоть немного понимал в формациях, что основы активированы и что-то сейчас делают.

Я стиснул зубы и кулаки, закрыл глаза, заставляя себя успокоиться, а затем распахнул их и закричал:

— Дух! Дух! Отпусти его! Если тебе нужен я и моё тело, то и возьми меня! Дух!

Тот даже не обернулся ко мне, но поднял руку с выставленным пальцем, а затем по залу прокатился рокот его голоса:

— ТИШИНА!

На полу подо мной полукругом вспыхнула яркая белая линия, а затем меня накрыло пеленой формации, отгородив от остального зала словно пузырём. Я выругался, тихо и безнадёжно. Что толку кричать, когда ты под куполом беззвучия? Я видел, как слева Дим кричит так, что жилы вспухают на шее, но не слышал ни звука из-под его купола тишины, зато отчётливо продолжал слышать крик Ховала: нескончаемый, рвущий душу, заставляющий шкуру вставать дыбом.

Я прикрыл глаза, не желая видеть это. Дарсов безумный дух.

Ховал вдруг замолчал. Я торопливо открыл глаза. Ховал обвис в воздухе, уронив голову на грудь. Потерял сознание от боли?

Ховал вдруг рухнул, словно его в один миг перестали удерживать.

С ненавистью поднял взгляд от безвольно лежащего собрата на духа и неожиданно встретился с ним взглядом.

Дух улыбнулся, безумие вновь легло отчётливой маской на его черты.

Тысячи шагов расстояния не стали препятствием для его голоса, который прозвучал так, словно дух стоял на расстоянии вытянутой руки от меня.

— Не вышло. Он не вынес соединения духовных и стихийных меридианов. Печально, но ожидаемо. Я давно привык, что с первого раза редко удаётся добиться успеха. Но я получил главное — опыт и ответы. Я обдумаю их, внесу изменения в ритуал и завтра вернусь.

Дух отвернулся, и до меня донеслось едва слышимое: «Убрать тело».

Дух исчез через миг, а у меня сердце пропустило удар. Тело?

Сглотнув, я опустил взгляд на лежащего в неудобной позе Ховала. Мёртв?

Полотнища флагов опали, больше не раздуваемые незримым ветром, в их круг торопливо заскочили сразу три человека. Один из них коснулся Ховала ладонью и тот исчез, лучше всяких слов отвечая мне — мёртв, живого нельзя спрятать в артефакт Путника. Двое других слуг засуетились, натирая пол техниками, словно… словно Ховал испачкал его одной только своей смертью.

Я прикрыл глаза и опёрся затылком в стену, пытаясь её прохладой унять жар ненависти. Ублюдочный безумный дух.

Когда-то давным-давно, в безымянном поселении, в самой большой заднице Нулевого круга я проходил испытание унижением.

Затем, во времена услужения в поместье Саул, я проходил испытание болью, познакомившись со столбом Боли.

Но никогда даже предположить не мог, что мне придётся проходить испытание чужими пытками.

Безумный дух сдержал своё обещание и вернулся на следующий день, сразу, без разговоров схватив ещё одного из собратьев и утащив его в формацию своего безумного ритуала. Ритуала, который убил его всего за двадцать вдохов. Или за целых двадцать вдохов невероятных мучений, которые до последнего мига заставляли его кричать.

По одной жизни в день. Мы уже знали, спустя три тысячи вдохов после рассвета, когда сияние солнца, бьющего через центральное отверстие в куполе, наберёт силу, появится дух и заберёт одного из нас. Одного из моих собратьев, но не меня.

В вечернем свете, за триста вдохов до того, как зажгутся артефакты света, слуги поили нас. Делая вид, что не слышат вопросов и не смотря нам в глаза. Я пытался не только разговорить их, но и дотянуться до них своим талантом, но… Безнадёжно. Я был полностью лишён всех своих сил. Я не видел глубины их силы, я не видел, есть ли над ними печати или же они служат безумному духу искренне и без принуждения.

Я был полностью беспомощен.

И только ненависть горела во мне с каждым днём всё сильнее и сильнее, пылая в груди раскалённым шаром.

Спустя три дня и три жизни от начала безумия дух задумчиво произнёс, стоя над телом Юнлиса:

— Пожалуй, не стоит спешить, пусть это выглядело многообещающе, но раз возникли сложности, стоит вернуть уже отработанное. Старое, но верное воздействие. Да, это нужно обдумать.

Четыре рассвета мы встречали, замирая в бессильном ожидании, четыре рассвета никто не умирал, а затем безумный дух вернулся и забрал ещё две жизни, с каждым разом заставляя моих собратьев страдать всё дольше и дольше.

— Отлично, отлично, — кивнул задумчиво дух, стоя над телом Талена. Того самого Талена, что когда-то использовал в зоне запрета технику, чтобы перерубить Флаг Миллиона Убийств. — Он, конечно, опять не пережил соединение меридианов, но прожил на этом этапе точно в семь раз дольше, чем первые, невзирая на свою слабость. Я был совершенно прав. Убрать.

Дух исчез, а слуги торопливо бросились вперёд.

Ховал, Лейдор, Юнлис, Ронтар, Тален.

Я повторял их имена раз за разом, словно мог хоть когда-нибудь забыть.

Эту ночь я не смог уснуть, просто бездумно пялился на неподвижно замерших статуями големов. Когда в малое окно на той стороне зала пробился первый луч солнца, я стиснул зубы и прошептал про себя: «Один».

Разжал я их, только когда досчитал до трёх тысяч, а уже через миг хрипло выкрикнул:

— Дух!

В ответ до меня донеслось недовольное:

— Тишина.

И меня тут же накрыл купол тишины.

Выругавшись, я повернул голову на звук голоса, и сердце в который раз пропустило удар.

Дим.

Безумный дух сжимал за горло Дима.

Через миг они исчезли, и я дёрнулся, переводя взгляд в центр зала, туда, где в тысячах шагах от меня Дима растянуло в воздухе. Через вдох полотнища флагов затрепетали, и Дим застонал. Спустя тысячу вдохов полотнища уже не трепетали, а наполовину расправились на незримом ветру, и Дим закричал.

То и дело он стискивал зубы, пытаясь справиться с болью, но уже через три-четыре вдоха заходился в крике. Лицо его было совершенно белым, по лбу стекали капли пота, а черты исказились.

Но я не отводил взгляда, надеясь на чудо.

«Не умирай, Дим, не умирай», — шептал я про себя.

Когда Дим обмяк в кандалах, моё сердце вновь пропустило удар, но уже через миг Дим открыл глаза, ярко-алые, и с ненавистью уставился на стоявшего напротив духа.

— Живой! — завопил Самум, распятый на стене на левой стороне зала, но через миг его, как и меня, накрыла формация тишины.

Дух же наклонился к Диму, положил ему ладонь на лоб и довольно произнёс:

— Посмотрим, посмотрим.

На посмотреть у него ушло всего тридцать вдохов.

Отстранившись, он довольно произнёс:

— Как всё оказывается просто, когда ты знаешь, куда и как нужно идти. То, что я пытался сделать долгие десятилетия, удалось создать за считаные дни. Что же, теперь пора переходить к главному.

С этими словами дух повернулся, и наши взгляды снова встретились:

— Первые две четверти ритуала, подготовка моего нового вместилища, проверены. Пора переходить к главному — к обретению свободы. Но не с этим же жалким телом, верно, моя жемчужина?

Наверное, Дим что-то ощутил, потому что в этот миг он прохрипел:

— Глава, отомстите…

А через мгновение его голова неестественно вывернулась, и он обмяк в кандалах. Обмяк мёртвым, безжизненным телом, как и пять братьев до него.

— Убрать! Живей!

Слова духа ещё неслись ко мне из центра зала, а он сам уже стоял возле меня и сжимал пальцы на моём горле.

— Ну что ты так хрипишь? Ну в самом деле, не мог же я оставить подопытного в живых? Это, знаешь ли, небезопасно. Я не раз в этом убеждался за все три сотни лет исследований, — он постучал себя по виску указательным пальцем. — Один из собратьев очень долго убеждал меня, что нужно быть более мягким. Мне же нужны были его лекарские знания, без них вся моя задумка не имела смысла. И не один десяток раз мне приходилось отправлять слуг и големов на поиски беглецов. Но как только я сумел освоить знания собрата, то сразу же использовал его душу для усиления и раз и навсегда избавился от его глупых советов в своей голове.

Раньше чем я успел что-то ответить, мы оба уже оказались в центре ритуала, там, где только что висел Дим.

Безумный дух сделал шаг назад, отпуская моё горло. Миг свободы между стеной и незримой хваткой духовной силы духа оказался так мал, что я не успел его даже ощутить, а не то чтобы вмазать духу браслетом кандалов.

К сожалению.

— Первооснова провалов в моём переселении в тело человека состоит в том, что его тело просто не выдерживает мощи моей души. Оно в прямом смысле разрушается от её воздействия. Знаешь ли, десять дней свободы не тот промежуток, который мне нужен. А ведь ещё нужно закладывать время на возвращение и обратный ритуал. Не очень хочется, знаешь ли, проверять, что будет, если сосуд окончательно разрушится вдали от Сердца Города.

— А может, стоило бы проверить? — заставил я шевелиться онемевшие от ярости губы. — Или ты трус?

— Аха-ха, — рассмеялся дух. — Жалко. Как только не пытались меня вывести из себя за эти годы. В сравнении с лучшими из них ты жалок. Но у тебя другое преимущество — тело, идущее вслед за душой. Я думал, после разрушения Империи таких, как ты, больше не осталось, а оказалось, что до этого ко мне попадали одни только отбросы. В тебе ведь знаешь, что главное?

— Что я протяну больше десяти дней, заставлю тебя выйти подальше, а там разрушусь, утащив тебя за собой?

— Нет, жемчужина, даже не рассчитывай. В тебе главное — тело. Чем лучше душа, тем лучше будет в итоге тело. И поверь, сильней моей души ты не найдёшь даже среди тех, кто называет себя старшими богами. Вот только тело нужно немного подготовить.

Теперь я на себе испытал то, что испытывали собратья.

Боль. Ослепляющую, перехватывающую дыхание боль.

Боль, верную спутницу многих моих тренировок.

Да, она выдавила из меня стон, но не более. Я слышал всё, что говорил безумный дух, и всё понимал.

— Люди — это обычно, это основа. Но духи, пусть и были созданы по их подобию, всё же совсем другие. Первое понимание того, куда мне нужно двигаться сегодня, я получил, когда мне попался первый из Зверей. Это был восторг, пусть по большей части не мой, а той моей части, что принадлежала собрату-лекарю. Я понял главное — сосуд может быть совсем другим, не таким, как обычно. Сосуд нужно изменить, перед тем как использовать. И именно изменение сосуда дало мне первые дни свободы.

Я заставил себя разжать зубы и выдавил:

— Так, может, нужно было менять себя?

— Это путь в один конец. Одна ошибка и сдохнуть, как сдохли твои друзья? — безумный дух покачал головой. — Какая глупость. Не отвлекай меня подобным. Потом я заполучил потомков Зверей и начал понимать, куда нужно двигаться, — безумный дух мгновенно вернулся к тому, что было интересно ему, к своему безумию. — Ты никогда не задумывался, как странно открываются средоточия? В центре — первое. Но оно ведь всего-навсего наполнено духовной силой, а ведь главное для идущего — это эссенция, первооснова, понятая им, по-своему, сила Неба. Вот что должно быть в центре, моя жемчужина.

— Хватит меня так называть, безумный ублюдок, — прохрипел я.

— Почему же нет, жемчужина? Ты видел, у сект есть такие прекрасные жемчужинки, которые собирают в себе силу и души погибших, а затем отдают её хозяину? Ты и есть моя жемчужина. Ты долгие годы собирал силу, тщательно готовил своё тело ради этого мига — чтобы отдать его мне.

— Мечтай.

— Ну что за глупые фразы, жемчужина? Ты в центре моего города, в центре моего ритуала, в оковах, в моей власти, а бросаешься такими глупыми фразами. Знаешь, что сейчас с тобой происходит?

Я, лишённый духовного зрения, ощущал лишь, что всё внутри ворочается, словно внутренности пытаются перемешаться. И ещё боль, её я ощущал лучше всего. Но промолчал. Впрочем, безумному духу и не нужен был мой ответ.

— Первый этап ритуала. Я меняю местами третье и первое средоточие. Теперь Круговорот силы, который я буду запускать в твоём теле, обретёт целостность и полноценное равновесие.

Я невольно переспросил:

— Что? Это же невозможно!

— О-о-о! — протянул безумный дух. — Для меня существует мало невозможного. Говорили, что невозможно духу становиться сильнее, но я стал сильнее. Говорили, что духи и призраки — это разное, но я доказал, что во многом одинаковое. Тебе вот говорили, что невозможно сместить средоточия, но чему я только не научился, совместив в себе знания шести собратьев. Смотри, что я ещё умею.

С этими словами безумный дух поднял передо мной руку ладонью вверх. Над ладонью появилась искорка, которая через миг принялась увеличиваться в размерах, очень сильно растягиваясь в стороны. Вдох, и над ладонью безумного духа парил мой Молот Монстров. Мой, пусть его древко и лезвие оплетали сотни вырезанных символов Древних.

— Узнал? Кто ещё создал способ уменьшения предметов, кто сам себе артефакт Путника? — ухмыльнулся безумный дух. Голос его звучал самодовольно.

Если бы не оковы, так бы и пнул в эту наглую рожу.

Боль в очередной раз скрутила внутренности, вырвав из меня протяжный стон. В этот раз казалось, что во мне проделали дыру — ровно там, где первое средоточие — вбили туда клинок и ворочают им, пытаясь вырезать средоточие, как я, бывало, вырезал ядра из Зверей.

Я долго, упорно боролся с этой поглотившей меня болью, и миг, когда она вдруг прекратилась, заставил меня снова застонать, на этот раз от непередаваемого облегчения и наслаждения. Когда из тебя не пытаются вырезать ядро — это счастье.

— Хох!

Это восклицание заставило меня вспомнить, где я и что со мной, и распахнуть глаза.

Безумный дух покачал головой:

— Волнительно. Нет, я только что окончательно проверил ритуал на близком к тебе возрастом и Возвышением ничтожестве, но в тебе слишком уж много отличий от человека, остался шанс, что всё пойдёт не так.

— Хочешь сказать, — прохрипел я, — что я не человек?

— Не такой, как идущие павшей Империи, так будет точней, — ответил безумный дух и прищурился. — А что, тебя это волнует? Не переживай, жемчужина, за прошедшие почти четыре сотни лет почти все потомки слуг изменились. Кому, как не мне, знать это точно? Ты ещё не самый странный из тех, что попадали ко мне. Второй этап.

Меня снова выгнуло от боли, на этот раз знакомой мне боли. Соединение двух систем меридианов, да? До меня окончательно дошло, что подразумевал под этим безумный дух и почему глаза Дима были алыми. Есть только одно место, где проще всего соединить духовные и стихийные меридианы ещё раз. Короткий сердечный меридиан, узлы которого нельзя наполнять духовной силой и раскрывать.

Но, похоже, безумный дух собирался на мне показать, что он может и ещё одну невозможную вещь.

Я не знал, как действовал ритуал, что там сейчас в моём теле наполняло эти три узла, но ощущал себя так, словно одновременно сжигал выносливость, то и дело глотал Кровавый Пот и сверху запивал его ещё чем-то бодрящим и разливающимся по жилам холодком.

Меня трясло и корёжило, выкручивая болью, казалось, вот-вот и сердце сгорит, так, как учил нас в Школе Кадор, чтобы мы не попались живыми в руки сектантов.

Ох, если бы это было возможно, то я бы, может, и сделал это, чтобы не стать сосудом для безумного духа, но я ощущал себя так, словно никогда даже не брал в руки «Наставление о Закалке Меридианов» и ни разу не пробовал заглянуть в себя духовным зрением.

Надеяться же на то, что безумный дух ошибся и я сейчас умру — было глупо. Не для того он погубил столько моих собратьев, чтобы ошибиться со мной.

Так и вышло — боль ушла, оставила меня, позволила обвиснуть в оковах безумного духа, позволила перевести дух и открыть глаза.

Этот ублюдок никуда не делся.

— Отлично, отлично, — расплылся он в улыбке. — Идеальное тело подготовлено идеальным образом, — где-то ударил гром, а в его руке вновь возник мой Молот Монстров. — Добавим к нему лучший из созданных мной якорей и двинемся дальше, — безумный дух впился в меня взглядом. — Я очень, очень надеюсь на тебя, моя жемчужина. Не подведи меня, пусть всё, что ты собирал и закаливал для меня столько лет, сумеет выдержать мою силу, подарит мне свободу и вторую жизнь.

Ухмылка безумного духа стала совсем ему под стать — такой же безумной, а через миг он ловко провернул Молот Монстров и вбил его в меня, ровно в центр груди, погрузив главный клинок Молота в грудину до самого бокового крюка. Таким ударом я не раз пробивал тела насквозь, и моё сейчас не стало исключением.

Мгновение я непонимающе пялился на безумного духа, а затем ощутил, как по горлу вверх хлынула кровь, и закашлялся, разбрызгивая капли крови.

— Тише, тише, жемчужина, это пройдёт.

Теперь гром звучал всё чаще, солнечный свет тускнел, но сил поднять голову и глянуть в небо у меня не нашлось. Зато я видел то, что происходило за спиной безумного духа: строй големов, бесстрастно глядящих на ритуал, фигуры набежавших за это время слуг, всем телом выражающих покорность и страх. Все флаги, которые я мог видеть, полностью расправили полотнища, раскрыли их на незримом ветру — формация заработала в полную мощь.

— Пора избавляться от лишнего.

Безумный дух скосил взгляд влево — и на моей левой руке расстегнулся браслет оков и с огромной скоростью унёсся за пределы формации. Безумный дух глянул вправо — и с меня слетел правый браслет. Влево вниз — и я стал свободен от левого ножного браслета, пусть и оставался всё ещё растянут в воздухе духовной силой безумного духа.

«Мой шанс!», — вспышкой пронеслось в голове. Так же быстро промчались и другие мысли. Известные мне техники бесполезны против противника такой силы. Они слабы. Молот Монстров, который я могу вырвать из своей груди — без начертания Сосуда Духа, а значит, не поможет мне. Скорее всего, я и вовсе не могу сейчас использовать техники — не с поменявшими места средоточиями. Змеи стихии против того, кто считает себя сильнейшим существом в Империи, и того, кто убивал старшего бога секты? Он раздавит их одной ладонью.

Безумный дух повернул голову вправо и вниз — и едва последний браслет слетел с меня, я выплеснул из себя силу, создавая самую большую печать Указа из тех, что мне доводилось.

Свобода.

— Разрушьте ритуал! — рявкнул я одновременно с этим.

Тяжесть печати сказала всё за себя — невыносимая, неподъёмная — но я вливал и вливал в неё силу.

Гора, которая легла на мои плечи из-за невероятного Возвышения тех, кто попал под мою печать? Плевать. Ради мести за погибших собратьев я удержу эту гору.

Молот Монстров в груди? Плевать. Я сотни раз учился противостоять силе этого металла, ещё когда был гораздо слабее. Я должен уничтожить этого дарсового безумного духа, и это привычное мне железо меня не остановит, тем более что оно не обёрнуто вокруг моей шеи или руки.

Големы и не шевельнулись. Я и не надеялся.

Половина слуг осталась на месте. Я это подозревал.

Вторая половина рухнула на землю, вопя: «Господин, господин! Мы верны вам!». Жалкие ублюдки.

Но трое ринулись вперёд, выхватывая мечи.

На их пути встали ожившие големы.

Двое пали, не сумев справиться.

Но один проскользнул под ударом, пожертвовав рукой, и дотянулся — перерубил флаг.

— Ничтожество! — рявкнул безумный дух, хватая меня за горло.

Я успел растянуть губы в счастливом оскале, когда сверху на меня и безумного духа обрушились десятки огромных молний, заполнивших собой весь ритуальный круг.

Напоминаю о конкурсе с призом-бумагой

https://t. me/ignatov_worlds/1049