Infernum. Последняя заря

Глава 12. Наваждение (Ранее 15.2. Вой и 16 Огонь)

Ишас завел ее в дом, он что-то говорил про чай и предлагал присесть, но Ида ощутила, как голос его становится глуше, а перед глазами расплывается темнота.

Вой. Далекий, утробный, первородный. Хор голосов, эхом вторящих друг другу. Тьма. Пустота. Пронзающий страх. Чувство падения. Кружения. Парения. Тьма сгущается. Сдавливает. Вытягивает воздух. Нечем дышать. Нечем дышать. Вой. Вдали. Ближе. Вой вырывается из собственной груди. Вспышка — два желтых глаза.

— Ида? — голос вырвал ее из этой тьмы или страх — она не знала. Только бешено стучащее сердце и взволнованный взгляд Ишаса, придерживающего ее двумя руками. — Присядь, ты… ты слышишь меня? Скажи что-нибудь?

Нет сил. Вой лишил голоса.

— Да, все, — прохрипела Ида, — все в порядке.

— У тебя опять были видения? — спросил Ишас осторожно, будто боялся спровоцировать новое.

— Да, сегодня опять началось. Я… Я не понимаю, Ишас, их столько времени не было.

— На тебе поэтому лица нет? Расскажешь, что видела и что тебя так напугало? Ты так влетела в кузницу…

— Меня не видение напугало, — Ида сделала паузу, собираясь с мыслями, решаясь, стоит ли рассказать все Ишасу. Поймет ли он? Поддержит ли? Поверит ли в нее или эта тайна окончательно отдалит их друг от друга. — Я нашла письма.

Ида рассказала ему все, начиная от далекого голоса и писем за печью до разговора с Сар-Микаэлом. Ишас слушал внимательно, не перебивал, лишь хмурился время от времени и сжимал руку в кулак. Он всегда так делает, чтобы скрыть страх или сдержать гнев. Когда Ида закончила, Ишас встал, отошел, повернувшись к ней спиной, сцепил руки за головой и пару раз качнулся на носках.

— Ты уверена? — Ишас вернулся на свое место и сел напротив Иды. — Это все звучит настолько немыслимо, настолько ужасно! Я ничего не знал о пророчестве. У нас никогда об этом не говорили, а после матери Йофас вообще не желает ничего слышать о храмах, Создателе и всем этом. Не знаю, может, он считал, что с ним несправедливо обошлись, забрав мать, но…

— Ишас, твой отец…

— Не надо, я в порядке, уже привык и не жду от него никаких проявлений любви. Знаешь, если б меня спросили, я бы сказал, что это у меня отец неродной, а не у тебя. Старый Пот любит тебя, по-своему, конечно, но любит. И теперь ты знаешь, на что он пошел и с каким страхом жил все эти годы. Ты представляешь?

— Да, я как-то не подумала, что он пережил. Мне пока тяжело во все поверить и вообще принять, понять, в голове какая-то каша.

— Все образуется, вот увидишь! Мы справимся! А насчет пророчества… его, наверное, лучше вообще забыть. Зачем притягивать беду, у нас и так вон какие-то постоянные напасти. Ущерб от воронов еще не полностью разгребли, — он заметил, как дрожь пробежала по ее телу.

— Вороны… Ишас, помнишь я про сон рассказывала, многое сходится и я начала думать, что вдруг пророчество…

— Ида, послушай меня, — он подался вперед и обхватил руками ее лицо, — посмотри на меня, это пророчество не может быть о тебе! То, что какая-то ведьма под воздействием своих трав и курительных смесей ляпнула первую попавшуюся чушь, не значит, что ты…

— Но, что это, — прервала его Ида и вырвалась из рук, не в силах сдерживаться, еще секунда и она бы забыла все, мир перестал бы иметь значение. — Как объяснить сны? Ты сам только что видел!

— Это могут быть просто совпадения! Ты всегда была впечатлительной! — он щелкнул ее по носу и улыбнулся, будто не ее жизнь разделилась на до и после, будто она не потеряла спокойную и счастливую жизнь в неведении. Но его уверенность и тепло давали ей надежду, что все еще может быть хорошо. — Кстати, чуть не забыл, я запаял цепочку, можешь снова носить. — Ишас вернул ей кулон.

— Так быстро? Я ж только вчера вечером отдала… Спасибо! — Ида надела лилию и усмехнулась собственным мыслям, на секунду поверив, что действительно кулон оберегал ее от видений, а стоило его снять и отдать на починку, так видения вернулись. Ида улыбнулась, но не успела поделиться догадкой с Ишасом, как снаружи раздались крики, она замолчала и посмотрела удивленно на Ишаса, он пожал плечами.

— Наверное, перебрал кто-то, вот и нарушает тишину вечера, — усмехнулся Ишас, пытаясь успокоить ее.

Но вдруг криков стало больше, послышался топот, словно кто-то бежал: «Отпускай псов! К хлеву! Быстрее! Позови отца!». Ишас нахмурился, игнорировать суету за окном уже было невозможно. И словно в подтверждение его мыслям вдалеке раздался выстрел. Ида подскочила, в ее глазах читался неподдельный страх. Но за долю секунду она выбежала из комнаты, намереваясь бежать в эпицентр происходящего. Ишас еле удержал ее, поймав уже на крыльце.

— С ума сошла? — в его глазах сверкали искры гнева вперемешку с отголоском страха. — Куда рванула? Мы не знаем, что там, а ты …

— Там отец, вдруг…

— И чем бы ты помогла, мало ли что это?!

Мимо калитки пробежали люди, Ишас отпустил Иду:

— Стой тут! Пойду узнаю, что происходит! Мосс, стой, что происходит?

— Ишас, хорошо, что ты дома! Хватай ружье, мужики побежали к полям и хлеву — волки спустились! У дома Месидас застрелили одного, пока решали, что делать и откуда он вообще взялся, раздался вой у подножия, а потом со стороны храма выбежал еще один и побежал к полям. Давай! Догоняй!

Волки. Ида онемела и лишь растерянность Ишаса и его понимающий взгляд, направленный на Иду, помог устоять на ногах. Он подошел к ней, взял за руку и как и всегда молча выразил все, что не выразить словами. Его поддержка удержала ее на плаву. Раздался еще один выстрел, вернувший их в реальность. Ишас пролетел мимо Иды, забежал в комнату, где на стене висело охотничье ружье. Из ящика достал коробок патронов, а через шею перевесил патронташ. Ида стояла онемев, не понимая, что происходит. Когда Ишас выбежал обратно на крыльцо, он увидел ее замешательство. Остановился, схватил за плечи и умоляюще глядя в глаза произнес:

— Домой идти опасно! Останься здесь, прошу! Зайди в дом и запрись! Я скоро! Мы потом все обсудим и все решим. Только дождись меня!

Она стояла молча и не шевелясь. Ишас надеялся, что она хоть раз в жизни сделает так, как ее попросили, но ждать не мог. Он нехотя отпустил и убежал в сторону, где слышались крики.

Ида оттряхнула оцепенение и окончательно осознала, что произошло. Реальность навалилась на нее невыносимым грузом. Придавило камнем. Волки. У них в деревне. Это не совпадение! Ишас это понял, но все равно помчался туда. Все смешалось в голове, страх и ненависть, тревога и гнев. И вместо того, чтобы спрятаться в доме, она сбежала по лестнице, схватила первое, что попалось под руку, и собралась последовать за Ишасом. Но вдруг ноги ее подкосились, а в глазах начало темнеть. Она провалилась во тьму.

Добрая, чистая, но глупая смертная. Куда ты побежала? Лопатой на гончую? Эти глупцы приняли их за волков. Знала бы ты, что это за волки. Мне было их жаль, они слишком сильные и величественные звери, чтобы растрачивать их мощь так напрасно. Они столько лет верно служили мне. Но ты должна поверить, что Создатель вами недоволен и посылает кару за грехи. Ты должна поверить в свои видения. Ты должна поверить в пророчество. Чтобы исполнить его, тебе нужно поверить и в попытке избежать, привести к его исполнению. Глупая, маленькая смертная. Сомнение — твой злейший враг и мой верный друг. Сомнение поможет мне и предаст тебя. Сколько бы света ни было в тебе — сомнение покроет его тьмой, потушит огонь твоего сердца. Ты боишься себе признаться, но когда я исполню свой долг, я расскажу — тебе или твоей душе. Душа. То, что от нее останется, станет моим, но об этом еще рано думать, я все еще не уверен, что именно сломает тебя. Но кажется, подозреваю, что этот упрямец имеет для тебя гораздо большее значение, чем ты себе готова признаться. Глупые смертные. Ведете себя так, будто в вашем распоряжении вечность. А ведь он может не вернуться уже сегодня? О чем будет твоя первая мысль, когда он не вернется? Слишком велик соблазн проверить, слишком велик.

Она чувствует, как ее нуда-то несут. Но не может разлепить глаз. Темнота окутала ее, а сознание ускользает. Огонь. Все тело в огне. Горит. Жар опаляет щеки и поджигает изнутри. Языки пламени лижут руки и, не встретив сопротивления, поднимаются выше, обнимают, сжимая теснее. В ноздри бьет запах горелой плоти. Не открывай глаз. Ты не хочешь видеть, как кожа сползает, как обугленная плоть отходит от костей. Потерпи. Еще немного боли и наступит покой. Твой прах с золой развеется по ветру и не останется тревог. Ты будешь свободна. Ты будешь спокойна. Потерпи. Огонь не враг тебе. Он ласково касается твоего дыхания. Тебе тепло. В убаюкивающий голос врываются недовольные звуки: «Пш-ш-ш». «Вода! Вода! Ее не должно быть здесь!» Пш-ш-ш.

Все еще ощущая привкус гари у себя на губах, она почувствовала, что возвращается в реальность. Ей все еще жарко, пламя не отступило, но капля, катящаяся по виску дает надежду, что эта свежесть, эта спасительная влага — не вымысел. Что-то мокрое прижато ко лбу. Что-то, не давшее ей сгореть изнутри. Она попыталась разлепить глаза, но веки не слушались, казалось, они были слеплены из воска и от жара расплавились, слившись в одно целое. Попробовала помочь себе рукой, но кто-то перехватил ее и уложил обратно в кресло.

— Тише, тише. Все хорошо! — глубокий смутно знакомый голос, казалось, звучал еще во сне.

Губы разлепить оказалось легче, поэтому лежа все еще с закрытыми глазами, Ида прошептала:

— жарко… пить…

— Очаг нельзя потушить, придется потерпеть, — судя по шелесту одежды, незнакомец отошел, но уже через пару секунд к ее губам поднесли кружку с холодной водой. — Пей, но глотками, не торопись! Да, вот так! — он приподнял ее голову и удерживал, пока она пила мелкими глотками.

— Часто ты так? — спросил незнакомец, помогая ей лечь обратно.

— Н-нет. Да.

— Интересно, — хмыкнул голос. — Так нет или да?

— Давно не было, — она попыталась приоткрыть глаза, веки разлепились, но все вокруг еще размывалось. Лишь различимо и очень ярко сверкнули два глаза, пристально смотрящих на нее. Два красных глаза. Она дернулась от испуга, потрясла головой и морок спал. Рядом сидел Луйс. Она в кузнице — вот почему так жарко. — Как я здесь…

— Я принес. В дом мне нельзя, пришлось уложить сюда.

— А что…

— Ты потеряла сознание, — снова перебил ее, не дав закончить вопрос.

— Я плохо помню, — она попыталась вспомнить последнее, что делала. Она сидела с Ишасом, потом он ушел, убежал. Волки! — Волки! Ишас! — она резко подскочила, но сил удержаться на ногах не хватило.

— Эй, тише, Bellator, — он удержал ее одной рукой и усмехнулся, хотя глаза словно метали искры. — Ты останешься здесь. В безопасности.

— Иш…

— Ему ты ничем не поможешь. Он справится без тебя. Точнее он лучше справится без тебя, — Луйс будто нарочно подчеркнул слово лучше.

— А ты почему не с ними? — ей почему-то захотелось уколоть его, но то, как он посмотрел, показало, что непросто чем-то поколебать уверенность в себе.

— Наверное, потому что возился тут с тобой? — произнес он все с той же небрежной усмешкой и резко развернувшись, ушел к очагу.

Она хотела крикнуть ему вслед, что сейчас-то он свободен, ей не нужна больше забота, почему бы ему не пойти и не присоединиться ко всем, но почему-то промолчала. Ишас был прав, рядом с этим человеком делается как-то не по себе. Ощущение, будто он своим существом, своей надменностью действительно возвышается над всеми. Рядом с ним ощущаешь себя несмышленым маленьким ребенком, который набедокурил и теперь вынужден сидеть тише воды ниже травы, чтобы не выдать себя.

Оно горит. Но ведь так и должно быть? Это ведь солнце. Но… оно не горит, оно тлеет. Невозможно. Она шла по выжженной земле и ей не нужно было больше прикрывать глаза от слепящего света солнца. Оно постепенно чернело, будто тьма поглощала его со всех сторон. Солнце чернело, а небо оставалось чистым. И свет не мерк. Она шла по выжженной земле и не заметила, как наступила во что-то мокрое. Лужа. Откуда тут лужа. Красная? Чьи-то руки переносят ее. Кто-то зовет по имени. Но стоило ей посмотреть чуть дальше, как стало не по себе. Реки, красные реки пересекали выжженную землю, бурлящим потоком несясь за горизонт. Лишь голубое и безоблачное небо выглядело ужасно неправдоподобно, будто черное солнце и красные реки — неудачный палимпсест, незавершенный дар художника, желающего перенести на холст, излучающих свет, свою тьму души. Шорох за спиной. Шумное прерывистое дыхание. Вставшие дыбом волоски на шее и руках. Бежать? Она против воли оборачивается на звук и последнее, что видит, — раскрытую пасть и лапу с острыми когтями, способными разорвать плоть до самых костей.

В этот раз пробуждение было резким. Сердце стучало бешено, а дыхание никак было не успокоить.

— Интересные у тебя сны, — хмыкнул Луйс.

— Что?

— Говорю, как ты спишь, если постоянно снятся кошмары.

— Раньше было чаще. — От нее не укрылось удивление Луйса, или ей показалось.

— Они не постоянно?

— Нет, — Иду напрягал этот допрос и взгляд, выражающий подозрение и нескрываемое любопытство.

— На, выпей, — он протянул ей кружку с каким-то травяным настоем, Ида узнала бы горький вкус ромашки и поленницы даже с закрытыми глазами. — Мне помогает уснуть.

— Спасибо, но засыпаю я, как видишь, легко, вот если б можно было не видеть…

— А что тебе снится? Какие-то кошмары, воспоминания?

— Нет, я не знаю. Иногда кажется, что это не сны, а какие-то видения, — Ида резко замолкла, пожалев, что не сдержалась. Одно дело раскрывать тайны Сар-Микаэлу или Ишасу, но другое дело человеку, которого она не знает и который вызывает у нее такие тревожные чувства.

Луйс секунду смотрел на нее серьезно, но потом его смех разогнал тишину.

— Да ладно, не говори, что ты из этих…

— Нет! — на этот раз Ида прервала его, почувствовав где-то в глубине легкое удовлетворение, — я не… я не знаю, что это. Понятно? Просто пару раз совпало, хотя это вполне может быть моей фантазией, как говорит Ишас, я люблю сказки.

— Ну да, — Луйс задумчиво потер подбородок, — а что совпало?

— Да неважно! — Ида очень не хотела посвящать во все незнакомца, к тому же достаточно подозрительного, и не особо доверяла себе, своей отчаянной способности сболтнуть лишнего. Знание о пророчестве и своей судьбе, открытой в письмах, пронзило ее словно громом. Какими спокойными были эти минуты, пусть и в компании угрюмого Луйса, но несмотря на произошедшее, она поняла, что ощущала странный покой, словно снова все в порядке. И даже тот факт, что видения стали сбываться так скоро, сейчас казался незначительным. Может, вовсе и не видение это было. Просто ей стало душно, а вой слышала настоящий. Но что-то в глубине души не давало ей до конца поверить в эту отговорку. Что-то темное. Но Луйсу знать об этом необязательно.

Подняв взгляд на Луйса, она заметила, что он внимательно следит за ней, за каждый ее движением. Но он не отвел смущенно глаза, а продолжал смотреть, создавая впечатление, что хочет проникнуть в саму душу. Ида не понимала, что прочитала в его глазах, но по коже пробежал холодок, а сердце беспричинно забилось быстрее.

Ида попыталась встать, но силы еще не вернулись, поэтому она села обратно и наклонила голову к коленям, потирая виски.

— Болит? — нарушил тишину голос Луйса.

— Нет, ощущение, будто в голове что-то расплывается и распадается.

Луйс подошел ближе и присел на корточки.

— Посмотри на меня!

— З-зачем?

— Успокойся, не собираюсь я… просто дай посмотрю зрачки, вдруг ты ударилась при падении.

Ида сглотнула и, подняв голову, посмотрела прямо ему в глаза. Раньше они ей казались обычными, зелеными, а сейчас, находясь так близко, она увидела всю глубину непередаваемого цвета, желтизна вовсе исчезла. Он внимательно смотрел, будто одним взглядом пытался сказать то, что осталось невысказанным. Затем его взгляд опустился ниже, по ней пробежался холодок и в голове родились мысли, которые были для нее новы и необъяснимы. Она раскрыла губы, сделав вдох, хотя казалось, что воздух выкачали из помещения. Холод сменился духотой. Луйс не остановился на губах, спустился по шее и замер, рассматривая что-то на груди. В его глазах блеснули искры, а зрачки расширились. Он протянул руку. Ида усилием воли заставила себя очнуться и, время снова ускорило свой темп, вернув обычную скорость.

— Что ты…

— Что это за… вещь? — прохрипел Луйс.

Иду словно окатило холодной водой, когда она, опустив взгляд, заметила, что так привлекло внимание Луйса. Глупая девчонка.

— Это кулон, Ишас сделал для меня.

— Мм, понятно, — на секунду на лице мелькнуло некое разочарование, но он быстро овладел собой и уже сухим, безжизненным голосом и ничего не выражающим тоном произнес:

— Красивое, можно посмотреть?

— Да, думаю, да, — неуверенно произнесла Ида, все еще не понимая и не находя объяснения происходящему. В и без того запутанных мыслях добавились вопросы. Но она сняла кулон и протянула Луйсу.

Он как-то неуверенно, будто боялся чего-то, взял и его глаза расширились.

Но Ида этого не заметила, потому что именно в этот момент в кузницу вошел Ишас. Он был весь в крови.

Проклятье.

Глупец! Ты же ощутил эту волну, к чему было так подставляться. Еще мгновение и… Ты узнал этот символ, но не поверил. Какова вероятность, что в жизни есть место такому совпадению. Утраченный символ былых цивилизаций. Вот почему она так долго не слышала голос. Вот почему я не мог дотянуться до ее мыслей. Лилия. Этот юноша не так прост, вот только мне неясно, кто он. Как просто смертный, сын кузнеца забытой Создателем деревни, узрел и выковал настолько совершенное, настолько великое… нет, ты не можешь поддаться искушению. Твой удел — искушать. У тебя есть цель и ничто не способно заставить свернуть с намеченного пути. Иначе все будет продолжаться из года в год, из века в век, из эпохи в эпоху. Ничто. Слышишь, ничто. И как можно скорее. Ты же чувствуешь, как жизнь смертного влияет на тебя. Эта оболочка, эти условности, это уподобление — ты теряешь себя. Не ровен час узришь чувства. Сумасшествие. Ты чуть было не поверил, что в твоей груди возникло сердце и ты слышал его биение. Глупец. Это смертное тело не должно предать твой высший разум и расстроить планы. Действуй. Но символ… его отпечаток все еще застыл на моей руке. Вера, Надежда и Милосердие.