Потирая затекшие руки, с которых только что сняли веревки, Инди наклонился и вылез из палатки. У входа дежурили два русских охранника в серой униформе, с карабинами наперевес. Следом за Инди вышла Спалко, с полуавтоматическим Макаровым в руке, направленным американцу в спину.
Было ясно, что шутить они не намерены.
Инди ненадолго задержался у входа в палатку, чтобы отдышаться на свежем воздухе, разогнать остатки головной боли и головокружения.
Лагерь был окружен густыми джунглями. Кроны деревьев нависали сверху, словно огромные опахала. В воздухе носились ароматы ночных цветов, свежей земли, лесной влаги. То тут, то там мелькали загадочные тени. Жужжание насекомых сливалось в непрестанный гул. Время от времени квакали лягушки. Дикие, мрачные, первобытные джунгли были полны жизни.
И тут взору Инди предстала удивительная картина.
В центре русского военного лагеря пылал огромный костер. Языки пламени вырывались высоко в небо, опаляя кроны деревьев. По кустам и листве гуляли яркие отблески. В другом конце лагеря виднелась стоянка, забитая техникой: джипами, грузовиками, а также несколькими вездеходами с горизонтальными, огромного размера бензопилами.
Инди машинально прикидывал, какими силами располагает противник. Увы, шансов у него, похоже, не было никаких. Он насчитал не менее полусотни солдат, рассредоточенных по всему лагерю: кто чистил оружие, кто курил, кто выпивал-закусывал. Большая часть собралась у костра. Солдаты что-то пели и хлопали в ладоши.
Настоящий пионерский слет.
– Нам сюда, – сказала Спалко.
Она провела его прямо к костру. Справа и слева неотступно следовали охранники.
Инди продолжал присматриваться, пытаясь придумать, как отсюда выбраться. Солдаты расступались, пропуская Спалко. Завидев ее, они поспешно затаптывали сигареты и умолкали. Было видно, что женщина-командир нагоняет на подчиненных изрядный страх и держит в ежовых рукавицах.
Они подошли к костру. Пение начало затихать. Те, кто не успел заметить Спалко, затянули другой куплет, но товарищи их смущенно одергивали. Инди и Спалко вышли на поляну.
Теперь перед огромным костром отплясывал только один человек. Босоногий, он прыгал, кривлялся, вертелся. Его грязные спутанные волосы торчали клоками во все стороны. Борода чуть не до пояса. На нем было рваное ветхое пончо, хлопающее полами, и такие же ветхие штаны.
Сделав около костра круг, странный человек приблизился к Инди и несколько раз заглянул ему прямо в лицо. Впалые щеки, настоящий скелет. И все-таки Инди его узнал.
– Окс?
Не может быть!
Доктор Гарольд Оксли, собственной персоной.
Он никак не отреагировал на свое имя. Продолжал отплясывать. Разве что перестал петь и хлопать в ладоши. Инди двинулся за ним. В его голове никак не укладывалось, что этот одичавший, изможденный человек не кто иной, как профессор колледжа, сухарь, педант и аккуратист, всегда застегнутый на все пуговицы.
Инди обошел его вокруг и, пристально глядя в глаза, спросил:
– Окс? Это я, Инди! Ты что, меня не помнишь?
Отплясывая, Оксли двинулся дальше. Одной рукой он ожесточенно размахивал в воздухе, как будто дирижировал невидимым оркестром. Его взгляд бесцельно блуждал. Он странно покачивал головой, словно прислушиваясь к каким-то отдаленным звукам.
Инди схватил приятеля за худые плечи и притянул к себе.
– Ты ведь притворяешься, правда, дружище? – горячо зашептал он ему. – Ну, скажи мне, что ты просто валяешь дурака перед русскими.
Профессор выскальзывал из рук, продолжая плясать. Инди взял его за подбородок и снова заглянул ему в глаза. Только теперь он заметил, что борода и лицо Оксли сильно опалены. Он танцевал слишком близко к огню. Инди все пытался повернуть лицо друга к себе. Даже в ярком свете костра его зрачки были противоестественно расширены. В его взгляде не промелькнуло даже тени узнавания.
С губ Оксли слетал бессмысленный бред:
– ...Ах эти глаза, ослепшие от слез...
Инди слегка потряс его за плечи.
– Слушай меня! Тебя зовут Гарольд Оксли! Ты родился в Лидсе. И ты никогда, никогда... – Он окинул друга взглядом. – ...никогда не выглядел так глупо, как сейчас. Мы с тобой учились в одном университете в Чикаго. По вторникам ходили ужинать в пиццерию. Я – твой друг Индиана...
Инди подмигнул другу. Потом он подумал, что, может быть, приятель отреагирует на его другое имя.
– Окс! Это я, Генри Джонс-младший!
Оксли выскользнул у него из рук и запрыгал по поляне. Одной рукой он продолжал дирижировать невидимым оркестром.
Инди повернулся к Спалко. Рядом с ней, скрестив руки на груди, стоял Мак. На его лице застыло озабоченное выражение. Впрочем, о чем именно беспокоился Мак – об Оксли или том, чтобы не упустить шанс отыскать золотой город, трудно сказать.
– Что вы с ним сделали? – резко спросил Инди у Спалко.
Женщина лишь покачала головой. За нее ответил Мак.
– Ничего мы с ним не делали. Честное слово. Это все проклятый череп.
– Ваш друг – как волшебная путеводная нить – приведет нас в Акатор, – бесстрастным, как у патологоанатома, голосом произнесла Спалко. – Но нам нужен человек, который способен перевести на нормальный язык тот бред, который он несет. Совершенно ясно, его рассудок окончательно помутился...
Чья-то рука опустилась Инди на плечо. Судя по размерам этой лапы, не стоило даже оборачиваться, чтобы понять, кто это. Конечно, Давченко. Он стиснул плечо Инди с такой силой, что хрустнул сустав.
Развернувшись на каблуках, Спалко отрывисто бросила:
– Надеюсь, ваши мозги окажутся крепче, доктор Джонс!
Она зашагала в противоположный конец лагеря. Давченко подтолкнул Инди в том же направлении. Два солдата, держа карабины наготове, зашагали, следом.
Они остановились у самой большой палатки в лагере, которая была ярко освещена изнутри.
Откинув полог, Спалко молча нырнула в палатку. Инди затолкали следом. Увидев, куда его привели, он нахмурился. Сначала он подумал, что это медсанчасть. По одну стену выстроились ящики с медицинским оборудованием, у другой стены находился письменный стол. Однако вместо хирургического стола или больничной койки посреди палатки, у центральной стойки стояло кресло с подлокотниками.
По бокам свисали кожаные ремни.
О, боже!..
Давченко рывком усадил Инди в кресло. Профессор пытался отбиваться, но, ослабленный многочасовыми инъекциями снотворного, не мог оказать достойного сопротивления. К тому же Давченко помогали два солдата. Инди в отчаянии задергался. Его руки и ноги стянули ремнями. В конце концов он сдался.
Другой военнослужащий, одетый в медицинский халат, подошел к Инди с мотком электрических проводов, чтобы прикрепить к его телу электроды.
– Если вы думаете, что заставите меня говорить!.. – воскликнул Инди, решивший, что его сейчас будут пытать электрическим током.
Спалко отошла в другой угол палатки.
– Успокойтесь, доктор Джонс! Это всего лишь энцефалограф.
Они решили снять с него энцефалограмму? Зачем им понадобилось исследовать его мозговую активность?
Инди хотел оглянуться на Спалко, но солдаты крепко держали его голову, пока техник прикреплял к его вискам и лбу электроды. Провода подсоединили к медицинскому прибору. Техник щелкнул выключателем, и маленькое чернильное перо начало вычерчивать на специальной бумаге тонкую синусоиду.
Спалко вернулась с деревянным ящиком в руках и поставила его на стол.
Опутанный проводами, Инди удивленно закрутил головой.
Откинув крышку, женщина извлекла из ящика какой-то круглый предмет, обернутый в серебристую фольгу. Под фольгой обнаружился огромный хрустальный череп. Огонь в фонаре беспокойно затрепетал, как будто всасываемый черепом. Инди даже показалось, что на секунду свет в палатке померк. Зарядившись светом, череп ярко засиял.
Повернувшись спиной к Инди, Спалко с расстановкой произнесла:
– Судя по всему, хрустальный череп стимулирует скрытые возможности человеческого мозга. Так сказать, открывает один из особых психических каналов...
Окончательно распаковав череп, она отложила в сторону скальпель и ножницы и, обернувшись, что-то отрывисто приказала двум солдатам по-русски. Те немедленно бросились вон из палатки исполнять приказание.
Спалко снова переключилась на Инди.
– Профессор Оксли повредился рассудком оттого, что слишком долго смотрел в глазницы черепа. Возможно, после того, как вы пройдете ту же процедуру, вы сможете найти с ним общий язык.
Инди сразу вспомнил то странное ощущение, когда на кладбище он впервые заглянул в горящие глазницы черепа. Казалось, этот свет испепелял душу. Но, удивительное дело, сейчас он испытывал двойственное чувство: с одной стороны, приходил в ужас от одной мысли снова заглянуть в глазницы черепа, а с другой – что-то неодолимо влекло его попробовать еще раз. В прошлый раз пришлось прерваться. Казалось, еще немного – и он поймет что-то необычайно важное. Может быть, ему удастся на этот раз?
– А если я не соглашусь сотрудничать? – поинтересовался он.
Полог палатки приподнялся. Два солдата внесли громадный крупнокалиберный пулемет и направили его дуло прямо в лицо Инди.
Что ж, выбора у него, похоже, не было.
Однако солдаты сняли пулемет с подставки и отложили в сторону. Спалко подошла к пустому станку и поместила на него хрустальный череп. Теперь его можно было подкатить вплотную к Инди.
Свет внутри кристалла разгорался все ярче.
Глазницы мерцали, словно чего-то ожидая.
Инди отвел взгляд в сторону.
– Слушайте, если вы считаете, что это поможет объясниться с Оксом, почему бы вам самой это не попробовать?
– Я уже пробовала, – разочарованно сказала Спалко. – Ничего не вышло. И у других тоже.
Она щелкнула пальцами, и солдат поставил стул прямо перед креслом Инди. Затем она протянула руку и убрала провода, которые свисали со лба профессора и мешали ему смотреть на череп. При этом она легонько потрепала Инди по щеке.
Боковым зрение Инди чувствовал, что череп уставился прямо на него. Он физически ощущал это жжение.
– Неужели вы испугались, доктор Джонс? А ведь вы всю жизнь бесстрашно искали ответы на самые трудные вопросы...
Что верно, то верно. Более того, какое-то внутреннее чутье подсказывало ему, что череп может поведать ему о многих тайнах.
– Вы только представьте, какую пользу вы сможете принести науке!
Инди медленно повернул голову. Причем без всякого принуждения. Не мог же он бороться с самим собой! Его взгляд слился с сиянием, которое лилось из пустых глазниц. Он почувствовал, как расширились его зрачки, как обжигающий свет проникает все глубже.
Он уже ничего не видел, кроме хрустального черепа.
Спалко продолжала шептать ему на ухо:
– В Акаторе хранятся сотни, может быть, тысячи таких черепов. Кто отыщет их, тот сможет управлять одной из самых мощных природных энергий. Он получит власть над человеческим разумом!
Ослепленный сиянием, Инди промолвил:
– Берегитесь! А вдруг вам это удастся?
– Конечно, удастся, доктор Джонс. Можете не сомневаться.
Сияние продолжало проникать в него. За его спиной техник у энцефалографа что-то удивленно бормотал. Инди слышал, как энергично задергался самописец, вычерчивая на бумаге сложную кривую.
– Только вообразите, что это будет за власть! – шептала Спалко. – Не знающая ни границ, ни расстояний, она позволит выведать все вражеские секреты. Мы сможем управлять сознанием ваших лидеров. Даже целыми армиями.
Инди едва ее слышал. Его ослеплял свет. Словно из дальнего далека доносился скрип самописца. У самого уха он чувствовал дыхание Ирины Спалко.
– Мы сможем мгновенно проникнуть во все уголки земли. Мы проникнем в ваши сны, мысли, желания...
Пламя обжигало. Казалось, оно заливает мозг. Весь мир превратился в сплошное сияние... И из глубин этого сияния что-то медленно надвигалось. Все ближе. Ближе...
Кто-то предостерегающе вскрикнул.
Но женский голос жужжал в ухо, словно назойливая муха.
– Но главная прелесть в том, что вы даже не будете догадываться о том, что происходит!
Он сам превратился в сплошное сияние. И забыл даже свое имя.
Где-то внутри сознания пробились и зазвучали только два слова: «Верни! Вернись!..» Лишь это имело значение.
– Вернись!
Голос звучал все громче. Он стал его сущностью, его всем.
Его губы беззвучно шевелились.
– Вернись!..
Однако этот призыв был услышан.