Имперский колонист. Том 3

Глава 16

Земля, Германия, графство Силезия.

Худой мужчина с совершенно лысой головой поднял глаза от экрана. Его взгляд нашёл сидящего напротив человека. Да бог с ним, человека ли? Слишком красивое лицо, слишком яркие глаза.

— Итак, господин Фрадрин, что вы хотите нам предложить? — откидываясь на спинку кресла, спросил хозяин кабинета.

Гость в ответ растянул губы в вежливой улыбке. Его слишком правильное лицо стало ещё прекраснее, но глаза… Для его сиятельства Вольфганга Рихтера было совершенно ясно — перед ним никакое не доброе разумное существо. Как бы посетитель не оказался хуже проклятых демонов, от которых страдает немецкая земля.

— Всё очень просто, ваше сиятельство, — мелодичным голосом проговорил тот, после чего поправил волосы, демонстрируя острые уши. — Я представляю интересы одного королевского рода. Не здесь, как вы понимаете. Аэлендор столкнулся с серьёзной угрозой своей свободе и суверенитету. Российская Империя поставляет своё оружие и солдат не самым лучшим странам нашего мира. И они уже начали перекраивать политическую карту Аэлендора. Как вы понимаете, если в руках дикарей оказывается граната, цивилизованные страны начинают хвататься за оружие.

Граф Силезии кивнул, отмечая про себя тот факт, что эльф — а кем он ещё мог быть из Аэлендора? — говорит на немецком слишком хорошо. И ведь не просто слова использует, ему знакомы обороты человеческой речи. Как будто посланец «цивилизованных эльфов» прожил на Земле не один год. Или не «как будто»?

— Проблема в том, ваше сиятельство, что русское оружие слишком сильно для нас, — продолжил Фрадрин. — В открытом противостоянии, разумеется, мы одержим победу. Но это будет не то достижение, которым можно гордиться. Уничтоженные города, выжженные посевы, тысячи потраченных впустую жизней. Прогресс Аэлендора в демографическом развитии немного отличается от того, как идёт человечество. Нас чуть-чуть меньше, иная биология, знаете ли.

Граф Рихтер слушал гостя внимательно. До него внезапно дошла мысль, что эльф перед ним не кажется испуганным. Любой человек в таких условиях побоялся бы признаваться в собственной слабости. А этот Фрадрин спокойно сообщает, что русское оружие доставит проблем, но эльфы готовы идти на жертвы, чтобы выкинуть императора из своего мира.

Гость не бравировал, он был совершенно уверен в своих словах и силах своего народа. И, чёрт возьми, на этом можно было сыграть. Германия страдает от демонов — да, но приспособилась и теперь добывает в проклятом мире ресурсы, которые позволяют конкурировать на мировой арене. А если к ним добавить энделион, которым до сих пор официально владели лишь русские?

Конечно, какое-то количество волшебных камней всё равно растекалось по свету. Коррупцию ведь никто не отменял, как и чёрный рынок. Однако того энделиона были жалкие крохи по сравнению с объёмами, которые оседали в самой Российской Империи.

— Полагаю, вы здесь не для того, чтобы говорить общими словами, господин Фрадрин? — задал вопрос его сиятельство.

Эльф замедленно кивнул и вытащил из внутреннего кармана вполне человеческого пиджака небольшой мешочек. Положив его на столешницу перед графом, он заговорил:

— Мы знаем, как люди ценят энделион, — сказал он. — Однако для нас это мусорный камень. Российская Империя делает на него ставку, так как он имеется в огромном количестве в Аэлендоре и его можно покупать чуть ли не за стеклянные бусы. Но они вряд ли знают, что такое аннорил.

Тонкие пальцы эльфа развязали мешочек, демонстрируя несколько камней идеальной формы куба. Граф с первого взгляда распознал тщательную обработку — не каждый ювелирный дом способен такую работу проделать.

Но не это было главным.

Ткань мешочка была зачарована на поглощение эманаций магии. А стоило Фрадрину обнажить камни, как от них во все стороны ударила такая мощь, что Вольфганг тут же ощутил себя едва ли не величайшим одарённым на свете. А ведь он ещё даже не коснулся этого материала.

— Что это? — облизнув пересохшие губы, спросил граф Силезии.

— Аннорил — это чистая форма нашего магического ресурса, — убрав руки от мешочка, объявил эльф. — Мы используем его для сотворения сильнейших чар. А также в зачаровании мощнейших артефактов. Полагаю, вы как маг, уже ощутили, какая сила заключена в этих камнях?

Его сиятельство кивнул, с трудом отрывая взгляд от камней.

— Да.

— Мы готовы поставлять аннорил лично вам, граф, — сообщил Фрадрин. — Скажем, полумиллиона тонн хватит, чтобы закупить у Германии не только самое современное вооружение, но и привлечь её специалистов для обучения эльфов, которые станут им пользоваться?

Граф Силезии встряхнулся, решительно схватил мешочек и накрыл им предложенные камни. Сжав в руке безусловную ценность, он с совершенно спокойным лицом затянул ремешок, после чего отодвинул ресурс в сторону гостя.

— Я бы с радостью согласился, господин Фрадрин, — произнёс он. — Однако я всего лишь граф…

На лице эльфа возникла новая улыбка.

— Насколько нам известно, ваша дочь хочет стать супругой принца, — заговорил он. — Мы полагаем, что в момент, когда вы покажете аннорил вашему кайзеру, он сочтёт вашу дочь самой прекрасной женщиной Германии и, чем чёрт не шутит, сам пожелает на ней жениться.

Этот ушастый ублюдок слишком хорошо разбирался в делах землян. Граф Рихтер физически ощущал, насколько опасен не сам гость, а те, кто стоят за эльфом. Можно было не сомневаться — если Вольфганг откажется, его трогать не посмеют, просто пойдут к тому же герцогу Прусскому. У него ведь тоже дочурка мечтает стать будущей женой кайзера.

И кто тогда проиграет?

То, что эльфы нашли способ не только получить информацию о земных государствах, но и сумели сориентироваться, чтобы устроить эту встречу, говорит о том, что Российская Империя серьёзно просчиталась. А значит, рано или поздно жители Аэлендора всё равно найдут аристократа, который согласится стать посредником в продаже оружия и инструкторов к нему.

— Вы наверняка уже и список оружия приготовили? — спросил он у эльфа.

Эннар Фрадрин улыбнулся и, вытащив планшет, положил его на столешницу. Сняв блокировку, он подвинул аппарат собеседнику.

— Мы подготовились, ваше сиятельство, — проговорил он. — Вы пойдёте к кайзеру не с пустыми руками, а с готовым коммерческим предложением.

И, конечно, благословением Карнора, Владыки Битвы. Бога войны народа Аэлендора.

Земля, Российская Империя, Москва, выставка современного искусства в галерее братьев Орловых. Ярослав Владиславович Князев.

Внедорожник с гербом рода Князевых остановился перед красной дорожкой. Местный служитель открыл мне дверь, и я обошёл автомобиль, чтобы лично помочь выйти своей супруге.

Екатерина Фёдоровна грациозно выбралась наружу, холодно оглядела пространство вокруг и с видом хозяйки жизни взяла меня за локоть. Натянув равнодушную вежливую улыбку, моя жена пошла за мной, чуть отставая — на полшага, чтобы показывать окружающим, кто из нас главный.

Слуги распахнули перед нами стеклянные двери, отделанные позолотой, и мы сразу же оказались в богато украшенном зале. Администратор низко поклонилась, приветствуя новых гостей, и я небрежно вручил ей приглашения.

— Прошу вас, ваши сиятельства, — с положенным случаю почтением проговорила работница галереи. — Экспозиция занимает три этажа, просим вас оценить её. Если пожелаете, любые полотна продаются.

Я кивнул и обернулся к графине Князевой.

— Присмотрим что-нибудь для нашего гнёздышка, дорогая? — надменным тоном спросил я.

— Посмотрим, что здесь могут предложить, — улыбнулась та. — Ты же знаешь это современное искусство — никогда не понятно, чего от него ожидать. Вообще, я думала о классике, дорогой.

Мы продолжили идти по красному ковру, которым был устелен весь пол галереи. На стенах висели картины, посреди зала поднимались античные постаменты, на которых под стеклом красовались какие-то безумные статуэтки, собранные едва ли не из мусора. Называть всё это дерьмо искусством, как по мне, было чрезвычайным преувеличением.

Я не понимал этого в своей первой жизни, не понял и здесь. Воспитание дворянина включает в себя в том числе уроки искусствоведения. Но там меня учили распознавать настоящее искусство, а не эту абстрактную мазню и жалкие постройки из хрен пойми чего. Постмодернизм, диктуемый современными трендами, не входил в круг интересов благородных родов — за ним не было истории, не было никакого оправдания высокой стоимости, кроме отмывания денег причастных структур.

В галерее хватало посетителей, все как один — благородные. Обилие гербов позволяло оценить уровень приглашённых. Попасть сегодня на закрытый для простой публики показ могли далеко не все, только те, кому повезло получить личное одобрение хозяев галереи. Братья Орловы жили почти век назад, и с тех пор их галерея, так и оставшаяся в собственности рода, становилась Меккой для людей искусства. Если попал сюда — значит, выиграл путёвку в большую игру, где начинаются настоящие цены за работы и слава.

Особого шика добавлял тот факт, что встретить одновременно дворянина из бедного рода и преуспевающего аристократа в галерее невозможно. Род Орловых чётко следил, чтобы в один день собирались исключительно люди своего круга. Я ничуть не удивился, что приглашения для графа Князева было готово заранее — раз Орловы входят в клуб аристократов, куда меня пригласили, неудивительно, что мне нашлось место на премьере новой выставки.

К нам с самым решительным видом направился один из местных сотрудников. По его жесту официант подал бокалы с шампанским. Вручив ёмкость супруге, я тут же повернулся к местному гиду.

Он был одет с иголочки, спину держал ровной, взгляд — почтительным. Прилизанный мужчина, от которого за версту веет гуманитарным образованием, поклонился, как полагается этикетом.

— Ваши сиятельства, меня зовут Эдуард, сегодня я буду вашим сопровождающим, — объявил он. — Исполню любое ваше пожелание, расскажу о выставленных произведениях, помогу подобрать то, что порадует вас.

Я кивнул, отдавая инициативу Котёнку. Она всё-таки имела представление, что хотела бы разместить в нашем особняке. Я относился к этому с известной любому мужчине индифферентностью. Висит — ладно, нет — да и чёрт с ним. А вот графиня, как обученная хозяйка, соображала куда лучше, что и где расположить, чтобы навести уют и при этом выглядеть, как положено дому аристократической семьи.

Графиня Князева тут же вцепилась в гида клещами. Она засыпала его градом вопросов, подолгу рассматривала каждый экспонат, обсуждая авторов, их задумку. Я слушал всё это краем уха, не забывая осматриваться.

Неспроста я вытащил супругу именно сюда. Виртуальный помощник составил мне примерное расписание, и я предполагал, что смогу пообщаться здесь с одним человеком, который входил в список отца. Прояснить, так сказать, некоторые моменты лицом к лицу.

Ну и жену заодно на великосветское мероприятие выгулял, не без этого. И судя по лицу Екатерины Фёдоровны, она была довольна.

— Дорогая, — наклонившись к уху графини, прошептал я. — Мне нужно отойти на пару минут. Ты справишься?

— Конечно, — с улыбкой ответила та и тут же вернула всё своё внимание коллекции.

А я двинулся в сторону группы мужчин, остановившихся у пёстрого полотна. Что на нём изображено, было непонятно. Однако дворяне даже не пытались делать вид, будто изучают творчество психопата, назвавшего эту мазню картиной.

— Господа, — приветливо улыбнувшись, я отсалютовал им бокалом. — Позвольте забрать у вас Александра Николаевича на минутку?

Благородные лица разглядывали меня с удивлением ровно несколько секунд, но возражать не стали. Сам Тарасов изо всех сил держал лицо. Впрочем, приличия он решил соблюсти, так что на губах мужчины появилась вежливая улыбка.

— Разумеется, Ярослав Владиславович, — произнёс он. — Отойдём на минутку.

В его руке был точно такой же бокал, пузырьки ещё поднимались со дна. И он осушил его залпом, после чего оставил свою компанию. Вдвоём мы отошли за несколько метров, прежде чем Тарасов обернулся ко мне.

— Что вы хотели, ваше сиятельство?

Я улыбнулся чуть шире и спокойно взял его за пуговицу пиджака.

— Мне тут донесли птички, что кое-кто многое позволяет своему рту, — негромко, но чётко проговорил я, не сводя взгляда с лица собеседника. — Как будто некий барон в Аэлендоре не только портал уничтожил, но и власть хотел к рукам прибрать. Слышали что-то о подобном, Александр Николаевич?

Лицо он удержал, но зрачки изменились. Не всё можно контролировать усилием воли. Страх, а именно он сейчас завладел дворянином из весьма преуспевающего рода, вынуждал организм реагировать.

— Слышал, Ярослав Владиславович, — с некоторой долей обречённости выдохнул он. — Однако прошу вас меня понять, я лишь рассказывал то, что мне самому передали.

— Конечно, — продолжая крутить пуговицу, легко кивнул я. — Однако, видите ли, Александр Николаевич, так получилось, что ваши слова — неправда. И за них придётся отвечать. Выбирайте, как будете это делать. Князевым, знаете ли, лишние активы пригодятся, да и мне бы не помешало пополнить бюджет своего графства. Как считаете, на что лучше потратить те пять миллионов рублей, которые вы мне заплатите — на строительную технику или всё-таки на материалы?

Он вздрогнул.

— Побойтесь Бога, Ярослав Владиславович! — чуть повысив голос, отозвался он. — Откуда у меня такая сумма⁈

Я позволил на мгновение лику Жнеца проступить сквозь моё лицо. Тарасов дёрнулся от накатившей волны ужаса, оставив пуговицу у меня в руке. Я демонстративно посмотрел на неё и с улыбкой бросил её дворянину.

— У вас трое суток, Александр Николаевич, — предупредил я. — А на тот случай, если вы решили, что можно не платить за свой длинный язык, посмотрите, чем закончилась история Горловых.

И, не дожидаясь ответа, я развернулся к нему спиной, уже выбрасывая собеседника из головы. Это была только первая ласточка, конечно, уже завтра вся эта сеть распространения слухов будет в курсе, что Князев всё знает и требует виру. Мелочь, разумеется, никто трогать не станет, но самых богатых — я прижму к ногтю.

— Как, говорите, зовут этого скульптора? — услышал я голос супруги и свернул в нужную сторону.

— Архипов Олег Демьянович, — ответил гид. — К сожалению, это его последняя работа, сам скульптор уже мёртв. Не дожил до сегодняшней выставки всего полтора месяца.

— Он был болен? — приподняв бровь, уточнила Екатерина Фёдоровна.

— Если считать алкоголизм болезнью, — с неудовольствием признал сотрудник галереи. — Увы, ваше сиятельство, не все творцы могут устоять перед соблазнами, которые приносит слава.

Котёнок нашла меня взглядом и тут же улыбнулась теплее. Я подошёл ближе уже с новым бокалом для своей супруги и, вручив ёмкость ей, повернулся к скульптуре, которую они обсуждали.

Выполненный из серебристого металла полуголый мужчина с громадным топором в руке, оскалив волчьи зубы, втаптывал в деревянную землю какую-то изломанную фигуру.

— «Прогресс», — прочёл название работы я. — А что, мне нравится. Заверните. Поставлю у себя в кабинете, буду любоваться на досуге.

А ещё это будет красиво смотреться, когда меня станут посещать эннары. Конечно, я не собираюсь их запугивать, но направление мыслей у них при взгляде на эту скульптуру неизбежно будет меняться. В переговорах ведь порой важно раскачать собеседника, чтобы победить.

— Прошу прощения, Ярослав Владиславович, вы уверены? — уточнил гид. — В связи со смертью автора, его работы сейчас на пике…

Я взглянул на него с нарочитым удивлением во взгляде.

— Любезный, вы, кажется, плохо меня услышали. Я не спрашивал о популярности скульптора, я сказал — мы берём.

Он торопливо кивнул, и, наскоро попросив не уходить далеко, тут же отправился к администратору. Проходящие мимо дворяне и аристократы посматривали на нас с Котёнком с долей интереса.

— Ты решил запугать эльфов? — шёпотом уточнила графиня.

— Нет, просто решил, что что-то подобное подойдёт к моему кабинету. Нарочито брутальное, от чего веет мужским эго настолько сильно, что это почти языческий идол, — со смешком ответил я. — А если эльфы начнут бояться маскулинности скульптуры, кто им, извращенцам, виноват?

Котёнок тихонько посмеялась, коснувшись моего рукава. В её глазах мелькнула искорка страсти.

— Ты мой дикарь, — одними губами прошептала она.

— Именно так, — ответил я. — Как видишь, заметил тебя и сразу на плечо — и в пещеру.

Теперь она смеялась уже громче, на нас стали оглядываться куда серьёзнее, но подойти никто не посмел. А уже через минуту к нам вернулся гид в сопровождении дорого одетого мужчины лет сорока.

— Ваши сиятельства, — чуть наклонил голову он. — Позвольте представиться, Степан Егорович Орлов, хозяин этой галереи. Мне сказали, вы хотите купить наш экспонат?

Я протянул ему ладонь и кивнул.

— Всё верно, Степан Егорович, — ответил я. — Полагаю, мы договоримся.