Играя с судьбой

Глава 2/1

После всего произошедшего я как никогда пожалел о своей молодости. Мне откровенно хотелось напиться до беспамятства, ввязаться в драку, даже получить по роже, а после уснуть в обнимку с какой-нибудь приятной барышней, а лучше с двумя. Но такие развлечения и способы избавления от стресса мне пока были совершенно недоступны.

Вечером, после отъезда императора, очнулся отец. А на следующий день, как и обещал Михаил Алексеевич, к нам приехал целитель. Он смог восстановить руку отца, но к сожалению, не до конца. Как объяснил целитель, потребуется не один месяц на полное восстановление подвижности и чувствительности руки. Но мы и этому были рады, без помощи целителя отец бы остался калекой.

Через три дня отец вернулся домой и почти сразу после обеда позвал меня к себе в кабинет на разговор. И судя по тому, что звать меня к нему пришла мама, разговор ожидался серьезный и вряд ли приятный.

Когда я вошел в кабинет, отец сидел за письменным столом, откинувшись на спинку кресла. На столе перед ним лежала баночка с живой ойрой. Точнее с водой, которую я туда налил вместо живой ойры. О чем будет разговор теперь было догадаться не сложно.

— Да, это я сделал, — сразу сознался я.

— Ты делал подъем, — не вопросительно, а утвердительно сказал отец, после взглядом указал на кресло напротив, велев мне сесть, так как я все еще топтался в дверях.

— Да, я делал подъем, — согласился я, а затем спокойно зашагал к креслу и сел.

Мой невозмутимый вид явно не понравился отцу. Я прекрасно понимал, что он ждет раскаяния или извинений, но я этого делать не собирался.

— Откуда ты узнал про подъем? — холодно спросил отец, сверля меня строгим взглядом. — Поэтому твой уровень силы при измерении оказался так высок?

— Нет, не поэтому. Подъем я принимал лишь один раз для того, чтобы использовать Вороново око. Если ты переживаешь, что я на него подсел — зря. Я прекрасно осознаю последствия.

— Откуда ты узнал про подъем? — повторил вопрос отец.

— Не помню, кто-то рассказывал. Не такой уж это и секрет.

Отец тяжело вздохнул, уставил мрачный взгляд на баночку, закачал головой:

— Ты ослушался меня, Яр. Делал все у меня за спиной, брал родовой артефакт и живую ойру без спроса. Так в семье дела не делаются, слово главы рода — закон. Может и права была моя мать, слишком мягко мы тебя воспитываем, слишком балуем.

— Ты не оставил мне выбора. Я был вынужден так поступить, — отчеканил я, подавляя в груди гневное возмущение. — Все, что я говорил, вы, а главное ты, не воспринимали всерьез.

— Мы были и в состоянии сам все решить, — отец сорвался, гаркнул на меня, стукнул кулаком по столу, скривился от боли, так как вторая рука из-за резкого движения тоже дернулась.

— Нет, вас бы одурачили, и я это видел, — процедил я сквозь зубы. — Я сделал все, чтобы спасти нас и наши земли. И я прав, мне не за что извиняться.

Повисла долгая, напряженная пауза, в течении которой мы прожигали друг друга гневными взглядами.

— Я тебя не узнаю, Яр, — сдался отец, устало опустив глаза. — Не понимаю, что с тобой происходит. Знаю, что подростковый возраст сложный период, но порой… ты меня пугаешь, сын. То, что ты устроил у Вулпесов, то, как ты допрашивал Диану… Тебя словно подменили. Мой сын не был на такое способен.

— Может быть и подменили, — ответил я, думая, стоит ли еще раз рассказывать о том, что я из будущего. Но решил, что не стоит.

Отец неодобрительно посмотрел:

— И что мне с тобой делать?

— Возможно, начать прислушиваться и к моему мнению, воспринимать мои слова всерьез? — не скрывая иронии, спросил я.

Отец криво усмехнулся:

— Потайная родовая комната теперь для тебя закрыта до совершеннолетия, — сказал отец, проигнорировав мой вопрос. — Я наложил запрет.

— Хорошо, — раздраженно согласился я.

Снова повисла пауза, я ждал, что отец озвучит еще какие-либо наказания, но он молчал. Поэтому решил спросить я:

— В потайной комнате я нашел пузырек с мертвой ойрой. Она ведь куплена нелегально, верно?

Отец удивленно вскину брови:

— С чего ты взял?

Я ничего не ответил, вопросительно посмотрел, усмехнулся, отец отвел глаза.

— Это для Златы, — сказал он, — точнее, и для меня тоже. Нам нужна была только капля для зелья, но по капле мертвую ойру не купить.

— Зачем вам понадобилась мертвая ойра? Это из-за того, что мама не могла родить?

— Да, верно, — нехотя согласился отец. — Мы очень хотели ребёнка. Но очередная радость быстро обрушивалась на нас горем. После третьей неудачи моя мать снизошла к нашим мольбам и осмотрела Злату. Оказалось, что твоя бабка по материнской линии прокляла свою дочь. Материнское проклятие у ромалов самое страшное, ты знаешь?

Я кивнул, знал, что чары ромалов хоть и не сильны, но гадания ромалок даже среди чародеев имели спрос. А проклятия матери к своим детям считалось самым страшным, их почти невозможно было снять.

— Когда мы потеряли восьмого ребенка, — мрачно продолжил говорить отец, — малышке было всего шесть недель. Злата все боялась давать ей имя, боялась, что она умрет, как и другие — хотя девочка выглядела вполне здоровой и Крюген утверждал, что с ней все в порядке. Мы назвали ее Василиной. Посмертно, — отец прикрыл устало рукой глаза и тяжело добавил: — Это стало последней каплей…

— Что вы сделали, па? — я напряжённо вцепился в подлокотник кресла.

Отец для меня всегда был примером — правильный, законопослушный аристократ, для которого честь — не просто слова. Именно идеалом славийского аристократа, образ которого нам пытались привить в школах, а затем в академиях.

— Я не мог смотреть как страдает Злата, это было невыносимо, — наконец ответил отец, — я обратился к темной ведьме за помощью.

— И? — я подался вперед.

— Для приготовления зелья необходима была кровь шести зародышей животных, а также мёртвая и живая ойра. Поэтому я ее купил через посредника на подпольном рынке, — отец закончил как-то торопливо и явно желал поскорее закончить разговор, но он явно что-то не договаривал.

— Приносить животных в жертву ведь не запрещено. Почему на подпольном рынке? Это было запрещенное зелье?

— Да, — мрачно ответил отец, нахмурившись. — Помимо зародышей животных нужен был и человеческий. Но ведьма сказала, что это не проблема, к ней часто приходили женщины, желающие избавиться от детей. Это зелье позволило скрыть тебя от проклятия. Поэтому ты выжил. Злата до сих пор не знает, что я сделал. Надеюсь и ты будешь молчать.

— Конечно буду, — задумавшись, кивнул я.

Вот, значит, как им удалось обойти проклятие. А ведь мать всерьез считала, что мать наконец ее простила и развеяла проклятие, поэтому я выжил. Получается, что все было далеко не так. Но я не осуждал отца, на его месте я поступил бы так же и скорее всего намного раньше.

— Ты должен избавиться от этого пузырька, — твёрдо сказал я. — Мы не должны хранить мертвую ойру в поместье, теперь нас будут тщательно проверять, а такая находка…

— Я знаю, — отец не дал мне договорить, резко взмахнул рукой. — Я избавлюсь от нее, это не твоя забота.

Я решил я сменить тему, и задал интересующий меня вопрос:

— От Вулпесов или о расследовании есть вести?

В ответ отец только мрачно кивнул, явно не желая продолжать.

— Я имею право знать, — настойчиво потребовал я.

Отец окинул меня тяжелым взглядом, поджал недовольно рот.

— Виктора и Диану Вулпес посмертно признали виновными, а дело закрыли, — сухо отчеканил он. — Расследовать нечего, они во всем признались, а начальник отдела защитников конечно же умолчал о том, что мы принесли ведьмину слепоту в их дом.

Это я и так знал, меня интересовало другое:

— А остальные Вулпесы?

Отец снова нехорошо посмотрел, явно после произошедшего он еще злился и не желал даже говорить со мной на эту тему. Но я продолжал сверлить его настойчивым и требовательным взглядом.

— Остальные конечно же отрицают свою причастность к произошедшему, — нехотя ответил папа. — Глава рода — Владислав Вулпес, которого допрашивали сотрудники Тайной канцелярии, не сознался и сумел выкрутиться.

— Но мы-то знаем, как на самом деле обстоят дела. Доверять им нельзя.

Отец кивнул:

— Вчера он мне звонил, извинялся за Виктора, убеждал, что они ни о чем не знали. Выказал желание наладить наши добрые партнерские отношения. Теперь в Варгану приедет его младший сын — Максим. Он заменит Виктора и продолжит заниматься бизнесом.

— Черт, — только и смог промолвить я. Хотя нечто подобное я и ожидал. Конечно о продаже наших земель больше не может быть и речи. Но уже проданные и сданные в аренду земли мы пока не могли вернуть, как и запретить Вулпесам продолжать вести бизнес на наших территориях.

— Олег рассказал мне о вашем разговоре с императором, — теперь отец явно пожелал сменить тему, — говорит, что ты вел себя достаточно дерзко.

— Я был осторожен, — возразил я. — Все, что я просил у его величества — мы вправе требовать, к тому же он и сам повел себя едва ли красиво. О болотнике Олег тебе ведь тоже рассказал?

— Да, и это тоже проблема, — задумчиво протянул отец, застучав пальцами по столешнице. — Его величество весьма настойчиво в своем желании видеть тебя в рядах боевых чародеев.

— Он не может нас заставить, это решать нам, а не ему, — возразил я. — В боевые чародеи идут или те, кто не может оплатить учебу в высшем чародейском учебном заведении или те, кто не имеет родовой магии. У меня есть и то, и другое. Да и моя чародейская сила имеет потенциал куда выше средней. Мне не место среди военных. Император не вправе нас заставлять.

Отец в мрачной задумчивости закивал:

— Не в праве. Но и наш категорический отказ ему явно будет не по нраву. Летом ты отправишься во дворец императора, и тебе придется очень постараться, чтобы убедить Михаила Алексеевича в том, что ты будешь куда полезнее для империи в качестве алхимика, нежели боевого чародея.

— Я не поеду во дворец летом, — отчеканил я.

Отец, не скрывая возмущенного удивления, уставился на меня.

— Мы не можем отказаться. Это большая честь, любой знатный молодой человек может только мечтать об этом. Почему ты не хочешь, Яр?

— Я нужен здесь, в Варгане. Опасность не миновала, — затараторил я, — Вулпесы могут начать мстить, еще и этот Максим Вулпес приедет — мы должны следить за ним. И еще! — я вскочил и принялся возбужденно ходить по кабинету: — Нам нужна охрана. Мы должны сформировать отряд из лучших наших защитников и приставить к охране поместья, а также к особняку Олега и бабули.

—Стой! Стой! — попытался утихомирить меня отец. — Никакой охраны не будет. За Максимом Вулпесом — да, мы будем приглядывать. Но охрана для нас? Зачем? Думаешь, Вулпесы будут брать нас штурмом?! — я увидел насмешку в глазах отца.

— Ты слишком беспечен! — разозлился я.

— А у тебя паранойя! — в тон мне ответил отец, грозно поднявшись с места. — Зачем такая охрана? Мы в состоянии войны? Нет! Знаешь, Ярослав, твое поведение в последнее время мне нравится все меньше. Я начинаю терять терпение. Я начинаю уже всерьез подумывать, что отправить тебя в военную академию не такая уж и плохая идея?

Я ошарашенно уставился на него:

— Ты ведь не серьезно? Ты этого не сделаешь!

Отец замешкал, как-то невнятно качнул головой.

— Ты поедешь летом во дворец императора и это не обсуждается, — отчеканил он и, подумав, добавил: — Считай — это в качестве наказания, раз тебе такая перспектива не по душе.

Я обдал отца взглядом полным возмущенного непонимания.

— Я уеду только при условии, что и вы поедете со мной на все лето в Китежград, — сказал я.

— Повторяю, Ярослав — это не обсуждается, — сказал отец и указал мне взглядом на выход, всем своим видом демонстрируя, что разговор закончен.

Я покинул кабинет отца в крайне сердитом расположении духа. Как же все-таки сложно с ним! В юности мне с ним было куда проще, потому что мне даже в голову бы не взбрело ему перечить или спорить. Но теперь все иначе, да и у меня есть все основания на то, чтобы с ним спорить. И сейчас главной проблемой наших разногласий было то, что мы слишком похожи характерами. Оба привыкли стоять на своем и имели сильный характер. А сейчас и подавно, на правах сильного отец попросту пытается поставить меня на место.

Но однозначно я не собирался уступать — ни в какой имперский дворец я не уеду. Я должен быть дома, если родителей в этот раз попытаются убить. Или я должен попробовать их уговорить уехать со мной. Правда, я теперь не был уверен, что из-за нашего отъезда не пострадает кто-то другой. Например — Олег, ведь именно он убил разъяренного Виктора. Будущее стало слишком непредсказуемым и теперь нужно быть крайне осторожными. Вот только это довольно сложно, когда не знаешь, когда и откуда придет беда.

Ужин сегодня прошел в довольно напряженном, гнетущем молчании. Отец все еще злился на меня, а я в свою очередь на него. И только мама пыталась хоть как-то разрядить обстановку.

— Ты ведь со следующей недели вернешься в школу, — начала разговор мама, в ответ я только утвердительно кивнул.

— Думаю, пора отпустить Артемия Ивановича, — продолжила говорить мама. — Теперь, раз ты возвращаешься в школу, учитель тебе не нужен. Я уже выписала ему жалования, отец написал рекомендации, вскоре он нас покинет.

— А мы можем пристроить Артемия Ивановича в школу? — спохватился я. Мне не хотелось, чтобы из-за меня Артемий Иванович лишился своей блестящей карьеры, которая ждала его в будущем. Рекомендации от родителей он получит, но наверняка этого недостаточно, для того чтобы в будущем стать учителем Марьяновской школы. Он ведь проработал совсем немного, да и вряд ли сумел заработать достаточно денег.

Мать повела плечом, вопросительно уставилась на отца. Тот кинул в ее сторону быстрый взгляд, кивнул:

— Можно попробовать, если не ошибаюсь, нам как раз нужен учитель на замену, — сказал он. — Но делами школы занимается мать, а она обычно выбирает в учителя кого-нибудь более опытного. Артемий Иванович слишком молод.

— Молод, но он весьма внимателен и талантлив как педагог, — мягко возразила мама.

В поддержку ее слов я энергично закивал.

Отец издал усталый вздох, а на выдохе произнес:

— Хорошо, попробую уговорить мать, — ответил он.

— Подождите, а вдруг он сам не согласится? — спохватилась мама. — Мы ведь у него даже не спросили.

— Я сейчас спрошу, — бросил я, вскакивая с места и слушая, как мама вслед возмущается тому, что я не доел. Но я уже несся к учителю.

Артемия Ивановича, как и ожидал, я застал в его комнате. Чемоданы уже были собраны, книги, перевязанные бечевкой, покоились на письменном столе в углу небольшой комнаты. Вид у учителя был потерянный, опечаленный, как я и полагал — его это порядочно расстроило. Потеря работы для учителя практически поставила крест на его мечте. А найти подобную работу сейчас в середине учебного года почти не реально. К тому же именно в этом году в Марьяновской школе появится вакантное место, что случается крайне редко, за такую работу обычно держатся мертвой хваткой.

— Проходите, Ярослав Игоревич, — немного сконфуженно пригласил меня Артемий Иванович. — Вы, наверное, пришли попрощаться?

— Не совсем, — ответил я. — Думаю, может быть нам и не придется прощаться.

Учитель непонимающе уставился на меня:

— Вы передумали возвращаться в школу, княжич? — осторожно поинтересовался он, хотя я видел скользнувшую надежду в его глазах.

— Нет, не передумал. Но хотел спросить, не хотите ли вы поработать в Варгановской школе?

Глаза Артемия Ивановича расширились от изумленной радости:

— Вы серьезно, княжич? Вы не шутите?

— Абсолютно серьезно, — заявил я.

Растерянно улыбаясь, учитель уставился на меня, не зная, что и сказать, потом робко поинтересовался:

— А ваша бабушка, Матильда Венедиктовна, она согласилась? На сколько мне известно, она лично тщательно отбирает педагогов для школы, и основной критерий отбора — большой опыт работы.

— Я ее уговорю, — заверил я учителя.

На лице Артемия Ивановича возникло смятения, он явно не поверил, что мне это под силу.

— Одну минуту, — бросил я и спешно покинул комнату учителя, на ходу доставая зеркало связи.

Остановившись в самом дальнем углу коридора, я отдал мысленный приказ зеркалу и замер, дожидаясь ответа.

Бабуля долго не отвечала, а когда ее лицо появилось в зеркале, сразу стало понятно, она как всегда не в духе.

— Ярик, ты? Что так темно? Я почти не вижу тебя, мой мальчик, — забурчала она. — Что-то случилось? Или ты в кои-то веки решил просто так поинтересоваться мои здоровьем?

— Я звоню по делу, — сухо ответил я.

— Так и знала, что просто так звонка от вас не дождешься, — раздраженно произнесла она. — Что там у тебя за дела, Ярик?

— Моему учителю Артемию Ивановичу нужна работа, ты должна предоставить ему место в нашей школе. Отец говорит, что у нас как раз имеется такое место.

Бабушка фыркнул, раздраженно хохотнула.

— Твой учитель? Сын этого торговца тряпками… Как там его? И что это за тон такой — ты должна? Нет, Ярик. Твоему учителю не место в Варгановской школе. Он слишком молод, и совсем не вызывает доверия. Я была крайне возмущена тем, что он взялся тебя обучать, но твоего отца не переубедить, если он решил. В моей же школе такого не будет!

— Будет, — твердо сказал я. — Или ты берешь его на работу, или я в первый же учебный день обернусь волком и напугаю всех этих знатных засранцев до мокрых штанов и седых волос.

— Ты не посмеешь, Ярослав! — грозно воскликнула она.

— Еще как посмею. Хочешь проверить? — не смог я сдержать злой улыбки.

— Это еще что такое?! Это вообще — как? Собственный внук меня шантажирует! О, боги! За что мне это? Я просто не понимаю…. Как?!… — бабушка от возмущения начала задыхаться, я же ждал, когда иссякнет это поток гневного кудахтанья.

Шантаж, конечно, не лучший способ для решения проблем, но по-хорошему с бабкой явно не получится.

— Сейчас же позвоню твоему отцу и расскажу о твоем отвратительном поведении! — сварливо заявила бабушка. — Ни в какую школу ты не пойдешь! Можешь забыть! Угрожать он будет, ишь какой! Ноги твоей на пороге школы не будет! Будешь и дальше сидеть со своим учителем в поместье теперь сколько вздумается. Ты меня понял, Ярослав?

— Нет, бабушка, — спокойно и хладнокровно ответил я. — Ты возьмешь на работу Артемия Ивановича. Можешь жаловаться отцу, но это меня вряд ли остановит. Мне не обязательно посещать школу, чтобы сделать то, что я пообещал. Я это сделаю тогда, когда ты не будешь ждать. Может быть прямо сейчас отправлюсь в школьное общежитие, а может явлюсь через пару дней средь бела дня. Вот же скандал-то будет! Интересно, скольких еще детей заберут из школы после такого?

Бабушка уставила на меня из зеркала злобный взгляд, ноздри ее сердито раздувались.

— Паршивец! — тяжело дыша, выплюнула она, потом брезгливо и нехотя добавила: — Ладно, пусть твой учитель завтра утром идет к директору, примем его, так уж и быть. Но я это запомнила, Ярик. — И погрозив мне пальцем из зеркала, бабушка рассоединила связь.

Я поспешил обратно в комнату, чувствуя, как поднимается настроение. Никаких мук совести о том, что только что шантажировал бабушку, я не испытывал. Удивительно, что она вообще оскорбилась. Ведь шантаж ее личный излюбленный способ держать все под контролем и манипулировать окружающими. Будет ли она жаловаться отцу — пусть. Мне плевать. Сейчас я чувствовал себя обязанным не дать учителю потерять то, что его ожидало. Я и так слишком многое изменил, в этом же случае я должен не допустить изменений.

Артемий Иванович при моем появлении застыл, прижав руки к груди и с вопрошающей надеждой уставившись на меня.

Я, довольный собою, кивнул, заулыбался:

— Завтра утром вас будет ждать директор. Бабушка заверила, что вас с радостью возьмут на работу.

Артемий Иванович так обрадовался, что едва ли не бросился меня обнимать, но спохватившись, быстро взял себя в руки и сдержанно произнес:

— Спасибо, княжич. Я этого никогда не забуду.