Играя с судьбой

Глава 7/1

Старая лаборатория деда находилась на первом этаже в западной башне поместья и была давненько закрыта. Прислугу отец туда не пускал, заперев на ключ дверь сразу после смерти деда, видимо опасаясь, что туда забреду я.

Я надеялся, что там найдутся необходимые ингредиенты для экспериментов, но, к сожалению, у меня было недостаточно алхимических элементов и заготовок для создания артефактов.

То, что я нашел не в счет: из нескольких баночек эфирных масел и пары кристаллов светоносной ойры, можно сделать разве что очень пахучий светильник. Были там еще и какие-то порошки неизвестного назначения, но их я решил не трогать. Очевидно они остались после неудачных дедовых экспериментов.

Поэтому пришлось выклянчить у отца денег на то, чтобы после школы зайти в алхимическую лавку и пополнить запасы. Редкие ингредиенты мне там конечно же не продадут, зато я знал, где их раздобыть — в лаборатории Святослава наверняка должны быть, бабуля очень надеялась, что он будет работать дома. И я твёрдо намерился нагрянуть в гости к бабуле и Святику после школы, а заодно и обчистить лабораторию дядюшки лентяя, который наверняка с тех пор, как вернулся с обязательной службы, больше не занимался алхимией.

После ужина мы отправились с отцом снова в воронятню. Как и в прошлый раз я довел Гарыча до жилища Царя, где он меня уже ждал, а после передал управление вороном отцу. Мы сумели передать и деньги, и договориться о том, что жилые капсулы будут, но позже. Теперь от нас требовалось только передать мертвую ойру человеку Царя и ждать, когда зелье будет готово.

Так как мой дальнейший вечер был свободен, а пока что создавать зелья и артефакты у меня не выйдет, я решил посвятить время хронологии событий по Метрополии. Весь вечер просидел у себя в комнате, просматривал газеты, выписывал даты в большую тетрадь.

В основном «Славийский вестник» освещал захватнические миссии Метрополии: напали на такое-то княжество, захватили такое-то графство, объявили колонией. Иногда писали о том, что случилось со знатью захваченного государства.

Кому повезло, успевали бежать в Славию до того, как метрополийские войска захватывали территории, но многие не могли оставить свои земли, бросить народ, который, кстати, зачастую их и предавал. Многих аристократов казнили, а родовые древа всегда сжигали. Но сами массалийцы родовыми чарами не брезговали, у них имелось двенадцать родовых древ, которые они называли просто древами силы, так как получить силу мог любой гражданин Массалии.

Были такие, которые подстроились, прогибались под захватчиков. Согласившись отречься от титулов и рода, они получали статус гражданина Массалии. По сути массалийцы имели те же привилегии, что и аристократы: они жили в достатке в самом богатом городе мира, имели право голосовать, а также получали безусловное содержание. Всю эту богатую жизнь, разумеется, им обеспечивали колонии простой народ, который был практически в статусе рабов.

Но для многих родовых чародеев отказаться от рода было настолько вопиюще нестерпимым, что смерть казалась не такой уж плохой участью. Отказаться от рода считалось равносильно как отказаться от родителей или от собственных детей.

Метрополия свои захватнические мисси называла освободительными. Освобождали они народ от гнета аристократов, от родовых чар. В большинстве случаев народ с радостью принимал освободителей, ведь Метрополия предлагала свою прогрессивную политику, где все равны, где есть возможность социальных лестниц, заманивала справедливым распределением ресурсов, которое делало всех одинаково бедными. Колонии хоть и считались свободными: имели право выбирать власть, регулировать внутренние вопросы самостоятельно, осуществлять торговлю между колониями, но зависимость от диктатуры Массалии была колоссальна.

Народ охотно глотал метрополийскую ложь, настолько, что своих правителей сами охотно убивали. И зачастую очень поздно понимали, какую свинью им подсунули под видом свободы и равноправия. Работать приходилось в разы больше. Помимо своей семьи теперь каждый человек был обязан содержать и массалийцев. Причем на то, чтобы обеспечить безбедную жизнь одному гражданину Массалии нужно было работать не одному десятку работяг. В колониях уровень медицины и образования был весьма низок. Дети заканчивали в лучшем случае четыре класса и шли работать, в худшем, если семья не справлялась, отправлялись работать в помощь старикам.

Метрополия устанавливала свои жесткие порядки внутри колоний. Все контролировали салютемы — что-то вроде наших славийских защитников, но с расширенными полномочиями. Словно надзиратели над рабами они контролировали все — начиная от рабочего процесса до соблюдение комендантского часа. Вооружённые салютемы подчинялись Массалии, наводя ужас на местное население, любое неповиновение могло закончиться смертью. Наверное, потому что салютемы были повсюду, а их количество могло составлять четверть населения, преступности в колониях практически не было.

В Метрополии не была запрещена темная магия, были лишь некоторые ограничения. И социальные лестницы, в общем-то работали, но мало кому удавалось по ним взобраться. В колониях правил избранный народом совет, который подчинялся так же — Массалии, на ступень ниже шли салютемы. Была еще армия, которая находилась вне юрисдикций колоний. Военные и отставные служивые жили в довольно хороших условиях в ближних к Массалии полисах. А остальной народ, соответственно, бедствовал.

Но, все что я знал о Метрополии, я знал из учебников или по рассказам редких беженцев с той стороны. И рассказы не слишком сходились с официальной версией Славии. Это не единожды наталкивало меня на мысль, что у нас Метрополию нарочно слишком демонизируют, впрочем, тот же прием использовала и Метрополия по отношению к Славийской Империи.

Я выписывал даты и события — пока что меня ничего не смущало, четко прослеживалось, как метрополийские войска расширяют свои территории в сторону севера и востока. От наших границ они были еще довольно далеко. Но с каждым годом свободных государств между нами будет все меньше.

Было несколько новостей о том, что в Славию приезжали метрополийские послы на встречу с Михаилом Алексеевичем. В большинстве случаев это были переговоры о торговле и соглашения по разделению территорий добычи ойры на Материке Великих равнин. Конечно же «Славийский вестник» не освещал бы какие-то засекреченные переговоры, поэтому оставалось только гадать, что еще могли решать за закрытыми дверями послы и император.

А вот одна из последних новостей, произошедших совсем недавно — осенью, где-то за неделю до моего возвращения в прошлое. Делегация метрополийские послов прибыла в Китежград для продления пакта о ненападении на пять лет. Насколько я помнил, это было последнее продление пакта. Ситуация показалась мне весьма любопытной, ведь именно через несколько недель после их отъезда началась та заварушка с чернокнижниками. Возможно им удалось каким-то образом провезти и своих агентов, которые сумели похитить черную книгу из имперского архива, а после передать уже затаившимся и выжидающим здесь чернокнижникам.

Я пытался понять, на самом ли деле их логово находилось в Варгане и именно отсюда начались жертвоприношения для ритуального круга. Но в «Славийском вестнике» нашел лишь одно подобное происшествие: о зверском убийстве Элеоноры Вулпес, которую сектанты сожгли заживо.

Я пошел дальше, продолжив искать подобные случаи. И нашел. Еще два подобных убийства: в Хоррийском княжестве, буквально через неделю после того, как чуть не принесли в жертву меня. Это была снова ведьма из простолюдинок. И еще одно, снова тот же сценарий — сектанты, но уже дальше. Чернокнижники продолжали ритуальный круг призыва. Все это едва ли радовало, если я сам лично уже стольких перебил, сколько же на самом деле темных в этом культе? Но больше всего пугало, что ни следователи, ни вурды, ни защитники так и не сумели это остановить. И, скорее всего, не сумеют.

Но чернокнижники на данный момент не моя забота, все это было далеко нет то, что я искал. Мне нужно было подтверждение моих догадок по поводу катастрофы. Я пытался отыскать связь между Метрополией и извержением Желтого глаза, или хотя бы намеки на то, что Массалия начала готовиться и делать продовольственные запасы, но ничего подобного не отыскал.

Так я просидел до глубокой ночи, пока сон не начал меня основательно подкашивать, но только я улегся и закрыл глаза, как зазвонило зеркало связи.

Борясь с сонливостью, я потянулся за зеркалом, лежащим на прикроватной тумбочке. Мысленно надеялся, что звонит не Ольга Вулпес, которую меня угораздило добавить в список разрешённых собеседников. Но открыв зеркало я увидел только темноту, впрочем, в моей комнате так же была полутьма и поэтому звонивший едва ли видел меня.

— Что ты со мной сделал, княжич? — раздался весьма неприветливый голос Инесс Фонберг.

После небольшого замешательства я ответил:

— О чем ты, графиня? Можно конкретнее?

— Что ты сделал, Гарван? Я схожу с ума! Я ничего не понимаю, — зашипела она. — Какого беса я делаю продовольственные запасы? Почему мои подчиненные начали строить подземные убежища? Мои люди утверждают, что я сама лично отдала им приказ, но я ничего!… Ничего совершенно не помню! Ты как-то влез в мою голову, Гарван? Как заставил меня переспать с тобой? Что ты вообще такое?! Что ты натворил?

Инесс явно была в истерике и, казалось, поток обвинений не закончится никогда. Мне было все предельно ясно — Инесс в итоге забыла, но успела развести бурную деятельность. Но и все же, о том, что мы переспали, например, она таки помнила. А значит тот день не полностью выветрился из ее головы.

— Что именно ты помнишь о последней нашей встрече? — очень серьезно, но спокойно спросил я.

В зеркале вдруг вспыхнул свет, явилось взору изображение, а после появилось и уставшее, бледное, без тени косметики лицо Инесс.

— Ты что-то сделал, — зло и нервно сообщила она. — Не знаю, навлек на меня порчу или проклятие? Почему я теряю память, княжич? Почему схожу с ума? Почему я две недели не спала, по рассказам моей прислуги?

— Это не я, это время. А не спала ты, потому что хотела сохранить воспоминания.

— Рассказывай! — строго велела она.

Я закачал головой, устало вздохнул:

— Тебе лучше забыть об этом и больше не трогать эту тему. Я опасаюсь, что это реально может свести тебя с ума, Инесс.

— Я должна знать! — потребовала она, сердито уставив на меня черные глазища.

— В этом нет смысла, я буду рассказывать, а ты каждый раз будешь забывать. Ты ведь совсем ничего не помнишь о нашей встрече…

— Не совсем, — Инесс отвела взгляд. — Помню, что пришла к тебе, потому что колдун почему-то считал тебя не тем, кем ты есть. Что-то происходило, я точно не помню разговоров, помню только свои эмоции: любопытство, удивление, возбуждение, страсть, знакомая и привычная мне злость, но не на тебя. Что ты мне рассказывал и при чем тут время?

— При том, что я рассказал тебе, что я вернулся в прошлое из будущего, а после поведал об этом самом будущем. Поэтому ты начала действовать в своем графстве. Но время работает так, что кроме меня не позволяет никому помнить о себе. Тебе удалось намного больше, чем другим, кому я об этом рассказывал. И все же, ты тоже ничего не помнишь.

— Значит, рассказывай снова, Ярослав, — потребовала она.

— А какой в этом смысл? Ты ведь все равно забудешь! Да и у меня нет желания на то, чтобы каждый раз, как ты все забудешь, просыпаться посреди ночи ради допросов.

Инесс нехорошо посмотрела на меня, потом нахмурила черные брови.

— Рассказывай, — почти по слогам с давлением сказала она.

Я прекрасно понимал, что она не отстанет. Поэтому пересказал ей все то, что говорил в прошлый рази рассказал о том, что отвечала она. А после того, как закончил, Инесс решительно заявила:

— Значит, я снова не буду спать.

— Э-э-э, — неодобрительно протянул я, — дорогая, ты хоть и древняя вурда, но не можешь спать все время так мало.

— Но ведь это очень серьезно. Все то, что ты рассказал — это важно. От этого зависят жизни людей, от этого зависит будущее всего мира. Мы должны все изменить. Я нужна тебе так же, как и ты мне. Я найду способ не забывать, возможно, необходимо какое-нибудь зелье, ритуал, или артефакт. Слышал когда-нибудь про артефакт, который позволяет не спать? А я слышала!

В ответ я снова только покачал головой. Едва ли он сумеет найти что-то подобное.

— Если я забыла, но помнят другие и продолжают выполнять мои поручения, о которых я не помню… — Инесс, судя по происходящему у нее за спиной, начала возбуждённо ходить по комнате. — Время ведь это не стирает!

— Не стирает, — согласился я. — Такие глобальные изменения, вероятно, ему не под силу исправить.

— Значит, нужно продолжать. Теперь я буду тебе чаще звонить, Гарван. Нам нужен план. Мы должны действовать вместе!

Едва ли мне все это нравилось, я уже начал жалеть, что вообще с ней связался. Зная Инесс, она теперь никогда от меня не отстанет. И я не был уверен, что от нашего общения мне будет какая-то польза. Нет, конечно вурды могли бы мне помочь во многом, но взамен Инесс тоже попросит немало.

— У меня нет на это времени, Инесс, — отчеканил я.

— Что значит — нет? — удивленно округлила она глаза. — Или ходить в школу и задирать одноклассников, это твои важные дела?

— Ты продолжаешь следить за мной? — неодобрительно посмотрел я на нее.

— О, нет, — усмехнулась она. — Просто предположила, а оказалось, что угадала. Теперь, Ярослав, ты должен рассказать, что собираешься делать.

Я задумчиво уставился на нее, думая, стоит ли говорить. Нет, я не единожды размышлял над тем, что помощь вурд мне могла бы пригодиться, у Инесс много людей, а я один — в поле не воин. И сейчас я в действительности считал, что Метрополия могла устроить катастрофу. С ее помощью мы могли бы попытаться ее предотвратить, как и призыв темного бога чернокнижниками, хотя, судя по тому, что Инесс рассказывала в прошлый раз, она была бы не против, если бы кто-нибудь прикончил императора. Вот только он не погибнет, а погибнут сначала сотни ради призыва, а потом и тысячи китежградовцев, которых угораздило оказать не в то время, не в том месте, когда темный бог явится.

— Хорошо, — неуверенно произнес я. — Если найдешь способ сохранить память, будем действовать сообща.

— Найду, — с невероятной уверенностью сообщила она. — И теперь я продолжу действовать. Значит, убежища и запасы все же нужны.

— Не спеши, мне кажется, что вместо того, чтобы готовиться к катастрофе, мы должны попробовать ее предотвратить.

— Думаешь, ее могла все же устроить Метрополия?

Я кивнул. У Инесс загорелись глаза, затем она мгновенно стала серьезной.

— Я тебя поняла, Гарван. Отправлю на Материк Великих равнин несколько своих людей, будем следить за Желтым глазом.

— Это произойдет не так уж и скоро. Скорее — нам нужен человек в Массалии, в крайнем случае в метрополийских колониях. Если они готовятся, строят те же убежища и делают запасы, это как раз и подтвердит мою догадку.

Инесс задумалась.

— В Массалию никак не получиться внедрить людей.

— Это я понимаю.

— Да и в колониях жить… Это слишком подозрительно, что вурда сбежал из своего клана ради того, чтобы возделывать землю. Да и всех славийских беженцев очень тщательно проверяют, никакая легенда не выдержит проверки. Но, я все же кое-что попробую сделать, — Инесс загадочно улыбнулась.

Я только хотел спросить, что именно, как графиня вдруг быстро сказала:

— Будем на связи, княжич. Завтра звони в это же время, — а после быстро закончила связь.

Ночка выдалась неспокойной. После разговора с Инесс сон окончательно пропал. Я понимал, что на утро буду чувствовать себя едва ли хорошо, да и понял, что давненько не выпускал волка погулять. Поэтому я носился по окрестностям леса, пытаясь отыскать незнакомые следы, а может и обнаружить слежку, но ничего странного не нашел.

Почти перед рассветом, когда я собирался уже отправиться домой, я вдруг почувствовал запах — очень знакомый запах, я ощутил близость другого оборотня. Зверь внутри словно бы обрадовался, и, если бы его не остановил, мы бы уже неслись туда. Но я не позволил.

Оборотней мне за всю жизнь доводилось встречать лишь несколько раз, но они далеко не такие как я. Там присутствует только зверь, а сознание человека дремлет. И не всегда они настроены дружелюбно.

Но мой волк почему-то неистово рвался туда, да и второй оборотень меня уже почувствовал и несся навстречу.

Я замер, завидев громадный темный силуэт и поблескивающий хищный взгляд. Оборотень приближался осторожно, я же был весь напряжен и готовился защищаться в любой момент. Но чем ближе был волк, тем больше я понимал, что нападать он не собирается. Понял это и мой волк и внезапно отобрал у меня контроль, но не вышиб окончательно, как сделал бы раньше, а позволил наблюдать.

Какое-то время они обнюхивали друг друга. Я чувствовал тот интерес и радость, которые испытывал волк. Другой оборотень вдруг лизнул меня в морду. А затем, что для меня стало совсем неожиданно, эти двое начали играть и дурачиться.

На самом деле ничего странного, оба волка были молодыми, как я, и как тот ромал, у которого тоже проснулось проклятие. Но вот только в прошлом здесь не было другого оборотня. И это едва ли было хорошо. Этот оборотень себя не контролирует и если он кого-то убьет или что-то натворит, все, без сомнения, решат, что это я.

Волки довольно долго резвились, и я им не мешал, я ждал, когда солнце взойдет выше. Неплохо бы было взглянуть на этого ромала и узнать, почему его не заперли и позволили бегать по лесу. Ближе к рассвету я смог забрать контроль у своего зверя и стал уводить второго оборотня в сторону поместье. Мало приятного оказаться голым посреди леса с другим голым парнем, да и еще в такой мороз.

Но, как только мы начли приближаться к Воронову гнезду, оборотень вдруг что-то почувствовал, рыкнул на меня и умчался прочь со всей прыти. Очевидно, понял, что я уже не его собрат, а человек. Что ж, теперь придется наведаться в этот ромалский табор.

И только я про это подумал, как впереди вдруг показалась мама и Савелий. Они вышли искать меня. Подумал, что хорошо, что оборотень ушел, еще не хватало, чтобы он напал на них. Но вдруг мой волк тоже насторожился, я бы даже сказал — испугался. Настолько, что я даже не успел понять, чего именно, потому что волк вдруг оставил меня и я начал обращаться в человека.

Утром я конечно рассказал родителям, что встретил оборотня. Отец обещал с этим разобраться как можно скорее. Ромалы должны были запереть его, но, если это первые обращения, они могли даже не знать о пробудившемся проклятии. Я хотел тоже поехать в табор, но отец категорически отказался брать меня с собой. Да и мать была против, ромалы очень не любят полукровок, а точнее ромальских полукровок. Для них я грязнокровка, дитя нечистой женщины, которая предала свой род.

Начинался новый день, и я отправился в школу. Перед первым уроком в коридоре, пока я следовал в класс, меня перехватил Быстрицкий. Вид у него был какой-то нервно-возбужденный и одновременно нерешительный.

— Я согласен, — шепотом заговорщика сказал он мне.

— Хорошо, спасибо, что согласился, — спокойно ответил я. — И на роду готов поклясться?

Тут Быстрицкий опустил глаза, судорожно кивнул, сглотнул, а потом сказал, так и не посмев посмотреть на меня.

— Только у меня есть одно условие.

— Какое же?

— Ты должен проиграть Бориславу.

Я засмеялся, закачал головой.

— С чего это вдруг?

— Ты не понимаешь, — ухватив меня за руку и уводя в одну из стенных ниш, быстро и тихо заговорил Глеб. — Ему нельзя проигрывать, иначе ему придется покинуть школу.

— И? А если проиграю я, это придется сделать мне. С какой стати я должен беспокоиться о нем?

— Но, ты ведь уже был на домашнем обучении. Тут ведь осталось совсем немного до конца учебного года. А обучение в Варгане дает дополнительные баллы для поступления в чародейскую академию. Если же нет…

— Боишься, что Григанского отправят в военную академию? — усмехнулся я. — Даже не знаю, мне кажется, напротив — это пойдет ему только на пользу, да и может, наконец, выбьют из него все эту придурь. Да и я весьма сомневаюсь, что отец допустит, чтобы его сынишка отправился в боевую академию. Если не хватит баллов, доберут взятками.

— Нет, — Быстрицкий с грусть уставился на меня. — Это не совсем для Борислава.

Он снова уставился на собственные ботинки, потом явно чувствуя себя весьма неловко, начал объяснять:

— Это мне нужно. У моей семьи нет денег на обучение в Варгане, нет денег на оплату учебы в чародейской академии. Если уйдет Борислав, придётся уйти и мне.

Я озадачено уставился на Глеба, тот так и не решился поднять глаза. Видно было, что и рассказать мне эту тайну, тому, кого они несколько лет травили, и признаться в отсутствии денег ему было весьма непросто.

В этот миг прозвенел звонок на урок, мы одновременно повернулись в сторону двери ведущей в класс, которую Аглая Святозаровна тут же по звонку захлопнула. Но никто из нас не поспешил на урок, хотя и опаздывать на урок учителя метрополийских языков не стоило.

— Почему и тебе придется уйти? — спросил я, серьезно посмотрев на Глеба.

— Мое обучение оплачивают Григанские. Мой отец, он когда-то спас дядю Родомира. Спас ценой своей жизни, перед смертью попросил заботиться обо мне…

— И? — не понял я. — Если Борислав уйдет из школы, его отец перестанет о тебе заботиться?

— Ты не понимаешь, — начал заламывать руки Глеб. — У нас довольно сложные отношения с Родомиром Григанским. Просто так семья никогда ничего не делает. Я, что-то вроде компаньона Борислава. В детстве мы проводили много времени вместе, ездили отдыхать, после, дядя Родомир отправил нас сюда, в Варгановскую школу. Я что-то вроде его друга и одновременно няньки. Его отец спрашивает с меня за все его провинности.

Я снова озадаченно нахмурился:

— Плохая из тебя нянька, раз допустил эту дуэль.

Глеб опустил голову еще ниже:

— Родомир узнал про дуэль, — буркнул он.

— И? Как он отреагировал? — наконец, озадаченно поинтересовался я.

— Он сказал, что это моя вина. Он был в ярости. И еще сказал, что, если Бор не выиграет эту дуэль, больше я могу помощи от него не ждать.

Я зло выругался, заставив Быстрицкого поднять на меня взгляд, полный надежды. Только вряд ли он по адресу, из сочувствия проигрывать Бориславу, да еще и учитывая вскрывшиеся обстоятельства я тем более не стану.

Да вообще — какой нормальный отец позволит своему сыну подростку участвовать в чародейской дуэли? Мой отец, если бы узнал про дуэль, вмиг расторг родовую клятву, а мне бы влетело так, что врагу не позавидуешь. Но не Родомир. Кажется, отец Борислава тот еще говнюк или у него непорядок с головой. Неужели это ради мести моему отцу? Который даже не узнает почему я, в случае проигрыша, решил вернуться на домашнее обучение.

— Я не могу тебе обещать то, что ты просишь, — холодно сообщил я.

Взгляд Глеба тоже похолодел, он выпрямился, такая обида отразилась на его лице, что казалось, он сейчас ненавидел всех на свете, но больше всех меня.

Да, парню не повезло. Взамен помощи старший Григанский сделал из Глеба практически марионетку. Но я не настолько добр, чтобы ради него приносить в жертву собственную свободу, а возможно благополучие, а то и жизнь своей семьи.

— Значит, и я не могу тебе обещать клясться на роду, — отчеканил Глеб, не отводя от меня жесткий взгляд.

— Буду искать другого секунданта, — спокойно сообщил я, и зашагал в класс, чувствуя спиной с какой обидой и злостью сверлит меня взглядом Быстрицкий.

Что ж, раз такие дела, у меня не остается выбора, как позвать в секунданты своего младшего братца. Вот же у Аркадия радости-то будет. Только я опасался, что Аркадий не выдержит и кому-нибудь сболтнет. И тогда слухи быстро разлетятся по школе.

Но вдруг появилась у меня и другая идея. Раз Инесс хочет во что бы то ни стало помогать мне менять будущее, пусть поможет и сейчас. Я могу попросить побыть моим секундантом кого-нибудь из ее ребят и здесь я был уверен, что она мне не сможет отказать.