Играя с судьбой

Глава 11/1

Этой ночью, как я ни старался, уснуть не смог. То и дело ворочался, а в голову лезли мысли о произошедшем, как бы я ни пытался их отогнать. Убивать для меня было далеко не в новинку, но почему сейчас предстоящее убийство меня так беспокоило? Я ведь убедился, что Арнгейеры засланные метрополийские шпионы. Военный внутри меня искренне желал им смерти. Но вот сам я не был уверен, что правильно поступаю.

Если я это сделаю — как это отразится на будущем? Сколько еще изменений произойдет из-за смерти Арнгейеров? Будут ли они в лучшую сторону или, возможно, все станет еще хуже? И могу ли я поступить иначе?

Логика подсказывала, что никак не могу. Метрополийские шпионы в Варгане, да еще и водящие дружбу с отцом — уже представляют опасность. Я не могу рисковать, понимая, что они могли стать причиной смерти родителей.

Еще меня не оставляли мысли о том, что будет с Миланой, когда не станет ее родителей. В материальном смысле наверняка все хорошо. Все деньги, что успел заработать ее отец, все земли и имущество, дарованные императором, все перейдет к ней. Ей понадобиться опекун и я уверен, что смогу просить об этом отца, а он в свою очередь наверняка согласиться. Слишком хорошо для меня, и едва ли хорошо для Милы.

Я отдавал себе отчет, что мне придется жить дальше с этим грузом. Смотреть ей в глаза, утешать ее, говорить слова поддержки, и знать, что это я их убил. А ведь я собирался в будущем на ней жениться. И даже понимание того, что таким образом я ее спас, не умолит чувства вины, которое я без сомнения буду испытывать.

Все же у меня другой вариант, как бы я не пытался от него отмахнуться. Я могу оставить их в живых, согласиться на предложение Инесс, чтобы она велела им убраться из Варганы. Тогда я потеряю Милану и скорее всего — навсегда. Найдется и другой аристократ с родовым древом, который приглянется ее родителям.

Сомнения: и отпустить шпионов, зная об этом — мягкотело, и убить родителей возлюбленной только ради того, чтобы она осталась рядом весьма эгоистично.

Мне очень хотелось поступить правильно, но я не знал, какой именно из этих вариантов правильный. Чтобы я не сделал могло вылиться в события куда хуже, чем в прошлом.

А еще я понял, что я больше не знаю будущего. Слишком многое я изменил и теперь это далеко не то прошлое — это другой мир. Пусть и такой знакомый, пусть здесь еще живы мои родители, а друзья и знакомые молоды, но это другой мир.

К середине ночи голова, казалось, опухла от избытка мыслей, сомнений и тревог. Я решил, что нужно прогуляться, а заодно и проверить, ушел ли ромалский табор из Варганы. Конечно, табор меня мало интересовал, я должен был убедиться, ушла ли бабка Фрайда. И почему-то внутренне чутье подсказывало что нет.

Я тихо покинул свою комнату, стараясь не разбудить домашних, спустился вниз, разделся догола и вышел в холодную ночь. До рассвета оставалось еще три часа и, если постараюсь, успею сгонять к месту стоянки табора и обратно.

Волк сегодня не сопротивлялся, напротив, он с какой-то игривой радостью выскочил из подсознания, и я начал обращаться в зверя. Видимо, волку тоже хотелось погулять.

Обращение прошло быстрее прежнего, что заставило меня подумать, а не возросла ли сила? Но видимо причина была не в этом — возрос мой контроль над волком.

Я бежал через лес по знакомым тропам так быстро, как только мог. Не потому что торопился, а потому что мне хотелось бежать на всей скорости, выжать из себя все, на что я способен, окунуться в свою звериную сущность и хоть на миг избавиться от раздирающих душу и голову мыслей.

Я почуял ее за километр до бывшего места стоянки табора. Она нисколько не пряталась. Оттуда веяло дымом, доносился запах мясного бульона. Нет, я не чувствовал запаха Фрайды, я просто знал, что это она. А ещё она тоже не спала в такую глухую ночь, словно бы ждала меня.

Место стоянки табора практически опустело. Несколько покосившихся хибар, с которых ушедшие ромалы содрали все, что можно бы было приладить к новым жилищам на новом месте. Но ни одной кибитки здесь больше не было.

Фрайда выбрала одну из хижин с более-менее целой крышей, из окна светил слабый свет ойра-лампы. Но бабка была не внутри, она стояла у пылающего костра, над которым дымился казан с бульоном, куталась в меховую накидку, ее длинные с проседью волосы трепал ветер. Она не заметила моего появления.

Я начал приближаться осторожно, мало ли что может прийти в голову сумасшедшей бабке. К тому же, судя по тому, что я уже видел, чарами она обладала не слабыми.

Фрайда, заметив мое приближение, как-то сразу оживилась и что самое странное — обрадовалась. Широкая улыбка и неподдельное выражение счастья на лице.

— Вико! Вико! Это ты, мой мальчик?! — радостно воскликнула она и бросилась ко мне, заставив меня пятиться. Меньше всего я ожидал, что она примет меня за Вико.

— Я знала, что ты вернёшься, чувствовала! — она рухнула передо мной на колени, с нежностью начала гладить, в глазах Фрайды заблестели слезы: — Твой отец не поверил мне, но я знала, что мой мальчик вернется. Вико…

Я рыкнул на нее, и она резко отстранилась, настороженно и одновременно жестко уставившись на меня.

— Ты не Вико, — сказала она.

Я медленно кивнул, внимательно следя за ней — как бы чего не выкинула.

Фрайда как-то потерянно уставилась перед собой, словно пьяная, повела рукой и начала подыматься с колен.

— А я решила, что ты — это Вико, — горько усмехнулась она. — Кровь свою почуяла, но кровь оказалась не та. Порченная!

Затем она как безумная вытаращила глаза и топнула на меня:

— Чего пришел? Убирайся! — последнее слово она не сказала, а прорычала — ну точно сумасшедшая.

Я решил, что пора обращаться обратно. Глазеть на безумства Фрайды не входило в мои планы.

Старая ромалка с каким-то отрешенным спокойствием наблюдала за моим обращением, а когда я предстал перед ней человеком, окинула меня надменным взглядом сверху вниз и так и осталась стоять со вскинутым подбородком.

— У меня есть к тебе несколько вопросов, — спокойно пояснил я.

Она долго прожигала меня взглядом, смотрела прямо в глаза, заставляя переступать с ноги на ногу по холодному снегу. Я замерзал очень быстро, но не хотелось показывать это бабке, поэтому несмотря на мороз и холодный ветер, я не ежился и стойко держался.

— Вопросы, значит, — наконец, чванливо произнесла она и с пренебрежением скинула меховую накидку с плеч прямо на снег, а затем круто развернулась и зашагала к костру. Несмотря на возраст осанка Фрайды была воистину царская, такая же как у мамы.

Я подхватил накидку, укутался и тоже засеменил голыми ногами по снегу к костру. А бабка тем временем шмыгнула в хижину и с тем же пренебрежением, давая ясно понять, какое одолжение она мне делает, бросила старые валенки к моим ногам.

Пока я утеплялся она не бросила ни единого взгляда в мою сторону. Стояла, гордо вскинув подбородок и скрестив руки на груди, смотрела на огонь.

— Что ты имела в виду, когда говорила про тьму? — спросил я, внимательно наблюдая за реакцией Фрайды.

— Ты — зло, и второе дитя, — дернула она плечом.

— И почему ты так решила? Что именно ты увидела?

— Я об этом знала, еще когда моя глупая Злата ускользала по вечерам к реке, чтобы встретиться с твоим отцом. Знала, что добром это не кончится, когда войско Игоря разбило лагерь рядом с табором.

Я скривил рот и неодобрительно закачал головой. Как встретились мои родители я и так знал, и не для того сейчас здесь мерзну, чтобы послушать эту историю в исполнении Фрайды.

— Что ты знала? Зачем прокляла маму? Что ты увидела и что ты видишь — меня интересует только это.

Бабка неохотно взглянула на меня, затем сказала:

— Предки прокляли их, а я лишь пыталась уберечь.

— Какие предки? — меня начало откровенно раздражать, что она говорит загадками. Да и всю эту чушь про предков и спасение матери я уже слышал.

— Я видела, что Злата погибнет из-за своего дитя. Это наказание за союз с чужаком.

— Что именно ты видела? Как выглядело твое видение? Возможно, ты его неправильно истолковала?

Фрайда ухмыльнулась и закачала головой, протянула руки к огню, языки пламени потянулись к ее пальцам, лизнув их и тут же отпрянув.

— Мои видения — это не картинки из шара памяти, — тихо и спокойно начала она пояснять. — Я видела кровь, видела смерть, Злата, — Фрайда схватила себя за горло, — моя золотая девочка — с перезанным горлом. Отца твоего видела, — ее губ коснулась холодная улыбка, — повешенным на родовом древе. И все это из-за их ребенка.

Меня пробрала дрожь, не от холода, а от слов Фрайды, она описывала точь-в-точь смерть родителей из прошлого.

— Почему ты решила, что это именно из-за их ребенка, если ты рассказываешь об убийстве?

Бабка закачала головой, опустила глаза, сердито забурчала:

— Я вижу и чувствую, но не могу объяснить. Я просто знаю причину. Предки мне подсказывают. Они знают больше, чем мы, но не могут говорить прямо. Там это запрещено.

Это была правда, предки знали, кто и зачем убил моих родителей. Но если бы я спросил об этом, например, деда Богдана, он бы не ответил ни в прошлом, не сейчас. Мертвые не могут вмешиваться в дела живых. Если только не заключили сделку с темным богом. Но и заключив ее, они вряд ли бы поделились со мной такой информацией. По сути, вернув меня обратно, они словно бы выбросили в открытое море, в надежде что я смогу выплыть.

— А если ты ошиблась? Если все не так? — спросил я, подходя ближе к костру, холод пробирал до костей.

— Видения пропали, — пожала Фрайда плечами, — может быть что-то изменилось. А может я смогла изменить. Теперь я вижу другое — тьму.

Я все больше стал убеждаться в правоте отца. Видимо, Фрайда и вправду не в своем уме. Но мне оставалось проверить еще кое-что.

— Ты в прошлый раз говорила об ошибке моих предков. О том, что они не должны были меня возвращать.

Фрайда нахмурилась, в непонимании уставилась на меня.

— О чем ты?

Так, значит она тоже забыла о том, что увидела в прошлый раз. Время снова все стёрло.

— Ты увидела, что меня вернули в прошлое, — объяснил я. — Но теперь забыла об этом.

— Почему я забыла? — насторожено поинтересовалась она.

— Так работают законы времени. Никто кроме меня не может помнить.

— Значит, ты взрослый в теле ребенка?

В ответ я молча кивнул.

— Так нельзя, — лицо Фрайды исказила злая гримаса. — Ты и твои предки нарушили порядок, вмешались в ход времени. Боги покарают вас за это.

Я шумно выдохнул:

— Покарают или нет, но я уже вернулся и собираюсь все исправить. Ты говорила о смерти матери и отца, и ты права, так было, это произошло в прошлом. И теперь я собираюсь это изменить. И полагаю, именно поэтому пропали твои ведения. Потому что я или уже все исправил или исправлю в скором времени. Что ты видишь сейчас?

Фрайда, настороженно глядя, закачала головой.

— Мой дар не работает по желанию. Иногда я вижу то, что скрыто. Сейчас я не вижу того, о чем ты говоришь. Но вижу кое-что другое. Ты задумал злое дело. Ты хочешь кого-то убить.

Я нахмурился, отвернулся от нее, затем спросил:

— Ты можешь увидеть последствия?

— Сомневаешься? — усмехнулась бабка. — Это правильно, я бы на твоем месте тоже сомневалась.

— Ты видишь или нет? — раздражаясь от ее манеры отвечать, снова повторил я вопрос.

— Нет, — недовольно отчеканила она.

— Почему ты не ушла с другими ромалами? — спросил я, думая о том, что мне уже пора бы возвращаться.

— Мне не куда идти больше, — с горечью произнесла она. — Мой сын меня ненавидит, за то, что я их сюда привела и за то, что произошло с Вико. Моя дочь тоже меня ненавидит. Я останусь здесь. Да и мне больше нет смысла куда-то идти, я не успела исправить.

— О чем ты?

Фрайда поморщилась, метнула в мою сторону недоверчивый взгляд, будто бы размышляя, говорить или нет.

— Я и сама пока не знаю, просто чувствую, что должна остаться. — Солгала, я в буквальном смысле почуял, что она солгала.

— Если отец узнает, что ты не ушла…

— Что? Убьёт меня? — усмехнулась бабка, а потом добавила с неимоверной уверенностью: — Он этого не сделает.

— Ты угрожала матери, пыталась убить ее нарождённое дитя. Если вздумаешь повторить, я и сам тебя убью.

— Я не стану, уже ничего не изменить. Твой отец совершил ошибку, но слишком поздно. Все зашло слишком далеко. Я опоздала. Но это сможешь сделать ты. — она окинула меня многозначительным взглядом.

— Как?

— Это дитя не должно родиться, — бабка очень серьёзно посмотрела.

Я рассмеялся:

— Убить сестру? А после, наверное, я должен убить и себя?

— Так бы было правильно, — и глазом не моргнув, заявила она. — Но ты этого не сделаешь. Единственное, что ты можешь теперь, как можно меньше вмешиваться в ход времени и не нарушать равновесие. Только так ты не сделаешь хуже.

— Позволить моим родителям умереть? Прожить жизнь так же, как и в прошлом? Позволить умереть моему роду, — зло оскалился я на нее. — Нет уж — спасибо. Ты и вправду безумная!

— Да, возможно ты прав, — на удивление легко согласилась она. — Многие считают меня безумной, но при этом бояться и уважают. Я не просила того дара, что получила. Он — большая ноша. Он изматывает мое тело и душу, путает мои мысли. Слишком тяжела оказалась эта ноша, и я с ней не справилась.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь о ребенке мамы, что она тьма?

— То и имею, я вижу тьму.

Я нахмурился, понимая, что этот разговор меня начинает неимоверно злить. Неужели так сложно говорить не загадками?

— Какую тьму, Фрайда? Что именно ты увидела? — с нажимом спросил я.

Бабка не смотрела в мою сторону, бездумно глядя на огонь, и казалось, она даже не слушала меня в этот миг.

— Фрайда, — позвал я, но она не отреагировала.

— Фрайда! — снова позвал я уже громче и требовательнее.

Она встрепенулась, словно бы спала все это время и мой громкий голос ее разбудил. Бабка рассеяно уставилась на меня, затем заозиралась в непонимании.

— Януш, мой мальчик? Это ты? — слабым, дрожащим голосом спросила она меня. — Почему ты раздет?

— Я не Януш.

— А кто ты?… Где я? — Фрайда уставила на меня беспомощный взгляд, силясь понять происходящее.

Что происходило сейчас? Ещё минуту назад бабка не подавала никаких признаков маразма или провалов в памяти. И тут вдруг!

Бывало ли у нее это и раньше или произошло из-за того, что Фрайда узнала о будущем?

— Я Ярослав Гарван, — сказал я.

— Ярослав Гарван, — растерянно повторила она. — В тебе моя кровь. Ты мой племянник? Ты сын Иридки? Но почему Гарван?

— Я сын Златы, твоей дочери, — устало вздохнул я.

— Моя Златка еще мала, чтобы иметь детей, — улыбнулась она, улыбка получилась кривая, перекошенная, словно бы улыбаться ей было больно.

Бабка окинула меня непонимающим взглядом, а после словно бы потеряла ко мне всякий интерес и отрешенно уставилась на огонь.

— Сколько тебе лет, Фрайда? — настороженно поинтересовался я.

— Тридцать пять, — с уверенностью заявила она.

— А где ты сейчас? Что ты здесь делаешь?

Она не отвечала, долго и задумчиво смотрела на огонь, потом наконец ответила:

— Это видение. Это не на самом деле, все это просто сон. Чувствую, мое время на исходе. Предки скоро призовут меня.

Она издала вздох, полный вселенской скорби, бросила в мою сторону тоскливый взгляд.

— Не убивай, — грустно сказала она, — потом будешь жалеть.

— Кого не убивай? — вконец запутался я, уже не зная, где она бредит, а где всерьёз.

— Ты знаешь, — протянула она почти нараспев и безумно улыбнулась. — Ты сам все знаешь! — она пригрозила мне пальцем. — Уходи отсюда! Пошел вон! — яростно заорала она на меня, в руках ее вспыхнула синим шаровая молния — страшная штука, убивает мгновенно, если быстро не отразить или не разрядить. Какой же уровень у Фрайды, если она способна на подобное заклинание?

— Я ухожу, — попятился я. Отразить или разрядить подобное боевое заклинание я не смогу.

Фрайда отчаянно взвыла и швырнула шаровую молнию. Шар не долетел до меня, ударив в землю. Она не пыталась атаковать, все ее действия были нацелены только на то, чтобы прогнать меня.

Волк, почуяв мою тревогу, уже давно был наготове. И стоило мне только подумать о волчьей шкуре, как я тут же начал обращаться.

Бабка отрешенным и совершенно безразличным взглядом смотрела на меня, а стоило мне обратиться в зверя, медленно зашагала в хижину.

Я какое-то время еще стоял, наблюдая за хижиной, за костром и выкипающим бульоном в казане. Безумная Фрайда больше не выходила.

Мне бы уже пора было уйти. Но, словно впав в ступор, я продолжал стоять в замешательстве. После приблизился к хижине и замер, прислушиваясь к тому, что происходило внутри.

Я хотел получить вопросы на свои ответы, но вместо этого получил еще больше вопросов.

Здесь только что произошло что-то странное. И я как будто бы чувствовал, что, но никак не мог найти этому объяснения. А потом я понял — Фрайда умирала. И это помешательство, и мощная шаровая молния — предсмертный скачок силы, такое случается довольно часто. И этот странный запах, и ее слова.

Я стоял как вкопанный у входа в хижину, я никак не мог ей помочь, и не был уверен, что хочу этого. Я слушал ее натужное дыхание, пока оно не становилось все тише и тише, спокойнее. И так я простоял, пока все не стихло, пока не послышался последний, едва различимый вздох. И когда в последний раз не стукнуло, а дрогнуло сердце Фрайды, я убедился, что она умерла.

Заметив, что близится рассвет, я поспешил обратно домой.

Все происходящее было настолько странным, что я и не знал, что мне теперь думать. Но одно решение я все же принял. Я не хочу убивать родителей Милы, не хочу брать этот грех на душу, и не хочу в очередной раз брать ответственность за изменения будущего. Если они покинут Варгану, значит, я спасу отца и мать. Возможно, я не спасу Милу, возможно, потеряю ее навсегда, но в любом случае я понимал, что мне придется чем-то жертвовать.

Вернувшись в поместье, я позвонил Инесс и попросил отослать Арнгейеров из Варганского княжества.