Идеальный мир для Химеролога 4

Глава 8

Земля содрогнулась так, будто под нами проснулся вулкан.

Из чащи на дорогу вывалилось нечто, что с трудом поддавалось классификации даже с моим опытом. Это была гора костей, мышц и какой-то полупрозрачной слизи, которая постоянно меняла форму.

Тварь была огромной. Метра четыре в холке, не меньше. Её тело напоминало незавершённый эксперимент безумного химеролога: кости торчали наружу, формируя естественную броню, а из спины то и дело выстреливали новые конечности — длинные, суставчатые, с острыми когтями.

— Ну, погнали! — скомандовал я.

Псих и Рядовая рванули вперёд. Началась битва.

И это не было лёгкой прогулкой. Совсем не было.

Псих вцепился твари в ногу, пытаясь прокусить костяной нарост. Монстр его даже не заметил. Он просто лениво дёрнул лапой, и мой пёс, кувыркаясь, отлетел в кусты, снося по пути молодые деревца.

Псих, шатаясь, выбрался из кустарника. Вид у него был ошарашенный, но не от удара. Он яростно отплёвывался, мотая мордой по траве, будто пытался стереть вкус. Видимо, костяной нарост был покрыт той самой слизью, и на вкус она напоминала смесь тухлой рыбы и аккумуляторной кислоты.

— Не жрать! — крикнул я.

Псих чихнул, обиженно гавкнул и с удвоенной злобой уставился на обидчика. Теперь это было личное. Он не просто хотел защитить хозяина, он хотел отомстить за поруганные вкусовые сосочки.

Но тварь не ждала. Пока Псих плевался, она успела отстрелить в него кусок своей живой плоти — что-то вроде автономного щупальца.

Донеслось рычание, достойное адской гончей, и звук рвущейся резины. Псих вылетел обратно на поляну, держа в зубах извивающийся обрубок. Щупальце пыталось задушить его, обвиваясь вокруг шеи, но он мотал башкой так, что его уши хлопали, как крылья на взлёте.

— Молодец, Псих! — крикнул я, уходя перекатом от удара. — Загрызи эту сосиску насмерть!

Пёс, воодушевлённый похвалой, начал с удвоенной яростью втаптывать кусок монстра в грязь, всем видом показывая: «С основным я не справился, но с запчастями разберусь!»

Рядовая, используя свою ловкость, запрыгнула чудовищу на спину и принялась долбить его своими костяными кастетами. Звук был такой, словно кувалдой били по бетону. От твари отлетали куски костяной крошки, но ей было плевать.

Я танцевал вокруг этой горы смерти, уворачиваясь от летящих во все стороны валунов и обломков деревьев.

— Так-так… — бормотал я, доставая на бегу свой блокнот. — Интересная структура…

Очередной камень размером с арбуз просвистел у меня над ухом. Я даже не пригнулся, просто чуть наклонил голову вправо.

— Ага… вот этот блок… — я быстро черканул пару символов. — Любопытно. Очень любопытно.

Тварь заревела, и из её бока вырвалась костяная плеть, попытавшаяся меня достать. Я отпрыгнул, одновременно сканируя её ауру.

Это был настоящий кроссворд. Сложный, запутанный, состоящий из сотен переплетённых линий.

— Четыреста семьдесят неизвестных блоков! — восхищённо выдохнул я, записывая данные. — Невероятно! Соединения на основе эфирной плазмы… А это что? Углеродная решётка с магическим армированием? Гениально!

Вдруг мой взгляд зацепился за крохотный пузырёк, набухающий на колене твари. Там плескалась чистая эссенция регенерации. Грамм двести, не меньше. На чёрном рынке такую с руками оторвут!

Жадность победила инстинкт самосохранения.

Я рванул наперерез, проскальзывая под замахом костяной дубины, выхватывая пустую склянку.

— Моё!

Я полоснул ножом по пузырю, подставляя пустую склянку, надеясь зачерпнуть хоть каплю.

Тварь дёрнула коленом. Склянка вылетела из рук и разлетелась вдребезги о камень, а меня обдало вонючим паром.

— Да вы издеваетесь! — заорал я, отпрыгивая назад. — Пять тысяч имперских рублей в грязь! Теперь я тебя точно разберу на сувениры, урод!

Я уворачивался, прыгал, перекатывался, не переставая ругаться и писать.

— Вот это вообще супер! — прокомментировал я, когда тварь вдруг отрастила дополнительное щупальце и попыталось ухватить Рядовую. — Но… чёрт!

Я нахмурился. Сканирование показывало удручающую картину. Атрибуты были мощными, спору нет. Но они были намертво впаяны в структуру существа.

— Не вытяну, — констатировал я с досадой. — Слишком плотная связка. Оно просто не в той форме, чтобы его забирать. Если начну тянуть, разрушу саму суть атрибута.

Я увидел в глубине её структуры что-то сияющее. Альфа-блок. Редчайшая вещь, основа стабильности любой высшей химеры.

— Да чтоб тебя! — выругался я, отскакивая от очередного удара. — Что ж так не прёт-то! И хочется, и колется… Но никак.

Тем временем бой становился всё жарче. Вокруг нас уже не было леса — была просека. Деревья летали по воздуху, как спички.

Рядовая, поняв, что кулаками эту тушу не взять, вдруг метнулась в кусты. Я краем глаза заметил, как она нырнула в сторону, где недавно проезжал кортеж Агнессы.

Через секунду она вернулась. В каждой лапе она сжимала по штурмовой винтовке. Видимо, успела спереть их у гвардейцев из багажника, пока мы там ехали, и припрятала в кустах. Запасливая девочка.

Она с диким уханьем взлетела в воздух, оттолкнувшись от поваленного ствола.

Рядовая не спешила стрелять. О нет. Она приземлилась монстру прямо на голову, встала в полный рост, удерживая тяжеленные винтовки. На её морде застыло выражение абсолютного превосходства. Если бы у неё была сигара, она бы её закурила. Если бы у неё была красная повязка, она бы её повязала.

— Позерша! — восхитился я. — Стреляй давай!

ТРА-ТА-ТА-ТА-ТА!

Два ствола загрохотали одновременно. Рядовая в упор расстреливала затылок твари. Пули были непростые — разрывные, с зажигательной смесью. От башки монстра летели куски кости и плоти.

Тварь заревела, мотая черепом, пытаясь сбросить назойливую макаку. Раны были серьёзные. Половина черепа была снесена.

Но не успел я порадоваться, как плоть начала бурлить. Кости срастались, кожа натягивалась. Регенерация у этой штуки была просто бешеная.

Клац-клац.

Винтовки замолчали. Патроны кончились.

Рядовая, не растерявшись, перехватила стволы за дула и начала с остервенением лупить монстра прикладами.

БАМ! БАМ! БАМ! БАМ!

Это было похоже на работу отбойного молотка. Но тварь только злилась.

— Так мы её до пришествия Неназываемого ковырять будем, — пробормотал я. — Нужно искать источник.

Я снова врубил своё зрение на полную. И увидел восемь сердец.

Они светились внутри туши, как раскалённые угли. Но это были не просто органы. Они кристаллизовались, превратившись в энергетические ядра.

— Спящий… — догадался я. — Значит, сердца…

Я понял, что физически до них не добраться. Слишком глубоко, слишком сильная защита. Придётся работать магией.

Я начал плести заклинание. Сложное, многоуровневое. Мне нужно было «заглушить» эти ядра. Отключить их от общей «системы питания».

Тварь почувствовала моё вмешательство. Она резко развернулась, игнорируя Психа, который всё-таки дожевал щупальце, и Рядовую, и прыгнула на меня.

Я не успел закончить формулу.

Огромная когтистая лапа сгребла меня в охапку. Я почувствовал, как меня отрывают от земли. Костяные пальцы сомкнулись на моём торсе, и я услышал, как затрещали мои рёбра.

Она хотела меня сломать. Просто раздавить, как жука.

— Ну уж нет! — прохрипел я.

Я активировал атрибут «Адамантитовая кожа», который держал про запас.

Моё тело стало твёрдым, как алмаз. Лапа твари сжалась, но вместо хруста костей раздался противный скрежет, как будто металлом возили по стеклу.

— Не получится! — выдавил я, глядя в её морду, которая оказалась прямо перед моим лицом.

Тварь, видимо, удивилась. Она приоткрыла защитные костяные забрала на глазах, чтобы рассмотреть, что за крепкий орешек ей попался.

Это была ошибка.

Мои руки оставались свободными, так что я выхватил из рукава свой трофейный клинок.

— Ку-ку! Улыбочку!

Клинок вошёл ей прямо в глаз.

Тварь завыла. Её хватка разжалась, и она рефлекторно швырнула меня в сторону.

Я летел метров десять. В воздухе сгруппировался, готовясь к приземлению. Ноги коснулись ствола дерева. Я спружинил, отталкиваясь, и сделал красивое сальто, чтобы приземлиться на землю.

Приземлился. И тут же схватился за поясницу.

— Твою мать! — простонал я. — Вот же срань!

Меня только что пыталась раздавить многотонная тварь — и хоть бы хны. А долбаное сальто в момент отключения атрибута…

— Кажется, спину потянул… — я попробовал разогнуться и ойкнул. — Надо было вкладываться в Ловкость, а не в Интеллект.

И тут воздух зашумел.

Я поднял глаза. Огромное дерево, вырванное с корнем, летело прямо в меня. Тварь в агонии метала всё, что попадалось под руку.

Я отклонился назад, прогибаясь в больном позвоночнике под немыслимым углом. Ствол пронёсся в сантиметре от моего носа, обдав меня ветром.

— Фух… Это было близко. Надо будет включить йогу в тренировки.

Я выпрямился, игнорируя ноющую боль.

— Псих! Рядовая! Добивайте!

Мои питомцы бросились на ослеплённого и дезориентированного врага. Я подключился к процессу, точечно ударяя магией по оставшимся активным сердцам.

Одно за другим, они гасли. Тварь слабела. Её регенерация замедлилась, а потом и вовсе остановилась.

Финальный удар нанесла Рядовая. Она с разбегу вонзила ствол винтовки прямо в открытую рану на шее монстра.

Земля вздрогнула в последний раз, когда тварь упала.

— Готов, — констатировал я, подходя к туше.

Времени было мало. Как только ядра погасли, процесс распада пошёл с невероятной скоростью. Тварь начала гнить прямо на глазах.

Я сунул два пальца в рот и издал пронзительный свист, вложив в него магический импульс эхолокации, чтобы вызвать аистов.

Мои крылатые курьеры услышали зов и спикировали на поляну. Они принесли специальные контейнеры с заморозкой — я подготовился к вылазкам.

Я бросился к туше с ножом.

— Так, сердца… чёрт, рассыпаются! — я выругался, глядя, как кристаллы превращаются в пыль. — Не взять. Ладно, хрен с ними!

Я полоснул ножом по боку твари.

— Печень! Печень целая! Берём!

Я вырезал огромный орган и швырнул его в контейнер.

— Кровь! — я подставил специальный бутылёк под струю чёрной жижи. — Давай, давай… Ещё немного…

Тварь таяла, как мороженое на солнцепеке. Плоть стекала с костей зловонной жижей.

— Кожу! Хоть кусок! — я успел срезать лоскут с лапы, прежде чем она превратилась в слизь. — Эх, как мало времени! — с досадой воскликнул я, захлопывая крышку последнего контейнера. — Столько добра пропадает!

Через пять минут от величественного монстра остался только скелет. Огромный, белый, идеально чистый скелет, лежащий в луже жижи.

Я постучал ножом по ребру. Звонкий, металлический звук.

— А вот это — самое вкусное, — улыбнулся я.

Кости были невероятно прочными, насыщенными магией и древней силой. Они не сгнили. Наоборот, стали только крепче.

Псих, заметив, что враг окончательно повержен и превратился в удобный объект, деловито подошёл к огромной берцовой кости. Он обнюхал её, прицениваясь, а затем невозмутимо задрал заднюю лапу.

— НЕТ! — заорал я так, будто он собирался помочиться на произведение искусства. — Фу! Нельзя!

Псих замер, посмотрел на меня с укоризной, но лапу опустил. Видимо, решил, что пометит этот трофей позже, когда я отвернусь.

— Рядовая! Тащи на базу! Всё до последней косточки!

Это был джекпот. Я уже знал, что сделаю с этим материалом.

Я осторожно провёл пальцем по острию одного из ребер. Из этого можно сделать пули, которые будут прошивать любую броню, даже любой магический щит.

Моя рука непроизвольно потянулась к поясу, где пока было пусто.

— Под такое дело… — я прищурился. — Я даже готов заказать себе какой-нибудь особый пистолет. Чтобы соответствовал боеприпасам.

Я посмотрел на удаляющихся аистов, уносящих драгоценные органы, на Рядовую, которая взвалила на себя огромный череп, и на Психа, который всё-таки стырил какую-то мелкую косточку и теперь счастливо вилял хвостом.

Охота удалась.

Улица, напротив клиники «Добрый Доктор»

В салоне неприметного серого седана пахло бензином и машинным маслом — запах, который Семён Петрович Орлов, он же Беркут, любил больше, чем аромат любого одеколона.

Он сидел на переднем пассажирском сиденье, лениво барабаня пальцами по колену. Рядом, за рулём, дремал Костыль. А на заднем сиденье возился с ноутбуком Глазок, их штатный техник, чей кибернетический имплант в темноте машины светился зловещим красным огоньком.

— Глазок, выруби ты эту иллюминацию, — буркнул Костыль, приоткрывая один глаз. — Светишь в затылок, как лазерный прицел. Нервирует.

— Это индикатор активности, — отозвался техник, не отрываясь от экрана. — Значит, система работает. И вообще, Коля, не ворчи.

— Да скучно просто. Тишина, как на кладбище. Даже подозрительно.

— Сплюнь, — отозвался Беркут. — Командир сегодня на выезде. Забрал с собой и макаку, и пса. Так что мы сегодня за главных.

— Хоть одна спокойная ночь, — сказал с заднего сиденья Глазок. — Я только датчики на периметре откалибровал. Чувствительность такая, что если комар пролетит — мы узнаем.

В этот момент ноутбук в его руках истошно запищал. На экране вспыхнула красная иконка.

— Вот тебе и комар, — хмыкнул Беркут, мгновенно подбираясь. — Что там?

— Проникновение, — Глазок быстро застучал пальцами по клавиатуре. — Сектор «А», главный вход. Вскрыли замок. Трое. Тепловые сигнатуры человеческие. Оружие… ну, что-то холодное точно есть.

— Грабители? — зевнул Костыль, потягиваясь так, что хрустнули суставы.

— Похоже на то. Шпана какая-то.

Семён Петрович усмехнулся. В его груди разлилось приятное тепло. Виктор уже провёл с ним несколько сеансов «реабилитации». Так что теперь он чувствовал себя… живым. Не развалиной, доживающей свой век, а хищником, почуявшим добычу.

— Ну что, гвардия, — сказал он, открывая дверь машины. — Пойдём, поздороваемся. Негоже гостей без внимания оставлять.

Они вышли из машины и неспешно, прогулочным шагом направились к клинике. Дверь была приоткрыта. Замок действительно был выломан — варварски, фомкой.

Беркут жестом показал: «Тихо».

Они бесшумно скользнули внутрь.

В приёмной, освещая себе путь фонариками телефонов, шарили трое парней в спортивных костюмах. Они уже успели перевернуть пару стульев и теперь пытались вскрыть кассу.

— Слышь, Димон, тут пусто! — шипел один. — Где бабки?

— Да ищи лучше! Должны быть! Тут народу тьма ходит!

— Может, комп заберём?

— А ты его потащишь? Тяжёлый же, зараза…

Беркут кашлянул. Громко и выразительно.

Троица подпрыгнула и резко развернулась. Лучи фонариков ударили ветеранам в глаза.

— Опа! — осклабился тот, что был за главного — тощий, с крысиным лицом и ножом в руке. — А это кто тут у нас? Дедушки заблудились?

Его подельники загоготали.

— Слышь, батяни, — продолжил главарь, поигрывая ножом. — Шли бы вы отсюда, пока песок не посыпался. Тут серьёзные дяди работают.

— Да! Валите домой, пенсия! — поддакнул второй. — Пейте свои таблетки и баиньки.

Семён Петрович переглянулся с Костылём.

— Слышал, Коля? Нам спать пора.

— Ага, — кивнул тот. — Режим нарушаем. Непорядок.

Беркут сделал шаг вперёд. Спокойно, расслабленно.

— Ребятки, у вас есть ровно три секунды, чтобы положить то, что взяли, и исчезнуть. Время пошло…

Главарь расхохотался.

— Ты смотри, какой борзый! Дед, ты бессмертный, что ли?

Он сделал выпад ножом, метя Беркуту в лицо. Просто припугнуть.

Зря.

Семён Петрович не стал уклоняться или блокировать. Он сделал то, чего от него никто не ожидал.

Он резко, с невероятной для его возраста скоростью, ушёл вниз, садясь на идеальный поперечный шпагат. Нож просвистел над его головой.

Главарь вытаращил глаза, глядя вниз.

— Чё-ё-ё…

Договорить он не успел. Беркут, находясь в шпагате, нанёс резкий удар кулаком снизу вверх. Прямо в пах.

Звук был таким выразительным, что все присутствующие невольно скривились.

Главарь издал тонкий комариный писк, выронил нож и медленно, как в замедленной съёмке, осел на пол, держась за причинное место.

Двое других застыли. Их мозги отказывались верить в увиденное.

Дед? Шпагат⁈ Удар по яйцам?!!

Тем временем Беркут в одно молниеносное движение сорвался с пола — он оттолкнулся руками, ноги сошлись под ним и тело взмыло вверх, закручиваясь в заднее сальто. Приземление в боевую стойку было безупречным.

— Ну? — спросил он. — Кто следующий?

— Да ну нахер! — взвизгнул второй грабитель и бросился к выходу.

Но там уже стоял Костыль. Он просто выставил вперёд свой протез. Бандит с разбегу врезался в железную ногу и отлетел, как мячик от стены.

Третий попытался достать из кармана кастет, но Глазок уже был рядом. Быстрый удар в солнечное сплетение — и парень сложился пополам, жадно глотая воздух.

Через минуту трое незадачливых налётчиков лежали рядком у стены, связанные армированной изолентой, которую Глазок всегда предусмотрительно носил с собой.

— Так, проведём инвентаризацию, — деловито сказал он, присаживаясь на корточки перед связанными. Он бесцеремонно похлопал по карманам главаря.

— Ай… больно же… — простонал тот.

— Терпи, казак, атаманом будешь. Хотя с детьми у тебя теперь проблемы будут, — хмыкнул техник, выуживая из кармана бандита телефон в розовом чехле со стразами.

Беркут и Костыль вопросительно подняли брови.

— Это… это девушки… — прохрипел налётчик.

— Ага, конечно. А это что? — Глазок достал смятый листок бумаги. Развернул его и прыснул. — Парни, вы это должны видеть. Это план ограбления.

Он повернул листок. Там корявым почерком, как курица лапой, было нарисовано здание (квадратик), человечки (палочки) и стрелка с надписью: «Заходим. Берём бабло. Уходим».

— Гениально, — оценил Костыль. — Пункт «Получаем люлей от пенсионеров» почему-то пропущен.

— Недоработка, — согласился Беркут. — Ладно, хватит цирка.

— И что с ними делать? — спросил Костыль. — Полицию вызывать?

— Долго, — поморщился Беркут. — Да и объяснять придётся, почему у них такие лица грустные.

Он огляделся.

— Вон, мусорный контейнер на улице стоит. Большой, на колёсиках.

— Понял, — улыбнулся Костыль.

Они подхватили связанных грабителей и вытащили их на улицу.

У самого контейнера третий грабитель, который до этого молчал, вдруг подал голос:

— Дяденьки, не надо в мусорку! У меня клаустрофобия!

Костыль остановился, держа парня за шкирку, как нашкодившего котенка.

— Чего у тебя?

— Боязнь замкнутых пространств! Я там задохнусь!

Ветераны переглянулись.

— Смотри-ка, образованный пошёл криминал, — уважительно кивнул Беркут. — Слова знает умные. Клаустрофобия… Ну, ничего. Мы тебе крышку подопрём. Будет проветривание. Сервис у нас — пять звёзд.

— И пахнет там… не очень, — жалобно добавил второй.

— А вы туда не нюхать едете, а путешествовать, — отрезал Глазок. — Грузи, Коля.

Они загрузили их в контейнер, как мешки с картошкой. Закрыли крышку. Беркут действительно, сдержав слово, подсунул под крышку обломок ветки.

А потом размахнулся и пнул контейнер. Тот, громыхая колёсами, покатился под горку, набирая скорость. Изнутри доносились приглушённые маты и вопли «Мама!». Контейнер пролетел метров пятьдесят, подпрыгнул на кочке, исполнил пируэт и с грохотом перевернулся в канаву.

— Страйк, — констатировал Глазок. — По баллистике твёрдая пятёрка.

Они вернулись в клинику. Глазок достал из кармана набор инструментов.

— Сейчас замок поправлю, — пробурчал он, осматривая покорёженную дверь. — Варвары. Руки бы оторвать. Тут делов-то на пять минут, механизм простой, а они ломом… Дилетанты.

Пока он возился с дверью, Беркут достал телефон.

— Надо бы начальству доложить.

Он набрал номер Виктора. Длинные гудки. Никто не брал трубку.

— Спит, наверное, — предположил Семён Петрович. — Или опять какую-нибудь тварь в лесу разбирает. Ладно, наберу администратору.

Валерия ответила почти сразу, но голос у неё был такой сонный и недовольный, что Беркут невольно представил её в пижаме с мишками и взъерошенными волосами.

— Алло… Кто это? — пробормотала она.

— Валерия, это Семён Петрович. Охрана. Докладываю: было проникновение.

— Что?.. — в трубке послышалось шуршание, зевок. — Серьёзно? Типа… влезли в клинику? Да ладно? Но как⁈

— Обыкновенно. Взломали дверь. Группа из трёх лиц.

— И что? Вы их… того? — в её голосе послышалась тревога.

— Нет, живы. Мы их нейтрализовали и… удалили с территории. Замок сейчас чиним, всё под контролем. Ничего не пропало.

Послышался тяжёлый вздох.

— Да уж… — протянула Валерия. — Один день без охранной системы «Рядовая-Псих» живём, и сразу же кто-то проник. Ладно, спасибо за работу, Семён Петрович. Вы молодцы.

— Служим… гхм… клинике, — ответил он и нажал отбой.

Дверь была починена. Глазок даже смазал петли, чтобы не скрипели. Ветераны вернулись в машину, достали термос с кофе и бутерброды.

Какое-то время сидели молча, пережёвывая колбасу.

— Послушай, Петрович, — наконец не выдержал Костыль. — А это вообще нормально было?

— Что именно? — невозмутимо спросил Беркут, откручивая крышку термоса.

— Ну… что ты на шпагат сел. И ещё и сальто долбанул.

Глазок согласно закивал, его кибер-глаз жужжал, фокусируясь на командире.

— Реально, командир. Ты ж у нас… ну, не гимнаст вроде.

Беркут сделал глоток горячего кофе, блаженно прикрыл глаза.

— Ну, молодость вернулась ко мне. Виктор же обещал. Вот, работает химия. Или магия. Хрен его знает.

— Да нет, мы даже не про это, — нахмурился Костыль. — Тут просто как бы сам понимаешь… Мы ж тоже служили, все дела. И боевые техники знаем, и приёмы, и самбо, и рукопашку армейскую… Но это же что-то другое.

Он изобразил руками какое-то непонятное движение.

— Где учат садиться на шпагат, чтобы ударить по яйцам? Это же неэффективно! Пока ты ноги раздвигаешь, тебя десять раз пристрелить можно! Это цирк какой-то, а не бой.

Беркут помолчал, глядя на ночную улицу. Потом отмахнулся.

— Да ладно. Один фильм смотрел. Старый боевик, там ещё мужик такой был, бельгиец, кажется. Он там всё время на шпагат садился. На стульях, на грузовиках… Красиво. Просто хотел проверить, смогу или нет.

Он усмехнулся.

— А неплохо сработало, кстати. Тот урод так удивился, что даже про нож забыл.

Костыль и Глазок переглянулись.

— Ну, это же глупо, — осторожно заметил Глазок. — Рисковать так… Ради киношного трюка.

Беркут повернулся к ним.

— Да ничего вы, блин, не понимаете!

Он сжал стаканчик так, что тот хрустнул.

— Я этот фильм смотрел лет тридцать назад! Ещё в молодости. И всё хотел попробовать. Думал: вот, потренируюсь, растянусь… Потом, всё потом и потом… Служба, ранения, семья, проблемы… А потом — бац! — и старость. Спина не гнётся, колени скрипят. Думал, всё, уже не попробую никогда. Сдохну, а на шпагат так и не сяду.

Он посмотрел на свои руки — крепкие, не дрожащие.

— А тут Виктор этот… дал шанс. Тело как новое. Сила есть. И я подумал: а почему нет? Какого чёрта я должен себе отказывать? Сейчас не собираюсь упускать момент. Хочу сальто — кручу сальто. Хочу шпагат — будет шпагат. Мы своё отбоялись и отстеснялись. Теперь живём!

Он залпом допил кофе и швырнул стаканчик в пакет для мусора.

— Так что привыкайте. Я ещё и на руках ходить научусь. И вертушку крутить, как этот… как его… ну, крутой рейнджер из Американской Конфедерации.

Костыль посмотрел на него, потом на свои ноги. Пошевелил пальцами на здоровой ноге.

— Знаешь, Петрович… — задумчиво протянул он. — А я ведь всегда хотел чечётку бить. Может, тоже смогу когда-нибудь?

В машине повисла тишина.

А потом они дружно, по-стариковски хрипло, рассмеялись.