И такая судьба

Глава 25

Это был особенно частый вопрос, правда с разными оттенками, но Митрофана отвечала на него всегда почти одинаково, мудро не обращая на тон:

— Что прикажите: есть свежее молоко (к вечеру будет, скорее, уже кислым), ядреный малиновый квас, сладковатый напиток из земляничных ягод. А водку, пиво, брагу хозяин не дает продавать на улице, только если в харчевнях.

Петр откровенно усмехнулся. Видимо уже заподозрил, кто этот таинственный хозяин, но комментировать не стал. Попросил квасу и начал жадно есть.

Дмитрий, чтобы не смотреть голодным взглядом в рот монарху, попросил новую, любимую еще по закуску XXI веку закуску — булочку из белого теста с котлетой. В этом веке, в родим уже XVIII, она стала еще вкуснее и желаннее. Нет химии, нет суррогатных заменителей, только мясо и сало вперемежку с сухарями и картофелем, что даже дешевле, учитывая многочисленное поголовье скота и множество зеленого корма.

Сначала ели сугубо молча. Царь был голоден, как волк, а Дмитрий из вежливой субординации. Потом его царское величество соизволил поинтересоваться:

— Твои хлебные макароны ем? Вкус какой-то странный, видимо западного происхождения. Но ведь и вкусно, и питательно, черт возьми!

Попаданец в душе немного тоскливо вздохнул. Кажется, начинается награждение причастных и просто близко оказавшихся. Награды — это хорошо, вопрос в том — какие? Погладит по голове или даст туда же в морду. Но заговорил бодро:

— Макароны эти мои. В Италии давненько уже увидел. Очень тогда понравились, за маленькую денежку рецепт взял. Хранить легко, готовить быстро. А уж вкус какой, м-м-м, — он поцеловал пальцы левой руки, показывая, как он ими очарован.

— А рыба откуда? — уже просто допрашивал царь собеседника, не забывая откусывать и то и другое, добавляя при этом пироги и квас.

Дмитрий опять мысленно вздохнул. Судя по тому, что он не купился на упоминание Запада, у него уже были сведения из других источников. И, скорее всего, они для него не очень приятные. Что же, готовь свою выю, надеясь, что удар по ней будет кулаком, что тоже очень неприятно, а не топором, что вообще швах и трепет.

— Рыбу, государь поймали на шхунах далеко в море, потом засолили и закоптили, это, естественно, уже на берегу, — добросовестно сказал он и опять, видимо попал не туда.

Челюсти Петра замерли. Он осторожно вытащил полуразжеванный кусок рыбы, тщательно осмотрел, сделал обвинительный вывод:

— Да это ведь осетрина! Разве осетры бывает на Балтике, твою мать? — он, разумеется, выматерился еще жестче, типа малого петровского загиба и озлобленно посмотрел на Дмитрия, подозревая его в откровенном лукавстве. И кого обманывает, царя! Господь тебя не простит за такое.

Попаданец бога, скорее, не верил, чем верил, то есть уже веровал в XVIII веке, но опять же не сильно. Однако обвинению царя в гнусном обмане он не согласился, сказав:

— Господом Богом нашим Иисусом Христом клянусь, — и тщательно перекрестился, глядя на нашейный образ Петра I, — осетра этого и еще других выловили мы на днях в Балтийском море и потом намедни закоптили. Веришь ли, государь?

Царь лишь скептически хмыкнул на эти слова, но признался:

— Шведы иные, плененные под Полтавой, тоже об том толковали, но я думал тогда, что специально врут, негодники. Ладно о рыбе, теперь где такую прекрасную муку взял, собака злая?

«Вот оно! — сразу понял Дмитрий, — вот где я прокололся. Да и как не проколешься, тысячи людей продавали и возили из Польше. А, может быть, сами поляки и сказали, ненароком или специально. Что теперь, чистосердечно признавайся, может, монарх и пожалеет».

В этом и было спасение проштрафившихся вельмож.Провинился и на колени в царю (вариант — искренний чистосердечный поклон). В любом государстве, даже с очень мягкой юридической системой, вина обязательно наказывается (как там у римлян — Dura lex, sed lex). А вот монарх может и помиловать по-дружески, хотя и понимает, что ты виноват. Вон, Алексашка Меньшиков сколько попадался на воровстве, максимум отделывался палкой по хребту.

— Из Польши зерно купил, государь, — чистосердечно признался попаданец, одновременно сурово глядя на Митрофану. Понимать должна, этот разговор она передавать ни в коем случае не должна, а еще лучше вообще не слышать.

И ведь как все получилась все хорошо. И даже не то, что эта баба поняла, отошла в конец прилавка и скрылась с головой, мол, нет меня совсем, еще ничего не значит. Все равно ведь все услышит и хоть кому-то, пусть даже мужу или старушке матери, но проболтает.

Важно другое. В ответ на признание, что он нарушил строжайшее запрещение, сказанное самим царем, Петр лишь махнул рукой, негромко сказал:

— Мало тебя в детстве породи, князь, ой, мало. Хотя ты тогда и не был князем. И я бы исправил это недоразумение отцовской монаршей власти отдал бы палачам под кнут. Но уже в большей части губерний опять недород и голод. Даже армии придется искать, тут голодать не придется. В столица с ее чиновничеством, флот… Поэтому вину твою мы отложим, скажи лучше, сколько зерна купил и почем?

Дмитрий в ответ сказал, как есть. Петр лишь присвистнул:

— Не фига себе, как дешево. А Российская монархия так сможет?

Очень хотелось сказать, что да, но попаданец понимал, что море дешевого зерна в Польше появилось из-за отсутствия спроса в других государствах Европы. И если такое государство появится вновь, пусть даже бедное, но огромное. То есть с большим рынком, то и зерно исчезнет и завлекательная цена на него.

Поэтому князь Хилков предложил несколько иное:

— Позвольте, я продолжу прежнюю практику закупки зерна в Речи Посполитой, как частное лицо. А потом буду продавать в России по такой же цене государству. Так мы сумеем избежать ажиотажа и не станем связывать ваше имя с хлебной торговлей в соседней стране.

Петр, помолчав, согласился. В конце концов этот шебутной князь должен отыграть свою вину хоть немного. Если он будет играть честно, то его можно будет. А так, Россия — страна огромная, здесь и князей очень много!

Царь доел макароны с рыбой с некоим соусом в виде масла и зелени. Отошли. И Дмитрий, и в меньшей степени, Петр I несколько тушевались ушей Митрофаны. А та не решалась отойти от прилавка. Отвечала ведь своими деньгами, если что уворуют.

А так отошли и бог с ней, бабой с прилавком. Царь, правда, не выдержал, когда рассчитывался серебряником, взял пару пирогов с картохой, свининой и даже грибами и луком. Хоть и именовались они пирогами с картофелем и мясом, но на самом деле были пирогами с жарким. Люди не жаловались. Дешево и вкусно, что еще надо?

Петр «куснул» сразу полпирога, что Дмитрий аж поразился. Даст же монарху господь хайло. Петр же на изумленный взгляд пожевал, проглотил, подмигнул собеседник:

— Знаешь, как можно узнать твои товары, даже ничего не прочитав?

Попаданец молча пожал плечами. Умный и внимательный по многим приметам узнает. Петр же усмехнулся, но уже не зло, а, скорее, добродушно:

— По цене. Иные торговцы взвинтят цены до потолка. Вон я под Смоленском купил пирог с кашей и, так сказать, мясом. Два крохотных непонятно из какого зверя. И пирожки маленькие, на один укус. А целый пятак ведь отдал! И то мужик плакался, что себе чуть ли не в убыток. У тебя же два таких пирога за куда малую денюжку. Сам доплачиваешь?

Дмитрий аж обиделся, сердито сказал непонятливому монарху:

— Я ведь не государство, себе в убыток торговать не могу. Разорюсь еще. А цена низкая — это от того, что и расходы никакие. По муку я уже говорил. Пока мои люди размелют и продадут, что останутся от помола, так и мне уже и в достаток почти. А свиньи и птица растут в специальных фермах, где быстро и дешево. Тоже самое с картохой. Мужички мои часть его дают за счет барских повинностей, а часть продают через меня. Вот и посчитай!

Попаданец здесь не лукавил. От будущего он взял эффектное производство, когда себестоимость была очень низкая, а от современного XVIII века — дешевую рабочую силу. Вот и получились такие пироги дешевые. Да и не только они. Обеды в его трактирах и ресторанах давно уже славились низкой ценой и причем хорошим качеством.

Царь же еще не понимал, почему его князь так задешево торгуя, еще не разоряется. Сам крестьян грабит в поместьях? Так видел он их, справные и богатые, не скажешь, что из них кровь сосут и последнее отбирают. Все бы так жили!

В общем, не сумел царь Петр Алексеевич устоять перед своим любопытством, вместо того, чтобы по приезде в Санкт-Петербург поторопится домой, к заждавшейся жене Екатерине Алексеевне. Дмитрий и сам частично хотел знать, что можно увидеть чужими глазами, да еще царскими, великодержавными о своем хозяйстве. Вот и повел царя, да не к богатому пиршественному столу, а прямо, можно сказать, к навозу — к свиной ферме, а потом почти сразу — в куриную.

Сам внешний вид ферм царя поразил. Созданной из бетонных клеток, он, разумеется, не сравнится с колхозными гигантами ХХ века. Но уж был на порядок лучше крохотных крестьянских помещений темного средневековья.

С этим и было сравнение. У крестьян из безвыходности скот на всем экономили. В помещениях ли, на нищих же кормах, даже на питье. Виданное ли дело — свиней пасти на поле, как коров, а потом поить и все! И то у многих крестьян, особенно бедных, давали простую волу и реки или пруда. И чего там будет, худые, как велосипеды. Единственная польза, если нападут дикие звери, что для XVIII века отнюдь не гипотетическая возможность, убежит первым. Ну, а хозяйственная польза какая? Ни съесть, ни продать, ни даже украсть.

В отличие от остальных, в основном крестьянских хозяйств, у князя Хилкова свиньи вес год находятся в ферме и обильно кормятся. И хотя животные не породистые, но за два года уже не плохо отобраны.

Поэтому в самом здании Петр снова довольно мучительно разорвал шаблоны. И не только от помещений. Он никак не мог поверить, что вот эти большие жирные животные, деловито жующие в корытах — тоже свиньи! Как и те тонконогие и довольно худые особи в поле.

А тут еще хозяин зудит: мол, с одной стороны, что хозяева, так экономящие, делают якобы правильно. Ну а с другой? Они в итоге получают два пуда костей, или чуть больше, а он полгода получает с шесть — семь пудов мяса и жира и все это продает. Кто в конечном итоге выигрывает?

Самодержавный монарх, вопреки обычаю не стал попрекать или даже противно орать. Лишь только уже выйдя из свинофермы, признал:

— Хозяин ты хороший, прямо-таки не князь, а свиновод. Впрочем, ты и в других делах хорош!

Он внимательно посмотрел на Дмитрия, видимо, пытаясь понять, почему князь такой умный и хозяйственный, что просто оторопь берет.

Наш попаданец немного напрягся, поскольку интересы царя пошли немного в опасную для него сторону. Но тут при приближении к морскому порту острые хозяйские глаза Петра заметили высокие реи линейного корабля — бывшую шведскую «Королеву Хедвигу Элеонору». В XXI веке они бы на фоне высотных зданий совсем бы не замечались. Но в XVIII веке и жилые дома и производственные помещения прижались к земле. Дмитрий, зная об этом гиганте, увидел еще ранее, но промолчал. Пусть царь сам увидит!

Клятые доносчики, доносившие буквально о всяких мелких ошибках и недоразумений, о громкой морской победе «корректно» промолчали. А доброжелатели, их тоже, между прочим, было не мало, не стали мешаться под ногами. Пусть сам победитель рапортует. Сам же Дмитрий немного замедлился. Вот и не узнал ничего о такой звонкой виктории. Это ведь сухопутных побед к этому времени было достаточно, а вот морских еще наперечет.

Впрочем, сказать о победе можно всегда, была бы она сама. Но вот сейчас царя застало немного врасплох, он ведь только что думал о свиньях и вдруг такое чудо… или странное чудовище?

— Э-э-э, — протянул попаданец исключительно для монарха, — по-моему, линейный корабль, бывший шведский, а теперь наш, государь.

Впрочем, он уже мог бы не говорить. Пролетка, на которой они ехали, по приказу царя ускорила ход и они буквально вылетели в порт, на побережье Балтийского моря. И линейный корабль стал перед ними о всей красе — недавно отремонтированный, с убранным такелажем и русским знаменем на рее.

— Что это у тебя? — спросил он немного удивленно (победа, какая победа?), немного мрачно (темнит ведь князь, темнит, как бы не предал ненароком!)

— Ах да! — «вспомнил» Дмитрий, — я же не рассказал о встрече на море со шведами. Позволите, государь?

— Позволяю, — так же мрачно и иронично ответил Петр.

— Так вот, мин херц, — улыбаясь, начал Дмитрий, — как я уже говорил, пошел я на рыбалку на шхунах. А они, эти гады, не пускают. Пришлось подраться. Камрад, может, моя жена расскажет, она уже идет.

Дарья уже действительно шла парадным шагом, а за ней (когда успели?) построилось большинство, кроме вахты, матросов и офицеров.

И скомандовала, пристукнув шпагой о ботфорт, как будто казенную печать представила. А потом и рассказала по просьбе, даже приказу монарха.

Лицо Петра все больше вытягивалось по мере слов женщины. И он, кстати, ничего не сказал, лишь пробормотал что-то, да махнул Дарье, мол, поехали с нами. Та только усмехнулась, не он первый так балдеет при капитане — женщине.

Поехали, конечно, к ним. Монарх Петр Алексеевич что-то сказал про пиршественный стол, а кому еще не накрывать, как не городничему. Опять же водка у него самая крепкая. Но серебряные стаканчики поставил сам Петр Великий:

— Новые, Данилович подарил от трофеев. Ну, давай!

Выпили. Мужчины — водку, женщина, не спросясь, налила и выпила не спиртовой ягодный компот.

— Что-то вас стало много, супруги Хилковы, — мрачно сказал царь, а потом вдруг, вопреки тону, объявил:

— тебе, дшерь Александра Никитична, я присваиваю чин шаутбенахта, пусть эти бездари мужчины завидуют и по углам шушукаются, как старые бестолковые бабы. А ты, Дмитрий Александрович, теперь генерал-лейтенант. Все? Теперь пьем, и не перечьте мне!

Царь приказал! Дарья, между прочим, все равно, пить водку не стала, хоть и не отходила от стола, а вот Петр I и Дмитрий все опрокидывали и опрокидывали крепчайшую водку хозяина. И чем дольше, тем заметнее был на его стаканчике знакомый рельеф — толи чайки какие, толи мыши летающие, а может еще кто…

Он выпил еще и… как проснулся после очередной пьянки. Первое, что увидел — был работающий мобильный телефон. Он же в ХVIII веке, откуда здесь эта вещь в таком состоянии! Осторожно, как драгоценную вещь, взял в руки. Едва не уронил, когда тот зазвонил от пришедшей СМС-ки.

Передавал старый друг Витька:

— «Куда исчез, все волнуются. Если опять не ответишь, напишу заявление в полицию»

Саша аж вспотел, позвонил Витьке, наорал на него. Виданное ли дело, с ментами связываться. Те найдут… пару уголовных дел. Век потом не отмоешься.

Витька не оправдывался. Чувствовал, что он рад. Задал только один вопрос:

— Где ты был предыдущую неделю?

Вопрос простой, если ты сидел в своем веке. А если нет?

Пришлось отмекиваться и многозначительно отмалчиваться. Витька решил, что Саша был в запое да еще бабой-любовницей, как это бывает с ним самим периодически.

С тем и расстались.

Саша, рассмотрев такую незнакомую/привычную обстановку квартиры, сначала был в крайней радости. Он снова в ХХI веке среди знакомых вещей и в обычной остановке. Ура! Не надо никого убивать и ни кем командовать. И тело опять привычное.

Потом появилась тревожная мысль: а как же милая Даша? Что будет с ней? Дети? Да, а мне ведь присвоили новый чип

Он вспомнил, какая она добрая и ласковая и всегда заботится о нем. И одежда чистая и еда изысканная и за слугами проследит.

Попробовал чайную колбасу. По сравнению с натуральной ХVIII века сплошной картон. А хлеб — одна химия.

Как же было прекрасно в ХVIII веке и как плохо в ХХI веке!

Вышел на улицу. Как всегда, полно машин с угарным газом и людей со своими проблемами. Как было хорошо в ХVIII веке даже в Москве. И что с того, что можно ехать и есть интернет. Зато нет Даши, нет огромного и уютного дома и Бурки!

Настроение стало совсем отвратительное, и мысль пошла в другое направление. А как он оказался обратно в своем времени?

Припомнил, что немного поругались с Дашей — она по-детски прицепилась к нему в медовом месяце. Милая ты моя!

Потом они пили с Петром, любуясь вечерней зарей. Он выпил стаканчик водки…

Стаканчик с горгульями! Петр взял их с собой, не ведая, какой над ним рок!

Он вытер покрывшийся испариной лоб.

Две хохотушки девчоночки остановились около него, поинтересовались, не плохо ли.

Улыбнулся, понимая, как это жалко выглядит, пробормотал, что все хорошо.

Он пил тогда из стаканчиков с горгульями!

Интересно, а как они опять оказались? Сначала в вместе с ним в ХVIII век, затем в ХХI. Вот ведь зараза! С другой стороны, что он медлит. Купить бутылку водки и пить ее из стаканчиков и снова оказаться с Дашей. Вперед за водкой и снова в петровскую эпоху!