И круг замкнулся

Глава 1. Чувства, которые ранят

Меч скользил в мокрой ладони. Холодные капли стучали по плечам. Вода стекала за шиворот.

Тяжело дыша, я запрокинула голову и посмотрела на небо. Серые тучи казались почти черными, сквозь них еле-еле пробивался бледный солнечный диск.

Ветер пригнал из сада первые опавшие листья, закружил их хороводом у моих сапог. Я села на корточки и поймала лист, ещё зеленый, но уже с золотистыми прожилками.

Осень пришла неожиданно. В Саите её не ждали, а если и ждали, то с последними теплыми лучами солнца, сыростью от выпадавшего по утрам незаметного дождика и с ковром багряных и золотых листьев. В столице Креита, в городе, где никогда не бывает морозов, очередная осень должна была стать такой и только такой.

Должна была. Но не стала. Солнце скрылось за тучами, и город погрузился в сумрак. Дождь шел четвертый день. Иногда вместе с потоками воды на землю обрушивались льдинки размером с серебряную монету. Горожане бегали по улицам, прикрывая головы, и шутили, что столицу через неделю попросту затопит. К счастью, количество забот мешало большинству сопоставить два и два и связать непрекращающийся ливень и смерть императрицы Креита.

Я опустилась на отсыревшую деревянную лавку и стала вытирать лезвие меча сухим плащом, вытащенным из сумки.

Легкая летняя рубашка липла к телу, отчего я то и дело замирала с подолом плаща в сжатой ладони, ежилась и поводила лопатками. Конечно, можно вернуться во дворец, но мне совсем не хочется туда возвращаться.

Наверное, это с непривычки, только в этих украшенных картинами стенах я задыхаюсь. Комнаты огромны, по коридорам можно неделями бродить, но всё одно — тесно, очень тесно. Жаль немного: по словам Фрида тут есть на что полюбоваться, особенно фарата заинтересовала галерея с портретами правителей прошлого. Для меня же прогулка по дворцу равносильна пытке, потому я сижу на улице до самой ночи. Увы, без Лориана я не могу выйти в город.

Когда мы с Лорианом прилетели в Саит, я думала, что задержусь здесь максимум на день-два. Хотела переписать свои права на трон и уехать. Однако вместо кабинета Главы совета прямо с порога я попала на спешно устроенные похороны.

Всё было по правилам — склеп, гроб, служитель богини Амриэль с молитвами… Вполне сгодилось бы для простой горожанки, но не для императрицы. Даже я знаю, что гроб, прежде чем опустить в склеп, в сопровождении стражников и родни возят по улицам столицы, приобщая народ к горю правителей и давая возможность людям проститься с умершим императором.

Хоронили не просто спешно, а наспех. В тот день возле гроба стояли двадцать человек. Советники, кто-то из дворян, да мы втроем. В тот день я жалела её, жалела совершенно незнакомую, но родную по крови женщину — от нее будто отмахнулись.

Мы с Фридом произнесли молитвы с легкой грустью. На лицах прочих оставались спокойствие и равнодушие. Лишь для Лориана смерть императрицы не прошла бесследно.

Маг замкнулся в себе. Даже не спрашивал о делегации из Аллаина (как рассказал мне Фрид, вампиры прилетали «удостовериться, что между Аллаином и Креитом по-прежнему мир»).

Лориан либо сидел в спальне, либо ходил по залам, превращая в ледяную статую каждого посмевшего выразить ему соболезнования. До похорон он представил меня и Фрида совету, приказал слугам подготовить нам комнаты и замолчал.

В итоге парень утратил контроль над магией и устроил вечный ливень.

Я вздохнула, сунула меч в ножны, плащ в сумку и встала.

Пора. Ни слуги, ни советники, ни тем более Лориан не заметят моего отсутствия, однако спокойно поспать на лавочке всё равно не дадут: Фрид притащит меня обратно во дворец в любом случае.

Через главный вход я не пошла. Вместо этого обогнула здание и скользнула в узкий коридор для прислуги. Сощурив глаза от яркого света, наощупь прошла несколько метров и остановилась.

С подбородка сорвалась дождевая капля и шлепнулась на алый ковер.

Я шагнула назад. Опустила взгляд на заляпанные грязью ботинки. Взглянула снова на ковер, затем на ботинки. Вздохнув, разулась, подхватила обувь и бросилась вверх по лестнице.

Молнией пробежав три мраморные лестницы и два коридора, я толкнула дверь плечом и ввалилась в свою спальню.

Комната встретила привычным беспорядком. Вчера я окончательно рассталась с иллюзией, что удастся быстро уехать из столицы и стала разбирать вещи. Часть их валялась на кровати, часть на полу, на столе до сих пор стоял поднос с пустыми тарелками, оставшийся с ужина.

Фрида же бардак нисколько не смущал. Парень смотрел как стучат о подоконник капли, изредка поднимал руку и касался стекла, словно пытался остановить бушующий за окном ливень.

— Что-то ты рано сегодня, — сказал Фрид, не оборачиваясь, — Неужели замерзла?

— Вот ещё, — я бросила ботинки и сумку в угол, плюхнулась на стул и с наслаждением потянулась.

Хорошо-то как! Сейчас бы поужинать, искупаться и завалиться спать. А уборка — завтра.

— Кстати, а ты чего тут делаешь? Дверью ошибся?

Лориан нашел мне и фарату комнаты, не просто расположенные стена к стене, но и соединенные общей дверью — то есть никому из нас не нужно выходить в коридор, чтобы попасть в спальню другого. Эта дверь не запиралась даже на ночь. Как-то незаметно несчастная дверь стала объектом постоянных шуток и споров.

Фарат повернулся, сложил руки на груди и посмотрел на меня. Окинул с ног до головы, задержал взгляд на обтянувшей тело рубашке, хмыкнул, поднял с ковра полотенце и бросил его мне.

— Не ошибся. Я пришел поговорить. Это, — парень указал на окно, — Пора прекращать.

— Я-то здесь причем? — пробурчала я, с полотенцем на голове прохаживаясь по спальне и глазами выискивая сухую одежду.

— Тебя он выслушает.

— С чего такая уверенность? — с трудом удержалась я от фырканья.

Чтобы отвлечься, вернулась к поискам одежды, вытащила из горы вещей за штанину белые узкие брюки и попыталась вспомнить откуда они появились в сумке.

— Аля, ты слушаешь?

— Честно? Нет, — я обернулась, показала фарату язык и забросила брюки на левое плечо, — Я считаю, что говорить с человеком в подобном состоянии бесполезно. И вообще нельзя лезть. Лориан не ребенок, он должен успокоиться сам.

Фрид подошел и протянул одну из моих новых рубашек.

— Сходи. Думаю, он захочет поговорить. Ведь ты не чужая для него.

Больше фарат ничего не сказал. Улыбнулся, махнул рукой на прощание и ушел к себе.

Какое-то время я смотрела на закрытую дверь, затем помотала головой и стала переодеваться.

Злиться не получалось. Фрид не указывал, это даже не была просьба!

Впрочем, странно другое: фарат как никто иной знает, насколько плохо я умею поддерживать тех, кому слова поддержки нужны словно воздух. Знает, и всё равно отправляет меня. Либо у самого не получилось (звучит невероятно), либо Лориан прямо сказал, что говорить будет лишь со мной.

Ну что такое я могу сказать, чего ещё никто не говорил?

Я поправила на поясе ножны с мечом, провела ладонью по влажным волосам, зачесывая их назад, и вышла в коридор.

Фрид прав — мага нужно навестить. Хотя бы для того, чтобы рассказать о правиле, которое мне привил Старейшина: в своем горе топись сам, но не топи в нем других.

По дворцу я передвигалась медленно, избегала встречи с советниками (глупо соваться к магам без защиты от чтения мыслей), подолгу застывала на лестницах, стараясь вспомнить дорогу.

На меня мало обращали внимание. Вечно суетящаяся прислуга проносилась мимо, дворяне тоже не замечали, редко кто из них останавливался и задумчиво смотрел мне вслед.

Уж лучше равнодушие, чем лесть и лицемерие. Во дворце я не первый день, и чем дольше тут нахожусь, тем чаще слышу шепот за спиной и замечаю вскользь брошенные взгляды. Похоже, дворяне начинают догадываться кто я.

Кабинет и спальня Лориана оказались заперты. Решив не дожидаться мага, я попробовала разговорить служанок. Провожать никто из девушек не согласился, зато одна, вероятно из новеньких, подробно описала, где и когда видела парня. И ведь даже не спросила зачем. Другие, из местных и ко всему привыкших, задали бы кучу вопросов, а на единственный мой вопрос всё равно бы не ответили.

Третья за вечер дверь поддалась легко. На секунду я задержалась на пороге, затем отвесила себе мысленный пинок и шагнула вперед.

Ветер свободно гулял по комнате, то вскидывал занавески до самого потолка, то утягивал их в темные провалы окон. Возле аккуратно застеленной кровати стояли комод и легкое плетеное кресло. На ровной поверхности едва умещались шкатулки, флаконы с духами, стопки потертых книг и склянки с лекарствами.

В стороне от массивных шкафов стоял камин. Лориан сидел на полу, поджав под себя ноги, и смотрел в огонь.

Не таясь, я подошла и села рядом. В лицо дохнуло жаром. Я подтянула колени к подбородку, покосилась на мага.

Голубые глаза покраснели от недосыпа, золотые пряди разметались по плечам, иногда они падали на лоб, и парень поднимал руку, чтобы убрать их.

Мы молчали. В тишине выл ветер и потрескивали поленья.

Впервые в жизни я не хотела куда-то бежать и что-то делать. И говорить что-то уже не хотела.

Может, потому что никак не могла подобрать слова? Или потому, что слова были лишними?

Когда я открыла глаза, Лориан по-прежнему сидел слева от меня, однако сейчас в руках парень держал вскрытые конверты.

Так же молча маг бросал в камин письма. Не пытаясь помешать, я наблюдала как пламя прожигает бумагу, как обугливаются белые края.

— И зачем?

— Чтобы не достались не тем людям, — голос Лориана звучал глухо.

Я потянулась, выхватила письмо наугад из стопки, пробежалась глазами по строчкам.

Страницы пожелтели, буквы скачут по строкам… Внутри эхо прошлого, отголоски памяти. Если прочту, смогу понять её.

А надо ли?

Я провела пальцем по бумаге. Чувствую ли что-нибудь? Что-нибудь кроме равнодушия?

Жалость. Легкую грусть. Пустоту?..

Почему мне всё равно?

На мгновение я вспомнила женщину, стоявшую возле гроба в тот день. Кем она была ей? Вроде близкой подругой, не помню точно. Она стояла молча. Из её глаз крупными каплями текли слезы.

Я зажмурилась, глубоко вздохнула.

Нет.

Не могу.

Не получается.

Лориан сгреб в кучу письма и швырнул в огонь. Сначала он опал, словно придавленный весом конвертов, затем разросся и потянул к нам багряные языки.

Маг нахмурился, цыкнул и пламя послушно уползло в границы камина. Лишь на полу остался еле заметный след, словно от черной когтистой лапы.

— Что это было? — шепотом спросила я.

— Подслушивают. Меня другое волнует, — Лориан оглянулся на пустые провалы окон, за которыми бушевал дождь, — Четвертый день. Кто хотел, тот сделал выводы.

— Ты о чем?

— Тихо.

Он начертил поверх угольного следа руну. Прислушался. Затем выдохнул, убрал с лица пряди.

— Силу мага можно определить по тому, сколько он способен удерживать созданное заклинание. Дождь я не вызывал осознанно. К тому же вода — не основная моя стихия. И какой следует вывод?

— Что ты очень сильный маг?

— Иначе быть не могло, ведь я из рода Неал. Вывод другой — раз дождь лил без остановок четыре дня, а сейчас стал затихать, значит мои силы на исходе.

— А он затихает? — усомнилась я и посмотрела на ближайшее ко мне окно.

Капли стучали всё так же, однако ветер перестал выть, да и стук выровнялся, стал четче — теперь он как барабанная дробь, правда неровная, рваная.

Похоже, маг прав. Дождь закончится в течение этого часа.

Кстати, который уже час?

— Полночь. Не смотри на меня так! Больше не буду. И подарю вам амулеты от чтения мыслей.

— Я это не забуду, — пригрозила я и рывком усадила обратно попытавшегося встать парня, — Куда собрался? Сегодня ты здесь ночуешь.

— Правда? Может, всё же я пойду к себе?

Хотя больше я не настаивала, он решил остаться. Наверное, понял, что далеко не уйдет в таком состоянии. Парень аккуратно убрал тетради, улегся на пол и положил под голову правую руку.

— Тоже остаешься?

— Да. Просто посижу рядом.

Лориан кивнул, повернул лицо к огню и закрыл глаза. Видимо, искр, которые легко мог бы подхватить ветер и уронить на ковер, а то и на него самого, маг не боялся.

Я потянулась и замерла. Показалось? Или нет?

На миг, всего на миг я увидела над спящим парнем что-то черное, похожее на дымное облако.

Не особо задумываясь, коснулась черноты ладонью.

На коже не осталось и следа, облако же исчезло.

Этой ночью я действительно не собиралась спать, но почему-то заснула быстро, почти мгновенно.

Сон мне не запомнился. Только проснувшись, я заметила, что мои щеки были мокрыми от слез.