И Гарри Поттера в придачу!

Глава 22, в которой все ждут лучшего, но готовятся к худшему, а в Лондон прибывает папский легат

Слухи, разумеется, просочились, но большинство поверило, что леди Грей попыталась отравить короля, чтобы пропихнуть на трон своего младшего сына. Как оказалось, это девица Элизабет нацелилась на дядюшку, а вот ее мамаша пообещала ее руку Джасперу Тюдору, который все еще претендовал на английский престол.

— Какая дура! — в ужасе проговорила я. — Это же смертный приговор Ричарду Шрусбери. Такой брак с Элизабет может иметь смысл, только если будет отменен акт парламента о том, что дети твоего брата незаконнорожденные. Ведь тогда никакой Тюдор на трон претендовать не сможет, он будет всего лишь мужем принцессы.

— Я ей то же самое сказал, — вздохнул Дикон, — она заявила, что ее сын в безопасности в Бургундии, так что ничего плохого с ним не случится.

— А в Англию он вернуться не сможет, — сказала я, — в том числе под влиянием сторонников или нечистых на руку политиков. И наемные убийцы на свете перевелись. Как хорошо, что твой брат никогда не подпускал свою жену к реальной власти. Мы из той же Франции могли вернуться к полной разрухе. К тому же это значит, что твоя смерть все равно планировалась.

— У Тюдора не хватит денег, чтобы нанять приличную армию, — сказал Дикон, — но это очень нехороший признак, с леди Грей точно вели переговоры.

Энн качала головой. Леди Сесили занялась вправлением мозгов внучке. По ее словам, у той случилась истерика, когда выяснилось, что в мужья ей прочили не дядю. Младших принцесс пока перевезли во дворец. Потом, когда все поутихнет, их планировали отправить в Миддлхэм.

— Ужас! — сказала Энн. — Мама справится, конечно. Барбара, ты говорила, что та дама, которая живет в Мортленде, Гермиона, хорошо ладит с детьми. Она же поможет маме?

— Конечно, — сказала я, — Гермиона очень умная и умеет находить подход именно к тем детям, которых не воспитывали правильно. Брат Саймон писал, что Ричард Шрусбери уже перестал капризничать, историей заинтересовался. Они с Гермионой и Томом Беду Достопочтенного разбирают.

— Это хорошо, — сказала Энн.

А вот от следующей новости я обалдела по полной программе. Мне об этом сообщил Лестранж. В Риме скоропостижно скончался кардинал Чибо, который в моей бывшей реальности стал папой Иннокентием VIII. Неужели Забини? Но обсуждать такое можно было только со своими.

— Да, — сказал Рабастан, — это ее рук дело, за этим и отправилась. Там известные два немца давно воду мутят, а теперь и с ними можно справиться. У леди Элеоноры многие предки пострадали. Она мне сказала, что счастлива попасть в это время и сделать все, чтобы не было буллы Summis desiderantes affectibus. Она ведь должна была выйти в декабре этого года.

— «Всеми силами души», — пробормотала я, — а ведь мы про это забыли. Столько всего. Но ведь она здорово рисковала! Как бы не пострадала вместе с сыновьями. Если что, пусть бежит обратно в Англию, мы их не оставим без помощи.

— У нее есть что-то, что должно ей помочь устроиться в Риме с комфортом, — ответил Рабастан, — так что не пропадут. А там, глядишь, и «Молота ведьм» не будет.

— Ну, хоть немного хороших новостей, — выдохнула я, — правда, теперь неизвестно, что там с Борджиа.

— Эти точно не пропадут, — хмыкнул Рабастан, — ты действительно хочешь Лукрецию в невестки?

— А что тут такого? — спросила я. — Дочь папы — это связи и влияние. А оговорил ее второй муж, которого папа Александр объявил импотентом, чтобы развести. У нас тут не разгуляешься, так что все будет прилично.

— Ну… вообще-то, неплохая идея, — кивнул Басти, — к тому же красавица, насколько я помню. Нечего породу портить. И с близкородственными браками пора завязывать.

— Это точно, — согласилась я, — слишком рискованно. Никогда не знаешь, какая гадость в детях вылезет.

Нэд, кстати, очень серьезно отнесся к тому, что у него теперь есть невеста. И очень ответственно подбирал подарки — советовался с матерью и со мной. Я через Тирли получила из Мортленда богато иллюстрированный экземпляр «Золотой легенды». Это был королевский подарок. Дикон тут же отдал мне деньги за книгу. Не стоило забывать и о более мелких знаках внимания, вроде той же корзиночки гранатов или горшочка с шампунем, слухи о котором уже вышли за пределы Англии. Его называли английской мазью и расхваливали наперебой. В приложенном письме Нэд указал, что хочет, чтобы у его невесты было все самое лучшее. Письма ему тоже помогали составлять мы с Энн, естественно, на латыни, но я посоветовала Нэду выучить хотя бы несколько слов на бретонском.

Дикон сунул было нос в это дело, но ему строго указали, что он в этом ничего не понимает и только все испортит.

— Почему? — возмутился он.

— Твои методы ухаживать за дамами скорее отпугнут, чем очаруют, — ответила Энн.

— Но ведь… — он уставился на нас, — разве я не умею ухаживать за дамами?

— За невестами не умеешь, — строго сказала Энн, — сам вспомни, что ты мне сказал.

— Энн, я на тебе женюсь, все будет в порядке, ничего не бойся, — честно вспомнил Дикон, — а что?

— Мне такое было как раз ко времени, не скрою, — ответила Энн, — но вот для дочери бретонского герцога подобное вряд ли подойдет. Страшно представить, что ты сказал Барбаре.

У Дикона хватило совести немного покраснеть.

— Да почти ничего и не говорил, — ответила Энн я, — все разговоры потом.

— Ну, вот видишь? Чему ты можешь научить сына? Мы лучше справимся.

— В любом случае, — парировал Дикон, — мои методы помогли мне заполучить двух красавиц, так что все правильно сделал. Но я согласен, делайте, что хотите.

Совместные усилия не пропали даром — ответы из Бретани приходили самые благоприятные. К тому же Дикон пообещал поддержать будущего родственника силой оружия в случае конфликта с Францией. Похоже, что дело шло к созданию союзного государства.

Между прочим, при обмене посольствами с бретонцами подарки были преподнесены и мне. Дикон такой знак внимания оценил.

Весна прошла спокойно. Девятого и десятого апреля ничего не случилось. И я выдохнула в очередной раз: Нэд жив и здоров, еще одна страшная дата позади.

Рабастан передал мне письмо от Элеоноры Забини. Она выражала благодарность за помощь и деньги и сообщала очень интересные сведения о том, что творилось при папском дворе. Письмо я показала Дикону.

— Ты дала деньги этой женщине? — спросил он. — Кто она?

— Она тоже пришла в Мортленд, — ответила я, — и попросила помощи, но не захотела оставаться у нас в Англии. У нее есть родственники в Риме, она рассчитывала получить поддержку у них. Я дала ей денег на дорогу. Она все равно уехала бы, просто ей и ее сыновьям пришлось бы тяжело. А мне не жалко. Как видишь, у нее все получилось. И теперь у нас есть свой человек в Риме. Все письма я буду передавать тебе, но писать ей нужно через моих людей. Кстати, она пишет, что, вероятно, папа скоро умрет. Влезть в выборы нового у нас не получится, но хоть знать будем, что там и как.

— Это хорошо, — Дикон тут же спрятал письмо, — если ей нужны еще деньги, скажи мне.

— Я могу попросить ее поискать невесту для Дика в Риме? — спросила я. — Навести справки?

— Да, — кивнул Дикон, — мне понравилась твоя идея, пусть она спрашивает. Только очень осторожно.

— Конечно, — улыбнулась я, — это очень умная и осторожная женщина.

Мне было интересно, продолжит ли леди Забини выходить замуж с целью получить наследство, но Дикону о таких наклонностях дамы лучше не знать. Не поймет.

Мальчишки выросли, но все равно любили проводить время в нашей с Энн компании. Иногда к нам присоединялся Дикон. Теперь я чаще видела его друзей и советников. Фрэнсис Ловелл даже выразил мне свое почтение и напомнил о старом знакомстве. Ричард Рэтклифф и Уильям Кэтсби держались в стороне. Интересная компания, но Дикон не поощрял нашего общения. И, по-моему, тут дело было не в ревности. Скорее, он четко разделял разные сферы своей жизни, но так было спокойнее всем. Кстати, стишок про кота, пса, крыса и кабана появился. Его автора поймали и строго наказали. Я к чему это вспомнила — мне тоже прозвище придумали. Элизабет полностью изолировать не удалось, а она шипела про болотную гадюку. Но я не заостряла на этом внимания, леди Гадюка, так леди Гадюка. Могло и похуже что-нибудь быть. А так… Хоть горшком называй, только в печку не пихай.

Как-то приятным летним вечером мы с Энн и Кэти сидели в тени деревьев сада и болтали. К нам подтянулись мальчишки, с которыми пришли Гарри, Драко и Рабастан. Разговор тут же свернул на оружие.

— Луки — это прошлый век, — авторитетно заявил Драко, — уже битва при Кастильоне показала, что на лучников полагаться не стоит. Будущее за огнестрельным оружием.

— Часто новое — это хорошо забытое старое, — хмыкнула я, — некоторые древние методы могут оказаться востребованы и сейчас.

— Ты про змей в горшках, которыми корабли противника забрасывали? — тут же спросил Драко. — Жуткая штука, на самом деле.

Энн и Кэтрин тут же потребовали, чтобы им рассказали про такой интересный способ ведения войны.

— У нас не получится, — сказала на это я, — тут больше шансов, что змеи расползутся и своих же перекусают.

— Змеиный яд надо высасывать, а потом прижигать, — поделился информаций Джон.

— А если тебя укусят за задницу, то у тебя будет шанс узнать, кто твой настоящий друг, — тут же подколол его Дик.

Нэд фыркнул.

— Еще греческий огонь был, — Джон уже давно не реагировал на шуточки брата, — тоже очень страшная вещь. Жалко только, что его можно использовать на близком расстоянии. И я не понял, почему его водой нельзя затушить.

— Потому что жар слишком велик, — пояснил Драко, — к тому же горючая жидкость держалась на поверхности, не тонула и не смешивалась с водой. А что у нас не смешивается с водой?

— Масло! — первой ответила Кэтрин.

— Правильно, — кивнул Драко, — есть такая маслянистая жидкость, нефть называется, но можно составить горючую жидкость и самим. Тут проблема с устройствами, которые будут ее выбрасывать на большое расстояние.

— А что такое нефть? — спросила Энн.

— Ее еще называют земляным маслом, — ответила я, — черная маслянистая очень горючая жидкость с резким запахом. Далеко-далеко, на Кавказе, есть место, где нефть находят почти на поверхности. Там огонь сам собой вспыхивает. Древние язычники поклонялись там огненному божеству.

Нэд, нахмурившись, смотрел прямо перед собой.

— А если просто пустить горючую жидкость по течению? — спросил он. — Она тоже может сжечь корабль?

— По течению можно пустить и небольшое судно, набитое горючим, — подтвердил Гарри, — только нужно его очень аккуратно направить и поджечь. Это сложный и опасный, но очень действенный способ.

Джон и Дик тут же отвлеклись от змей и принялись обсуждать способы уничтожения флота противника.

— Таких устройств, чтобы выбрасывать горючую жидкость на большое расстояние, может быть и немного, — рассуждал Джон, — враги же не будут знать, сколько их у нас. А если мы сожжем корабли в какой-нибудь гавани, то они точно испугаются.

— А у страха глаза велики, — напомнил Дик, — такого сами напридумывают, что и нам в голову не придет.

— Вы там с кем воевать собрались? — послышалось из окна.

— Пап, Нэд опасается, что французы могут захотеть отобрать у него невесту, — ответил Дик, — и мы с Джоном, как преданные братья, изыскиваем новые способы ведения войны, про которые наши враги не знают.

— Очень интересно, — сказал на это Дикон, — а ну, идите сюда, я тоже хочу послушать. Нечего такие вещи на открытом воздухе обсуждать.

Слушать ребят было очень интересно. Они разыгрывали сражения с помощью фигурок солдат и рыцарей. Я еще в Миддлхэме специально заказала для них большую разборную конструкцию, с помощью которой можно было имитировать почти любую местность, чтобы реконструировать известные битвы. К этому развлечению пристрастился и Дикон. Теперь же мальчишки пытались придумать что-то свое, новое. Они азартно спорили, исписывали тетради формулами, чертежами и схемами, пытались создавать реальные модели. Кое-что не выдерживало никакой критики, а что-то заинтересовало и бывалых воинов. Кто знает, во что это выльется. Может быть, в новые победы.

Как бы там ни было, эпоха закованных в сталь рыцарей уходила. Жалко, но что поделаешь.

— Одним из самых подлых способов ведения войны воспользовались при осаде Аккры, — как-то сказала я.

— Это когда трупы умерших от болезни через стену перебрасывали? — нахмурился Дик. — Действительно, подлость. И есть большой риск заразиться самим. Мам, ты говорила, что очень важно, чтобы лагерь разбивали правильно — тогда болезней не возникнет.

— Да, это так, — ответила я, — те же вши разносят заразу. И надо следить, чтобы нечистоты не заражали источники и колодцы. Так как народу много, и все располагаются тесно, то любая болезнь распространится со скоростью лесного пожара. И армия просто перестанет существовать. В лучшем случае — станет небоеспособной, в худшем — вымрет.

— Мыться надо, чтобы вшей не было, — почесал кончик носа Джон, — и одежду стирать. О, значит, для войск нужно еще и мыло заготавливать? И всякие средства? А это тоже расходы.

Дикон посмеивался. Еще бы, такая смена растет. К тому же он многое и сам мотал на ус из их рассуждений и дискуссий. Интересовался новыми видами оружия, в том числе привезенным из-за границы. Кажется, лучники действительно останутся в прошлом. Ну или, по крайней мере, не будут теперь самой важной частью армии. Прогресс не остановить.

Мы посетили несколько городов и крепостей. Дикон раздавал распоряжения. Укрепил замок Уорик, который вернули маленькому Нэду — сыну Кларенса. В Риме помер Сикст IV, а вместо него на папский престол каким-то очень хитровывернутым способом избрался Родриго Борджиа, взявший себе имя Александр. Вот это да! На столько лет раньше! Ой, что будет! Интересно, попрутся ли французы воевать в Италию? Ведь теперь у них на хвосте очень плотно сидим мы. И Дикон не упустит случая оторвать от соседей кусочек-другой лакомой территории. Нормандию, например, или Гиень. Он же благополучно короновался не только королем Англии, но и Франции. Да, мы не только английскую историю перекроили, но и общеевропейскую. Хотя нам еще 1485 год пережить надо. А он вот-вот начнется. Ох… Хоть Элизабет бы в Португалию сплавить, и то спокойнее будет. Но, вроде бы, португальцы не возражали. Портрет запросили и изображение своего инфанта прислали. Вроде симпатичный. Дикон стал прикидывать приданое для племянницы, началась торговля.

— Свое готова доплатить, — призналась я Энн.

-Я тоже, — вздохнула она, — но тут ничего не поделаешь, так надо.

Леди Сесили с воспитательной работой справилась на отлично. Девица вела себя прилично, ходила осторожно и глаз не поднимала. Наконец состоялось обручение, и Элизабет отправилась к жениху. Мы провожали ее и даже помахали вслед отплывающему кораблю — с колоссальным облегчением.

Оставшиеся принцессы проблем не доставляли. Энн старательно училась. Похоже, она была в курсе планов своей старшей сестры, во всяком случае — что-то слышала. Уж не знаю, как она сама к этому относилась, но вначале она панически боялась меня, Энн и Дикона. И только спустя какое-то время смогла, не вздрагивая, отвечать на приветствия и обращения. Наша Кэтрин взяла ней шефство. Ее тезка хлопот не доставляла, а вот у маленькой Бриджит оказались проблемы с ножками. Последний ребенок из двенадцати, неудивительно. А я еще не понимала, почему ее в монастырь в другой реальности отдали. Малышку мне стало жалко, и я взялась за лечение. И Дика припахала. Он охотно помогал кузине. Я же делала девочке массаж, осторожно разминала ножки, показывала простенькие упражнения. И дело пошло на лад. Вскоре Бриджит вовсю ковыляла по своим комнатам. Постепенно ее походка выправилась, а потом она назвала меня мамой.

— Кузина решила стать сестренкой, — прокомментировал это Дик.

Я была несколько обескуражена этим обстоятельством. Нет, отталкивать девочку я не собиралась — она мне нравилась. Милый ласковый ребенок. Она же не виновата, что у нее такие родители. К тому же ей требовалась моя помощь и внимание. Но мама…

Дикон, впервые услышав это обращение, обалдел. Девочка неуверенно шла через довольно длинную галерею, вытянув вперед ручки. Хлопнулась на попу и позвала меня.

— Мама! Иди к Бри! Бри упала!

Я подхватила девочку на руки. Она тут же обняла меня за шею и разулыбалась.

— Она сама, — тихо сказала я, — не надо ничего говорить.

Он кивнул, но потом вернулся к этому вопросу.

— Она же тебе не дочь.

— Она маленькая, — ответила я, — к тому же Дик, который помогает мне ее лечить, меня называет мамой, вот и она решила. Пусть называет, мне не жалко. Подрастет и все поймет. И я все равно буду ее лечить и с ней заниматься. Ты бы видел, она ведь почти не ходила, а скоро бегать будет.

— Она тебе нравится? — уточнил Дикон.

— А тебе не нравится? Милая маленькая девочка. Очень ласковая, умненькая.

Так я обзавелась дочкой, не официально, конечно. Энн прокомментировала ситуацию, что, типа, если хотела дочку, могла бы и родить.

— Зачем, если уже есть готовая? — парировала я. — К тому же она вряд ли нужна матери и сестрам. Больных часто не любят, да и внимания ей нужно больше.

А епископ, который курировал написание книги, потребовал описать там случай малышки Бри. Вдруг кому еще пригодится. Похоже, у нас получится что-то монументальное. Надо будет на серию разбить, чтобы не запутаться. Описание упражнений для женщин в положении и сразу после родов уже было готово. Епископ написал большое предисловие, и книга отправилась в печать. Рукописный вариант я оставила себе на память. На очереди была лечебная физкультура и упражнения для пожилых и ослабленных людей.

Реклама по причине отсутствия прессы ограничивалась устными рассказами и вывесками, но я в дополнительном заработке не нуждалась. С благословения епископа часть книг отправили в те монастыри, где принимали рожениц. Посмотрим, как дело пойдет.

Дикон считал мои занятия блажью, но не вмешивался. Тем более что тут оказался замешан епископ, который к тому же заказал у Невилла оранжерею для своей епархии. А вот леди Сесили мою книгу внимательно прочитала, одобрила и даже порекомендовала некоторым знакомым.

— Мужчины в таких вещах ничего не понимают, — сказала она, — они только задирают нос, когда дети рождаются. Хорошая вещь, как и то масло, о котором рассказывала Энн. Мне не хватало в свое время чего-то подобного. И советы по питанию тоже хороши. Людям нравится, когда о них заботятся. Мой сын принимает законы, защищающие бедных и помогающие нашим торговцам. Хорошо, что женщина, которую видят рядом с ним, заботится о других женщинах. И спасибо за помощь моей внучке. Тяжело жить, если и шагу ступить не в состоянии.

Энн согласилась, что книга полезная, и купила экземпляр в подарок Кэти. Кажется, дело пошло.

А потом захромала маленькая Кэти Вудвилл и стала очень трогательно демонстрировать свои ножки мне.

— Ты маленькая хитрюга, — сказала я ей, — мне не жалко и тебе ножки перед сном погладить, но врать и обманывать нехорошо. Я же вижу, что у тебя ничего не болит.

Она шмыгнула носом.

— Я как Бри!

Лечение Бри закончилось, и Дикон отправил девочек в Миддлхэм. Бри и Кэти махали мне из носилок. Первое время я очень скучала без Бри и буквально не знала, куда себя деть.

— Они тебе так на голову сядут, — проворчала Энн, — как ты умудрилась Дика не избаловать без меры?

— Когда Дик был маленьким, у нас столько всего творилось, — вздохнула я, — на ночь рядом с собой заряженный арбалет класть приходилось. К тому же мне все помогали. Дик у нас общий ребенок был.

— Значит, в обычное время тебе детей доверять нельзя, — сделала вывод королева, — особенно девочек.

— Ты действительно так считаешь? — удивилась я.

— Как раз девочек нужно держать в большей строгости, чем мальчиков, — Энн снисходительно посмотрела на меня, — сама видела.

Я вздохнула. Наверное, Энн права. Не удивлюсь, если она приложила руку к тому, чтобы малышки уехали. У них все будет хорошо, на графиню и Гермиону можно положиться. А у меня и так обязанностей и дел хватает. Книгу надо писать, больных принимать. Ко мне, кстати, обратились за помощью с ребенком, у которого была родовая травма. Тоже ножки. Единственный сын богатого горожанина. Родители были готовы на все. Дик тоже согласился помочь. Через неделю мальчик сделал свой первый шаг, а через еще две уверенно ходил. Я подробно расписала все упражнения. Копию свитка отдала епископу.

— Конечно, без нашего с сыном Дара такого быстрого успеха не будет, — сказала я, — но может пригодиться.

Копии отправились по монастырям, а по поводу Дика пришел запрос из Рима. Святой Престол интересовался юношей, исцеляющим прокаженных. Это могло быть опасным. Такое чудо любой желал бы иметь при себе.

Дикон напрягся. Отдавать сына он не собирался — отлично помнил про Три Солнца. В Рим отправился обтекаемый ответ. Как бы к нам какую комиссию не прислали. Я написала леди Забини, чтобы узнать последние новости.

Честно говоря, я была безумно рада любой нагрузке. Лишь бы не считать дни до страшного дня шестнадцатого марта этого года. Я диктовала и правила новую часть книги, принимала больных, обсуждала с Невиллом подготовку садовников для его теплиц и оранжерей. Многие волшебники были не против работать на него или на Паркинсонов. Пэнси начала производство масел для беременных женщин и для младенцев.

— Что случилось? — спросил меня Дикон. — Почему ты так изнуряешь себя? Чего ты боишься? Ты также изводила себя и в прошлом году.

— Есть такие точки, когда очень велик риск, — медленно проговорила я, — вернее, несколько дней, когда может случиться что-то страшное. Мы делаем все, чтобы ничего ужасного не произошло, но все равно жутко.

— Это связано с предсказаниями? — уточнил Дикон.

— Да, — кивнула я, — предсказание — это не фатально, это скорее предупреждение. Если сидеть на месте и ждать, то оно может стать неизбежным. К тому же всегда есть кто-то, кто постарается воспользоваться этим предсказанием в своих целях. Это все непросто, Дикон. И очень легко ошибиться.

— Я знаю, о чем ты говоришь, — сказал он, — мне подбрасывали письма — тоже с расчетами. Значит, в прошлом году кто-то предсказал смерть Нэда? А в этом Энн?

— Ты знал? — я даже рот ладонью прикрыла в ужасе. — Знал? Ох, Дикон!

Он привлек меня к себе. Я уцепилась за него, как когда-то, когда меня пытались обвинить в колдовстве.

— Ну, зачем ты так? — спросил он, прижимая меня к себе. — Зачем? Это же ужасно и невыносимо. Почему не сказала?

— Страшно, — выдохнула я ему в плечо, — очень страшно. Как будто можно накликать беду, если говорить о ней. К тому же это связано со всеми: с детьми, с тобой. Три Солнца Йорков появились над Мортимер-Кросс, а закончилось все солнечным затмением. Если его не будет, то… Можно считать, что мы прорвались через ужасы. Почти через все.

— Есть предсказание и про меня? — тихо спросил он. — Про смерть на поле боя? И про удар в спину?

— Да, — не стала скрывать я, — но этого тоже не будет. Но, Дикон, кто подбрасывает тебе эти письма? И зачем? Чтобы напугать, как пугали Энн перед свадьбой с тобой? Или чтобы заставить что-то сделать? Принять какие-то условия? Зачем?

— Главное условие — твое изгнание, — ответил он, — мне обещают помощь, если я откажусь от тебя. Меня предупреждают, что я слишком доверяю магам, которые используют меня.

— Можно подумать, тот, кто составляет эти расчеты, не пользуется услугами магов, — сказала я, — обычный человек не может составить настолько подробный гороскоп и точно предсказать какое-либо событие.

— Да, я тоже так подумал, — сказал Дикон, — я ни разу не видел вреда от тебя и от людей, которые пришли с тобой. Почему я должен верить кому-то, кто пишет эти письма? Он сеет раздор и вредит. Я ни на миг не поверил ему.

— Он просто тебя не знает, — ответила я, — и мерит по себе.

— Да, — Дикон поцеловал меня в макушку, — пойдем-ка, я все-таки сделаю тебе массаж. Как сумею.

— Это будет самый лучший массаж на свете, — шмыгнула носом я.

Энн тоже нервничала, наверное, мы заразили ее своим волнением. Но мы ей ничего не говорили и тщательно следили за тем, чтобы никакая сволочь не подбросила ей страшную информацию. День. Еще день. Шестнадцатое марта приближалось. Все блюда и напитки тщательно проверялись. Энн ни на секунду не оставляли без присмотра. У меня всегда имелся под рукой безоар и универсальное противоядие.

— Что вы со мной возитесь как с ребенком? — не выдержала Энн. — Дикон! Барбара! Я хочу знать, что вы оба задумали!

— Мы тебе скажем, но только потом, — сказала я, — потерпи немного. Это очень важно.

— Ты пробуешь мою еду, — прищурилась Энн, — думаешь, я не заметила? Меня пытались отравить? Вы что-то об этом знаете? Вруны!

— Мы тебе не врем, — вздохнул Дикон, — ну, хорошо. Я получил кое-какие сведения. И Барбара тоже. Тебе грозит опасность.

— А вам не грозит? — она даже кулаки стиснула. — Если уж будут травить, то не только меня, но и Барбару тоже. А вот тебе грозит приворот. Я ведь все прекрасно понимаю.

— Я слежу не только за твоей едой, но и за своей, — сказала я, — и за едой Дикона тоже. Энн, потерпи немного. Если ты будешь ругаться с нами, ничем хорошим это не кончится. Ты сыграешь на руку нашим врагам.

— Я понимаю, — она смахнула слезы, — как же все это надоело! Почему все эти люди не могут оставить нас в покое?! Кому мы так мешаем?! Дикон принимает хорошие и справедливые законы, его все любят. Ты вылечила столько людей. А я? Кому мешаю я? Я всего лишь забочусь о детях.

— Энн, — я взяла ее за руку, — не плачь! Все будет хорошо. Вместе мы справимся.

Дикон тяжело вздохнул. Что тут поделаешь? Сперва утешал меня, теперь надо ее. Хотел двух дам? Получай все в двойном размере.

В конце концов, мы втроем устроились на широкой скамье, усадив Энн посередине, и обнялись.

Все будет хорошо.

Шестнадцатого марта потряхивало не только нас с Диконом. Замерли все маги. И, наверное, те, кто подбрасывал письма, тоже. День медленно тянулся. На какой-то момент солнце скрылось за облаками, я сжалась от ужаса, но это были всего лишь облака. Затмение не случилось.

Вечером я разрыдалась так, что перепугала и Энн, и Дикона.

— Ты что? — в ужасе спросил он.

Не могла же я сказать ему, что это значит. Мы это сделали! Сделали! Мы создали свою реальность! Господи… Получилось!

Меня напоили успокоительным. А ночью появился черт.

— Поздравляю! — сказал он. — Почти получилось. Ты же понимаешь, что еще ничего не кончилось?

— Мог бы и не напоминать, — вздохнула я, — но я рада, что мы многого достигли.

Он ухмыльнулся.

— Я в тебя верю! Давай…

И пропал.

— Значит, эта реальность создана нами? — задумчиво проговорил Рабастан.

— И что теперь? — потер ладони Драко. — Можем делать что хотим? Может, Америку откроем?

— Без нас откроют, — ответил Люциус, — а вот сесть на хвост испанцам и португальцам не помешает. Нечего им мир между собой делить. Нам тоже нужны колонии и новые земли, я имею в виду Англии.

— Не забывайте, что наши враги никуда не делись, — напомнила я, — они сейчас придут в себя и начнут действовать. У них остался только хроноворот.

— Меня вот что беспокоит, — сказал Рабастан, — если на хроновороте такая мощная защита, что до него не может добраться даже черт, то как доступ к нему получили двое мальчишек? И ведь его исследовали. А это значит, что защиту снимали.

— То есть, нас использовали, чтобы создать свою реальность? — задумался Люциус. — Или в том времени и на нашем кураторе какие-то ограничения были? Как вариант, только в этот временной отрезок он может добраться до хроноворота.

— От такой штуки в любом случае стоит избавиться, — поежился Гарри, — я тут перед возможным затмением вспоминал тот ужас, из которого мы вырвались: такого кошмара и врагам не пожелаешь.

Рабастан нахмурился.

— Надо искать самим, — сказал он, — раз уж мы столько всего сделали, то по идее и у нас должны появиться какие-то права. Можно ведь как-то высчитать место с наиболее сильным магическим излучением? Или такое, куда ни один черт сунуться не сможет?

— Гластонбери? — не очень уверенно проговорила я.

— Очень может быть, — Рабастан несколько раз кивнул, — очень. Надо бы туда наведаться и посмотреть. Съезжу, пожалуй.

— И я с тобой, — тут же подхватился Люциус, — надо родичу показать, что у меня много дел, и в мэноре я не так уж и заинтересован.

Я хмыкнула. Хитрецы. Похоже, что и Басти со своих все-таки что-то поимеет. Но пусть лучше сами со своей родней разбираются, это не мое дело.

— Про Блэков так ничего и не слышно? — спросила я.

— Нет, — ответил Люциус, — даже странно. Лонгботтомы вовсю с Невиллом сотрудничают. Поттеры младших сыновей и дочку к Пэнси и Имельде в помощники приставили, готовы деньгами в дело вложиться, патенты получают. Лавгуды тоже деньги предложили для расширения типографии. И нам уважение выказали, как родственникам. А эти как будто и не существуют.

— А ведь могут что-то знать… — пробормотала я. — Так-то спрашивать опасно, мало ли, кого на какие мысли наведем. Зыбко все.

— Будем действовать осторожно! — кивнул Люциус. — Я еще раз Фламелю напишу.

Я кивнула. Фламель — это хорошо.

Пришло письмо от Забини. К нам все-таки направили легата с большими полномочиями. Он должен удостовериться в способностях Дика. В приписке значилось, что папа заинтересован в браке моего сына со своей дочерью, но будет ждать отчета. Ох…

Дикон внимательно прочитал письмо, закусил губу и нахмурился. Это была очень серьезная игра, но и выигрыш в случае успеха очень велик. Действовать стоило крайне осторожно.

Рабастан переправил в Рим кошелек с золотом.

А вот из Франции приходили не самые лучшие новости. С одной стороны, для нас было неплохо, что там разгорался конфликт между регентшей Анной де Боже и Лигой Всеобщего Блага, но уж очень нарочито все это крутилось вокруг Бретани. Мало того, что наш будущий родственник участвовал во всех заварушках, так еще и женихи вокруг его дочери буквально роились. Конфликт стоило поддержать и продемонстрировать свою силу. К тому же не стоило забывать и о нормандских корсарах, которые в другой реальности помешали поддержать бретонцев. Там уже несколько крепостей осадили. Герцог запросил нашей помощи.

Гарри и Драко скооперировались со Снейпом и создали совершенно убойный вариант горючей смеси. Испытывали на какой-то старой посудине. Полыхнуло так, что смотреть страшно было.

— Это же опасно! — сказала я. — Так и самим сгореть недолго!

— Все под контролем, — ответил Драко, — одежда пропитана специальным зельем, волосы и лицо тоже защищены. Риск есть, но при соответствующей подготовке можно полностью уничтожить все суда в гавани. Направление ветра и течения учитываем, пролив изучен вдоль и поперек. Начнем с Нормандии.

Дикон дал согласие на безумный рейд. Английским судам было приказано в спешном порядке покинуть порты северной Франции.

Зарево было видно и на нашей стороне Канала. Намек поняли, и французские войска в темпе отступили от границ Бретани. Наши не понесли никаких потерь. Победа!

В другой реальности военные действия закончились, практически не начавшись, чтобы потом конфликт разгорелся с новой силой, вылившись в Безумную войну. В нашей же, похоже, что в ближайшее время никому и в голову не придет начинать какие-либо военные действия. Уж очень жуткий эффект произвела показательная акция. По слухам, из прибрежных деревень бежало население. Рыбаки боялись выходить в море. От кораблей под английским флагом шарахалось все живое.

Гарри и Драко получили щедрую награду, их чествовали как героев. И празднование состоялось как раз двадцать второго августа 1485 года. Никакой высадки неприятельских войск не состоялось. Думается, что теперь, даже если сторонники Тюдора найдут деньги на наем солдат, никто и ни за что не согласится перевозить их на наш остров.

Местные Малфои сдались окончательно, и наследником титула и земель назначили Драко. Поттеры всячески намекали на вхождение обретенных родичей в Род на самых выгодных условиях.

Нэд был невероятно горд, что теперь никто не посягает на его невесту.

— Они все должны знать, что я ее никому не уступлю! — заявил он.

— Это может быть только начало, — сказал ему Дикон, — они соберутся с силами и попробуют снова. Я смотрел записи. От греческого огня можно было защититься, свидетельства этого наверняка есть и во Франции.

— Значит, надо изобрести что-нибудь еще! — заявил Нэд. — Мы с братьями придумаем. А лорды Поттер и Малфой воплотят это в жизнь.

— Главное, правильно поставить задачу, — хмыкнула я.

— Да, — согласился Дикон, — я вот тоже не понимаю в этих ваших зельях, но ведь саму идею подали Джон, Дик и Нэд.

Гарри и Драко тут же заявили, что они готовы к новым свершениям. В конце концов, надо и специальные механизмы придумать, чтобы выплевывать огонь на большое расстояние, и специальные сосуды, которые будут разбиваться среди вражеских солдат и сеять панику. И еще много всего.

— Как бы нам в ответ такое же не придумали, — заметила я.

— Секретность прежде всего, — ухмыльнулся Драко, — у нас с Гарри хватает идей, до которых никто больше не додумается.

Ох, посмотрим, что из этого получится, но уже хорошо, что Англия громко заявила о себе. После того похода, в котором мне довелось поучаствовать, и ошибок короля Эдварда, с нами не очень-то считались. Теперь никуда не денутся.

Англия ликовала и чествовала своих героев. Праздники продолжались целую неделю. А в первых числах сентября до нас доехал легат из Рима.

Иногда протокол с этикетом — спасение. Или, по крайней мере, хорошее подспорье. Нельзя же открывать ногой дверь в королевский дворец с воплем: «А где тут у вас чудо-целитель? Предъявите немедленно!». Аудиенция, прием. Верительные грамоты.

Я настороженно смотрела на почтенного доминиканца отца Бартоломео. Это уже не священник, а опытный царедворец. Конечно, наши епископы тоже больше политики, но тут другой уровень. И это чужак. А ведь сама кашу заварила.

В Италии, если что, тоже волшебники имеются. Здесь все просто и понятно: хочешь просто колдовать — сиди в норке и не высовывайся. Как только вылез, тебя возьмут в оборот. Не нашел покровителя среди знати и князей церкви — считай, что тебе очень не повезло в этой жизни. Разве что деревенские знахарки и повитухи мало кого интересуют. И то есть шанс получить по голове. Но такой сильный Дар как у Дика скрывать не получится. И он сын короля.

Отец Бартоломео пожелал лично убедиться в том, что Дик действительно способен исцелять. Больных должен был освидетельствовать прибывший с ним доктор. И если это не спец в черной магии, то я буду очень удивлена. Наш епископ тоже пригласил известных медиков. Все должно быть максимально честно и справедливо, по крайней мере, внешне.

Дик был спокоен и уверен в себе. Его отец и Энн переживали, но не сильно. Епископ Лондона страшно гордился успехами моего сына. А вот меня пришлось накачать зельями по самые уши.

Все происходило в тронном зале. До этого все отстояли мессу. Я заняла место у трона Энн, где для меня поставили кресло. Собрался весь двор, члены Королевского Совета, лорд-мэр Лондона. И мой нахальный и непосредственный сын. Давай, Дик!

— Вы действительно можете исцелять больных и увечных, сын мой? — ласково спросил легат.

— Увечных чаще исцеляет моя мать, святой отец, — ответил Дик, — Господь благословил ее Даром вправлять и соединять даже раздробленные кости. Иногда мы с ней помогаем страждущим вместе. Мой Дар позволяет исцелять заражения, кровотечения и внутренние повреждения. Вот только принимать за раз многих я не могу.

Экзамен был суровым и длился несколько дней. Мне тоже пришлось демонстрировать свои способности. Дик исцелил трех прокаженных.

Хотя официально должность адвоката дьявола еще не была введена, с его обязанностями неплохо справлялся привезенный из Рима доктор, но Дик держался и отвечал на все вопросы без запинки. Мы со Снейпом его хорошо натаскали, а потом и отец Джон с аббатом подключились. К тому же за Диком стоял Ричард. Не так-то просто обвинить в чем-нибудь сына короля.

— Дочь моя, вы никогда не задумывались о служении Господу? — спросил меня отец Бартоломео в личной беседе.

— Об этом говорили еще в то время, когда я была ребенком, святой отец, — ответила я, — мой Дар проявился в возрасте десяти лет, но я не чувствовала себя готовой принести обеты. Возможно, я бы принесла много пользы, оставив мир, но тогда не родился бы мой сын. А его Господь благословил щедрее, чем меня.

— Неисповедимы пути Господни, — склонил голову священник, — но ведь есть и другое служение. Можно жить в миру и служить Господу.

— Вы говорите о терциариях, святой отец? — спросила я. — Я думала об этом. Возможно, я приду к этому. Мне бы не хотелось действовать опрометчиво.

Он лукаво улыбнулся.

— Я понимаю вас, дочь моя. Мне нравится ваш подход, вы серьезны и видите все стороны такого поступка. Это делает вам честь.

— Благодарю вас, — вернула улыбку я, — люди часто действуют под влиянием порыва. Но как отличить минутный порыв от истинного призвания? И не мучиться потом всю жизнь, и не мучить других?

— Думаю, что вы придете к правильному решению, — сказал отец Бартоломео.

А про интересующее меня дело ни слова, тут все переговоры с Диконом.

В том, что меня заманивают в терциарии, нет ничего удивительного. Мирские братья и сестры есть в нескольких орденах. Вот только подчиняться строгой дисциплине мне не хочется, как и служить проводником чужой воли. Нет уж, обойдусь. И без меня обойдутся. Нечего…

— Он не уполномочен вести переговоры, — сказал мне Дикон, — по крайней мере, по его словам, но активно наводит справки. И интересует его не только Дик, но и наше новое оружие.

Я вздохнула. Понятно.

— У папы много врагов, — кивнула я, — и эти враги могут позвать на помощь французов.

— Сейчас у них это не получится, — сказал Дикон, — нужно быть идиотом, чтобы отправить армию в Италию, оставив нас в тылу. Конечно, они могут попробовать договориться. Насколько я знаю, у короля Франции есть права на трон Неаполя.

— Он еще на своем не укрепился, — заметила я, — эта их Лига Всеобщего Блага никуда не делась. И ты сам говорил, что герцог Орлеанский интригует против мадам де Боже потому, что сам хочет стать регентом.

— А еще он хочет развестись с женой и жениться на невесте нашего Нэда, — хмыкнул Дикон, — не самый достойный поступок. Хотя, говорят, что его супруга некрасива и не может иметь детей.

— Раз она так некрасива, что вызывает у мужа отвращение, — заметила я, — то о бесплодии речь может и не идти. Может быть, все дело в том, что после смерти отца Жанна Французская уже не кажется важным призом, только и всего. Мне не нравится герцог Орлеанский. Отношение к женщинам и детям всегда покажет нам, что из себя представляет мужчина.

— Я тоже так считаю, — сказала Энн, которая внимательно нас слушала, — я слышала об этом. Мужчина, выставляющий себя жертвой, выглядит жалко, а герцог Орлеанский слишком громко сетует на произвол короля Луи. И его жену мне очень жаль. Мне кажется, что если бы она действительно так хотела уйти в монастырь, то она бы этого добилась.

Дикон с интересом поглядывал на нас.

— У вас занятные идеи, мои леди, — сказал он, — кажется, герцогу Орлеанскому очень повезло, что его супруга не знакома с вами.

Мы с Энн переглянулись и хихикнули. Ну да, с одной стороны, нам повезло с мужчиной. С другой же — мы обе умели постоять за себя и неплохо сотрудничали в этой области. Думаю, что вполне могли бы научить плохому какую-нибудь даму, которой повезло не так, как нам.

— Это тебе повезло, — заметила Энн.

Дикон рассмеялся.

— Конечно, мне повезло, — согласился он, — что вы обе на моей стороне. Против вас я совершенно бессилен.

Слушать такое было приятно. Ценит все-таки.

Легат все не уезжал. Нет, его никто не выгонял и не собирался, он сунул нос в мое писательство, заинтересовался нашей парфюмерией. Дик рассказал, что его неофициально попросили помочь излечить от последствий чревоугодия. Там еще и отложение солей нашлось.

— Так вы считаете, дочь моя, что эти упражнения могут помочь людям пожилым и немощным? — этот разговор происходил в присутствии епископа Лондона, моего доброго друга и соавтора.

— Да, — ответила я, — но я бы советовала, чтобы такого человека наблюдал опытный врач. У нас в Йоркшире при аббатстве Болтон существует госпиталь. И братия, помогающая там, строго следит за тем, чтобы больные себя не изнуряли. Результаты самые положительные. А если упражнения сочетать с прогулками на свежем воздухе и правильным питанием, то можно добиться многого. Об этом много писали еще античные авторы. Мне всего лишь удалось с помощью моих друзей привести все это в единую систему. А что касается упражнений для беременных женщин и тех, кто только что разрешился от бремени, то я сама ими пользовалась.

— Я слышал благоприятные отзывы об этой книге, — удивил меня легат, — я увезу экземпляр в Рим. Даже жаль, что книга написана на английском, а не на латыни.

— К сожалению, святой отец, люди не всегда достаточно хорошо владеют латынью, — ответила я, — а в таких книгах, как мне кажется, очень важно именно точное понимание. Да я и не думала, если честно, что моя работа выйдет за пределы Англии.

— Надеюсь получить все ваши работы, — сказали мне, — и копию описания массажа для детей с повреждениями ног.

— Копию свитка вы получите завтра, — сказала я, — это такое горе для родителей, когда их долгожданное дитя из-за положения плода или неопытности повитухи рождается увечным. Без моего Дара или Дара моего сына результат, возможно, окажется скромнее, но никогда не стоит опускать руки. Даже небольшой успех подвигает на свершения. А для детей так важно бегать и играть наравне с другими. Это взрослый человек может смириться, да и то не всегда.

— Я счастлив, что познакомился с леди Мортленд и смог подвигнуть ее записать все эти замечательные вещи, — сказал епископ, — мне и самому помогают эти упражнения.

Легат благодушно улыбался. Мне не жалко переслать ему записи, не жалко помочь, но он меня напрягает.

Наконец уехал. Вот совершенно не уверена, что его отчет будет благоприятным. Очень может быть, что наше оружие, до которого он так и не добрался, окажется важнее наших с Диком успехов в целительстве.

1485 год подошел к концу. В Гластонбери тоже ничего не обнаружили. Где? Где этот чертов хроноворот?! С одной стороны, мы создали свою реальность, но если вспомнить то, с чем столкнулись маги, то страшный артефакт вполне мог перемешать несколько вариантов этой самой реальности. И еще неизвестно, что может получиться в нашем случае. К тому же у нас тут отголоски старого вмешательства во время еще чувствуются. Вот что за подлость! Столько трудов, стараний. Такие достижения. А все равно, сидишь как на пороховой бочке и ждешь, когда рванет, во что выльется. Р-р-р-р…