И Гарри Поттера в придачу!

Глава 11, в которой клад увеличивается и обрастает жуткими подробностями

Вообще-то, поездка верхом таким образом — процесс довольно-таки стимулирующий, ведь дама сидит на коленях у того, кто правит лошадью, плюс он ее обнимает. Ну и движения коня тоже способствуют. Мне даже очень неприличные китайские картинки из серии «игры кочевников» вспомнились. Или там «северные варвары» были?

Но ехать было недалеко, так что до Мортленда мы добрались без приключений.

Там меня, разумеется, давно потеряли, собирались на поиски. И даже хотели использовать для этой цели Блэка в анимагической форме. Пришлось выслушать нотацию на тему безответственности такого поведения, к которой еще и Дикон подключился, но общее внимание довольно быстро переключилось на клад.

— Колечки никто не примерял? — поинтересовался Снейп. — А то мало ли.

— Нет, — ответила я, — знаю об опасности.

— Это может быть опасно? — заинтересовался Ричард.

— Драгоценности часто служат оберегами, — ответил ему Люциус, — но могут быть зачарованы и на смерть. Или на другие весьма неприятные вещи. Думаю, что вот эта фибула должна была защищать своего владельца от сглаза. Даже странно, что ее спрятали. Кольца же обычные. А, нет, вот на этом явно что-то есть.

— Да это же защита от неверности, — усмехнулась Нарцисса, — чтобы муж или жених на сторону не смотрел. Кольцо, судя по размеру, мужское.

— А как отличить проклятую драгоценность? — тут же спросил Дикон.

— Точно что-то сказать может лишь маг, — ответил Люциус, — но обычно к такой вещи тянет. Она кажется удивительно привлекательной, ее хочется взять в руки, любоваться, примерить. С ней не хочется расставаться. Ну, и если вещь не новая, то за ней может тянуться «хвост». Ее владельцы могли неожиданно умирать, сходить с ума, начинать предаваться порокам, растрачивать состояние. Женщины становятся бесплодными или внезапно начинают распутничать, теряют красоту. Причем часто, даже если о свойствах такой драгоценности догадываются, от нее очень редко избавляются. Проклятие притягивает жертву.

Луна обрабатывала монеты зельем, принесенным из лаборатории, и скоро они заблестели.

— Проще всего заговорить опалы и жемчуг, — продолжал Люциус, — но проклятым может оказаться даже алмаз. Тут все дело в огранке и во внутренних дефектах камня. Это целая наука, милорд.

Дикон кивнул. Я бережно взяла ту фибулу, что защищала от сглаза. Древний знак солнца окружала змейка с изумрудными глазками.

— Это больше похоже на изделие местных мастеров, — улыбнулся мне Лавгуд, — но римское влияние чувствуется. Красивая вещь. Хотел бы я знать, кто все это спрятал.

— Каждый найденный клад — свидетель трагедии, — вздохнула я, — ведь если тот, кто его закопал, за ним не вернулся, значит, с ним случилось что-то плохое.

— Так и есть, — кивнул Ксенофилиус.

— Монеты ценны больше всего своей древностью, — продолжал объяснять Люциус, — это не чистое золото и серебро. А вот украшения точно не подделка.

— А разбогатеть-то и не удалось, — хмыкнул Драко, — клад принадлежит владельцу земли. Где нашла-то?

Я тяжело вздохнула, но и так было понятно, что отдавать сокровища придется. И Драко был прав, что сам заговорил о правах Ричарда.

— На холме за речкой.

— Точно не общинная, — сказал Драко, — и не наша.

— Ну вот, — проворчала я, — только обрадовалась. Эх, надо было ничего не говорить, а потом втихаря выкопать.

Все рассмеялись. Впрочем, Ричард оставил нам часть монет и отложил для меня кольцо. Снова с рубином. Камень страсти.

— Я привезу тебе красивых тканей из Йорка, — сказал он, когда мы поднялись в мою комнату, — не отказывайся. У тебя ведь тут тоже свой двор.

— Мои дамы понимают в этом больше, чем я, — усмехнулась я, — послушай, пообещай мне одну вещь. Носи эту застежку, что защищает от сглаза.

— Хорошо, — согласился он, — а кольцо от неверности?

— Это к Энн! — рассмеялась я.

— А ты? — спросил он. — Ты бы надела мне такое?

— Ни тебе, ни кому другому, — ответила я, — хотя и есть соблазн. Но чувства чарами не удержишь. Насильственно привязанный человек и сам счастлив не будет, и другому счастья не принесет.

Он замер.

— А я бы надел тебе такое кольцо, — сказал он, — и не дал бы снять.

— Даже если бы мне было плохо и больно? — спросила я. — Ты бы смотрел на это и пользовался?

— Я тебя не отпущу, — просто сказал он. И это прозвучало как приговор, тот самый, который окончательный и обжалованию не подлежит.

«Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее — стрелы огненные; она пламень весьма сильный»*, — вспомнилось мне. И стало страшно.

— Пока некоторые безответственные личности шлялись по окрестностям, а потом охмуряли сюзерена, — начал Драко, когда мы поздно вечером собрались в солярии, — другие трудолюбиво составляли гороскопы. Можешь полюбопытствовать.

— Подожди, — сказала я, — пока я окрестностями с холма любовалась, меня наш куратор навестил. По его словам, пока в основном против нас действуют местные волшебники, но подключились и пришлые. Правда, как всегда, никакой конкретики.

— Я подозревал, что тебя выманили, — кивнул Снейп, — да и клад этот явно не просто так появился. Оберег ясно для кого, а колечко — чтобы вас с герцогиней спровоцировать. Сама уже отказалась?

— Да, — ответила я, — но это мое дело.

— Ну, конечно, твое. Итак, гороскопы. Эдвард Миддлхэмский очень тесно связан, что с нашим Диком, что с Джоном. Он — мозг, Дик — душа, Джон — сила. Их связывает знак солнца.

— Три солнца Йорков? — переспросила я. — Не только победа на Мортимер Кросс**, но и дети Ричарда? Невероятно!

— Ричарду тогда мало лет было, его могли и в расчет не принять, — заметил Люциус, — разве что потом, когда братьев трое осталось. Вот почему все вокруг него крутится. А что касается пришлых магов… Проверю-ка я свои маячки.

Я потерла виски. Жутковато оказаться довольно значимой фигурой в такой игре.

— Все-таки упырь был сам по себе, — проговорила я, — а за Дикона взялись, когда что-то пошло не так… Допустим, что расчеты делались. Тьфу ты, ладно, начну сначала. Логично, что в самом начале в фокусе оказался старший брат — Эдвард, поэтому именно с ним оказывается связана дочь Жакетты, о которой все знают, что она ведьма. Именно поэтому ему и впихнули не кого-то из сестер, а ту, что уже доказала свою фертильность. Итог — двое сыновей.

— Согласен, — сказал Люциус, — там все и крутилось. У нас была дополнительная информация, раз. А два, при наличии двух старших братьев и их детей, шансы Ричарда на трон не так уж и очевидны. Королева рожает дочерей, а сын у нее появляется в 1470 году. Понятно, что на ребенка тут же составляют гороскоп. И оказывается, что все мимо. Интересно, когда точно умерла мать Джона и Кэтрин? Но это сейчас не так важно, могли и просто территорию вокруг перспективного жениха зачищать.

— Джорджа, скорее всего, не рассматривали, как достойный вариант, — заметил Драко, — он уж очень своеобразная личность. И тут в фокусе оказывается младший брат. Сильный, харизматичный, без закидонов, как у среднего. Если на Джона тогда делали гороскоп, то могли найти указания на то, что он больше подходит на роль одного из Солнц. Странно, что вначале вообще бастардов не учитывали, конечно. Так… Ричард начинает добиваться Энн, а его с цели не собьешь и не остановишь. Энн попугали, а потом решили ослабить. То есть, опять больше работы на перспективу. Конечно, мы можем только предполагать, там еще какие-то нюансы вполне вероятны. И тут внезапно выясняется, что у Ричарда еще и третий сын есть. Да еще какой!

— То есть, теперь все трое детей в опасности? — поежилась Пэнси.

— Да, опасность нешуточная, — согласился Снейп.

— Я думаю, что игры вокруг Энн — это Жакетта, — сказала я, — она еще может рассчитывать, что у ее дочери все получится. Да и действует она, как мне кажется, не так жестко. Не знаю, с кем связать нападение на Дика. Хотя история с гадалкой больше похожа на то, как кто-то разгадал, что явление «баньши» было постановкой. А любительница натягивать сову на глобус, подстраивая под себя всякие пророчества, мнимые и реальные, это точно Маргарет Бьюфорт. Одна история с крещением сына чего стоит. Такая может и против реальных пророчеств и гороскопов попереть. Потому что раз сама в эти игры играет, то и других в этом подозревает. А она своим сыном, похоже, одержима.

Проверка маячка на Генри Тюдоре показала, что его пытались снять.

— Ну, Барбара, готовься, — хмыкнул Драко, — быть тебе пугалом в очередной раз. Хорошо, что Ричард в Йорк уехал, а то бы заехал на огонек с ночевкой, а тут мы со своими ритуалами.

— Что делать-то надо? — спросила я, смирившись с ролью персонального тюдоровского пугала.

— Будем действовать по обстоятельствам, — сказал Люциус.

И я пошла готовиться.

— Барбара, — заглянула ко мне Гермиона, — извини, конечно, но… В общем, я не собираюсь тебе ничего такого говорить, тут действительно все очень серьезно, но как ты с этим справляешься? Я бы не смогла. Я вижу, что Ричард тебе нравится. Он действительно может нравиться. Но это чудовищное отношение… Я вспомнила, что Саймон сказал про гранаты, и что ему не по себе стало от того, как Ричард на тебя смотрел. И тоже решила посмотреть. Он же постоянно держит тебя в поле своего зрения. Как хищник какой-то. Жену он тоже, кстати, контролирует, но не так как тебя. Ну, ей от него никуда не деться. Отношение к детям тоже жутковатое. И к нам он сразу же отнесся, как полезным людям, моментально начал командовать.

— А ты что хотела? — спросила я. — Он с этим родился и вырос. Ему и в голову прийти не может иное отношение к людям. Нам всем повезло, что он достаточно справедлив и не мстителен. И он действительно хищник.

Гермиона кивнула.

— Извини, я думала, что он жену обманывает, но от нее тоже жутко делается.

— Энн считает, что мой сын полезен ее сыну, — ответила я, — и что я достаточно сильна, чтобы помочь ей. К тому же она хорошо меня знает и не боится, что я сделаю что-нибудь плохое ей или ребенку. Она мне все это сама озвучила. Послушай, я понимаю, что с точки зрения XXI века — это все плохо и неправильно, но мы в XV попали. И Энн, и Ричард просто не поймут, если им начать объяснять про феминизм, права человека и толерантность. Он и так в шоке был, когда я сказала, что не хочу замуж и пояснила почему.

— Да, я понимаю, — тихо проговорила Гермиона, — и знаешь… В общем, я рада, что это не мне досталось. Удачи тебе!

— Спасибо, — ответила я, — и тебе удачи.

Ну вот, прогресс, по крайней мере, не будет пытаться читать мне нотаций. И хорошо, что понимает, что ей от Дикона стоит держаться подальше. Не в том плане, что она могла бы попытаться занять мое место. Ей оно не нужно. Просто партизанской борьбы не будет, и то хлеб. Пусть сидит со Снейпом в подвале, им там хорошо и уютно среди котлов, ингредиентов и свитков с записями.

Я прислушалась к себе. Начала ли я сдаваться на милость победителя? Какие-то его условия принять будет нужно, ни к чему уж очень шокировать окружающих. Платья из дорогих тканей любовнице герцога положены по статусу. И при дворе в Миддлхэме появляться придется. Надо же, он считает моих дам моим двором… Хотя ясно, что они не прислуга. Меня пугала публичность связи.

В этом весь Ричард, его не переделаешь — максимальная открытость и честность. Он признал всех своих детей и не собирается прятать свою женщину.

Я подошла к окну. Я прижилась в Мортленде и особых перемен мне не хочется. Значит, их будет по минимуму. Дорогая одежда для поездок в Миддлхэм и то, к чему я привыкла здесь. Не откажусь от тренировок, буду по-прежнему принимать и посещать больных, шить, прясть и читать римских авторов. У меня еще Иосиф Флавий не охвачен. Как там сказано в далеком будущем?..

— Пусть я погиб под Ахероном, пусть кровь моя досталась псам,

Орел шестого легиона, орел шестого легиона

Все так же рвется к небесам…

Но пора было переодеваться в баньши, а потом и гримироваться.

Как оказалось, если кого-то уже находили таким ритуалом, то повторная настройка не нужна. В первый раз расчеты были намного сложнее, теперь же Генри Тюдора легко и быстро нашли по маячку. Насколько я поняла, меня перенесло в монастырскую приемную. Два мужика куда-то тащили тихонько поскуливающего подростка, третий оглядывался по сторонам. У него в руках была волшебная палочка.

— Экспеллиармус! — услышала я и заорала дурниной.

— Куда?! Сердце вырву!

И протянула руки-лапы к Тюдору. Тот заверещал и отключился. Испуганные моим эффектным появлением мужики уронили свою ношу и бросились наутек. Лишенный волшебной палочки маг отпрянул.

— Инкарцеро! — это работал Люциус. — Акцио, палочка! Бомбарда! Басти, ты не на ту розочку поставил.

Связанный маг икнул.

— Палишься, Люц! — проворчал Снейп.

— До чего докатились Лестранжи, — не успокаивался Люциус, — нанялись к маггле. Фу, какой позор! Еще и на трон маггла тащат. Тебе этот обоссавшийся недоносок нравится, что ли? Так он скотина неблагодарная, если ты, конечно, хоть немного историю знаешь.

— Люц, верни палочку! — пришел в себя маг.

При этом он почему-то обращался ко мне.

— Не-а, — ответил Малфой-старший, — ты плохо себя ведешь, я разочарован.

— Я тебя найду!

Я гнусно захихикала, и меня втянуло обратно.

— Никогда бы не подумала, что мы похожи, — пробормотала я, снимая парик.

— А вот и следующий проход нашелся, — покрутил головой Снейп. — Даже жалко, что мы не можем перетащить к себе что-то одушевленное, но и так неплохо получилось. Там уже народ сбегался, я слышал.

— Что будем делать? — задала вопрос по существу Нарцисса.

— Думать, — улыбнулся ей муж.

Думать подрядилось старшее поколение, нас же погнали заниматься обычными делами. Драко, вооружившись лопатой, попытался было организовать очередные раскопки, но скоро вернулся.

— Копают уже, — с обидой сказал он, — причем герцог тоже там и никуда не уехал. Обманул! Барбара, тебе срочно нужно отнять его от груди.

— Да просто передумал, — сказал Невилл, отбирая лопату у Драко, — решил, что там еще чего интересное может быть. Не должен же он нам отчитываться.

— Обидно же! — вздохнул Драко. — Я, может, гладиус найти хотел.

— Сразу тебе и гладиус, — показала я ему язык, — они же дорогие были. Да и крепость в Йорке, а там тебе копать точно не дадут.

— Дуй на Адрианов вал, — предложил Гарри, — шотландцы тебе обрадуются.

— Не, — сказала я, — чтобы с гарантией, надо двинуть через Канал и направо — в Тевтобургский лес, — и, картинно приложив правую руку ко лбу, а левую — к сердцу, простонала: — Quintili Vare, legiones redde!* * *

— Злыдня! — парировал Драко. — Я тебе припомню! Начитаются всякие Тацитов со Светониями, а потом глумятся.

В конце концов было решено поиграть в гладиаторов. То ли у нас коллективно начала ехать крыша, то ли как и у меня сработала реакция на рутину. Ну, иногда и подурачиться надо. Короче, Драко замотал в простыни Луну, Невилла, Сириуса и ничего не понимающего Шелтона и обозвал их римскими патрициями и патрицианками. Потом мы вспомнили, что на гладиаторских играх всегда присутствовали весталки. Решили ограничиться одной. Покрывало досталось Гарри. Дик стал императором. Его посадили на плечи к Хагриду, тоже замотали в полотно, а на голову нацепили венок. Сам себя Драко назначил ланистой, а нас с Пэнси — ретиарием и секутором. Мне достался кусок рыболовной сети и настоящая острога, на острые концы которой прикрепили куски дерева, чтобы в самом деле не поранить кого-нибудь. А Пэнси взяла самый короткий и тупой меч и крышку от бочки. Ей еще и котелок на голову надели.

Сначала мы втроем несколько раз продефилировали по полянке, вскидывая руки и завывая:

— Ave, Caesar, Imperator, morituri te salutant!* * *

А потом началась собственно развлекалово. Мы с Пэнси сперва честно пытались изобразить что-то гладиаторское, но прыгающий вокруг нас Драко так достал советами, что мы переключились на него. Он сперва бегал от нас по полянке, потом мы загнали его в угол, и я сумела подсечь его под коленки.

— Ага! — вопила Пэнси. — Попался, гадкий римлянин! Сейчас мы тебя!

И тыкала его мечом в зад.

— Я римский гражданин! — вопил Драко. — Спасите меня от этих варварок! Поттер, ты хреновая весталка! Останови их!

— Раз я хреновая весталка, то и тебе хрен! Мочи его, девчонки!

— Граждане Рима! Цезарь! Не допустите произвола! Спасите!

— Хлеба и зрелищ! — крикнула Луна.

А Сириус кровожадно провел себе большим пальцем по горлу и опустил его вниз. Дик тут же скопировал его жест.

— О, горе мне! — завыл Драко. — Прощайте все! Паду я на арене и обагрю песок своей кровью! И никто не оплачет меня!

Зрители дружно захлопали. Драко картинно упал на землю, а мы с Пэнси изобразили, что тыкаем в него острогой и мечом.

— Ты пришел играть? — вдруг крикнул Дик, выбиваясь из роли.

Да, его светлость в нашем «римском» антураже смотрелся несколько чужеродно.

— Я хотел за вами послать, — сказал он, спрыгивая с коня, — я не поехал в Йорк, потому что мне донесли, что холм раскапывают. А мне доложили, что отсюда дикие крики доносятся. Вы что тут делаете?

— Играем, — ответила я, — в гладиаторов. Это в Древнем Риме такое было. То есть, не такое, там настоящие бойцы сражались. А мы… просто.

— Я — император, — сказал Дик, — Гарри — весталка. А мама и Пэнси — гладиаторы.

Он старательно выговаривал новые для себя слова. Ричард с интересом осмотрел нашу амуницию.

— Я читал об этих играх, — сказал он, — но все равно не понял, что вы делали.

— Ретиарий вооружен сетью и трезубцем, — начал пояснять Драко, — он более легкий и мобильный. Там еще должна быть защита для руки и плеча, но у нас нету такой. Задача ретиария — опутать сетью секутора, сбить его с ног. А у секутора более тяжелое вооружение, он должен не дать себя поймать. Это только одна из разновидностей таких игр. Там и с дикими зверями боролись, и настоящие сражения разыгрывали.

— Ретиарий может пытаться набросить сеть, — пояснила я, — ею можно подсечь снизу, она тяжелая была. Трезубцем можно наносить разные удары. Можно отвести и блокировать меч, метнуть тоже можно. Я неопытный боец, но это интересно, надо будет попробовать. Но это ненастоящий бой, а зрелище. Хотя для участников оно вполне могло закончиться смертью, если зрителям не понравится.

— А ты можешь показать? — спросил он.

— Да мы просто пытались хоть как-то разобраться, — ответила я, — движения я только представляю. Да и левой рукой не очень получается.

Пэнси с хитрющей улыбкой протянула Дикону меч. Убью…

Он покрутил кистью, приноравливаясь к слишком короткому мечу.

— У римлян были гладиусы, — пояснила я, делая обманный выпад острогой.

Дикон моментально среагировал, выставив вперед меч. Я захватила лезвие зубцами, отводя меч в сторону, и попыталась набросить сеть сверху. Мой противник ловко высвободил меч и отскочил в сторону.

— Ты намного сильнее и опытнее меня, — сказала я, — да и я не ретиарий.

Дикон отложил меч и сбросил свой роскошный камзол. Я хмыкнула.

Обманный выпад, еще один. Уйти с линии атаки. Выпад острогой вперед, а сетью по ногам.

Он ловко перепрыгнул сеть и изобразил режущий удар. Именно, что изобразил, мне бы и удара тупым мечом хватило для серьезной травмы, но успела увернуться, присев. Еще одна подсечка. Дикон хищно ухмыльнулся. Я успела отбить меч острогой и все-таки набросила на него сеть. А он оттолкнул ее в последний момент. Но я удержала сеть и ушла от удара. Несколько секунд мы смотрели в глаза друг друга, а потом я резко прыгнула вперед, но он отбил острогу, а сеть только скользнула по его плечам.

— Меч настоящий, — сказал Драко, — а снаряжения для ретиария у нас нет.

— Это очень необычно, — проговорил Дикон.

Я отсалютовала острогой.

— А кто победил? — спросил Дик.

— Думаю, что если бы милорд не щадил меня, то я была не только побеждена, но и убита, — ответила я.

Дикон не ответил и воткнул меч в землю. Ну и ладно.

— Ты заметила? — спросил он после паузы.

— Что ты не ударил в полную силу? — спросила я. — Конечно. Я всего лишь учусь, чтобы иметь хоть какую-то возможность постоять за себя. И мне это нравится. А ты воин.

На поляну влетел гонец.

— Милорд! — раздался вопль. — Нашли!

Всех прямо-таки подбросило.

— Что нашли? — тут же спросил Дикон.

— Там…

— Могилу разрыли? — предположила я, увидев выражение лица гонца.

Он замотал головой. И то хлеб. Нам тут только гробокопательства не хватало.

— Кости там есть, — наконец ответил гонец, — но не могила. И еще что-то.

Дикону тут же подали его камзол, мы с Пэнси метнулись в дом за платьями и покрывалами, чтобы спрятать штаны и прикрыть волосы. Остальные в темпе разматывали свои «римские» одеяния.

— Дик, оставайся с Хагридом! — крикнула я.

Меня без церемоний подхватили в седло. Остальным пришлось пробежаться, но тут недалеко.

Как оказалось, копали не только наверху, где я нашла горшок, но и сбоку, обнаружив место, где осыпалась почва. Там и нашли то, на что теперь смотрели с ужасом. Скрюченная черная мумия, у ног которой виднелось что-то, слабо поблескивающее в лучах солнца.

Дикон отодвинул меня за спину и перекрестился, я последовала его примеру.

— А почему он черный? — шепотом спросила я.

— Это от удара молнией, — ответил Сириус, который явно пробежал большую часть пути в собачьем образе, — я такое как-то видел.

— Видел? — переспросила я.

— В одного человека ударила молния во время грозы, — стал рассказывать Сириус, — он весь обуглился.

Его все внимательно слушали.

— А почему он под землей оказался? — спросил запыхавшийся Гарри.

— Смотри, — у Драко, который прибежал с ним ноздря в ноздрю, загорелись глаза, — здесь могло быть углубление, в котором он хотел переждать грозу. Прикрылся чем-нибудь сверху, а с боков его закрывало. А тут в него молния раз! А если был очень сильный ливень, то сверху могла насыпаться земля. Или от удара часть вниз опустилась. И все. У него же там что-то металлическое? Металл молнию может притянуть.

Похоже, что выдохнули все присутствующие. Такое объяснение несколько убавило жути от страшной находки.

— Надо его похоронить, — сказал Дикон, — пошлите за священником.

Покойника извлекли из его могилы и отложили в сторону. Раз ничего мистического в его смерти не было, то чего бояться-то. Теперь занялись металлом. На свет появилось несколько золотых сосудов, которые ни с чем нельзя было спутать.

— Так это ж из церкви! — обалдел один из копателей. — Чаша для причастия. Этот, как его, потир. И еще вот…

— Церковь ограбил, видать, — загомонили вокруг, — вот почему его молнией убило! Святотатство!

Наш старый знакомый — священник из деревни Кэмптон — качал головой.

— Но откуда это? — спросила я. — Он же не в деревне какой-нибудь церковь ограбил? Золото же! А если бы аббатство ограбили или у кого из замка украли, то вся округа бы знала.

— Я ничего не слышал об ограблении храма, — нахмурился Дикон, — значит, он пришел издалека.

— Монета, милорд! — крикнули из ямы. — Тоже золото!

— Не английская! — заметил Ричард, рассматривая золотой кругляш.

— Французская? — предположил Драко. — Можно взглянуть? Точно, французская! При Филиппе IV чеканили, который Красивый.

— Это который король-то? — заинтересовался священник.

— Так он лет двести назад жил, — вспомнила я, — или даже раньше.

— Думаешь, этот вор с тех времен тут лежит? — удивился Гарри.

— Да вряд ли, — не согласился Драко, вернув монету Дикону, — такую ценную монету просто хранить могли, а может она и не этого вора. Мало ли, кто и что тут мог прятать. Или потерять, кстати.

— Давай в аббатство, — кивнул одному из своих людей Дикон, — если какие-то записи и есть, то только там.

На всякий случай раскопали глубже и нашли массивную золотую цепь с тяжелым крестом, еще три чаши и монеты.

— А может он тут не от дождя прятался, — предположил Сириус, — а ворованное закапывал? Молния не всегда в дождь бывает.

— А лопата тогда где? — спросил Невилл. — Не руками же он такую ямищу выкопал.

— Мог и прятать, — заметила я, — это же тяжесть большая. Даже если в мешке тащил, то могли заинтересоваться, что там такое.

— За ним и гнаться могли, — сказала Пэнси, — вот он и мог захотеть припрятать часть, чтобы налегке удирать.

— Если бы за ним гнались, то заметили бы, что тут что-то не так, — не согласился Драко. — Хотя, если действительно была гроза, то никого бы и не удивило, что часть земли просела и съехала вниз.

Дикон с интересом слушал наши версии.

Я взяла в руки одну из тех чаш, что нашли позже. На дне обнаружился какой-то оттиск. Я бережно оттерла землю. Теперь можно было разглядеть изображение двух рыцарей, едущих на одной лошади. Драко уже раскрыл рот, чтобы заорать, но я успела показать ему кулак, и он заткнулся.

Дикон тут же сунул нос в чашу. Действительно, за всем следит. Я прикоснулась к его руке и сделала знак наклониться. Он удивленно взглянул на меня, но послушался.

— Дикон, — прошептала я ему на ухо, — наш мертвец, похоже, это не украл. Это знак тамплиеров, рыцарей Храма. Ты о них слышал?

— А ты откуда знаешь? — тоже шепотом спросил он.

— Рассказывали, — неопределенно ответила я, — легенды всякие. В том числе и об их сокровищах.

Он кивнул.

— Я мало об этом знаю, — признался он, — но слышал.

Я же честно пыталась вспомнить все, что знала про тамплиеров. Ну, английский король зверствовать не позволил, их предупредили, большинство смылось в Шотландию. Могли и через Йоркшир бежать. Ой, мамочки! Только тамплиеров нам и не хватало! Это не римские монетки, это и внимание короля привлечет. И не только его. Опять проделки черта?

Даже то, что уже нашли, стоило бешеных денег. А если там еще есть?

— Аббат пожаловал, милорд, — доложили Дикону.

— Что тут такое? — спросил аббат из Болтона, благословив присутствующих. — Мне сказали, что нашли священные сосуды, которые украли из храма. Должен заметить, что я не помню, чтобы слышал о чем-то подобном…

Тут он осекся, так как Дикон показал ему знак. Да, аббат явно в курсе.

— Пресвятая Дева! — охнул он. — Не может быть!

Похоже, что теперь не только холм сроют, но и до нефти докопаются. И плевать, что в Йоркшире ее нет. Народу прибывало. Послали гонца в аббатство за монахами и в замок за Энн с графиней. Сириус по моей просьбе смотался к нам за элем. У кучи находок выставили вооруженную стражу.

— Тамплиеры? — переспросила Энн.

— Этот Орден основали в Святой Земле, — начал рассказывать ей Драко, — они клялись защищать паломников, но они очень быстро забыли свои клятвы и обеты и увлеклись накоплением богатств. Они и ростовщичеством занимались. При французском короле Филиппе Красивом началось расследование их дел. Тамплиеров обвиняли в очень страшных вещах, миледи, и отлучили от церкви. Многих схватили и казнили, но многие успели спастись. В Англии тоже было следствие, но не такое жестокое, как во Франции. Говорят, что многие из тамплиеров бежали в Шотландию, тогдашний король которой тоже был отлучен от церкви. А еще люди говорят, что тамплиеры обладали огромными богатствами, и очень большую часть из них они сумели спрятать.

— Великого Магистра ордена сожгли в Париже, — сказала я, — и говорят, он проклял перед смертью короля и папу. Те вскоре умерли. А еще говорят, что тамплиеры хранили святой Грааль, но это легенда.

Энн перекрестилась.

— Ты думаешь, что сам Грааль может быть здесь? — спросила она.

— Откуда знать? — ответила я. — Но если тамплиеры отреклись от Господа и возлюбили золото больше спасения души, то такая вещь не потерпела бы их.

— Совершенно верно, — кивнул аббат, — святые реликвии не терпят недостойных рук. Я бы и это золото освятил, хотя оно когда-то и было в храме. Ведь к нему прикасались проклятые руки. Надо же, какие тайны открываются! Почему тут копать-то начали?

Я бросила взгляд на Дикона. Пусть сам рассказывает. Я не буду иметь ничего против того, что именно ему припишут находку.

— Леди Барбара нашла золотую монету, — сказал Дикон, — и показала ее мне. Потом нашелся горшок, в котором были и другие деньги. Римские. Видимо, нас кто-то заметил, когда мы переносили находку, потому что наутро тут уже копали люди из соседней деревни. Я приказал проверить этот холм.

— Понятно, милорд, понятно. Это очень сложный случай. Я даже не знаю, можно ли отпевать этого несчастного. Если он был обычным вором, то его можно похоронить в освященной земле, а если тамплиером, то нет. Надо бы посоветоваться с епископом и с учеными людьми.

— Я сегодня же напишу в Йорк и в Лондон, — сказал Дикон, — известить о такой находке короля — мой долг.

— Ваше преподобие, милорд, — почтительно поклонился один из монахов, — найдена печать. На ней тоже изображение, что и на сосуде.

— Значит, тамплиер, — вздохнул аббат, — неудивительно, что в него молния ударила. Как следует просеивайте землю, дети мои. Нельзя оставлять ни крупицы нечестивого золота. Лишь после освящения его можно будет передать в честные христианские руки.

Знаю я эти руки, подумалось мне. Как бы короля не принесло.

Больше крупных находок не было, лишь еще несколько монет разного достоинства, но и так для одного путника это была тяжелая ноша.

— Странно, что он был один, — заметил Драко, — и тяжело, и опасно. Наверное, и шел по ночам.

— Какая страшная смерть, — тихо проговорила Луна.

— Смерть нечестивца должна быть назидательной, — ответил на это аббат.

Присутствующие дружно осенили себя крестом.

— Какие жуткие вещи случались в старые времена, — проговорила Энн, — Барбара, а это правда? Про проклятье французскому королю?

— Он ведь умер вскоре после этого, — ответила я, — и его дети уходили один за другим, династия пресеклась. И началась война с Англией.

— Я тоже слышала об этом, — проговорила графиня, — страшные дела. Король Франции возжелал золота и погубил себя и своих детей. И королевство.

Все снова осенили себя крестом.

Эль оказался кстати, было довольно жарко. Я предложила подождать в Мортленде, пока все проверят, но уходить никому не хотелось. Уж очень будоражила кровь жуткая и интересная история.

Наконец прошерстили все. Аббат с помощью своей братии освятил находки, которые было решено перенести в Болтон. Мумию тоже захватили с собой, чтобы предъявить тем, кто будет проводить следствие. И все разошлись.

Дикону все-таки придется отправиться в Йорк, но он сказал, что вернется как можно быстрее. Потому что очень может быть, что нас посетит король.

Только его нам и не хватало.

— Ни фига себе! — высказал общее мнение Драко, когда мы снова устроились в солярии вечером. — Если бы мне кто рассказал, в жизни бы не поверил. Золото тамплиеров! Эх, знали бы раньше…

— И ничего хорошего бы не получилось, — ответил ему Люциус, — перессорились бы и с деревенскими, и с герцогом. Земля-то его. Да и найдя такое на своей земле, Барбара была бы обязана его известить, а так все очень пристойно вышло.

— Жалко, если переплавят, — сказала я, — наверняка король лапу наложит. А ему все время деньги нужны. Он и церковную утварь расплавит, скажет, что теперь в ней святости нет, раз в земле побывала. Освященные вещи в землю закапывать нельзя. А там такой крест красивый и сосуды инкрустированные. Дикона-то можно было бы уговорить, ведь вещи старинные, а он не жадный. И Энн тоже не жадная. Не то, что королева.

— Энн в бедности не жила, — заметила Нарцисса.

— А ты не хочешь познакомиться с королевой? — послышалось из угла. — С ее мамашей? С королем Эдди?

— Я так и знала, что это твои происки! — в сердцах сказала я.

— Вы тоже времени не теряли, — ответил черт, — еще одного своего вычислили. И снова испортили жизнь бедняги Генри.

— Пусть его уже постригут наконец! — сказал Драко. — А то мы его до энуреза доведем.

— Так уже, — хмыкнул черт, — но его мать так любит свою мечту о том, чтобы он стал королем, что ее ни энурез, ни заикание не остановят.

— Это чудовище, а не женщина, — пробормотала Пэнси, — разве так можно!

— У нее занятный изврат ума, — ответил черт, — вбила себе что-то в голову и прет вперед, невзирая ни на препятствия, ни на человеческие жизни. Так что и бедняге Генри приходится поступаться своими мыслями и чаяниями ради мамашиных амбиций. А ведь шанс на нормальную жизнь у него был, но даже в вашей реальности ему приходилось рисковать жизнью и скитаться по чужим дворам.

— Эта Маргарет Бьюфорт — просто местный Дамблдор, — сказал Снейп.

— Есть что-то общее, — согласился черт.

— И что теперь? — спросила я.

— Все продолжается! — ухмыльнулся черт.

И пропал.

— Король, значит, — вздохнул Люциус, — и королева с мамашей. Посмотрим хоть на одну местную ведьму вблизи.

— В гробу я ее видела, — проворчала я.

Небольшое затишье закончилось гонцом от Энн, которая вызвала в замок меня, Нарциссу и Имельду.

— Так, — сказала она, указывая на рулоны и отрезы тканей, занимающие все горизонтальные поверхности в большой комнате, — сейчас будем выбирать наряды. Приезжает король, нужно принять его достойно.

— А я тут при чем? — мрачно спросила я.

— Ты мать Дика, — ответила Энн, — поэтому должна присутствовать с дамами своей свиты. И потом про тебя все равно спросят, ведь это ты нашла первый клад. Поэтому тебе просто необходимо выглядеть достойно. Не смей позорить нашу семью!

И как-то это так прозвучало… Так прозвучало, что я сдалась и занялась выбором ткани на платье. Нарцисса же и Имельда наконец оказались в родной стихии. Ну, хоть кому-то хорошо…

Вообще-то, конечно, рыться в таких тряпках очень приятно. И впервые вокруг меня тоже суетились портнихи. Мне идеально подошел темно-зеленый бархат, а вот выбор Энн мои дамы забраковали.

— Вашей светлости не стоит носить ярко-синие ткани, — сказала Нарцисса, — конечно, это придаст очень красивый оттенок вашим глазам, но лицо будет казаться бледным. Я бы посоветовала вам эту бледно-розовую парчу.

У Энн было зеркало, которое перед ней держал паж. Она тут же приложила к себе указанную ткань.

— Вы думаете?

Ткань действительно была ослепительно прекрасна. Нежно-розовая, расшитая золотыми нитями, она удивительно шла светловолосой и сероглазой Энн.

— И эннен из этой же ткани, — тут же сказала Имельда, — и вместо полотна я бы посоветовала кружево.

— Тогда вырез стоит сделать чуть поглубже, — заметила Нарцисса, — а кружево уложить фестончиками и сколоть брошью.

— Тогда уж и вместо вуали стоит кружево взять, — не выдержала и я.

У Энн загорелись глаза.

Моим дамам тоже достался бархат. Темно-синий — Нарциссе, цвета бургундского вина — Имельде. Похоже, что я тут скромнее всех выглядеть буду, но Энн, прикинув что-то, тут же распорядилась пришить к моему платью меховую отделку.

Ох, не было печали! Пережить бы этот визит…

* "Песнь песней" Ветхий Завет.

** перед сражением на Мортимер-Кросс в небе появилось гало. Граф Марч (будущий король Эдвард IV) сумел убедить своих, что это благоприятный знак. Сторонники Йорков победили. А на гербе Йорков появились солнечные лучи.

* * *

если верить Светонию, то после разгрома в Тевтобургском лесу, император Август бродил по дворцу и стонал, требуя у Вара вернуть погибшие легионы.

* * *

возглас гладиаторов