Худший корабль во флоте

Глава 16 Неожиданный герой

Я очнулся от мигающего красного света, пробивавшегося сквозь сомкнутые веки, и от очень раздражающего писка. Первой моей мыслью было, что для будильника еще слишком рано. Второй — что я, должно быть, просыпаюсь после очередной попойки. Я ожидал, что в любую секунду почувствую на лице холодные брызги воды, когда этот садист Хоуг будет силой приводить меня в чувство перед завтраком. От этой мысли захотелось есть.

Мне понадобилась минута или две, чтобы прочистить голову и открыть глаза. У меня была жуткая головная боль, а на затылке было странное ощущение, будто что-то засохло. Кровь? Мой разум немного прояснился, и я вспомнил достаточно, чтобы ожидать, что, когда зрение наконец сфокусируется, я окажусь в машинном отделении. Но когда я проморгался, то с удивлением увидел спартанскую обстановку стандартной флотской спасательной капсулы.

Какого?..

Меня охватила паника. Если я в спасательной капсуле, значит, на «Персефоне» никого не осталось, чтобы ее уничтожить! А без этого вражеский корабль наверняка прикончит нас всех в любую секунду. Я бросился к иллюминатору, но не увидел сквозь него ничего, кроме черноты космоса и нескольких разбросанных звезд, даже проморгавшись несколько раз, чтобы попытаться еще больше прояснить зрение.

Затем мое внимание привлек мигающий красный огонек. Связь. Я нажал на него, хотя бы для того, чтобы прекратить это назойливое мигание и писк.

— …питан? Капитан? Вы меня слышите? Капитан Мендоза, вы меня слышите?

Я был вне себя от радости, услышав голос Лин — по крайней мере, кто-то еще был жив, — и почувствовал странный теплый прилив от очевидной заботы в ее тоне, прежде чем понял, что эта забота, вероятно, была вызвана моей проваленной миссией и нашей неминуемой гибелью, а не моим самочувствием.

— Я здесь, Лин. Что случилось? — глупый вопрос. По крайней мере, я был последователен.

— Капитан! — воскликнула она, и ее голос наполнился облегчением, послав по моему телу теплую волну. Она удвоилась, когда я вспомнил объятие, которое она подарила мне на мостике перед тем, как я должен был самоотверженно пожертвовать собой, чтобы спасти ее и всех остальных.

Затем меня снова охватил холод. Что-то в этом плане, очевидно, пошло совсем не так. Однако…

— Это сработало! — говорила Лин. — Это был Ингбар. Он вас оглушил, оттащил в последнюю капсулу и запустил ее прямо перед тем, как тот эсминец подошел достаточно близко, чтобы его повредило самоуничтожением. Затем он взорвал «Персефону» и забрал с собой коратанцев.

— Ингбар? — попытался переспросить я, но Лин продолжала говорить, не умолкая.

— Мы думали, вашу капсулу тоже уничтожило. У нас ушел час, чтобы найти ее сенсорный отклик среди всех обломков. Но ее статус показывает повреждения. Вы потеряли часть кислорода.

— Ингбар? — снова тупо переспросил я. Из всех на «Персефоне» он был последним, от кого я ожидал геройства. В этом парне, казалось, не было ни одной мотивированной косточки.

Удивительно. И как-то вдохновляюще. Я одновременно и любил, и ненавидел его сейчас.

— Эсминец уничтожен, а значит, и глушилка тоже, — продолжала Лин, вероятно, уже поняв, что ничего вразумительного в ответ я не скажу. — Станция «Герсон» отправила спасательные корабли четыре часа назад, и они должны быть здесь до того, как в капсулах закончится воздух.

Постойте, разве она только что не сказала, что моя поврежденная капсула потеряла часть запасов кислорода? Может, мне все-таки удастся умереть.

Но оказалось, что грандиозного ухода из жизни мне не видать. С одним человеком на борту в моей капсуле было ровно столько воздуха, чтобы дождаться спасения.

Я обнаружил, что не так уж и разочарован.