Худший из миров

Глава 6. Бог умер

Бог мертв: но такова природа людей, что ещё тысячелетиями, возможно, будут существовать пещеры, в которых показывают его тень. — И мы — мы должны победить ещё и его тень!

Фридрих Ницше

Перед взором Дицуды крутился калейдоскоп образов из событий как совсем недавнего, так и невероятно далёкого прошлого.

Юноша вновь переживал ожесточённость схватки с психиком, погружение в транс от архонта, томительные дни после массового самоубийства воинства ератофанцев и оноишров.

Прочувствовал повторно всю боль и ужас от пыток Ерфу фан Гассана. Дни полные бесконечного страдания и желания умереть.

Пережил отстранённый период жизни среди последователей Рисхарта Сидсуса. Вспомнил чувство одиночества, ощутил себя вновь изгоем.

Затем ярость. Застилающая глаза кровь, упоение от разрубания на части десяти оноишров. Повторил бы Дицуда свой странный поступок, вернись он в прошлое не в воспоминаниях, а, так сказать, во плоти? Честно говоря, он не знал.

Спокойные дни под сенью Древа Незнания снова сменились яростью битвы. Дицуда рубит дюжину всадников, убивает проклятого живореза. Да, последнее действие он точно бы повторил не раздумывая. Колдуны Ератофании были монстрами. Никакого снисхождения эти чудовища не заслуживали.

Долгое путешествие с одетым в белоснежную ризу антипророком. Наблюдение за играючи убивавшим ератофанцев их собственными руками Рисхартом Сидсусом. И снова дорога, на этот раз пешая.

Демон-блоха. Эпическая битва монстра с тогда ещё всего лишь ересиархом.

Смерть Лястяши. Мучительная боль в сердце при воспоминании, как единственная женщина Дицуды умирает у него на руках.

Захват в борделе заложницы. Ночь на чердаке в темноте. Возмущение пиром во время чумы.

Пляски и сон под музыку флейты Рисхарта. Смутное ощущение, что тогдашние переживания весьма походили на нынешние.

Сбор чумных трупов и бесплодная охота за набирающим силы демоном. Чудесные ночи с миловидной девушкой. Тревожное, но самое лучшее время в жизни.

Драка с обезумевшей толпой за припасы. Закрытие Ортосурба на карантин.

Пентаграмма. Знакомство с Лястяшей.

Путешествие с Конрадом Крамером.

Обслуживание Машиара Йота в цитадели Ордена Плети Господней.

Работа на побегушках на службе у инквизиции…

Стоп.

Машиар. Ясновидец говорил тогда нечто важное, на что не обратил внимание ни Дицуда, ни даже Великий магистр. Что-то…

Но новые воспоминания увлекли его внимание прочь. Дицуда пережил суровое обучение в Ордене, нищету в детстве.

Вновь ощутил тёплые объятия давно умершей матери. Более того, через какое-то время почувствовал, как его зарождающееся тельце снова оказалось в утробе!

Каким-то образом Дицуда стал свидетелем момента собственного зачатия, а затем началась совсем уж фантасмагория.

Он явственно ощутил присутствие чудовищной силы, пожирающей души. Злой воли, переваривающей чужие жизненные переживания и возвращающей опустошённые, измученные души обратно на землю. Бесконечный круговорот страданий целого сонма сущностей ради одной-единственной цели: не дать миру исчезнуть в небытии навсегда.

Всё ради спасения мира… Последнего мира. Искусственного плоского мира вне пространства и времени. Вокруг полусферы не было космоса, лишь одна бесконечная и беспросветная пустота. Даже подобная формулировка была некорректной, ведь пространство и время предполагают наличия хоть чего-то, хотя бы одного наблюдателя, а во Вселенной давно не существовало вообще ничего. Даже Бога.

Настоящего Бога, а не того, кто выдавал себя за Него, удерживая миллионы душ от дезинтеграции. Нарушившего естественный порядок вещей из-за самонадеянной веры в собственный разум, величие, мудрость. Оправдывающего чужие страдания самыми благими намерениями... Это было так мерзко, так лицемерно! И в то же время так обыденно, так банально, если ты давно живёшь в Плеромии.

Дицуда стал свидетелем многократной перестройки Лжебогом последнего кусочка реальности. Увидел тысячи экспериментов: от чистой утопии к миру, где бессмысленные войны стали естественным порядком вещей. К миру, в котором люди рождаются, чтобы убивать, страдать, нарушать заповеди, специально созданные так, чтобы их невозможно было хоть раз не нарушить. К миру зла, которое, однако, мимикрирует под добро, под божественность, святость.

Плеромия менялась действительно многократно. Но каждый раз лишь в худшую сторону. Демиург постепенно слабел и ему требовалось всё больше и больше страданий загнанных в западню душ.

Дицуда внезапно с ужасом осознал, что сам только что в очередной раз ослабил Лжебога. Не уничтожил, не убил, а всего лишь немного ослабил. Как ослабляли Демиурга до него разные пневматики, мессии, парадигмы и даже архонты. Против Вадабаофа в конце концов восставали при каждой эпохе. Раньше или позже мирок разрушался, но вновь перестраивался. Лишь нескольким душам удавалось при этом вырваться на свободу.

Душ в мире становилось чуточку меньше, мир становился существенно хуже и так раз за разом. Ужасная несправедливость, круговорот страдания, которые никто не заслуживал! Но нельзя было освободить сразу всех. А некоторые из готовых к освобождению душ даже добровольно предпочитали остаться.

Чтобы в следующем цикле способствовать скорейшему низвержению Лжебога, спасению всё большего количества душ. Чтобы вынудить Демиурга сделать мир ещё хуже. Ведь чем хуже становился мирок, тем короче становились эпохи. Дицуда без тени сомнений знал, что следующий цикл тысячу лет уже не продлится.

Как чувствовал, что его собственный дух не канет в небытие, а останется. Он слишком часто марал свои руки кровью, чтобы надеяться вырваться на свободу. Как останется с ним Машиар Йот и Амино Даме. Останется Оноишт и другие архонты. Останутся миллионы ничего не подозревающих обывателей.

Останется и Рисхарт Сидсус, хотя уж он мог бы покинуть Плеромию без всякой битвы со Лжебогом. Но дух Последнего Мессии, как никто иной, способствовал возвращению мира в лоно Вселенной. На сей раз ему удалось освободить души сразу нескольких сотен последователей — небывалое дело! Теперь Дицуда вспомнил, что говорил ему Машиар в главном оплоте Ордена Плети Господней:

— Последний Мессия действительно самый последний. Но вовсе не потому, что больше пророков не будет. А потому, что его душа будет оставаться в миру до последнего. Пока не освободит всех.