Худший из миров

Глава 5. Нежеланные гости

«Возлюби ближнего своего» — это значит прежде всего: «Оставь ближнего своего в покое!» — И как раз эта деталь добродетели связана с наибольшими трудностями.

Фридрих Ницше

Он стал изгоем. Его избегали все, исключая Машиара Йота, но ясновидец и сам был если не отверженным, то отшельником среди собравшейся у Древа Незнания пёстрой публики. Поначалу, такое положение дел ввергало Дицуду в уныние, но с другой стороны, дало возможность лучше разобраться в собственных чувствах. Которые были крайне противоречивыми.

Он никак не мог объяснить свою внезапную вспышку ярости. Да, оноишры однозначно были шпионами и врагами, от них следовало как можно скорее избавиться, но устроенная Дицудой резня являла собой эталон избыточной и бессмысленной жестокости. Зачем разрубать мёртвые тела на сотни кусочков? Ведь ещё за секунду до того, как юноша оказался скручен тремя оноишрами, здравый смысл подсказывал: нужно кровопролития избегать.

Зачем Рисхарт Сидсус вообще доверил Не-Меч юному спутнику, ведь антипророк не мог не знать о возможностях чудо-оружия? Последующее публичное осуждение действий Дицуды было понятно, но почему Рисхарт не только не изгнал инквизитора, но ещё и намекнул, что меч-плеть снова может оказаться в руках юноши?

Да и в целом, есть ли смысл следовать за антипророком и дальше? Ведь Ордена Плети Господней больше не существует, приказ Великого магистра свою силу утратил. Не лучше ли для Дицуды попробовать найти прибежище в Рафаирафии, где бывшего инквизитора с радостью приютит дружественный монашеский орден? Ведь всем известно, что чума редко пристаёт к людям благочестивым и верующим — в отличие от остальных беженцев, у Дицуды действительно имелась возможность войти в соседнее княжество. Пускай теперь сам инквизитор и понимал, что чистота помыслов не имеет к чуме ни малейшего отношения…

Чужой. Теперь для всех он чужой, даже для себя самого. Лишённый поддержки прежнего ордена и страны, не верящий самопровозглашённому мессии, но и не желающий никуда уходить. Осквернивший себя жутким кровопролитием в святом месте, на что он теперь мог надеяться? Душу Дицуде уже не спасти, любовь не вернуть, для чего же тогда стоит жить дальше? Ради плотских удовольствий? Их он тоже навряд ли больше получит…

Вдобавок к терзающим его противоречиям, юноша стал везде замечать проклятые треугольники, даже когда старался не сосредотачивать на чём-либо взгляда. Реальность словно распадалась на мельчайшую мозаику, казалось, можно протянуть руку и лепить из неё всё что хочешь. В другие моменты у Дицуды возникало крайне неприятное чувство, что реальность вот-вот распадётся на части, что никакой опоры под ногами на самом деле ни у кого из нас нет, что это всё сон, просто какой-то жуткий фантасмагоричный сон. Только проснуться не получалось, а по ночам приходили видения, разрушавшие все привычные представления о мироустройстве. Теперь Дицуда их помнил. Но лучше бы он, как и раньше, проснувшись всё забывал…

Если бы не разговоры по душам с Машиаром, Дицуда точно сошёл бы с ума. Слишком много проблем навалилось на него в последние пару месяцев, слишком много.

А ведь всё самое жуткое было ещё впереди.

* * *

Вероятно, Ерфу фан Гассан был самым привычным к виду крови человеком на всём белом свете. Он своими руками резал сотни тел, а число трупов, которых он видел, измерялось десятками тысяч. Но даже Мясник был шокирован резнёй, устроенной последователями лжепророка под сенью священного дерева. Группу разведчиков разрубили на тысячу мелких кусочков…

Теперь он понимал, почему на такое, казалось бы, лёгкое дело архонт-полушакал отправил именно его, главного живореза. Из-за святости места у праведных ератофанцев и оноишров не получится открыто использовать грубую силу, а вот для собравшихся у Древа Очищения неверных никаких ограничений, похоже, не существует. Нужно действовать тонко и осторожно. Первоначальный план по искоренению неверных пришлось решительно поменять.

— Чего он там бормочет? — спросил Мясник у стоявшего рядом Амино Даме.

Это было крайне рискованное мероприятие, но Ерфу фан Гассану не терпелось лично взглянуть в лицо Сидсусу, понять, что же это за человек. Разбив накануне вечером военный лагерь неподалёку от Древа Очищения, он с небольшой группой самых опытных бойцов и темнокожего психика явился с утра на проповедь лжепророка.

Сказать, что Ерфу фан Гассан был удивлён, значило, не сказать ничего. Слухи подтвердились, Рисхарт Сидсус был не просто неверным и даже не ересиархом неверных, а откровенным безумцем — он нёс абсолютную чушь.

На новоприбывшую группу поглядывали с опаской и недоверием, но агрессии никто из последователей лжепророка не проявлял. А потому, когда пришло время мистической трапезы, Мясник пристроился в конце очереди, чтобы тоже получить плод священного дерева из рук Сидсуса. Он понятия не имел, что из этого выйдет, и ни за что не стал бы взаправду есть фрукт, но это был самый простой способ познакомиться с безумным пророком поближе.

— Он говорит, — перевёл для Мясника слова Рисхарта оноишр, — что на твоих руках слишком много крови. Плод дерева не просто сведёт тебя с ума, но убьёт.

Ерфу фан Гассан громко фыркнул. Лицо лжепророка выражало крайнюю степень спокойствия, что действовало живорезу на нервы. Мясник привык, что в его присутствии люди стушёвываются, а не ведут себя как хозяева положения.

— Скажи этому чистюле, — белоснежные одеяния Сидсуса тоже раздражали привычного к дорожной пыли ератофанца, — что на моих руках исключительно кровь неверных, а значит, это не грех. Я глубоко религиозный и праведный человек, плод Древа Очищения не может причинить мне вреда!

Амино Даме принялся переводить слова живореза на богохульный гилийский язык. Ерфу фан Гассан терпеливо дожидался ответа. Он уже успел присмотреться к манипуляциям над фруктами, когда лжепророк раздавал запретные плоды гиликам, но ничего не понял, а потому хотел заполучить осквернённое Сидсусом яблоко для более пристального изучения.

— Белоснежка отвечает, — Амино Даме тоже не нравился слишком белый цвет одеяния лжепророка, — что религиозность ещё не является свидетельством праведности, а праведность в Учении имеет мало общего с безупречностью поступков и чистотой духа. Прежде чем вкусить истину, нужно хотя бы немного к ней прикоснуться, а до этого сперва смыть с себя грязь и кровь. Как умываешь ты руки перед принятием пищи, так ты должен подходить и к удовлетворению духовных потребностей. Короче, не даст тебе ничего нечестивый жмотяра, — подытожил речь Сидсуса оноишр.

Что ж, попытка не пытка. Ерфу фан Гассан не ожидал приятной беседы, поэтому издевательски поклонился и уступил место в очереди следующему. Может, кому-то из его спутников повезёт больше.

Как ни странно, кроме живореза и психика, каждый из бывалых вояк удостоился по плоду священного дерева.

— Белоснежка говорит, — перевёл Амино Даме ответ лжепророка, — что хотя все наши люди испачканы кровью, но дух бойцов куда чище души колдунов, поэтому грубых мужиков запретные плоды не убьют. Воины преданны и наивны: проливая чужую кровь, они лишь исполняли приказы, следовательно, большая часть греха лежит на их командирах. Не, господин Ерфу, этот тип точно спятил, — вновь не удержался от непрошенного умозаключения оноишр.

Мясник не любил, когда его называли господином, да ещё и неполным именем, но не мог не согласиться с выводом темнокожего психика. Грех за убийства лежит в первую очередь на хозяевах воинов — ну надо же на полном серьёзе утверждать подобную чушь!

— На что ты там вылупился? — стоя за спиной одного из последователей Сидсуса, живорез пытался выяснить объект внимания неверного. — Там же одна примятая трава!

Изучение осквернённых лжепророком плодов ничего не дало. Фрукт как фрукт, ничем не отличающийся от висящих на Древе Очищения яблок. Один воин в порядке эксперимента дарованный Рисхартом плод даже съел, но не почувствовал ничего странного, кроме необъяснимой сытости. Ерфу фан Гассан рисковать своей шкурой не стал: пускай он трижды праведник и разве что не святой, но Ератофас настоятельно рекомендовал воздерживаться от приёма в пищу плодов священного дерева. А архонт — это вам не какой-нибудь лжепророк, если он сказал, что Ерфу фан Гассан чистый праведник, значит, Мясник действительно праведный ератофанец, если предупредил, чтобы никто не ел красные яблочки, значит, налегать на фрукты не стоит. Ещё понаблюдаем за скушавшим плод бойцом, авось крыша поедет.

— Белоснежка говорит, что все предметы состоят из маленьких треугольников, типа если долго внимательно всматриваться, то обязательно их увидишь. Вот они все и пялятся на какую-то ерунду, — пояснил Амино Даме действия последователей лжепророка. — Как по мне, если долго во что-то всматриваться, то можно и самого чёрта увидеть! Воображение само дорисует всё, что тебе хочется.

Живорез ухмыльнулся в знак согласия. Чем только не занимаются люди, лишь бы только ничего не делать! Треугольники они высматривают… Идиоты.

— Любопытно, а вон тот слепой мужик тоже что-то высматривает? Интересно, каким таким местом? — указал Мясник длинным ногтем на незрячего человека.

Слепец сидел прямо под корнем священного дерева, на котором стоял лжепророк. Каким-то образом почувствовав на себе взгляды чужаков, слепой мужчина повернул голову, «уставившись» прямо на Ерфу фан Гассана пустыми глазницами.

— Твою ж… Здесь есть хоть кто-то нормальный? — невольно смутился под пристальным «не-взглядом» Мясник. — Может, тот паренёк?

В сторонке от остальных последователей Сидсуса стоял молодой человек, с подозрением наблюдавший за нежеланными гостями. Не похоже было, что он высматривает несуществующие треугольники. Скорее, он походил на вышибалу в трактире, готового вот-вот пустить в ход кулаки.

— Знаешь, по описанию он очень похож на убийцу наших разведчиков, так что я бы поостерёгся считать его здравомыслящим, — исподлобья оценил юношу Амино Даме. — Вполне может статься, что это цепной пёс Сидсуса, марающий руки заместо пророка. Я хотел сказать, лжепророка, — быстро поправился психик.

— Чудесная компания, — хмыкнул Ерфу фан Гассан. — Несущий абсолютную чушь безумец, высматривающие какие-то невидимые треугольники оборванцы, зрячий слепой и юнец, искромсавший десяток здоровенных бойцов. Мы точно прибыли в нужное время и в нужное место! — хохотнул живорез. — Ибо нет сейчас во всей Плеромии более далёких от Господа грешников.