Худший из миров

Глава 11. Священная резня

Какие могут быть преступления, когда в живых никого не осталось?

Ричард Скотт Бэккер

— А в городах сих неверных народов, которые Вадабаоф, Господь твой, даёт тебе во владение, не оставляй в живых ни души! — провозглашал Ерфу фан Гассан, спускаясь со стены раздираемого изнутри и снаружи города.

Эту фразу из Учения ератофанцы приберегали как раз для подобного случая, когда окончательная победа над врагом была совсем близко. Когда отпадала необходимость захватывать пленных, выторговывать выгодные условия перемирия, демонстрировать остальным великим княжествам человечность. Когда можно было без последствий вырезать целый город, мстя таким образом за копившиеся веками обиды. Когда крайняя степень жестокости не осуждалась, но, напротив, всячески поощрялась.

Ератофанские воины встретили предложение тотальной резни истовым ликованием. Они пролили много крови и пота, чтобы взять столицу княжества неверных, и теперь вымещали свою злобу на всех попадавшихся под руку жителей. Пол и возраст врагов особого значения не имели. Разве что молодых женщин стремились вначале всей толпой изнасиловать и лишь потом предать осквернённое лоно мечу, топору, сабле или другому оружию.

Оноишры от временных союзников старались не отставать, выкашивая своими излюбленными большими серпами людей, словно колосья пшеницы. Психики то и дело искажали реальность, разрывая попавшие в разлом ткани бытия тела на кусочки. Единственным табу, судя по всему, оставался вызов демонических сущностей — потусторонние твари слишком плохо поддавались контролю и запросто могли начать убивать не только врагов, но всех без разбору. Риски явно не стоили выгоды.

Очагов сопротивления становилось с каждым часом всё меньше. Поняв, что их окружили, гилики бросали защиту стен и с боями прорывались ко Второму Храму, высившемуся в центре города. Те, кому удавался прорыв, лезли по огромным ступеням наверх, нарушая все запреты архонта-полульва, но ища спасения в его покровительстве. У остальных гиликов не было даже такого призрачного шанса — ератофанцы и оноишры разбивали защитников на малые группы и резали сопротивлявшихся до последнего воинов с особой жестокостью.

Во многих частях города к небу поднимались чёрные столбы дыма. Все святилища гиликов жгли, гнушаясь даже богатой добычей. Не богатства ради ведётся святая война, но ради очищения мира от скверны! А что может быть грязнее храмов неверных?

Поджигались и дома простых горожан. Чисто ради забавы, поскольку взять с черни всё равно было нечего. А вот к домикам знати подход был более сдержанным, по крайней мере, у оноишров: наиболее дисциплинированные группы захватчиков не столько грабили, сколько тщательно выносили всё ценное. Некоторых аристократов, вопреки наказу убивать всех неверных, даже брали в плен. У высокородных особ имелись родственники в Рафаирафии, Вавфаоране и Сурианции — трёх великих княжествах так и не выступивших на защиту Гилии. Наверняка за жизнь важных аристократов можно получить большой выкуп. Вера верой, но ушлые оноишры не могли упустить возможность лёгкого заработка. И так от разграбления вражеских святилищ отказались — хорошего, как говорится, понемножку. Слуг и дальних отпрысков знати прагматичное милосердие, естественно, не касалось, их резали как положено.

К закату славный город гиликов стал похож на мясную лавку гигантских масштабов. Повсюду валялись трупы, отрубленные конечности, испускали смрад внутренности, текли пускай не реки, но ручьи крови. Мяса на улицах было столько, что трудно было понять, кому из тел принадлежит та или другая рука, нога, голова… Картина, достойная апокалипсиса.

Лязг стали, вопли, грохот ломаемой мебели, треск ревущего пламени постепенно локализовались вокруг центра города — последнего очага сопротивления гиликов.

Площадка на вершине Второго Храма была забита людьми уже под завязку, так что остальным гиликам приходилось биться за прилегающую площадь и высокие ступени, на последней из которых, словно изваяние, застыл гигантский лев. Архонт Могиил принял своё звериное обличье, но в бой пока не вступал.

У каждого из архонтов имелось по три обличья: человеческое, звериное и истинное. Человеческий облик использовался полубогами для проповедей и иных взаимодействий с людьми. Звериная форма лучше всех подходила для быстрых путешествий по миру, а истинная — когда одни части тела были человеческими, другие принадлежали животному — предназначалась для взаимодействий между архонтами и устрашения противников. Однако, поскольку к беседам полубогов люди обычно не допускались, а встречи с архонтом в бою не переживали практически никогда, взорам простых смертных истинная форма владык открывалась достаточно редко.

Гиликов уверенно теснили на площади, но лезть по высоким ступеням Второго Храма ни оноишры, ни ератофанцы пока не спешили. Одного присутствия чужого полубога было достаточно, чтобы внушать сердцам людей ужас. Ерфу фан Гассан пожалел, что слишком поздно послал своему архонту весть о победе. Если бы к храму гиликов, как и было обещано, явился сам Ератофас, то вражеский полубог стал уже не так страшен. Однако владыка Ератофании велел сообщить ему, когда столица неверных падёт, и Ерфу фан Гассан страшился беспокоить своего повелителя раньше времени. Лучше положить лишнюю тысячу воинов, чем понапрасну беспокоить владыку великого княжества. Покуда ератофанцы отчаянно бились на улицах города, Мясник тянул с сообщением. Теперь же ератофанцам предстояло резать гиликов под самым носом у полубога.

— Стрелами, стрелами их! — пытались привести в чувство увлёкшихся резнёй воинов командиры. — Не надо самим лезть в пасть льву, расстреляем неверных!

Ерфу фан Гассан оценил прагматизм сумевших сохранить трезвую голову военачальников. Действительно, не лучше ли использовать магию и оружие дальнего боя, когда нужно не победить, а всего лишь добить остатки неверных? В конце концов, можно просто окружить Второй Храм и заморить избежавших бойни гиликов жаждой и голодом. Такой толпой на вершине крутого холма долго не прокормишься, не пройдёт даже недели, как неверные начнут пить кровь и жрать друг дружку. Не столь эффектная, но крайне жестокая кара для осквернивших Учение тварей.

— Жертву! Приведите ко мне жертву! — крикнул Мясник своей свите, ища возвышение напротив охраняемой гигантским львом лестницы. Ему нужен хороший обзор и пространство для действия. Ерфу фан Гассан собирался как следует поиздеваться над гиликами, надеющихся найти спасение под лапами у архонта.

Вскоре нашлось и подходящее здание, и вполне добротная жертва. Оглушённый, но в остальном почти целый и невредимый вражеский воин — отлично! Чем здоровее мужичок, тем дольше он проживёт и намучается. Стоя на крыше богатого особняка лишь немного в стороне от храмовой лестницы, Мясник велел слугам засучить ему рукава и принялся резать на мелкие куски свою жертву.

— Вы у меня сегодня попляшите, гилики, — приговаривал живорез, начав на сей раз со ступней пленника. — Пяточка, пяточка, порхай, неверный, как бабочка!

Жмущиеся друг к дружке на лестнице людишки и впрямь стали подпрыгивать, будто стояли на раскалённых углях.

Ерфу фан Гассан улыбнулся — жаль, его магия не действует на архонта, но уж верноподданных Могиила точно ожидает весёлая ночка. Мясник принялся втыкать свои длинные, острые когти под ногти на ногах жертвы. Живорез знал, что это будет ну очень болезненно.

К крутому холму постепенно стягивались лучники, поливая извивающихся за щитами гиликов ливнем из стрел. На всякий случай отдали приказ подвезти ко Второму Храму малые требушеты — пускай это займёт много времени, зато до вершины холма достанет уж точно наверняка. Несколько психиков-оноишров попробовали исказить реальность, но из-за противодействия архонта их потуги не увенчались успехом. Усилием воли полубоги могли скреплять либо, напротив, истончать реальность, поэтому сейчас у подножия холма действовала только работающая по принципу аналогии магия крови. Что ж, тем больше славы достанется Ерфу фан Гассану, планомерно изводившему гиликов под самым носом архонта.

Видя страдания подопечных, огромный лев грозно зарычал, мгновенно перекрыв своим рёвом многоголосье на прилегающей ко Второму Храму площади. По коже Ерфу фан Гассана невольно пробежали мурашки:

— Тихо-тихо, киса, я ведь едва только начал. Погоди, скоро твои ненаглядные гилики начнут гадиться, вот тогда станет по-настоящему весело. Твоему чуткому кошачьему носику точно придётся несладко. Хотя… неверные ведь настолько нечистоплотные, что возможно, запах дерьма вам действительно нравится.

С воистину ювелирной точностью Мясник буквально вытягивал из пленённого воина жилы. Тот активно мычал, не будучи в силах вопить из-за кляпа, извивался и периодически терял сознание, но расстаться с жизнью по собственной воле не мог — живорез внимательно следил, чтобы жертве быстро останавливали кровотечение, делали непрямой массаж сердца, обкуривали возвращающими сознание благовониями.

Мучить ближних своих — это искусство, в котором Мясник знал толк. Его древний род занимался магией крови столетиями, передавая ценнейшие знания по наследству. Отец и дед Ерфу фан Гассана могли бы гордиться потомком, который через аккуратные надрезы занимался сейчас внутренними органами жертвы. Как и было обещано, гилики стали гадиться. Слов на ветер Мясник не бросал.

Гигантский лев внезапно сделал один шаг вниз по ступенькам, его взор устремился прямо на живореза. Могиил чуял, откуда проистекает мучающая его верноподданных магия. Лев снова угрожающе зарычал.

— Ну давай, иди ко мне, котяра поганая. Праведник не боится смерти! Ератофас вознаградит моих сыновей и заступится за душу мою, если меня разорвёт на части архонт! Давай, иди сюда, лев! Иначе твоим людям предстоит мучиться всю ночь, обещаю.

Ерфу фан Гассана сейчас, и правда, совершенно не страшила перспектива быть растерзанным полубогом. Он впал в раж, увлечённо теребя когтями кишки и другие внутренние органы жертвы. Кровь и агония пленника дурманили разум, инстинкт самосохранения Мясника дремал где-то на дальних задворках сознания.

— А вот так тебе нравится, киса? А так? А может, твоим верноподданным стоит похаркать кровью? Чудесное зрелище, правда?

Грозный рёв льва сменился угрожающим тихим рычанием. Исполинский зверь сделал ещё пару шагов вниз по ступеням. Свита Ерфу фан Гассана встревожилась, но Мясник и не думал останавливаться. Исходящая от полубога опасность лишь ещё больше провоцировала живореза на зверства:

— Видишь, как они корчатся, киса? У-у-у, как им больно! К утру они станут полуживыми кусками мяса, мечтающими о смерти…

Не выдержав пытки, несколько человек действительно бросились вниз со ступеней. Быстрая смерть от падения с высоты или вражеских копий казалась им милосерднее.

Мясник начал кромсать жертве уши:

— Зачем неверным слышать? Зачем говорить? Зачем что-то видеть? Они либо всё осквернят, либо воспримут правду неправильно. Ах да, нюхать им тоже необязательно…

На этом месте терпение архонта всё-таки лопнуло. В несколько гигантских прыжков лев спустился с высоких ступеней, перемахнул через столпившихся у подножия холма ератофанцев и запрыгнул на крышу облюбованного живорезом богатого домика.

Стоявший ближе всех к полубогу телохранитель Ерфу фан Гассана оказался перекушенным надвое. Ещё с десяток закованных в тяжёлую броню воинов, словно тряпичные куклы разлетелись в разные стороны под ударами массивных лап льва.

Ерфу фан Гассан развёл руки в стороны, как будто желая обнять нависшего над ним огромного зверя. Он знал, что бежать бесполезно:

— Ну давай, киса! Давай! Попробуй на вкус настоящего праведника! Дава-а-а-а-ай!

Чудовищная пасть полубога открылась, и впрямь желая, если не проглотить, то перекусить живореза. На лицо Ерфу фан Гассана упала «капля» слюны, сопоставимая по объёму с ведром пенной жидкости. Мясник улыбался.

В следующий миг что-то массивное врезалось в гигантского льва, животное кубарем покатилось, грохнувшись с крыши.

Не в силах поверить в чудесное спасение, Ерфу фан Гассан огляделся по сторонам, но ничего необычного не заметил. Подойдя к краю террасы, он глянул вниз, став свидетелем битвы исполинских животных.

Вокруг ещё не до конца пришедшего в себя льва кружился почти столь же огромный шакал, то и дело норовя цапнуть царя зверей за задние лапы. Архонта гиликов атаковало и другое животное: гигантский осёл, лишённый когтей и клыков, но брыкавшийся с силой тарана. Владыки Ератофании и Оноишраста подоспели как нельзя вовремя.

Какое-то время шакал и осёл довольно успешно кружили вокруг растерявшегося льва, не нанося ему большого вреда, но и не подвергаясь серьёзной опасности. Вот только в звериной форме никто не мог по-настоящему противостоять Могиилу — придя в себя, царь зверей прыгнул на ослика, явно намереваясь перегрызть тому шею. Архонту Оноишраста пришлось спешно менять свою форму.

Огромный осёл в самый последний момент отскочил, встал на задние ноги. Его торс и передние копыта расплылись, через секунду став человеческими, ноги и голова при этом остались ослиными. Мускулистое туловище облекла броня из чистого белого света, из него же в руках возникло оружие — двуручный молот, рукоятью которого Оноишт ткнул в пасть вновь кинувшегося на него льва. В своей истинной форме архонт Оноишраста больше не казался безобидным по сравнению с царём зверей Могиилом.

Тела шакала и льва замерцали — вслед за архонтом-полуослом владыки Гилии и Ератофании меняли обличья. Как и у Оноишта, задние ноги и голова у архонтов оставались звериными, туловище и руки по размеру могли принадлежать великану, но по форме были вполне себе человеческими. Ератофас создал из света лабрис — двусторонний боевой двуручный топор, Могиил держал в руках чудовищный меч. Не произнося ни единого слова, архонты бросились друг на друга. Воздух задрожал от мощнейших ударов сотканного из света оружия.

Все люди на холме и прилегающей площади замерли, наблюдая за битвой владык мира сего. От соприкосновения внеземного оружия разлетались фиолетовые и зеленоватые искры, скорость, с которой двигались полубоги, была нечеловеческой — глаз простого смертного едва мог уследить за манёврами гигантов, казавшихся сперва такими неповоротливыми… Могучие архонты были достойны друг друга, но численный перевес владык Ератофании и Оноишраста давал знать своё. От пропущенных ударов световой доспех Могиила постепенно тускнел, пока после очередного успешного попадания не раскололся на тысячи мелких осколков.

Архонт-полуосёл ловко зашёл, вернее сказать, заскочил владыке Гилии за спину, зажал тому руки длинной рукоятью своего молота. Полушакал рубанул лабрисом по мечу Могиила, выбивая оружие из рук скованного властителя гиликов.

— Хватит! — пролаяло нечто едва членораздельное из шакальей морды Ератофаса. — Всё кончено, Могиил, твоё княжество пало!

Полушакал говорил на ератофанском языке, но в случае с архонтами это не имело большого значения. В отличие от своих верноподданных, полубоги прекрасно знали язык каждого великого княжества.

Ератофас обернулся к столпившимся у края высокого холма гиликам:

— Твои верноподданные недостаточно чтили Вадабаофа, они неверные, и за это сегодня поплатятся своими никчёмными жизнями! Гилики выбывают из Великой Игры!

Ератофас щёлкнул пальцами — огромный световой топор в его руке потускнев испарился. Теперь между его ладоней возникло нечто овальной формы, напоминающее светящуюся голову человека.

— Я поклялся лично поучаствовать в истреблении неверных, и я сдержу своё слово. Посмотри на своих слуг, Могиил. Взгляни на мерзость, которая расплодилась под твоим бездарным правлением! Сейчас ты увидишь, как мир становится чуть лучше, светлее. Сейчас…

Архонт-полушакал сдавил овальный сгусток света, из-за чего форма лопнула, разбрызгивая во все стороны искры. Почти то же самое произошло с гиликами, наблюдавшими за схваткой владык мира сего.

Головы несчастных людей лопались, мозги, кровь и кости разлетались, будто человеческие головы и в самом деле сжимали чьи-то неимоверно сильные руки. С вершины холма почти одновременно упали сотни трупов, покатившись по крутым склонам вниз.

— Превосходно, — облизнулась шакалья морда архонта. — Мозги у твоих верноподданных, оказывается, всё-таки были. Жаль, что они им не помогли. Увы, для веры в первую очередь нужен не ум, а чистое сердце.

Ератофас принюхался к воздуху:

— Но я чую, что во Втором Храме всё ещё прячутся люди. Приведите их всех ко мне! Проверим наличие других органов. Будет уже не столь зрелищно, но тебе понравится, мой брат, обещаю.

Оноишт сильнее стиснул руки дёрнувшегося было владыки Гилии. Архонт-полушакал ухмыльнулся:

— Не рычи, Могиил. Я истреблю их всех, причём разными способами. Это всё во имя Господа, ты же знаешь. Вадабаофу нужны души, и Он их получит! Не рычи…

Ератофас оскалил свою гнусную морду:

— А вот поскулить можешь. Это я тебе разрешаю.