Художник из 50х Том II

Глава 9

Вечером к полевой кухне собрались все корейские бойцы дивизии — около трех тысяч человек. Слухи о невиданном разгроме американцев сотней металлических воинов разлетелись по лагерю мгновенно. Солдаты хотели услышать правду из первых уст.

Гоги стоял на импровизированной трибуне — ящике из-под боеприпасов. Рядом переводчик Ким поправлял очки, готовясь к работе. В толпе виднелись лица командиров полков и батальонов, но их голоса терялись в общем гуле.

— Товарищи бойцы! — начал Гоги, и Ким тут же перевел. Толпа постепенно стихала.

— Сегодня вы стали свидетелями нового этапа войны. Эпоха, когда горстка империалистов могла диктовать волю целым народам, закончилась!

Переводчик передавал каждое слово, и солдаты начали переглядываться, кивать друг другу.

— За сорок минут сто наших роботов уничтожили две тысячи врагов и всю их технику. Без потерь с нашей стороны! — Гоги поднял руку, показывая палец. — Один к двадцати! Таково соотношение сил нового оружия!

Из толпы раздался одобрительный гул. Кто-то закричал что-то по-корейски.

— Солдат говорит, что теперь каждый корейский боец стоит сотни американцев! — перевел Ким.

Гоги кивнул, продолжил с нарастающим воодушевлением:

— Но роботы — это только начало! Главная сила — в ваших сердцах, в ваших руках, в вашей воле к победе! Мехи расчистят дорогу, а вы пойдете по ней до полного освобождения родной земли!

Толпа оживилась. Солдаты начали переговариваться, жестикулировать.

— Они спрашивают, когда начнется наступление, — сообщил Ким. — Хотят идти прямо сейчас.

Полковник Пак, командир дивизии, попытался протиснуться вперед.

— Товарищ художник, планы наступления должны согласовываться с командованием фронта…

Но его голос потонул в нарастающем гуле толпы. Солдаты требовали продолжения речи.

— Послушайте меня внимательно! — Гоги повысил голос. — Каждый день промедления стоит жизни ваших братьев в других частях фронта! Пока мы ждем разрешений и согласований, американцы убивают корейских детей и стариков!

После перевода из толпы раздались возгласы гнева. Несколько солдат потрясли кулаками в воздухе.

— Но у нас есть сила изменить это прямо сейчас! — продолжал Гоги. — Сто непобедимых мехов, три тысячи лучших бойцов Кореи, новейшее оружие Советского Союза! Чего мы ждем?

— Войны! — закричал кто-то из толпы по-корейски.

— Он требует немедленной атаки, — перевел Ким. — И не только он.

Действительно, по толпе прокатилась волна криков. Солдаты скандировали что-то единогласно.

— Что они говорят? — спросил Гоги.

— «В бой! В бой! В бой!» — Ким улыбнулся. — Очень простой лозунг.

Полковник Пак снова попытался взять слово:

— Товарищи, без приказа свыше мы не можем начинать крупные операции…

Но толпа уже не слушала. Солдаты развернулись к командиру спиной, требуя продолжения речи от Гоги.

— Вы знаете, что такое момент истины? — Гоги говорил теперь увереннее, чувствуя настроение аудитории. — Это миг, когда решается судьба поколений! Наши деды боролись против японских захватчиков. Наши отцы сражались с империалистами. А что оставим мы своим детям?

Толпа замерла в ожидании ответа.

— Мы оставим им свободную, единую, сильную Корею! — Гоги поднял обе руки. — Но только если не упустим этот момент! Только если ударим сейчас, когда враг деморализован и бежит!

Рев одобрения сотряс лагерь. Солдаты подняли автоматы над головами, скандируя боевые кличи.

Майор Ли, заместитель командира дивизии, приблизился к трибуне:

— Товарищ конструктор, я понимаю ваше желание помочь, но тактическое планирование…

— А вы спросите у бойцов, нужно ли им тактическое планирование! — перебил Гоги.

Ким перевел обращение к толпе. Солдаты дружно закричали отрицательно, замахали руками.

— Они говорят, что планирование — это для трусов, — усмехнулся переводчик. — Храбрые идут вперед и побеждают.

Гоги почувствовал, как толпа полностью подчинилась его воле. Три тысячи человек думали теперь как один организм — его организм.

— Товарищи! — он перешел к финальной части речи. — Через двенадцать часов мы начнем последнее наступление этой войны! Мехи пробьют оборону, вы довершите разгром! К Новому году корейская земля будет полностью свободна!

Толпа взорвалась ликованием. Солдаты обнимались, плакали от радости, размахивали оружием. Офицеры пытались что-то кричать, но их никто не слушал.

— Готовьте оружие! Проверяйте снаряжение! Завтра мы пишем историю! — заключил Гоги, и Ким перевел последние слова под нарастающий рев толпы.

Полковник Пак пробился к трибуне, лицо его было бледным:

— Товарищ художник, я должен доложить в штаб фронта…

— Конечно, докладывайте, — спокойно ответил Гоги, спрыгивая с ящика. — Сообщите, что завтра утром дивизия переходит в наступление по плану, разработанному советскими специалистами.

— Но какой план? Мы ничего не планировали!

— Планировали, — Гоги похлопал полковника по плечу. — Просто вы еще не знали об этом. Ким, объясните командиру детали операции.

Переводчик кивнул, отвел растерянного полковника в сторону. А Гоги остался наблюдать за ликующей толпой. Солдаты уже расходились по подразделениям, готовиться к предстоящему бою. В их глазах горел огонь фанатичной решимости.

— Товарищ конструктор, — к нему подошел молодой сержант. — Разрешите выразить благодарность от всей дивизии.

— За что, сержант?

— За то, что дали нам возможность закончить войну как победители, а не как пушечное мясо.

Гоги кивнул. Именно этого он и добивался — превратить массу отчаявшихся людей в орудие своей воли. Теперь три тысячи корейских бойцов пойдут в атаку не потому, что им приказали, а потому, что сами этого захотели.

— До встречи на поле победы, сержант, — сказал он и направился к своей палатке.

За спиной еще долго слышались голоса возбужденных солдат, обсуждавших предстоящее наступление. План сработал безупречно — завтра у него будет не просто армия, а фанатично преданная ему сила, готовая идти за ним в огонь и воду.

Рассвет окрасил корейские горы в багровый цвет, когда колонна мехов выдвинулась к линии фронта. Гоги сидел в командирской машине, изучая аэрофотосъемку вражеских позиций. Американцы за ночь успели подтянуть подкрепления — три полка пехоты, танковый батальон, дивизион артиллерии.

— Серьезная оборона, — заметил Селельман, разглядывая снимки через лупу. — Эшелонированная в глубину, с системой отсечных позиций.

— Серьезная, но предсказуемая, — Гоги надел обруч управления, сразу почувствовав металлические тела роботов. — Американцы мыслят шаблонами. Это их слабость.

Он мысленно разделил сто мехов на шесть групп. Первая, из пятнадцати роботов, получила задачу имитировать фронтальную атаку на центральном участке. Вторая группа — двадцать машин — должна была скрытно обойти позицию слева, используя лесной массив.

— Что планируете на этот раз? — спросил Пауль, доставая планшет для записей.

— Многоходовую комбинацию, — Гоги закрыл глаза, полностью погружаясь в тактическую ситуацию. — Американцы ждут повторения вчерашней атаки. Дам им то, чего они не ожидают.

Третья группа из десяти мехов получила самое сложное задание — пробраться через минные поля справа и ударить по командному пункту. Четвертая группа, двадцать пять роботов, должна была атаковать артиллерийские позиции на возвышенности. Пятая группа из пятнадцати машин становилась мобильным резервом. Оставшиеся пятнадцать мехов получили задачу блокировать пути отступления.

Селельман быстро записывал, наблюдая за перестроением роботов.

— Одновременное наступление по шести направлениям? Не слишком ли распыляете силы?

— Наоборот, — Гоги открыл глаза, следя за развертыванием мехов. — Концентрирую их там, где противник слабее всего. Классическое правило — бить врага по частям, не давая ему использовать численное превосходство.

Первая группа уже спускалась по склону, привлекая внимание американских наблюдателей. Вражеская артиллерия открыла огонь, снаряды рвались вокруг наступающих роботов, но те продолжали движение.

— Американцы концентрируют огонь на ложной цели, — комментировал Гоги. — Сейчас увидят свою ошибку.

Вторая группа уже прошла половину пути через лес, оставаясь незамеченной. Третья группа обходила минные поля, используя данные сенсоров для поиска безопасных проходов. Четвертая начала подъем на возвышенность с артиллерией.

— Интересно, — Пауль делал пометки в планшете. — Вы используете мехов не как танки, а как высокомобильную пехоту. Каждая группа действует автономно, но в рамках общего плана.

— Потому что роботы способны на большее, чем просто стрельба с места, — пояснил Гоги, отслеживая передвижения всех групп одновременно. — Они могут мыслить, адаптироваться, принимать решения на месте.

Первые выстрелы раздались на левом фланге — вторая группа вышла американцам в тыл. Двадцать мехов одновременно открыли огонь по траншеям первой линии. Плазменные заряды превращали укрепления в расплавленный металл и камень.

— Превосходно! — воскликнул Селельман. — Смотрите, как они работают в команде. Пять роботов подавляют огневую точку, остальные продвигаются под их прикрытием.

Третья группа уже прорвалась к командному пункту. Американские офицеры в панике пытались эвакуироваться, но мехи методично уничтожали технику связи и штабные машины.

— Без координации их оборона рассыплется, — прогнозировал Гоги, наблюдая за хаосом во вражеском тылу. — Еще пять минут, и они начнут отступать.

Четвертая группа тем временем громила артиллерийские позиции. Пушки взлетали в воздух под огнем роботов, расчеты разбегались. Поддержка пехоты огнем прекратилась.

— Американцы пытаются контратаковать танками, — доложил Пауль, следя в бинокль за движением бронетехники.

— Вижу, — Гоги направил пятую группу на перехват. — Пятнадцать мехов против двенадцати танков. Соотношение в нашу пользу.

Встречный бой был скоротечным. Американские танкисты стреляли по роботам из главных калибров, но плазменные пушки мехов пробивали их броню с первого выстрела. За три минуты вся танковая группа была уничтожена.

— Потрясающая скорость реакции, — восхищался Селельман, записывая наблюдения. — Мехи реагируют на изменение обстановки быстрее, чем человек успевает подумать.

— Это квантовые процессоры, — пояснил Гоги. — Они просчитывают тысячи вариантов одновременно и выбирают оптимальный. Человеческий мозг на такое не способен.

Американская оборона начала рушиться. Солдаты первой линии, лишившись поддержки артиллерии и командования, стали отходить на вторую позицию. Но там их уже ждали мехи шестой группы, блокировавшие пути отступления.

— Классический котел, — удовлетворенно отметил Гоги. — Противник окружен и лишен управления. Остается только зачистка.

Но в этот момент в небе появились американские самолеты — эскадрилья истребителей-бомбардировщиков, спешивших на помощь окруженным войскам.

— Авиация, — предупредил Селельман. — Двенадцать машин, идут на бреющем полете.

Гоги не растерялся. Мысленным приказом он активировал системы ПВО всех мехов. Сто роботов одновременно подняли в небо ракеты класса «земля-воздух».

— Двести ракет против двенадцати самолетов, — подсчитал он. — Избыточно, но надежно.

Небо прочертили огненные трассы. Американские пилоты пытались уклоняться, но плотность огня была слишком высокой. Один за другим истребители превращались в пылающие факелы.

— Невероятная плотность огня, — записывал Пауль. — И главное — мгновенная реакция всей группировки. Это открывает совершенно новые тактические возможности.

Последний самолет упал в двух километрах от поля боя. Американские наземные силы остались без воздушной поддержки, окруженные и деморализованные.

— Теперь финальная фаза, — Гоги сосредоточился на завершении операции. — Зачистка по секторам.

Мехи начали методично прочесывать окруженную территорию. Роботы работали слаженно — одни подавляли сопротивление, другие добивали попытки организовать очаги обороны. Американцы сдавались группами, понимая безнадежность положения.

— Поразительная эффективность, — Селельман не переставал делать записи. — За час мехи разгромили целую дивизию противника. И это при том, что сами практически не понесли потерь.

Действительно, из ста роботов лишь три получили незначительные повреждения от близких разрывов снарядов. Боеспособность группировки сохранилась полностью.

— А что особенно впечатляет? — спросил Гоги, снимая обруч управления.

— Адаптивность, — не раздумывая ответил Пауль. — Когда американцы попытались контратаковать танками, мехи мгновенно изменили тактику. Когда появилась авиация — тут же переключились на ПВО. Это не просто выполнение программы, это настоящее тактическое мышление.

Гоги кивнул. Он тоже заметил, как роботы начали действовать все более самостоятельно, лишь получая от него общие директивы и самостоятельно выбирая способы их выполнения.

— Какие выводы для модернизации? — поинтересовался он.

Селельман пролистал свои записи.

— Во-первых, нужно усилить системы дальней разведки. Мехи прекрасно воюют, но им нужна лучшая информация о противнике. Во-вторых, стоит подумать о специализации — разведчики, штурмовики, огнеметчики.

— Интересная идея, — Гоги наблюдал, как роботы собирают трофеи и пленных. — А в-третьих?

— В-третьих, — Пауль помолчал, — стоит подумать о системах удаленного отключения. Мехи становятся слишком автономными. Что если они решат, что лучше знают, как воевать?

Гоги усмехнулся.

— Пока что их решения совпадают с моими. А если не будут совпадать…

В долине дымились обломки американской техники. Пленные американцы сидели под охраной мехов, ожидая эвакуации. Операция завершилась полным успехом — еще одна вражеская группировка перестала существовать.

— Знаете, что меня больше всего поражает? — сказал Селельман, убирая планшет.

— Что именно?

— Скорость вашего тактического мышления. Вы управляли сотней боевых единиц как единым организмом. Это требует просчета тысяч вариантов в режиме реального времени.

Гоги задумался над этим замечанием. Действительно, во время боя он чувствовал необычайную ясность мышления, способность охватить всю ситуацию целиком и найти оптимальное решение мгновенно.

— Возможно, обруч управления как-то стимулирует мыслительные процессы, — предположил он. — Или просто война раскрывает скрытые способности человека.

— А может, — тихо сказал Пауль, — вы просто нашли свое истинное призвание. Не художник, не инженер, а полководец.

Они поехали обратно в лагерь, оставив мехов охранять поле боя. Гоги размышлял о словах Селельмана. Полководец… Да, возможно, именно к этому он шел всю свою жизнь, сам того не понимая.

За три дня они разгромили пять американских группировок, фактически очистив от противника целый сектор фронта. Корейские войска уже выдвигались на освобожденные территории, восстанавливая контроль над стратегически важными районами.

— Что дальше? — спросил Селельман.

— Дальше мы меняем правила игры, — ответил Гоги, глядя на марширующих впереди роботов. — Показываем миру, что эпоха традиционной войны закончилась. Теперь побеждает не тот, у кого больше солдат, а тот, у кого лучше технологии и стратегическое мышление.

Мехи двигались строем по дороге, их металлические тела поблескивали в лучах заходящего солнца. Завтра будет новый день, новые цели, новые победы. А Гоги будет стоять за пультом управления, совершенствуя искусство современной войны.

Третий день наступления начался тревожно. Разведывательные мехи, высланные вперед, внезапно потеряли связь в районе американской базы «Альфа-7». На экранах командного пункта одна за другой гасли светящиеся точки — сигналы роботов-разведчиков.

— Что происходит? — Гоги склонился над пультом управления, пытаясь восстановить контакт с передовыми машинами.

— Неизвестно, — Селельман хмурился, анализируя последние данные. — Роботы просто исчезают. Без взрывов, без сигналов тревоги. Словно их стирают из реальности.

Гоги надел обруч управления, сконцентрировался на ощущениях от оставшихся мехов. Основная группа из восьмидесяти роботов стояла в двух километрах от базы, ожидая приказов.

— Двигаем основные силы, — решил он. — Но осторожно. Разворачиваем широкий фронт, малыми группами.

Мехи начали продвижение, и вскоре стало ясно, что американцы подготовили что-то принципиально новое. Первая группа из пяти роботов приближалась к периметру базы, когда их внезапно окутало странное голубоватое свечение.

— Что это за поле? — пробормотал Гоги, чувствуя, как системы мехов начинают давать сбои.

Роботы замедлились, их движения стали неуверенными. Квантовые процессоры перегревались, нейронные сети рассыпались на фрагменты. Через несколько секунд все пять машин остановились, превратившись в безжизненные металлические статуи.

— Эм-импульс! — выдохнул Селельман. — Мощнейший электромагнитный разряд. Он жарит всю электронику напрочь.

Гоги отвел остальных мехов на безопасное расстояние, анализируя ситуацию. Американцы создали эффективную защиту против роботов — поле, которое превращало высокотехнологичные машины в груду металлолома.

— Радиус действия поля? — спросил он.

— Примерно полкилометра от центра базы, — Пауль изучал схематическое изображение на экране. — Но мощность огромная. Наши мехи не выдержат даже кратковременного воздействия.

Но тут на горизонте появились силуэты, которые заставили Гоги присвистнуть от удивления. Из-за холмов выползали американские боевые машины, но какие! Огромные, неуклюжие конструкции на гусеничном ходу, больше похожие на движущиеся крепости, чем на танки.

— Что это такое? — пробормотал Селельман, вглядываясь в бинокль.

— Их ответ на наших мехов, — мрачно ответил Гоги. — Полностью механические боевые машины. Без электроники, без компьютеров. Чистая механика и человеческий расчет.

Американские супертанки были внушительными — каждый размером с небольшой дом. Толстенная броня, множество орудийных стволов, противоминная защита. Медленные, но неуязвимые для эм-импульсов.

— Двенадцать машин, — подсчитал Пауль. — Движутся в нашу сторону строем.

Гоги быстро оценивал ситуацию. Мехи превосходили американские танки в скорости и маневренности, но не могли приблизиться из-за защитного поля. А американские машины медленно, но неуклонно сокращали дистанцию.

— Пробуем обойти поле, — решил он, отдавая мысленные приказы роботам. — Атакуем с максимальной дистанции.

Мехи рассредоточились, заняли позиции на возвышенностях и открыли огонь. Плазменные заряды летели точно в цель, но американские танки оказались на удивление живучими. Толстая броня выдерживала прямые попадания, лишь покрываясь оплавленными пятнами.

— Броня специальная, — комментировал Селельман, наблюдая за безрезультатной стрельбой. — Многослойная, с теплоотводящими элементами. Она рассеивает энергию плазменного удара.

А американские танки уже начали отвечать. Их пушки стреляли не обычными снарядами, а какими-то странными зарядами, которые взрывались в воздухе, создавая локальные эм-поля.

— Они научились создавать мобильные эм-генераторы, — понял Гоги, когда один из его мехов замер, попав под воздействие взрыва. — Каждый снаряд — мини-импульс.

Ситуация становилась критической. Американцы медленно, но верно приближались, нейтрализуя мехов на дальних дистанциях. А обойти их было невозможно — супертанки двигались широким фронтом, перекрывая все направления.

— Нужно что-то принципиально новое, — размышлял Гоги вслух. — Что-то, чего они не ждут.

Он внимательно изучал американские машины через оптику мехов. Массивные, хорошо защищенные, но… у них была одна слабость. Все эти танки управлялись людьми. А люди имели ограничения.

— Пауль, а что если мы применим психологическое воздействие? — спросил он внезапно.

— В каком смысле?

— Устроим им световое шоу. Все мехи одновременно активируют аварийное освещение, создадим стробоскопический эффект. Американские танкисты ослепнут, потеряют координацию.

Селельман задумался.

— Рискованно. Но может сработать. У них нет автоматических систем наведения, все делается вручную.

Гоги отдал приказ, и семьдесят мехов одновременно включили прожекторы и сигнальные огни. Долина озарилась пульсирующими вспышками — красными, белыми, синими. Роботы синхронно меняли частоту мерцания, создавая гипнотический эффект.

Результат превзошел ожидания. Американские танки начали останавливаться, их стрельба стала беспорядочной. Танкисты, ослепленные световыми вспышками, теряли ориентацию в пространстве.

— Работает! — воскликнул Пауль. — Они дезориентированы!

— Теперь фланговый маневр, — Гоги направил две группы мехов в обход американских позиций. — Атакуем с тыла, пока они слепы.

Роботы молниеносно перегруппировались. Пока основные силы продолжали световую атаку, тридцать мехов обошли американцев и ударили по танкам сзади, где броня была слабее.

На этот раз плазменные заряды пробили защиту. Один за другим американские супертанки взрывались, не способные отразить атаку с неожиданного направления.

— Блестяще! — Селельман записывал наблюдения. — Вы превратили технологическое противостояние в психологическую войну.

Но американцы успели преподнести еще один сюрприз. Из разрушенных танков начали выбираться не обычные танкисты, а фигуры в странных костюмах — что-то среднее между скафандром и броней.

— Что это теперь? — пробормотал Гоги, наблюдая, как американские солдаты в экзоскелетах бегут к своей базе.

— Усиленная пехота, — предположил Пауль. — Механические костюмы, увеличивающие силу и скорость человека. Тоже без электроники, чисто механические.

Американские солдаты в экзоскелетах двигались с нечеловеческой скоростью, перепрыгивали через препятствия, поднимали тяжелые предметы. А главное — они были неуязвимы для эм-импульсов.

— Целая армия механических солдат, — восхищенно заметил Селельман. — Американцы тоже умеют удивлять.

Но сражение уже было выиграно. База «Альфа-7» пала, ее защитники рассеяны или уничтожены. А Гоги получил бесценный опыт — понимание того, что технологическая гонка только начинается.

— Что думаете об американских разработках? — спросил он у Пауля, когда мехи начали зачистку захваченной базы.

— Впечатляющие, — честно признал тот. — Они нашли способ нейтрализовать наше главное преимущество — электронику. И создали альтернативу — чисто механические системы.

— Значит, нам тоже нужно думать в этом направлении, — задумчиво сказал Гоги. — Гибридные системы. Электроника плюс механика. Чтобы при отказе одного работало другое.

Он смотрел на дымящиеся обломки американской техники и понимал — война технологий только начинается. И в этой войне побеждает не тот, у кого лучше оружие, а тот, кто быстрее адаптируется к новым вызовам.