Хроники Смертельной Битвы: Во имя высоких целей

Часть 27

С той ночи время полетело быстро — слишком быстро. Китане казалось, что она двигается, дышит, живет в стеклянной пустоте, где кто-то равнодушно, со скучающим любопытством наблюдает за каждым ее шагом. Время от времени она ловила себя на том, что не понимает, где находится, зачем туда пришла и что делает — будто ее погрузили в колдовское забытье, из которого ей удалось на несколько мгновений вернуться к реальности. Короткие вспышки осознания лишь усугубляли страх и рвущее нервы чувство отчаянной беспомощности. Китана искала возможные варианты спасения, подбирала слова, строила планы, но все эти усилия были тщетны. Неумолимое, единственно возможное будущее перекрывало все пути к отступлению, являлось в тревожных снах, напоминало себе нотками унизительной жалости в каждом голосе. Саб-Зиро умрет, выйдя на заведомо обреченный поединок, а сама Китана отправится в бессрочную ссылку, туда, где нет ничего, кроме песка и камня. Туда, где однажды она позавидует тому, кто уже мертв.

Сон Китаны сделался мучительно беспокойным, кошмары, в которых ей виделось пережитое в Эдении, перемежались бессонницей. Она могла бы попросить у Шанг Цунга какое-нибудь снадобье, но упорно не желала обращаться к нему за помощью. Китане стало казаться, что ее мучения могли искупить ее вину, умилостивить судьбу, изменить к лучшему и ее собственную участь, и то, что ждало Саб-Зиро. Она, впрочем, не могла не понимать, что это лишь игры загнанного в угол разума, но не могла остановиться. Собственное лицо, отражавшееся в зеркалах, в начищенной до блеска поверхности металлического чайника за завтраком, казалось Китане изуродованным, искаженным, изменившимся до неузнаваемости. Она вздрагивала от каждого резкого звука так, что дрожь царапающей волной прокатывалась по телу, а руки становились противно слабыми. Рукояти вееров казались чем-то невыносимо инородным в потерявших гибкость пальцах. К чему оружие, если больше не можешь защитить себя?

За несколько дней до официального объявления о начале турнира все подготовительные мероприятия были окончены. Мрачные залы и переходы замка осветило яркое пламя факелов, стены украсили многоцветными гобеленами и заново изготовленными имперскими эмблемами. Из Царства Порядка выписали десяток мастеров поварского искусства, которые должны были удивлять гостей самыми изысканными блюдами, ведь для каждого из бойцов очередная трапеза могла стать последней. К организации положенных по протоколу мероприятий Китану не привлекали, хотя прежде это было одной из ее обязанностей. Теперь всем занималась Милина, которая даже не трудилась скрывать самодовольство. Китана даже радовалась такому решению Шао Кана: понимала, что не справилась бы с самым простейшим делом. И все же отстранение глубоко ранило ее и заставило лишний раз прочувствовать свою отделенность — отрезанность — от привычного мира.

Синдел тоже не участвовала в подготовке к турниру. Китана как-то раз попыталась спросить у Шанг Цунга, будет ли мать присутствовать на приемах, но тот оборвал ее резко и сердито, будто она допустила какую-то бестактность. Китана не настаивала. Она так и не виделась больше с матерью и ничего не знала о том, что с ней сталось. Лишь один раз, глубокой ночью, Китана, лежавшая без сна после очередного кошмара, расслышала донесшийся из галереи грохот, а потом громкий, визгливый смех, который заглушили быстрые шаги и испуганные голоса.

С Саб-Зиро Китана тоже больше не встречалась. Первое время она порывалась снова пойти к нему, чтобы начать уговаривать, умолять, упрашивать, но ей не хватило решимости. Слишком страшной была его уверенность в правильности происходящего, готовность к тому, что его ожидало. Иногда Китане начинало казаться, что Саб-Зиро не просто готов — торопится умереть. Воспоминания о часах, проведенных с ним, которые она хранила бережно, как самое драгоценное сокровище, оказались отравлены неотступными мыслями о смерти и сопутствующих ей отвратительных телесных изменениях. В своих кошмарах Китана раз за разом оказывалась в темноте покоев Саб-Зиро в Эдении, звала его, искала, шаря руками по каменным стенам. Когда, наконец, наполнявший комнату мрак разбавлял огонек свечи, в прыгающих отсветах Китана различала искаженное до неузнаваемости, расплывшееся багрово-синее лицо мертвеца. Она вскакивала с постели, дрожащая, взмокшая от пота, с колотящимся сердцем, а потом ее долго и тяжело выворачивали наизнанку рвотные спазмы.

В день открытия турнира Китану заставили надеть церемониальное платье, сшитое из баснословно дорогой ткани — такие прежде требовала для себя Синдел — тщательно уложили ей волосы, а на лицо нанесли толстый слой краски. Оружие к этому облачению, разумеется, не полагалось. К протестам Китаны никто не прислушался: на все ее возражения служанки отвечали, что таков приказ Императора. Она чувствовала себя невыносимо жалкой в неудобной, неподходящей ей одежде. Так же, как в Эдении, когда ей приходилось приветствовать аристократов. Когда Китана спустилась в зал для приемов, Шанг Цунг, увидев ее, ужаснулся и шепотом потребовал, чтобы она немедленно приняла подобающий случаю вид.

— Вы что это удумали? Мы не на похоронах! Сейчас же…

Китана зло скривила губы, оглядела тех, кто стоял подле нее. Барака, Шива и ненавистная Милина были облачены в парадные одежды, но никто бы не усомнился в том, что это воины, все свои дни проводящие с оружием в руках. Китана чувствовала себя униженной. Она не могла не понимать, что ей было предназначено занять место Синдел: красивой, но никому не интересной куклы, улыбающейся откуда-то с высоты трибун.

— Чего ты хочешь от меня, Цунг? — проговорила она, даже не потрудившись понизить голоса. Колдун схватил ее за запястье и весьма чувствительно сжал.

— А вы чего хотите, принцесса? Чего добиваетесь?

— Позволь мне участвовать в поединках, — прошептала она. Шанг Цунг покачал головой:

— Это совершенно исключено. Да и не время сейчас об этом, Высшие боги уже заняли свои места, поглядите. Сейчас явится Рейден со своими подопечными, так что еще раз прошу вас, не привлекайте к себе ненужного внимания.

— Позволь мне участвовать, — настаивала Китана. — Я не перестала быть воином только потому, что Император больше во мне не нуждается.

— Не смейте дерзить! Что на вас нашло?

Китана, которая с каждой секундой чувствовала себя все более взвинченной, несколько раз глотнула воздух, а потом неожиданно для самой себя высказала мысль, доводившую ее до безумия все эти дни:

— Ты можешь расторгнуть свой договор с Куан Чи? Цунг, прошу тебя, не разрешай Саб-Зиро выходить на поединок со Скорпионом.

Шанг Цунг сжал ее руку так, что она едва удержала болезненный вскрик, но тут же ослабил хватку, будто опомнившись.

— Это совершенно исключено. Забудьте о Саб-Зиро. Вас не должна заботить его судьба. Не делайте свое положение хуже, чем оно уже есть.

— Цунг, прошу, — прошептала Китана, готовая разрыдаться в голос. Колдун встревоженно огляделся. На них уже оборачивались, а за распахнутыми дверями зала слышались приближающиеся шаги и приглушенные звуки голосов.

— Я не могу изменить решение Саб-Зиро, принцесса, и вы тем более не можете. Не вмешивайтесь в то, что вас не касается. Выбросьте это из головы. Я разрешаю вам участвовать в показательных поединках, если хотите, но после вы будете возвращены в ваши покои и пробудете там до тех пор, пока турнир не закончится, — сказал Цунг наконец и поспешил к возвышению, с которого должен был произнести приветственную речь.

— Цунг! — окликнула Китана, но голос ее потонул в поднявшемся шуме.

Все двинулись вперед, чтобы как следует разглядеть воинов Рейдена, которые вошли в зал вслед за ним. Китана прошла к своему месту, села и постаралась принять безразличный вид. Спутники Рейдена — высокая женщина с угрюмым испитым лицом и глупо улыбавшийся чему-то мужчина с зализанными назад волосами — с первого взгляда вызвали у нее неприязнь. Еще один защитник Земного Царства шел на некотором отдалении от своих спутников. Китана, с глухой злобой размышлявшая о шансах новоприбывших на турнире, поневоле отвлеклась от своих прикидок и впилась глазами в его лицо. Он выглядел совсем юным, бесхитростным и слишком жизнерадостным для того, кто собрался сражаться насмерть, отстаивая свободу родного мира. «Его убьют в первом же поединке», — подумала Китана. — Откуда Рейден притащил этого чудака?»

Продолжить наблюдение ей не удалось: Шанг Цунг рассадил воинов Земного Царства за пиршественными столами и объявил, что турнир будет открыт показательным поединком. У Китаны тоскливо заныло в груди. Она до боли в глазах всматривалась в колдовской туман, клубившийся в проходе, из которого должен был появиться воин Внешнего мира, и молилась, сама не зная кому, чтобы это оказался не Саб-Зиро. Однако ее опасения оправдались в полной мере. Китана не могла отвести глаз от высокой темной фигуры, которая, казалось, излучала сковывающий, мертвящий холод. Она смотрела, как завороженная, наблюдала за плавными, нарочито медленными — самоуверенными — движениями, которые были ей слишком хорошо знакомы по тренировкам, и видела перед собой обреченного. Живого мертвеца.

Поединок закончился быстро. Результат был предопределен заранее, и все понимали это, но никого это не волновало. Чужая смерть не просто воспринималась как должное, она служила развлечением. Прежде Китана и сама бы восприняла бесславный конец неизвестного бойца именно так: как забавное зрелище. Справедливость торжествует, побеждает сильнейший. Тот, кто достоин победы. Прежде она посмеялась бы над проигравшим, а теперь ее наполнял ужас, смешанный с отвращением и отчаянием безысходности. Через несколько дней Саб-Зиро окажется на месте этого безымянного воина, и все, кто наблюдал за легкой победой, будут радоваться поражению. «Тела проигравших не предают погребению», — некстати вспомнила Китана. — Их выбрасывают за стены замка на съедение зверям». Саб-Зиро кивком поблагодарил тех, кто выкрикивал одобрительные возгласы, и ушел, так ни разу и не взглянув на Китану, а она, истерзанная до крайности, вцепилась ногтями в подлокотники своего кресла и закусила губу, чтобы не разрыдаться в голос.

К тому времени, как пытка празднеством закончилась, Китана уже знала, как поступит и какое примет решение. Пусть это было опасно, глупо, безрассудно, пусть грозило еще более жестоким — по-настоящему жестоким — наказанием, она не могла не использовать единственный шанс, который подбросила ей судьба. «Он же неспроста говорил со мной. Одурачить себя не позволю — только не в этот раз. Если попытается, убью его собственными руками», — лихорадочно размышляла Китана, пока бежала по замковым переходам в направлении покоев, где поселили пришельцев из Земного Царства. Ее тревожило, что за ней могли установить слежку, но, как она ни оборачивалась и ни оглядывала темные простенки, никого заметить не могла. По странному совпадению стражников у входа тоже не оказалось — видимо, все стояли в карауле у зала приемов. Китана остановилась, чтобы перевести дыхание, осмотрелась, гадая, за какой именно дверью покои Рейдена. Перспектива дожидаться его неведомо сколько мало ее прельщала, но она не видела более безопасного способа с ним встретиться.

Впрочем, ждать долго не пришлось. Рейден изрядно напугал Китану, появившись будто бы из ниоткуда у нее за спиной.

— Преисподняя тебя побери, откуда ты взялся? — воскликнула она, невольно отшатнувшись. Он изобразил светскую улыбку и заговорил с издевательским удивлением в голосе:

— Какой приятный, а самое главное, неожиданный сюрприз. Что заставило вас так рано покинуть праздник и отправиться к покоям скромных пришельцев?

— С меня довольно кривляний — твоих особенно, — бросила Китана. — Я пришла поговорить. Если предпочитаешь беседе о деле праздную болтовню, не трать напрасно мое время.

— Пока что это вы напрасно тратите мое, — ухмыльнулся Рейден. — О чем будет разговор?

— Ты не просто так говорил со мной о Саб-Зиро, ведь верно? Значит, есть способ его спасти. И я хочу знать, какой.

Рейден в секунду преодолел разделявшее их расстояние, оказался рядом, так что Китана почувствовала исходящий от него запах грозовой свежести. Светлые радужки устремленных на нее глаз окаймили тонкие линии вспыхивающих молний. Рейден чуть склонил голову набок, оглядывая Китану с абсолютно непозволительным тщанием, будто впервые видел. Китана растерянно молчала: эта бестактность удивляла ее, но почему-то не раздражала, как не раздражали и насмешливые речи. Она должна была ненавидеть Рейдена — того, кто играл против нее безразлично и увлеченно, не останавливаясь ни перед чем, чтобы добиться своей цели. Должна была, но не могла. Слишком естественным, открыто-бесхитростным было его коварство. Это заставляло Китану чувствовать нечто вроде абсурдного, самоубийственного, немыслимого доверия.

— Я знал, что ты придешь, Китана, — заговорил Рейден уже совершенно другим, участливо отеческим тоном. — Точнее, я на это рассчитывал. Я уже говорил тебе, что в тебе слишком много от человека. Ты не эденийка и не внешнемирка, как бы ни старалась доказать всем обратное.

— Рейден, я не о себе пришла говорить, — перебила Китана, проходя вслед за ним в гостиную, где повсюду — на столах, в стенных нишах — горели многочисленные свечи. Рейден бросил на софу несколько подушек и жестом пригласил Китану сесть.

— А почему нам не поговорить о тебе? Не тревожься, мы и будущность Би-Хана обсудить успеем, тем более, что одно связано с другим.

— Что ты хочешь сказать? — настороженно спросила Китана. Рейден снял шляпу, пристроил ее на столике со статуэтками, а потом опустился рядом с Китаной — так близко, что прижался к ее боку. Она рванулась, пытаясь встать, но он взял ее за руку и удержал подле себя.

— Чего ты так боишься? Считаешь, что я способен на насилие? Что положение воина не позволяет тебе подпускать к себе кого-то ближе, чем на расстояние удара? Потому-то ты и не добилась ничего с Би-Ханом.

Китана от возмущения даже забыла о недопустимой близости со смертельным врагом.

— Кто ты такой, чтоб судить об этом?

Рейден рассмеялся с неуместной, но искренней веселостью.

— Значит, я угадал, и ты правда от него ничего не добилась. Что ж, не печалься, этого следовало ожидать. Ты совершила много ошибок, и далеко не все теперь можно исправить. Если Саб-Зиро останется жив — а он останется, стоит мне захотеть — никто не гарантирует, что ты его получишь. Особенно если учесть, что тебя со дня на день отправят в ссылку, из которой ты уже не вернешься.

— Не смей так говорить со мной. Ты ничего не знаешь, — вспылила Китана.

— А ты знаешь еще меньше, чем я. Ну скажи мне, что ты видела в своей жизни? Бесконечные тренировки, синяки, ссадины, сломанные кости? Тебе, такой юной, приходилось равняться на опытных воинов, сражаться с ними и выигрывать, чтобы не оказаться хуже, не опозорить отца. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Я тебя понимаю. Ты хоть раз делала что-то по собственной воле? Стой, не отвечай. Не хочу напоминать тебе о том, что ты натворила в Эдении.

— Это твоя вина.

— Отнюдь. Не приучи тебя Император слепо повиноваться приказам, не поставь он тебе изначально невыполнимую задачу, ты бы не была как ездовой ящер без хозяина. Тебе никогда не давали выбора, не проявляли к тебе снисходительности. У тебя не было права на ошибку, непослушание. Да даже на обыкновенное легкомыслие. Поэтому ты и позволила нашим общим знакомым перебрасывать тебя в Эдении из рук в руки, как меч для тренировок, — почувствовала долгожданную свободу и растерялась. Я знаю, что ты любишь моего брата дурной безумной любовью. Вряд ли Саб Зиро когда-нибудь сможет даже мечтать о такой привязанности, увы. Но пойми, Китана, тебе не видать награды за свою верность. Тебя вырастили из прихоти, потому что брату захотелось оставить при себе безмозглую Синдел, а потом вышвырнули вон за ненадобностью, выжав перед тем из тебя все, на что ты была годна. Ты не жила до этого, Китана, ты была безропотным орудием. Поэтому Саб-Зиро сейчас не сражается за право быть с тобой, а готовится к бесславной смерти. Ему не нужна послушная кукла с пустой головой, выполняющая чужие приказы. Он ценит другое — и Шао Кан тоже.

— Зачем ты говоришь мне все это? Я была довольна своей жизнью, пока мать не вздумала рассказать мне ненужную правду, и пока ты не вмешался в мои дела в Эдении!

— А тебе никогда не хотелось пожить по-другому? Просыпаться утром, потому что выспалась, а не потому, что пора на тренировку. Гулять по улицам красивых многолюдных городов без оружия, не боясь, что тебя обидят, унизят, изнасилуют, убьют или сотворят еще что-нибудь в духе имперских развлечений? Жить так, как просит душа, ни с кем не соревнуясь, не оглядываясь на чужое мнение о себе, никому не давая клятв верности? Тебе никогда не хотелось не убивать и не бояться смерти?

— Что за глупые фантазии, Рейден? Нигде так не живут.

— Это не фантазии. Это реальность. Жизнь. Моя жизнь, жизнь миллионов людей, жизнь целого огромного, зеленого, солнечного мира. Если мои бойцы проиграют, из-за тебя этот мир погибнет. Он будет разрушен, как и Эдения. Вот, взгляни, — прервался Рейден, полез в карман и достал почти плоскую серую коробочку, одна сторона которой глянцевито поблескивала в отсветах огня.

— Что это?

— Называется телефон. Земная магия — другой не имеем, но и так сойдет.

Нажав на кнопку на боковой стороне коробочки, Рейден придвинул ее к Китане. На загоревшейся поверхности она увидела будто искусно нарисованную картинку: девушка с короткими торчащими в стороны красными волосами улыбалась на фоне ярких многолепестковых цветов — таких Китана не видела ни в одной из имперских провинций.

— Вот, взгляни. Это моя дочь. Младшая. Ужасно избалованная, но самая любимая. Так всегда бывает: сильнее любят тех детей, от которых больше всего проблем. Запомни это.

— У тебя есть дети? — спросила Китана, беря коробочку из рук Рейдена и опасливо касаясь поверхности.

— Не так. Нажимай вот сюда пальцем, а потом веди в сторону. Да не бойся. Да, у меня есть дети. Трое. Два старших сына уже взрослые, один служит в армии, а второй женился и занят торговлей. У него уже есть свои дети. Вот.

Рейден перелистал несколько картинок, изображавших всю ту же девушку в разных нарядах один другого страннее, и показал Китане изображение симпатичного молодого мужчины с открытым, улыбчивым лицом. На руках мужчина держал двух маленьких детей, которые, судя по всему, норовили вырваться.

— Это мои внуки. Шао Кан убьет их, как только Земное Царство окажется в его власти. Если, конечно, я не успею переправить их в мир Высших богов, где им придется бросить игры и учиться защищаться с оружием в руках.

Китана с внезапным ужасом вспомнила об участи, постигшей Джейд, и поспешила ответить:

— Разве вырасти храбрым воином это не лучшая судьба для мужчины?

— Значит, судьбе твоего возлюбленного тоже можно позавидовать? Ведь это закономерный итог такой жизни. Зачем тогда ты сюда явилась?

Китана закрыла лицо руками, а Рейден заговорил мягко, уговаривающе:

— А ведь у вас с Би-Ханом тоже могли бы быть дети. Он же еще совсем молод. Ему всего тридцать три. По земным меркам лучший возраст для того, чтобы обзавестись семьей и своим домом, который не придется защищать от врагов.

— Разве в твоем мире так безопасно? — грустно усмехнулась Китана. Рейден, внимательно смотревший ей в лицо, кивнул и продолжал:

— Там смерти и поединки не норма жизни, а пугающее исключение из правил. Вы могли бы прожить долгие счастливые жизни — вы оба. Тебе не пришлось бы больше решать никаких сложных задач. Ты могла бы жить и радоваться, покупать себе вкусную еду и красивую одежду, ходить, куда хочешь, не думая о том, что должна оставаться для всех безупречной принцессой…

Китана тряхнула головой, сбрасывая с себя колдовские путы его слов.

— Я не знаю, зачем ты говоришь мне все это, Рейден. Я понимаю, ты любишь Земное Царство, но…

— Ты тоже можешь его полюбить, — перебил он ее. — Просто позволь мне тебе помочь. Помочь вам с Би-Ханом. Останешься во Внешнем мире — и навсегда потеряешь шанс перехитрить судьбу. Я могу дать вам другую, счастливую, настоящую жизнь. Если ты поможешь мне сорвать турнир, я сделаю так, что Би-Хан останется жив, и оба вы получите убежище в Земном Царстве. Там до вас никто не доберется.

— Как ты себе это представляешь? Высшие боги разрешили провести турнир! Земное Царство будет принадлежать Империи, и ты уже даже самому себе помочь не сможешь! Почему ты не поговорил со мной раньше, не объяснил все до того, как я выступила на Совете? — выкрикнула Китана с отчаянием. Рейден, которого, казалось, вовсе не тревожила перспектива захвата его владений, пожал плечами:

— Не думал, что тебе хватит смелости раскрыть рот без позволения Шао Кана. Брат был изрядно удивлен твоим выступлением. Давно я у него не видел такой физиономии. Мы все тебя слушали с удовольствием. Еще бы, столько жара и пыла. Я был бы горд, если б моя дочь ради меня выставила себя идиоткой, неудачницей и изменницей. Если, конечно, мне когда-нибудь хватило бы совести заставить свое дитя расплачиваться за мои собственные промахи…

— Ты сказал, что можешь помочь нам, Рейден, — решительно заговорила Китана, измученная его долгими речами. — Скажи мне, чем я должна буду заплатить за это, и какие гарантии ты можешь мне дать.

— Вот это деловой подход, принцесса, — улыбнулся Рейден. — Знаешь, я бы не стал ни о чем тебя просить. Я уверен, что выиграю турнир без посторонней помощи: мои бойцы сильны, и они будут сражаться за родной мир. Однако всегда лучше проявить благоразумие, верно? От тебя потребуется немногое, и ты получишь все, что я тебе обещал. Если мы договоримся, за Саб-Зиро можешь больше не тревожиться. У меня есть свои договоренности со Скорпионом. Я обещал ему нечто, что он оценил куда выше благоволения своего жалкого господина. Скорпион не причинит Саб-Зиро вреда, однако его признают проигравшим. Учитывая то, что из-за убийства Рейна клан вне закона, никто не будет особенно возражать, если Би-Хан покинет двор Императора и тоже вернется в Земное царство. Разумеется, взаимной любви и предложения немедленно вступить в брак я тебе гарантировать не могу, но у тебя хотя бы будет шанс попытаться.

Китана поморщилась, растерла пальцами ноющие виски:

— Но что, если что-то пойдет не так?

— Тогда вы оба с моей помощью сбежите из замка и укроетесь в мире Высших богов. Веселого там мало, но все лучше, чем ваши нынешние перспективы. За успех побега не бойся, у меня все схвачено.

— Хорошо. Ты можешь дать мне клятву, что поможешь нам и ни в чем не нарушишь своего слова? — решилась Китана.

Рейден неожиданно усмехнулся:

— Да хоть десять. За кого ты вообще меня принимаешь?

— Говори, что нужно от меня.

— Ничего особенного, я уже тебе сказал. Просто небольшой жест доброй воли.

— Рейден, не тяни.

Рейден улыбнулся и сказал:

— Ты слышала что-нибудь о камидогу?

У Китаны озноб пробежал по коже.

— Камидогу? — проговорила она севшим голосом. — Ты что задумал, безумец?

— О, нет-нет-нет. Ничего такого. Никаких концов света, не тревожься. Я лишь хочу устроить маленькое представление для Высших богов, и ты сыграешь в нем главную роль.

— Рейден…

— Дослушай. Когда начнутся поединки, ты должна будешь выступить и произнести еще одну зажигательную речь. Ты обратишься к Высшим богам и скажешь, что не можешь молчать из-за голоса совести. Мы умолчим о твоих истинных целях, правда? Ты расскажешь им, что Шиннок и Шао Кан замыслили недоброе, и тебе случайно стало об этом известно. Как именно, никого не заинтересует, поверь. Потом ты проведешь всех в лабораторию Шанг Цунга — я укажу тебе, куда, — и там Высшие боги обнаружат то, о чем ты им сказала.

— Но откуда возьмутся камидогу? Они же рассеяны по всем мирам, — прошептала шокированная выдумкой Рейдена Китана.

— А это моя любимая часть истории, — ухмыльнулся Рейден. — Ту, что в Земном Царстве, найти было проще простого, потому что я знал, что искать. Та, что во Внешнем мире, само собой, в поисках не нуждается, пусть себе лежит там, куда Шао Кан ее припрятал. О ней никто и не вспомнит. Камидогу из Преисподней принес мне мой новый друг Скорпион. Да он бы и самого Куан Чи приволок, если б мне вздумалось его попросить. По-дружески, — с этими словами Рейден легонько хлопнул Китану по плечу, будто вспоминал какую-то забавную историю за кубком вина. — Ту, что в Царстве Хаоса, мне великодушно помог найти Дарриус. Обещание поддержки Высших богов и внеплановая партия еды и оружия сделала этого негодяя очень разговорчивым. Убивать я его не стал, правда. Пожалел беднягу. Так о чем я? Пятая камидогу моя любимая. Эденийская. Это было забавно, не находишь? Нет? Жаль… Аргус отдал мне ее, когда я намекнул ему, что начну помогать Драмину, и тот, чего доброго, еще женится на тебе и получит в родном краю ничем не ограниченную власть… Та, что осталась в Царстве Порядка, мне не нужна. Я же не хочу непредсказуемых последствий. Только маленький, но забавный спектакль, Китана, ничего более.

— Ты безумен, — сказала она. — Я не стану тебе помогать. Не стану предавать Императора.

— Давай не будем лгать друг другу. Император сам тебя предал, так за что ты держишься?

— Меня же убьют!

— Вот это уже честнее. Не убьют. Это будет равносильно признанию вины. После, когда турнир будет отменен, а Высшие боги займутся грызней между собой — разумеется. Но я успею вытащить тебя куда раньше, и сделаю так, чтоб Высшие боги настояли на вашей передаче под мою опеку. Ты выступишь борцом за свободу угнетенных. Воспользуешься положением дочери убиенного Джеррода.

Китана поднялась, покачала головой, отступая на несколько шагов.

— Ты безумец, Рейден. Не бывать этому. Я немедленно предупрежу Императора…

Рейден лишь усмехнулся.

— Еще пара слов, принцесса, а потом беги к Императору. Ты знаешь, что такое на самом деле криомантия? Думаю, нет. В основе своей это темный, противоестественный дар. Те, кто им владеет, меняют свойства воды, которая оказалась в пределах их влияния. В основе их природы лежит искажение. Однако есть способ вернуть магию в равновесие, повернуть вспять привнесенные изменения. Надо лишь добавить изначальный элемент. Например, воду из Источника Жизни, который находится в Земном Царстве. Тогда гармония будет восстановлена.

Китана, выслушав эту бессмысленную с ее точки зрения лекцию, сердито тряхнула головой:

— Я-то здесь при чем?

— Ты ни при чем. А вот Би-Хан… Неудачливого криоманта в момент восстановления истинной сути воды разорвет на мелкие части выбросом стихийной энергии. Можно еще покрыться коркой льда, если выброс обернется внутрь, а не вовне, что, в общем-то, даст примерно тот же результат. Ты не подумай, я вовсе не испытываю вражды к Би-Хану, мне его даже жаль, но когда-то мы с ним сильно повздорили из-за того, что он натворил в храме Четырех стихий, так что… Если выбирать между ним и Лю Кангом, с которым он встретится в поединке уже завтра в час заката, лично я выберу Лю.

— Подожди-ка, Рейден, — заговорила ошеломленная Китана, — ты только что обещал мне спасти Саб-Зиро, если я поступлю по-твоему, и тут же угрожаешь…

— Я не угрожаю. Всего лишь предполагаю, что твой возлюбленный может трагически погибнуть, не дожив даже до поединка со Скорпионом. И только потому, что ты оказалась слишком упряма, а мне надо спасать Лю.

Китана задержала на непроницаемо-безмятежном лице Рейдена долгий взгляд. Отступать было некуда — негодяй не оставил ей выбора.

— Говори, что именно мне надо делать. Я пойду на это. Ради Би-Хана.

Указания Рейдена были простыми и ясными. Китане даже не пришлось их обдумывать. Они уговорились, что она начнет выполнять свою часть сделки сразу после того, как начнется поединок между Саб-Зиро и Лю Кангом. Рейден настоял на этом, видимо, намереваясь заставить ее как следует поволноваться, а она слишком устала, чтобы спорить. Камидогу в лабораторию Шанг Цунга должен был доставить Скорпион. Китана не была уверена, что Рейден не обманет ее, и что завтра на закате она все еще будет жива. Впрочем, к счастью для самой себя, задумываться об этом Китана была не в силах. Теперь ей хотелось лишь одного: скорее добраться до своих покоев, забраться в постель и провести последнюю ночь во Внешнем мире в тишине и полном одиночестве. Однако у нее было еще одно дело, не терпящее отлагательств. Убедившись, что за ней никто не следит, Китана снова отправилась к Саб-Зиро.

На этот раз она застала его сидящим на лежанке. На коленях у него была доска для письма, и он сосредоточенно выводил строки в небольшом свитке. При виде Китаны Саб-Зиро отложил доску в сторону, поднялся и пошел к ней. Стойко выдержав горящий осуждением взгляд, она заговорила, удивляясь тому, как спокойно — обреченно-спокойно — звучит ее голос.

— Не гляди на меня так, я всего на несколько слов. Потом я уйду и больше ты меня не увидишь.

— Что вы хотели сказать? — видимо, поборов раздражение, спросил Саб-Зиро.

— Завтра у тебя поединок с воином Земного Царства по имени Лю Канг.

— И? Вы не распорядитель турнира, чтобы сообщать мне об этом.

— Будь осторожен. Не позволяй себе недооценивать его, — скороговоркой проговорила Китана. — И — прошу тебя, если не хочешь проиграть этот бой, — сражайся без магии.

Саб-Зиро воззрился на нее. В его взгляде она видела такое удивление, что ей это даже показалось забавным: она не предполагала, что что-то в обитаемых мирах еще способно застать его врасплох.

— Что вы знаете? Во что вы впутались? Отвечайте! — глухо проговорил он, схватил Китану за плечи и дернул к себе, так что на несколько мгновений она оказалась прижата к его груди.

— Что знала, то сказала. Больше мне нечего тебе поведать. А теперь отпусти. Мне пора возвращаться в свои покои.

Саб-Зиро выпустил ее, отвернулся, прикрыл глаза ладонью, потом прошелся по комнате. Каждое его движение выдавало нервозность. Китане стало не по себе — еще больше, чем прежде.

— Что ты натворила на этот раз? — донеслось до ее слуха восклицание.

— Что я слышу? Ты решил пренебречь правилами вежливости? — усмехнулась Китана. Смешок прозвучал истерическим взвизгом.

— Я тебя спрашиваю, что ты успела натворить? Отвечай немедленно, — настаивал Саб-Зиро. Китана невольно выпрямилась, сложила на груди руки.

— Я не воин твоего клана и не подчиняюсь твоим приказам. Даже не пытайся. Я сказала, что было должно, а остальное тебя не касается.

— Я немедленно доложу Императору о том, что от тебя услышал. Он должен знать, если правила турнира будут нарушены.

— Разболтаешь Императору, и меня тут же отправят в темницы, а то и на плаху, — сорвалась Китана, хотя поклялась себе, что не скажет ни одного лишнего слова. — Этого ты хочешь?

— Рейден, побери его демоны, — зло выплюнул Саб-Зиро. — Но я же тебя предупреждал… Что ты сделала? Неужели не понимаешь, чем это тебе грозит?

— Понимаю. Но конечная цель того стоит, — сказала Китана. Ее внезапно охватило сильнейшее, почти невыносимое желание рассказать Саб-Зиро все, переложить ответственность за свои решения и их последствия на его плечи. Однако она не могла не понимать, что это ни к чему не приведет. Теперь она должна была справиться сама ради них обоих.

— Чем он тебя купил? — сказал Саб-Зиро с таким отчаянием, что Китане стало жутко. За несколько минут она успела увидеть слишком много непривычного, неожиданного — увидеть его настоящего, способного чувствовать. «Наверное, в глубине души он до безумия боится — так же, как и я», — подумала она.

— Рейден заберет меня в Земное Царство. Он обещал. Там я проживу жизнь так, как мне хочется…

Китана прервалась на полуслове: Саб-Зиро зло рассмеялся.

— Ты ничему не учишься. Совсем. Думаешь, его словам можно доверять?

— Я ему нужна.

— Ровно до тех пор, пока ты его преданное и молчаливое орудие. Дальше он вышвырнет тебя вон, вывернув все так, что ты окажешься сама во всем виновата. Не веришь? Напрасно. Мне довелось неплохо узнать его, но когда мои слова для тебя хоть что-то значили? Ты предашь Императора, предашь Внешний мир — и ради чего?

— Ради спасения Земного Царства. Ради того, чтобы исправить ошибку. Я не хочу, чтобы Земля повторила судьбу Эдении, а ее жители оказались уничтожены или порабощены… А Император сам предал меня. Он от меня отказался.

— Ложь. Все это вранье. Ты меня пытаешься уверить, что действуешь во имя высоких целей? Чепуха. Ты никогда не думала ни о чем и ни о ком, кроме себя самой.

Китана не выдержала его взгляда, опустила глаза. Саб-Зиро продолжал говорить:

— Ты пришла предупредить меня. Зачем? Не побоялась вызвать его неудовольствие? Он хочет приберечь мальчишку до лучших времен, возлагает на него какие-то надежды, раз готов пойти на нарушение правил турнира. Что ты пообещала ему, Китана? Что ты должна сделать?

— Этого я тебе не скажу, даже если будешь пытать меня расспросами до рассвета.

— Значит, ты готова рискнуть моей жизнью? — сказал он вдруг тихо и горько. — Не ты ли когда-то говорила, что любишь меня? Не ты сокрушалась о грозящей мне смерти? Если Рейден позволил тебе меня предупредить, значит, он уверен в исходе нашего с Лю Кангом поединка.

— Это не так.

— Тебе-то откуда знать? Подумай сама, Китана. Неужели он допустил бы наш разговор, если б не был уверен в том, что выиграет?

— Ты ничего не понимаешь, Би-Хан, — ответила Китана, не заметив, что вновь — впервые за столько времени — назвала его по имени. — Если бы я могла рассказать тебе, ты бы понял. Но ты начнешь меня отговаривать, а я уже все решила. Каждый из нас должен чем-то пожертвовать, и я не отступлю. Да и вообще, какая тебе разница, каков будет исход у этого поединка? Ты же все равно собрался умирать, поединком раньше, поединком позже…

Китана выпалила эти слова не думая, от злости. А когда поняла, что сказала, замерла в испуге, глядя на Саб-Зиро широко раскрытыми глазами. Он усмехнулся.

— Значит, вот как? Что же, я рад, что ты выполнила последнюю просьбу умирающего и оставила тревоги на мой счет.

— Все не так! — сделала она запоздалую попытку объясниться, но он прервал ее жестом:

— Будь по-твоему. Я не стану вмешиваться в то, что ты затеяла. Мне, как ты справедливо заметила, уже нет никакой разницы. Даже если ты умрешь на плахе в конце своей очередной авантюры. Вот только, Китана…

— Что?

— Не продешеви, когда будешь жертвовать, — закончил Саб-Зиро с горькой, ядовитой насмешкой.