Часть 23

Когда Китана снова обрела способность воспринимать происходящее, она увидела, что вокруг царит полное замешательство. Рейн бестолково метался у парапета, размахивая руками и то и дело поглядывая вниз. Его воины стояли неподалеку от командира, жались друг к другу и громко переговаривались о чем-то. С Китаной остался только один караульный, но она даже не подумала о том, что ей представился удобный случай для очередной попытки побега: слишком ее напугало случившееся. Ей и до этого доводилось смерть, как доводилось и убивать, но никогда прежде она не видела гибели кого-то, кто был хорошо ей знаком. Она даже не могла убедить себя в том, что Драмин действительно мертв. Китана понимала, что никто не выжил бы, упав с такой высоты, но, как ни старалась она воззвать к собственному рассудку, какая-то часть ее продолжала искренне верить в то, что Драмин, разумеется, сильно пострадал, но остался жив.

Солнце меж тем поднялось над горизонтом довольно высоко. Прохладный воздух стал перемежаться полосами раздражающего жара. Рейн, видимо, утомившись бесцельным хождением по крыше, повернулся к парапету спиной и торопливо зашагал обратно. Когда он проходил мимо, Китана инстинктивно сжала кулаки, подавляя приступ душащей ярости. Рейн, заметив ее движение, нервно дернул головой, а потом сказал что-то следовавшим за ним воинам. Китану, взяв под руки, поволокли к спуску с крыши, а потом заставили спуститься вниз по лестнице следом за Рейном. Он все шел и шел, и, к удивлению Китаны, остановился у дверей помещения для караульных.

— Пленную держите здесь на всякий случай, и глаз с нее не спускать, иначе спущу с вас шкуры. А вы, принцесса, если в вашей голове есть хоть капля ума, не выводите меня из себя. И не пытайтесь бежать. Если не я вас прикончу, вы все равно умрете сразу, как только попадетесь на глаза воинам Молоха.

Китана, собиравшаяся прервать речь Рейна плевком в лицо или чем-нибудь похуже, поневоле вслушивалась в его слова: он говорил непривычно серьезно, и в его голосе она различала нотки испуга. «А ведь смерть Драмина его вовсе не радует. Но разве не этого они добивались?» — подумала Китана и, заметив, что Рейн испытующе смотрит на нее будто в ожидании ответа, решилась заговорить:

— Драмин… Он погиб?

— Естественно, — коротко ответил Рейн. — Что-то еще?

— Ты должен быть доволен, ведь так? Теперь я тебе не нужна. Отпусти меня, Император станет…

— Вам-то какое дело до того, доволен я или огорчен? Я думал, мы с вами поняли друг друга, а вы встали на сторону этого предателя. Впрочем, теперь это уже не важно. Еще раз говорю вам: один шаг за ворота башни, и вы немедленно умрете. Никакой Император вам уже не поможет. Молох, брат Драмина, стоит лагерем прямо под нашими стенами, и у него немалый отряд. И смерть Драмина его сильно не обрадовала — думаю, вы понимаете, почему. У меня нет никаких гарантий того, что он не свяжет гибель брата с вашей смехотворной деятельностью и не сдерет с вас шкуру живьем, попадись вы ему в руки.

— То есть мне надо радоваться, что я в плену у тебя, а не у него, да, Рейн? — забывшись, произнесла Китана с издевкой. У Рейна дернулся уголок рта.

— Именно. Я пока что не заинтересован в вашей немедленной смерти.

— Император…

— Не ответил ни на одно ваше письмо и никаких распоряжений не прислал, принцесса, — ответил Рейн с неожиданной улыбкой. — Порталы будут закрыты до тех пор, пока мне это нужно. И вы живы и в относительной безопасности до тех пор, пока я нуждаюсь в видимости союза с вами и Императором. Что будет дальше — не знаю. Попробуйте заинтересовать меня, предложите что-нибудь, чего я раньше не видел, — закончил он под одобрительный хохот воинов.

Китана не нашлась, что ответить — слишком взбешена и испугана она была, чтобы быстро соображать. Рейн, будто тут же забыв о ее присутствии, повернулся к ней спиной и скрылся за дверью помещения для караульных. Китана вспомнила, что там был наблюдательный пункт, с которого можно было следить за воротами. Вскоре Рейн вышел, весьма озадаченный, смерил Китану задумчивым взглядом, а потом приказал увести ее наверх и снова запереть в покоях.

— Обыщите хорошенько и ее, и комнаты — неожиданности нам не нужны. Потом спускайтесь сюда.

— Переговоры состоятся? — нерешительно уточнил кто-то из воинов, видимо, командир отряда. Рейн мотнул головой.

— Нет. Они баллисты готовят. Он не зря изображал эти полевые выезды.

— Неужто готовился брать башню штурмом еще до того, как… — продолжал тот же воин. Рейн перебил его:

— Откуда мне знать, к чему он готовился? Все равно с наскока он сюда не вломится, пусть хоть целыми днями камни швыряет. Запомните только одно: покоя он нам не даст. И не только он. Проверьте, сколько зерна в хранилищах…

Китана, затаив дыхание, вслушивалась в каждое слово, боясь хоть что-нибудь пропустить, и с каждой секундой ею все больше овладевал страх. Рейн, прервав свою речь, перевел на нее взгляд, замолчал на несколько секунд, а потом с неожиданной злобой прикрикнул на воинов, требуя сейчас же убрать ее с глаз долой. Вскоре Китана оказалась в своих покоях — под замком и под охраной.

Часы тянулись мучительно долго. Китана почувствовала себя совершенно разбитой. Ей казалось, что сердце ее бьется в два раза медленнее обычного, и каждый удар отнимает силы. Она будто без отдыха продиралась сквозь густые заросли: по лбу градом катился пот, а дыхание вырывалось из саднящего горла со свистом. Было невыносимо душно и жарко, и в запахе сырой земли Китана чувствовала почти незаметную, но от того не менее отвратительную примесь зловония. Будто мертвечина разлагалась на солнцепеке. К еде, принесенной одним из караульных, Китана так и не притронулась из-за подступавшей тошноты, но воду пила так жадно, что вскоре опустошила оставленный ей кувшин. Постучав в двери, она попросила принести еще воды, но ответом ей был грубый хохот.

Китану до глубины души уязвило такое обращение: до этого момента она не осознавала до конца, в какой опасности оказалась, и возможный гнев Императора расстраивал ее куда больше, чем собственное положение. Теперь же ужасы плена рисовались ей все ярче с каждой минутой. Она против собственной воли вспоминала услышанные и прочитанные когда-то рассказы о том, как обращались победители с попавшими в их руки врагами, и с мрачным вниманием вдумывалась в каждую деталь. Узников морили голодом, бросали в жуткие темницы с крысами, которые запросто могли обглодать им пальцы, оставляли в гробницах среди мертвецов… Нескольких представленных в красках картин оказалось достаточно, чтобы Китана утратила остатки самообладания. Она стала перебирать в уме возможные пытки, а следом за ними пришли мысли о том, насколько участь плененной женщины могла быть горше того, что выпадало на долю мужчин. Давясь рыданиями, Китана проклинала себя, Императора, Саб-Зиро, Драмина, Рейна и всю Эдению. Когда истерика схлынула, она заставила себя сосредоточиться на возможных способах побега, но ничего дельного так и не пришло ей в голову.

Когда солнце стало клониться в сторону заката, Китане пришлось отвлечься от размышлений. Сперва она услышала шум и треск, которые перекрывались негромкими возгласами — так, будто бы кто-то отдавал команды. Потом наступила пугающая тишина. Через несколько мгновений воздух разорвал гул, завершившийся звуком тяжелого удара. Стена, к которой прижималась Китана, содрогнулась, выплюнув несколько клубов из пыли и замазки, скреплявшей камни. Тут же раздался грохот где-то внизу. Китана метнулась прочь от стены, свалилась на пол, закашлялась и поползла на коленях к двери, зажимая рукой рот и нос. Когда снаружи все стихло, она изо всех сил заколотила кулаками по двери.

— Выпустите меня! Эй, откройте! Что там происходит?

Ответа не было — лишь мертвая тишина, которая, казалось, обещала неминуемую беду. Китана зарыдала, давясь пылью, крикнула еще несколько раз, а потом затихла, скорчившись в простенке. Снова и снова раздавались команды, которые сменяло выворачивающее нервы затишье. Потом что-то тяжелое с оглушительным грохотом било в стену, и сквозь шум в ушах Китана слышала то жалобные, то торжествующие крики.

Когда, наконец, дверь за ее спиной открылась, и кто-то выволок ее из комнаты в темную галерею, Китана даже не пыталась сопротивляться. Мучительное напряжение, сковывавшее ее нервы, обернулось полной беспомощностью. Ее привели в библиотеку — туда, где она так недавно мирно разбирала с Драмином свитки, а потом выслушивала его исповедь. Всклокоченный грязный Рейн сидел на полу у очага с выражением угрюмой сосредоточенности на осунувшемся лице.

— Ну что, принцесса, как вам понравилось?

— Почему оставили меня там? Надеялся избавиться от меня чужими руками? — вырвался у Китаны вопрос, мучивший ее весь день. Рейн криво усмехнулся:

— Мне говорили караульные, что ты подняла шум еще почище Молоха. Правда, не возьму в толк, почему: до тебя ни один камень не долетел.

Китана смерила его мрачным взглядом, села на ближайшую скамью, не дожидаясь позволения.

— Хочешь спросить? Давай, спрашивай, — смилостивился Рейн.

— Что это было? Осадные машины, о которых ты говорил? — заговорила Китана. Рейн кивнул.

— Баллисты, пропади они пропадом. Башня неприступна, если не прорвутся внутрь и не займут лестницу, тогда есть только один выход: удирать как можно скорее, пока не заткнули все дыры в стенах. Но покоя не дадут до тех пор, пока у них есть камни, а камней у них немало. Они, кажется, разрушили святилище твоей дорогой матушки, которое стояло здесь неподалеку, да еще с собой несколько повозок привезли. Теперь на стены высунуться просто так не получится.

— А лучники? У тебя же большой отряд, — спросила Китана. Рейн пожал плечами.

— Если б не мои лучники, они бы и вовсе покоя нам не дали. Но ты же сама понимаешь, это не ваши внешнемирские ряды, которые было бы легко и просто расстреливать с вершины башни. Молох-то знает, с кем воюет.

— В форте узнают об этом, — с надеждой сказала Китана. — Они придут и прогонят Молоха.

— Не придут, — покачал Рейн головой и скорбно сжал ладонями виски. — Им сейчас самим несладко придется. Судя по столбам дыма, вокруг форта поля выжигают. Значит, готовятся к долгой и основательной осаде.

Китана прикусила язык, замолчала, сосредоточенно глядя в огонь. Ей о многом хотелось расспросить Рейна, но она понимала, что ответа больше не получит. Рейн, не обращая внимания на ее присутствие, принялся обсуждать со своими командирами меры, которые собирался предпринять для защиты башни.

Однако долго совещание не продлилось — из галереи донеслись громкие голоса и звуки тяжелых шагов. Рейн замер, прислушался, а потом громко, длинно выдохнул.

— Встать! — проорал он вдруг. Воины выстроились в шеренгу перед дверью. Рейн окинул их быстрым взглядом, потом перевел глаза на Китану:

— Ты что, оглохла? Быстро на ноги и веди себя как положено, если не хочешь оказаться в темницах или внизу рядом со своим приятелем.

Китана, оценив обстановку, решила, что сопротивляться бессмысленно, и встала за последним воином. Рейн задержался возле нее на несколько секунд, потом вдруг подошел к очагу, набрал полную пригоршню пепла и, вернувшись к Китане, измазал ей лицо. Оглядев ее с каким-то странным беспокойством, он сказал:

— Прибыл мой отец. Голову опусти и держи рот закрытым, поняла?

Обдумать его слова Китана не успела: за дверями ударили копьями в пол, створки распахнулись, и в библиотеку вошел мужчина в подлатнике, который в нескольких местах пятнали кровавые следы. За гостем следовали с десяток воинов, которые выглядели куда более потрепанными: будто только что выбрались из жестокой схватки. Китана, забыв об осторожности, уставилась на того, кто вошел первым, предположив, что это и есть Аргус. Он был высок, строен и держался так, будто и башня, и все окрестные земли принадлежали ему безраздельно. Почтение, с которым его поприветствовали Рейн и присутствующие воины, лишь усиливало это впечатление. Китана перевела глаза на надменное лицо с тонкими чертами, которые могли бы показаться красивыми, не искажай их выражение крайнего недовольства, а потом, запоздало вспомнив слова Рейна, опустила взгляд.

— Рейн и пленная остаются здесь, остальные все убирайтесь, — раздался громкий приказ, который был поспешно исполнен. Рейн отошел к столу, на котором были разложены карты, и замер возле него, а Китана осталась стоять перед Аргусом, безуспешно пытаясь спрятать глаза от изучающего взора. Повисла гнетущая тишина.

— Я рад, что ты прибыл, отец, — наконец, заговорил Рейн заискивающим тоном. Аргус раздраженно мотнул головой — длинные черные волосы, собранные в тугую косу, змеей скользнули на грудь. Рейн осекся, закусил губу, потом вдруг выпрямился, будто стоял на смотре.

— Я бы не назвал это прибытием, сын, — заговорил Аргус, продолжая оглядывать Китану, которой начало казаться, что пристальный взгляд царапает ее, оставляя следы на коже. — Нам пришлось прорываться сквозь заслон, и твое счастье, что я не потерял ни одного бойца, в отличие от Молоха. Однако у меня несколько раненых. Сын, ты понимаешь, что это значит?

До слуха Китаны донесся сдавленный вздох. Рейн несколько раз схватил ртом воздух, будто пытался заговорить, но не мог набраться решимости, потом все же произнес:

— Мне пришлось несколько отклониться от данного тобой приказа, отец, однако принцесса у нас, так что не думаю, что это повлияет на ход переговоров.

— Тут я с тобой согласен. На ход переговоров повлиять уже не смогут ни твое самоволие, ни даже присутствие никому не нужной принцессы — по той простой причине, что никаких переговоров не состоится. Молох, судя по тому, что мне пришлось наблюдать, в бешенстве из-за смерти главы своего рода. Если помнишь, мы обещали передать ему Драмина с рук на руки, чтобы он мог самолично его прикончить.

— Да, этот пункт соглашения нарушен, — испуганно зачастил Рейн, так что Китана едва разобрала, что именно он говорит. — Однако это ничего не меняет: мы по-прежнему союзники. Да ведь Молох и сам собирался прикончить Драмина. Теперь он глава рода, что еще ему надо?

— Тебе что, камень в голову прилетел? — раздался в ответ крик, от которого и Рейн, и Китана дернулись в стороны. Аргус подошел вплотную к сыну и, не стесняясь присутствием Китаны, отвесил ему пощечину. Рейн не пытался сопротивляться, только прикрыл пострадавшую щеку ладонью.

— Молох был на нашей стороне, пока мы все вместе боролсь против Империи. Но неужели тебе нужно объяснять, что теперь он винит тебя в убийстве главы своего треклятого рода, а это значит, мы превратились в кровных врагов. Но это еще полбеды. По твоей милости Молох вообразил, что мы решили прибрать все к рукам, минуя его, и вцепится нам в глотки намертво.

— Драмин сделал это специально, как ты не понимаешь? — жалко забормотал Рейн, не отнимая руки от лица. — Они пытались сбежать, мы их перехватили у портала, но он вырвался и прыгнул с крыши.

— А тебе хватило ума подойти и выглянуть вниз, так, чтобы тебя увидела половина лагеря Молоха, — сказал Аргус. — И я не понимаю, как эти двое вообще смогли выбраться из-под стражи? Когда все закончится, собственноручно вздерну твою кучку идиотов, а тебя в первую очередь.

— Я все сделал, как следует! Я удержать его хотел, говорил, что ему ничего не угрожает! — повысил голос Рейн. Аргус лишь отмахнулся и сделал несколько шагов к замершей от страха Китане.

— Итак, принцесса, что мы имеем? Драмин знал, на что идет, и ничего лучше не смог бы придумать, даже если бы у него был в запасе год. К несчастью для вас, он подставил не только меня. Теперь вас считают пособницей моего сына: у Драмина и Молоха все еще достаточно много сторонников. Рабы уже восстали в нескольких поселениях, требуют мести — справедливой мести внешнемирской шлюхе, которая приложила руку к смерти благородного наместника, служившего еще Джерроду. Кто-то говорит, что вы предательница, продавшаяся Императору, как ваша мать. Иные считают, что принцесса ненастоящая. Дескать, колдун подсунул Драмину копию, демона в живом теле. Тут вините свою дружбу с Грандмастером Лин Куэй. Будьте уверены, если попадете в руки хоть первым, хоть вторым, участь ваша будет крайне незавидна.

Аргус, кажется, откровенно веселился.

— Чего вы хотите? — вскрикнула Китана. Он неодобрительно покачал головой.

— Не нервничайте так, принцесса. Я хочу одного — мира и порядка в Эдении. Вы ведь понимаете, что теперь здесь начнется война, которую Император не сможет прекратить, даже если введет сюда всю свою армию? Сторонники Молоха пойдут против меня и моих союзников, мелкие сошки станут рвать друг другу глотки, пытаясь устранить за чужой счет свое убожество. А рабы, которые крайне не любят, когда привычный им порядок что-то нарушает, устроят бесцельную, но весьма кровавую резню под благородные рассуждения о свободе и справедливом переделе земли. Понимаете, о чем я говорю?

Китана кивнула, решив, что иного ответа от нее не требуется. Аргус продолжал:

— От Эдении камня на камне не останется — слишком обстановка накалилась, и в немалой степени из-за вас. Мне придется взять дело в свои руки, а вам — помочь мне…

— Что от меня требуется? — проговорила Китана, решив, что спорить будет крайне неразумно. Аргус жутковато усмехнулся:

— Ничего особенного. Молчать и слушаться.

— Постой, отец, — вмешался Рейн. — Что ты хочешь делать? Разве мы не договаривались…

— После того, как ты упустил Драмина, ты еще спрашиваешь меня о прежних договоренностях? Тебе, как выяснилось, ничего нельзя доверить, а я не хочу, чтоб Высшие боги хозяйничали здесь, пока мы с Молохом впустую тратим время и силы. Мне придется взять все в свои руки и исправить твои ошибки, а ты постоишь в сторонке и посмотришь, как дела делаются. Так и знал, что нельзя тебе ничего доверить. Только и способен, что в игры у меня за спиной играть.

— Мы же договорились! — повторил Рейн невпопад. Аргус закатил глаза.

— Для сторонников Драмина ты убийца и бунтовщик, неужели не ясно? Они никогда за тобой не пойдут.

— Ты тоже у них не в чести, — запальчиво сказал Рейн. В глазах его Китана видела лихорадочный блеск. — Почему они вообще должны нас волновать? Мы разобьем их, и они подчинятся. Высшие боги не станут союзничать с Молохом — перевес все равно на нашей стороне!

— Предлагаешь воевать с половиной Эдении, сын? — насмешливо сказал Аргус. — Как по-твоему, сколько лет мы потратим на то, чтобы подавлять бесконечные восстания? Утихомирься, Рейн, иначе я решу, что ты забыл о почтительности.

— Но что со мной теперь будет? — спросил Рейн. Аргус только хмыкнул.

— А что с тобой будет? Разберемся, когда все поутихнет. А пока иди, оставь нас.

— Нет, отец, — проговорил Рейн со странной обреченностью в голосе — как будто его только что приговорили как минимум к вечному изгнанию. Аргус повторил с нажимом.

— Оставь нас наедине. Мне есть о чем поговорить с принцессой.

Китана невольно попятилась назад под тяжелым взглядом, в котором появилось странное, пугающее выражение — будто у проголодавшегося зверя. Рейн, которого она не могла разглядеть из-за спины приближавшегося к ней Аргуса, проговорил что-то неразличимое и зашагал к дверям. Аргус медленно, будто играя, оттеснил Китану в дальний конец библиотеки, куда почти не достигал свет факелов. Поначалу ей удавалось отступать, но вскоре Аргус, выждав удобный момент, быстро шагнул к ней и схватил за руки. Китана вцепилась в его пальцы, но разжать их не могла, как ни старалась. В следующую секунду он оказался слишком близко, так, что воспаленное дыхание коснулось ее шеи.

— Ничего, — прошептал Аргус. — Еще есть возможность все исправить…

— Отпустите меня, и Император проявит к вам милосердие! — сделала Китана попытку достучаться до его разума. Ответом ей был смех.

— О чем ты? На моей стороне Высшие боги. Скоро Императору придется молить о милосердии. Что до тебя, внешнемирская замарашка, то ты сослужишь мне добрую службу. Сейчас мы с тобой поиграем, а потом полетишь со стены вместе с моим сыном. Вы тут неплохо сдружились, как я погляжу, даже жаль вас разлучать… Но должен же я как-то загладить свою вину перед Молохом…

Китана, собрав все силы, рванулась из хватки Аргуса и, воспользовавшись его секундной растерянностью, ударила локтем в живот. Ей это принесло больше вреда, чем пользы: на Аргусе был подлатник, так что она едва не вскрикнула от боли в поврежденной руке. Однако Аргус утратил бдительность — и пропустил куда более увесистый удар по затылку, который заставил его потерять равновесие. Китана, не потрудившись разглядеть своего неожиданного спасителя, принялась колотить упавшего Аргуса, не разбирая, куда приходятся ее удары. Когда поверженный враг затих, Китана почувствовала, как кто-то пытается оттащить ее в сторону. Она замерла, пораженная внезапной мыслью: что, если это Саб-Зиро наконец, решил за ней вернуться? — и подчинилась молчаливому требованию оставить Аргуса в покое. Однако ее ждало горькое разочарование: вместо Саб-Зиро она разглядела все того же ненавистного ей Рейна.

— Стой тут, — прошептал он, снова скрываясь в темноте. — И не дергайся, если хочешь выбраться отсюда.

Через несколько секунд, показавшихся Китане вечностью, Рейн появился снова и жестом приказал ей следовать за собой. Когда они дошли до освещенной части библиотеки, он остановился, достал платок и принялся вытирать руки и лицо. Присмотревшись, Китана разглядела брызги крови.

— На, утрись, — сказал Рейн и сунул ей платок. — Тут, на щеке, и на лбу тоже.

— Что ты делаешь? — воскликнула Китана. Рейн предостерегающе замахал руками:

— Ни одного лишнего звука, ты, идиотка. Хочешь остаться здесь, с ним, пожалуйста. Через пару часов он очухается и довершит начатое, и твой визг его не остановит, уж поверь, я-то знаю…

Он резко оборвал свою речь и сам утер Китане лицо.

— Теперь слушай внимательно. Сейчас пойдем наверх. Ты молчишь, ни единого слова. Если что, я скажу караульным, что отец приказал отвести тебя к нему в комнаты. Нам надо пробраться к порталу, через который вы пытались удрать утром.

— Но портал не работает, — прошептала Китана. Рейн показал ей зажатый в кулаке ключ.

— Не работает, потому что не тем ключом открывали. Отец с помощью Высших богов ухитрился перенастроить сеть наших порталов так, что Цунгу до конца его дней не разобраться. Если, конечно, он не получит этот ключ.

— Но почему ты мне помогаешь? Если попадешь во Внешний мир…

Рейн болезненно скривился, будто она его ударила, и с отвращением выплюнул:

— Провалиться мне к демонам, если стану смотреть на это снова.

Сбитая с толку Китана хотела было переспросить, что он имеет в виду, но Рейн продолжал говорить уже спокойно:

— Как ты сама не понимаешь? Если останусь здесь, будет хуже. Ты же сама все слышала. А во Внешнем мире уж сам разберусь, что делать, не тревожься. Кстати, ценю твою заботу — вот уже не думал, что ты станешь обо мне беспокоиться, — усмехнулся он.

— Я беспокоюсь о том, чтобы ты не сдох до того, как попадешь в руки к палачам моего отца, — проговорила Китана раздельно. Рейн ответил ей еще одной усмешкой, а потом распахнул двери и сделал шаг за порог.

— Отец приказал не тревожить его. Следите за тем, чтобы в башне было тихо, если что, сразу доложить мне. Я буду наверху в бывших покоях Драмина.

Стражники, стоявшие у дверей, недоуменно переглянулись, но возражать не стали. Рейн быстро зашагал вперед, Китана последовала за ним, стараясь, чтобы движения не выдавали ее нервнозности. Она пыталась думать об Императоре, о том, что скоро вернется во Внешний мир, где, по крайней мере, в окна не летят камни из осадных машин, но не могла сосредоточиться: в голове все еще звучал голос Аргуса. Они миновали галерею, поднялись вврех по лестнице. Китана каждую минуту ждала, что их остановят. Однако никто не обращался к ним ни с какой речью.

— Все ждут ночного штурма, — прошептал Рейн, когда они оказались наверху, у покоев Драмина. Его лицо было очень бледным, а лоб блестел от испарины. Он остановился возле караульных и отдал им приказ спуститься вниз.

— Присоединитесь к тем, кто в казармах. Обход галерей, прилегающих к воротам и кухонному входу, каждые пятнадцать минут. Ночью Молох устроит вылазку, это точно. О малейших происшествиях сообщать мне, я буду здесь. Отца не тревожить. Я сам ему обо всем доложу, если будет нужно.

На несколько томительных мгновений Китане показалось, что караульные что-то заподозрили. Сердце ее заколотилось неровно и болезненно, а ладони вспотели. Однако им с Рейном повезло снова. Вскоре они остались одни в галерее. Рейн побежал к ходу, ведущему на крышу, Китана поспешила за ним. В темноте у него не сразу получилось найти портал. Они вдвоем бестолково шарили ладонями по стенам, вздрагивая от случайных прикосновений и отдергивая руки, как от огня. Наконец, когда Китана уже готова была дать волю страху и досаде, Рейн нашел искомое. В темноте загорелся зеленый прямоугольник открывающегося портала. В следующую секунду Китана метнулась вперед, проваливаясь в исходящую рябью дыру в пространстве.

Загрузка...