Часть 12

Три следующих дня Китана провела в одиночестве, запершись у себя в покоях. Драмину она отправила записку, в которой объяснила затворничество недомоганием из-за резкой смены погоды. Лгать почти не пришлось: одуряющая жара сменилась промозглой сыростью, и у Китаны немилосердно ломило кости. Драмин присылал со служанками пространные послания, настаивая на том, чтобы Китана позволила осмотреть себя местному лекарю. Она снова и снова отвечала вежливым отказом, хотя эта вежливость стоила ей немалых усилий, и, наконец, ее предоставили самой себе.

В первое время стыд и злость глушили все остальные чувства. Китана несколько раз порывалась написать Императору с просьбой отозвать Саб-Зиро, но ей нужен был весомый повод для такого решения, чтобы оно не выглядело поспешным, а ничего подходящего в голову не приходило. Изведя впустую несколько свитков, Китана пришла в полное отчаяние и вместо просьбы написала Шао Кану подробное донесение, некстати вспомнив слова Саб-Зиро о том, что ее послания слишком немногословны. «Значит, отец недоволен, и, конечно, сказал об этом Цунгу, а Цунг Саб-Зиро… А может, он просто читает мою почту — еще бы, раз меня все это время подозревают в измене. Все слишком запуталось, но ничего не поделаешь — придется самой справляться и с Эденией, и с Саб-Зиро, и с прочими неприятностями», — размышляла Китана. Ей как никогда хотелось бросить все и вернуться во Внешний мир, к своим прежним простым и понятным обязанностям, но это было невозможно.

Странное смятение, охватившее Китану после столкновения с Саб-Зиро, мало-помалу утихло, сменившись обидой и потаенным стыдом. Китана старательно убеждала себя, что все пережитое ею было вызвано испугом и злостью, которой она поддалась, утратив ясность ума. Не более чем наваждение — ничего не значащее и ничем не угрожающее. Пустяковое происшествие, о котором можно забыть и не никогда не вспоминать больше. Потому что малейшее воспоминание отдается дрожью в кончиках пальцев и заставляет лицо вспыхнуть, как от пощечины.

Однако выбросить Саб-Зиро из головы у Китаны не получилось, тем более что более интересного предмета для размышлений не было. Китана стала развлекаться тем, что представляла себе следующую встречу с Саб-Зиро — как безразлично будет смотреть на него, как холодно ответит на его приветствие, если он, конечно, соизволит заговорить. В конце концов, оправдывалась она сама перед собой, нужно быть готовой заранее, чтобы больше не растеряться и не позволить ему сбить себя с толку. А дальше Китана окончательно поддалась слабости: перешла к размышлениям о том, что Саб-Зиро следовало бы признать вину и попросить прощения, и ради этого можно было явиться в ее покои, не дожидаясь вызова. На третий день она поймала себя на том, что ждет Саб-Зиро и злится из-за того, что он не торопился оправдать ее ожидания. Когда служанки приносили еду или передавали очередное пожелание скорейшего выздоровления от Драмина, Китана злилась, потому что единственный, кого ей хотелось видеть, так и не пришел и не дал о себе знать. Иногда Китане казалось, что она слышит голоса за дверью, ведущей в галерею, но все звуки стихали, стоило ей приблизиться, и это превращало ее тоскливую раздражительность в горькую разъедающую досаду.

Утром четвертого дня на небе, наконец, показалось солнце, а в покоях стало настолько душно от испарений, что Китана сбежала оттуда сразу, как только проснулась. Драмина она нашла в библиотеке — он, по своему обыкновению, разбирал какие-то документы. Увидев ее, он вздрогнул от неожиданности, но тут же улыбнулся, и Китане показалось, что улыбка была искренней.

— Неужели новую почту уже доставили? — не дожидаясь положенного церемониалом приветствия, спросила Китана — слишком ее обрадовала возможность поговорить с кем-то, кому не придет в голову начать ее в чем-нибудь обвинять или осыпать оскорблениями.

— О нет, что вы, принцесса, — отмахнулся Драмин, сгреб несколько смятых обрывков и бросил в стоявшую тут же резную костяную шкатулку. — Я отбираю старые письма, которые можно уничтожить. Дороги так размыло, что ни пешему не пройти, ни верховому не проехать. Хорошо, что в башне большой запас провизии, я распорядился пополнить закрома как следует еще перед вашим приездом. Посыльных можно ждать разве что из Внешнего мира, и то, если возникнет какое-нибудь срочное дело. Но Император, как я слышал, сейчас занят переговорами со Старшими богами, а у нас все идет как надо, так что… Что с вами, принцесса? Вы все еще нездоровы? Давайте я все же приглашу лекаря.

— Ты о чем? Со мной все в порядке, — спросила Китана, усаживаясь напротив Драмина. Мысль об Императоре расстроила ее, но она ничуть не намеревалась выдавать свои чувства.

— Просто вы вдруг так помрачнели, — заметил он. — Я чем-то расстроил вас?

— Нет, все в порядке, Драмин, — пожала плечами Китана, стараясь казаться спокойной. — Но мне бы не хотелось пропустить турнир. Возможно, я покину Эдению на некоторое время.

— Вам нелегко дается пребывание здесь, правда? — сказал вдруг Драмин. — Я понимаю, что вы привыкли к другому, принцесса, да и разлука с близкими никого из нас не делает счастливее.

— Я просто плохо спала, — отрезала Китана, которую сочувствие Драмина заставило почувствовать себя еще более несчастной. — Какие у нас планы на сегодня? Если, как ты говоришь, дороги все еще непригодны для передвижения, и мы никого не ждем, то я хочу снова заняться таможенными пошлинами. Хотя вообще-то их давно пора отменить, они только все усложняют. Дай мне почту, я закончу ее разбирать, а ты пока принеси мне списки пошлин по западу за последние месяцы.

Драмин помедлил, потом, выдернув несколько забрызганных грязью листков, пододвинул к ней стопку.

— Вот, все как обычно — донесения по полевым работам, передвижениям отрядов и списки заболевших мы сохраняем, а пустяки вроде мелких торговых сделок в огонь.

— А это что за клочки? — спросила Китана, указав кивком на листки, которые Драмин все еще сжимал в ладони. Он усмехнулся и, открыв шкатулку, сложил их внутрь.

— Ничего заслуживающего внимания, принцесса, семейные дела. Мой младший брат, с которым вы еще не имели удовольствия познакомиться — и надеюсь, что он так и не почтит нас своим присутствием, — любитель развлечений вроде выездных тренировок. Теперь они объезжают границы принадлежащих нам земель, и он каждый день шлет мне донесения о том, что все идет как надо.

— Это правильно, — сказала Китана, несколько озадаченная услышанным. — Во Внешнем мире мы уделяем безопасности большое внимание, и я была удивлена, увидев, как у вас все устроено. Даже отряды при замках малочисленны и больше времени проводят в молитвах, чем на тренировках.

— Видите ли, после распри, в которой погибли семьи короля Джеррода и вашей матери, императорским указом нам запрещено увеличивать численность отрядов, принцесса, но в этом и нет необходимости, если рассуждать здраво. Большинство из нас довольны нынешней расстановкой сил, и, так как возможности примерно равны, ни у кого не возникает желания ее менять, — пояснил Драмин.

— Но ты сказал, что твой брат не приехал со мной знакомиться. Почему так? Ведь все семьи явились. Или не все? — продолжала расспрашивать Китана. Драмин устремил на нее пытливый взгляд, так что она невольно выпрямилась.

— Если вы хотите знать ответ на эти вопросы, мы с вами должны будем обсудить существующие сложности, принцесса. Я специально откладывал этот разговор, чтобы не расстраивать вас раньше времени, однако дела обстоят так, а не иначе.

— Подожди-ка. Так, значит, ты от меня скрываешь истинное положение дел в Эдении, Драмин? — спросила Китана, не потрудившись скрыть раздражение. — Позволяешь мне разбираться с пустяками, пока сам занят настоящими проблемами? Ты тоже считаешь меня глупой, недостойной доверия…

— Тоже? — прервал ее Драмин. — Вот в чем, значит, причина вашего дурного настроения.

— Что ты пытаешься сказать?

Он вздохнул, будто Китана спросила его о какой-то совершенно очевидной вещи.

— Ну как же, принцесса. Письма Императора и Шанг Цунга вы получили за два дня до грозы и, судя по всему, были довольны тем, что прочли, или, по крайней мере, не огорчены. Значит, дело не в них. Вы имели с кем-то неприятную беседу уже после, и именно этот ваш собеседник высказал вам то…

— Довольно, — глухо проговорила Китана, сжав кулаки, но Драмин продолжал:

— Поэтому я и настаивал на его отъезде — в том числе. В указах Императора относительно вас ничего не было сказано о прибытии Саб-Зиро, значит, вопрос решился в последний момент.

— Или его решение тебя не касалось, Драмин, потому что целиком и полностью во власти Императора. Или в моей.

— Успокойтесь, Китана, я не намереваюсь оскорбить вас или расстроить. Равно как и проявить недоверие. Не говоря уже о том, что я не позволил бы себе усомниться в ваших способностях. У вас замечательные задатки, и применяете вы их наилучшим образом.

— Драмин, не уводи разговор в сторону, — отмахнулась Китана. — Почему мне не было известно о том, что ты называешь сложностями?

— Не то чтобы не было. Вы ведь не хуже меня осведомлены о существовании в стране напряженности между семьями как внутри, так и вне линий крови. Наиболее могущественные борются за первенство, младшие же мечтают выбраться в число средних, а если сильно повезет, то и выше.

— Ну разумеется. И твой брат-любитель воинских забав, видимо, тоже недоволен своим положением, потому и не был мне представлен, так? — спросила Китана. Драмин ответил полупоклоном.

— Насколько все серьезно? — продолжала она допрос.

— Не стоит беспокойства. Пока, по крайней мере. Он был весьма обнадежен моим понижением в должности. Надеялся, что это лишит меня уважения и влияния как внутри семьи, так и вне ее, — заговорил Драмин с непривычной Китане мрачной сосредоточенностью. — Видите ли, у меня нет прямых наследников, поэтому моя жизнь в глазах родственников и соотечественников не представляет особой ценности. Нет, посягнуть на нее они не осмелятся, и я за этим тщательно слежу, но приходится, знаете ли, принимать меры, чтобы они помнили о том, что я глава рода по праву старшинства, и что мне следует оказывать подобающее уважение. Они ждали, что я буду выслан отсюда назад в свои владения сразу по вашем прибытии, однако вы решили по-другому, и это сбило их с толку.

— Значит ли это, что мне тоже следует напомнить твоим родичам о том, что я заслуживаю уважения как дочь Императора и наследница Джеррода? — спросила Китана, которая, наконец, оказалась в привычных обстоятельствах и ощутила прилив уверенности в своих силах.

— Нет. Пока нет необходимости предпринимать решительные действия, Китана. Формально вам должны быть представлены члены каждой семьи, но не все, кто считаются принадлежащими к той или иной фамилии. В противном случае мы бы и за год не разобрались с их визитами. В нашем случае приличия соблюдены: я глава семьи и моего присутствия достаточно.

— Ты уверен, что нам не нужно дополнительно… Скажем, принять меры для обеспечения твоей безопасности? — продолжала Китана, с неудовольствием размышлявшая о перспективе лишиться общества своего советника. Драмин слегка улыбнулся:

— Я искренне благодарен вам за участие, принцесса, и очень ценю его. Однако до тех пор, пока сохраняется нынешняя расстановка сил, мне ничего не угрожает. Моя семья заинтересована во мне, потому что я гарантирую им защиту от посягательств на их безопасность со стороны других семей. Пока они уверены в моей силе, я им нужен. Но из этого факта вытекает следствие, о котором я хотел бы поговорить подробнее.

— Я тебя слушаю, — ответила Китана, на всякий случай придвинув к себе пустой свиток.

— Как мы уже выяснили, в стране есть недовольные нынешним положением дел. Ваше прибытие они рассматривают как возможность нарушить сложившийся порядок вещей, склонить чашу весов в свою сторону. Среди наших противников пока нет единства. Самые опасные из них те, кто примкнул к Аргусу, бывшему верховному богу Эдении, потому что они ратуют за свержение власти Шао Кана и много лет пытаются убедить Высших богов, что его правление наносит народу непоправимый вред.

— Серьезно? — хмыкнула Китана.

— Еще как. Факты подтасовываются, злоупотребления на местах и частные случаи, не имеющие отношения к деятельности Императора, преувеличиваются до масштабов катастрофы…

— И ответственность возлагается на тебя, — усмехнулась она. Драмин развел руками.

— Разумеется. Для них я предатель, трус, который продался Империи, хотя, как я уже когда-то говорил вам, для меня эти обязанности скорее обременительны. Теперь к делу, принцесса. Известный вам Рейн — сын Аргуса, и, хотя всеми силами старается доказать, что не разделяет воззрений отца и не имеет отношения к оппозиции, тем не менее, никакого доверия не вызывает. Более того, его семья входит в число семи. Они почти равны нам по могуществу и будут рады при случае бросить вызов.

— Подожди, Драмин, — прервала его Китана, совершенно сбитая с толку. Встав из-за стола, она несколько раз прошлась по библиотеке от стены до стены, пытаясь привести в порядок разрозненные мысли. — Значит, получается, что Рейн — сын главного смутьяна и при этом наследник одной из самых влиятельных семей, которая желает выбиться в лидеры, так?

— Так. А еще, если мы вспомним обстоятельства нашего с вами знакомства, принцесса, то обнаружим, что он имеет некие притязания, которые поддерживает королева Синдел.

— Вот… — воскликнула Китана и оборвала свою речь, чтобы сдержать рвущиеся наружу ругательства. — Так он, получается, рассчитывает получить мою руку, чтобы дальше распоряжаться Эденией по своему усмотрению?

— По всей видимости. Слухи ходят разные, Китана. Вы же знаете, женщина-правитель для приверженцев традиций это нечто… Необычное, скажем. Поэтому вам прочат в женихи и Рейна, и почему-то сына правителя Сейдо, и даже, прошу прощения, меня.

— Да, об этом я слышала, — скривив губы, сказала Китана.

— И, несомненно, это вызвало ваше недовольство. Однако смею вас уверить, я не думал о том, чтобы позволить себе такую дерзость. В свое время я питал надежду на то, что однажды смогу назвать вашу мать своей супругой, однако ее отец предпочел, разумеется, принять предложение короля Джеррода, а моя привязанность к королеве превратилась в глубокое почтение… Но прошу простить мне непрошенную откровенность. Вернемся к насущным проблемам. Я ожидаю, принцесса, что Аргус или Рейн, или сразу оба, проявят себя в ближайшее время.

— Ты ждешь бунта? — насторожилась Китана. Драмин призадумался, потом покачал головой.

— Нет. Это опасно для них самих в первую очередь. Старшие боги настроены против Императора, за исключением Шиннока, который, хоть и предпочитает ему Рейдена, все же достаточно справедлив для того, чтобы отстаивать интересы обоих сыновей. Однако если будет доказано, что эденийские борцы за свободу запятнали себя неблагородными поступками или злостно нарушили какие-нибудь законы, Старшие боги не смогут оказывать им поддержку открыто. Сейчас, в преддверии турнира, каждое слово, каждый шаг, каждая мелочь будут взвешиваться весьма тщательно. Решается вопрос расстановки сил в обитаемых мирах, и, сами понимаете, ни у кого нет права на ошибку. У Императора достаточно сторонников, а его союзники сильны и могущественны, поэтому просто так, без достаточного основания, бросить ему вызов не смогут даже Старшие боги. Однако если что-то пойдет не так, то ему откажут в дальнейшем расширении его владений, а Рейден с легкостью добьется очередного запрета на проведение турнира.

— Что-то пойдет не так? Что, например?

— Например, если в одной из провинций Империи начнутся беспорядки, принцесса. Тогда Рейден сможет говорить о том, что Император недостаточно силен, чтобы удержать свои земли под контролем, и расширение его владений грозит хаосом, которого так боятся Высшие боги. Нам с вами нельзя допустить осложнения обстановки. До окончания турнира, завершится он победой Императора или нет, равновесие должно сохраняться, чего бы нам это не стоило.

— Рейн ведь тоже не явился сюда. Я думала, он во Внешнем мире или отбыл куда-нибудь по делам службы… — протянула Китана задумчиво.

— Да, но вы видели его мать, Делию, и предполагаемую невесту, которая была назначена ему в жены по старому договору, заключенному еще его отцом. Однако сейчас ее семья осталась не у дел, и Рейн сделает все, чтобы не упустить возможность заключить более выгодную партию.

Китана, порывшись в памяти, вспомнила бледную черноволосую эденийку, смотревшую на нее со сдержанным любопытством, и замотанную в покрывало высокую фигуру рядом с ней.

— Да, точно, я их помню. Но где сам Рейн?

— Официально он был вызван в Мир Порядка в составе сборного отряда — у них там опять какая-то стычка с повстанцами. Но это может быть удобным прикрытием для переговоров с Аргусом или теми же повстанцами. Думаю, мы очень скоро о нем услышим, принцесса.

— Я поняла тебя. Мне нужно сообщить Императору о том, что ты сказал, или он осведомлен об этом не хуже меня? — спросила Китана.

— Император в курсе всего, что происходит на подвластных ему землях, — проговорил Драмин почтительно. — Однако я думаю, что вы можете изложить ему свои соображения относительно происходящего.

После разговора с Драмином Китана почувствовала себя куда лучше, чем прежде. У нее, наконец, появилась возможность вновь обрести уверенность в своих силах, утраченную за долгие месяцы метаний от горя к гневу и тщетной борьбы с тем, что в конечном счете оказалось для нее важнее собственных представлений о правде и справедливости. Китане нравилось противостоять и сражаться, особенно если не приходилось сомневаться в успехе сражения и собственной правоте. Она сделает то, чего от нее ожидают, Император останется доволен ею, а это самое главное. И если удастся доказать, что Рейн предатель, это, помимо прочего, позволит ей избавиться от главного претендента на ее руку…

Воодушевленная своими планами, Китана не заметила, как наступило и пролетело время аудиенций. Она была собрана, сосредоточена и точна, принимала решения быстро, не позволяя себе колебаться или проявлять снисходительность. Каждый раз, принимаясь за спор между двумя землевладельцами или торговцами, она уже на первых их словах вспоминала подходящий пункт из очередного многословного кодекса и разрешала тяжбу так, как было предписано обычаями. Во взглядах просителей, недоверчивых и даже насмешливых поначалу, Китана с удовольствием видела разраставшееся удивление, а потом благоговение, иногда больше напоминавшее страх. Это дарило ей чувство мстительного удовлетворения, как будто она отвечала на брошенный вызов, а молчаливое одобрение пристально наблюдавшего за ней Драмина придавало дополнительной остроты ее торжеству. «Не так уж это и сложно. Дать им то, что они от меня ждут, и никому не позволить выйти из повиновения. Интересно, что сказал бы Цунг…» — думала Китана, отвечая коротким взмахом руки на цветистые речи очередного благодарного подданного.

Когда наступило время обеда, Китана решила было подняться к себе, однако не захотела прерывать беседу с Драмином, который объяснял ей нюансы применения местных законов в отношении разных по положению преступников. Она возражала ему шумно и многословно, уже не стесняясь проявлять при нем свои настоящие чувства, а Драмин будто бы принимал это как должное и отвечал уверенно, но без язвительной насмешливости, которая так раздражала Китану в Цунге. Беседа продолжилась за обеденным столом в покоях Драмина, одна тема сменялась другой, так что Китана едва замечала, что ей подают и кто прислуживает за столом. Отвлекшись на минуту от разговора, она с удивлением заметила у столика для сервировки Джейд, которая украшала зеленью очередное блюдо.

— Так Джейд твоя личная служанка? — спросила Китана.

— Джейд помогает по хозяйству, — уклончиво пояснил Драмин, разливая вино по кубкам. — Она происходит из древнего, но обедневшего рода, последние представители которого живут на моих землях, принцесса. Когда-то им принадлежала целая область, но, увы, судьба их сложилась именно так, а не иначе.

— А отчего ее отец не выдал ее замуж? — поинтересовалась Китана, уже привыкшая к тому, что в Эдении женщины, в жилах которых текла хоть капля благородной крови, покидали родителей, едва достигнув совершеннолетия. Драмин пожал плечами:

— Я сам подыскиваю Джейд подходящего супруга, потому что в некотором роде привык о ней заботиться.

— Так ты покровительствуешь их семье? — продолжала Китана.

— Да, таков обычай. Я стараюсь заботиться о том, чтобы никто из моих верных не нуждался. И, сами понимаете, мне хочется устроить ее судьбу наилучшим образом, — проговорил Драмин после некоторой задержки.

— Хочешь, подыщем ей мужа среди слуг Императора, — задумчиво сказала Китана. — Многие из воинов, завершив службу, покидают Внешний мир, и, думаю, кто-нибудь из них…

Договорить она не успела: речь ее прервал звук разбившегося стекла. Джейд стояла у столика, опустив голову и прижав руки к груди, а у ног ее поблескивали осколки какой-то посудины.

— Какая ты неловкая, — сказал Драмин неодобрительно. — Прибери здесь и оставь нас.

Джейд, не поднимая головы, пробормотала несколько слов, которые Китана не смогла разобрать. Драмин досадливо махнул рукой, и она поспешила к двери, ведущей в коридор.

— Что с ней? Я сказала что-то не то? — поинтересовалась Китана, сбитая с толку происшествием. Драмин слегка улыбнулся:

— Разумеется, нет, принцесса. Джейд высоко ценит вашу заботу. Ей просто стало дурно от жары — в это время года такое часто случается.

Китана понимающе усмехнулась и, тут же забыв о Джейд, заговорила о другом.

Загрузка...