Хранитель. Первая война (СИ)

Глава пятая

Этиль Арад заполнился учениками, как улей пчелами. Тут не было общих занятий. Каждый наставник сам знал, что нужно его подопечному. Многие пропадали в большой библиотеке, изучая разные писания. Темный Орден начинал свое обучение с приходом первых сумерек. Его ученики корпели над многочисленными трактатами и делали слабые попытки управлять туманом и зыбкой ночной темнотой.

Отдельно от них ходили те, чьи одежды были куда чернее ночи. Их наставники своих учений не разглашали. Негласно ими управляла Эллардис, которая своего ученика не показывала никому. За недолгое время она сама сильно осунулась и побледнела. Обучение отнимало много сил, хоть она и скрывала это.

— У тебя нет баланса с учеником, — как то заметил Кеордиум, остановив ее в одном из многочисленных коридоров. — Ты себя погубишь и ему знаний не дашь!

— Что ты можешь знать о нем? — ее глаза нездорово блеснули. — Его будет рад видеть сам Архимаг!

Кеордиум лишь качал головой. Он слишком хорошо знал, чем может закончиться такое обучение при неравных силах.

Главы Орденов, а так же, сам Эодар, имели право посещать территории других Орденов, и вести наблюдение за обучением. Каждый Орден занимал свое крыло, тогда как библиотека оставалась общей. Были и те, кто не носил никаких обозначений. На их одеждах не вышивались знаки Орденов и города, свои лица они не показывали, и ни с кем не разговаривали. В руках они носили странные посохи, больше похожие на корявые палки. Их безликое крыло находилось обособлено от всех, и там стояла охрана — духи в темных доспехах. Собственная рука могла легко пройти сквозь них, а вот их руки и оружие могли запросто лишить жизни любопытного. Некоторые из учеников за свое любопытство поплатились кровавыми рубцами на спинах.

В Этиль Араде многое находилось под запретом и это стоило усвоить. Территория дозволенного обозначилась в первые же дни, только Тире это было не интересно. Город не будил в ней любопытства. Все мысли сводились к гибели отца и брату, которого она теперь не видела. Наставник ее не тревожил, и она провела первые дни в своих покоях. Вид отсюда открывался на весь город и плывущие внизу облака. Когда-то надо будет отсюда выйти, несмотря на тоску, которая сжимала сердце Тиры.

Каждое утро за ее дверями шумели ученики и их учителя. Они много говорили, слишком много и неосторожно. Острый слух, позволял Тире схватывать все на лету. В Раданаре не болтали так громко и открыто. Тира узнавала весьма любопытные вещи о разных событиях и себе самой. Цвет ее волос и необычные способности ее брата не сходили с уст учеников.

— Проклятые они, говорю тебе… — доносились голоса из-за двери.

— Они маги, вот цвет и изменили. Разве сложно?

— Чушь! Этот парень здоров, как лесной медведь! Его железо не берет!

— Сам-то видел? Или слухи собираешь?

— А его сестра, не сильна, видно ничем. Вот брат ее…

В какой-то момент голоса стали омерзительными. В Раданаре мужчины занимались делом, а не обсуждали старушечьи слухи.

Тира быстро оделась. Легкая, удобная одежда даже не измялась за эти дни. Затянув тонкий пояс, она решительно распахнула двери. Раннее утро окатило прохладой сквозь открытые широкие окна. Ученики, которые собирались разойтись на занятия, вдруг замерли, увидев ту, которую они обсуждали. Выше их всех на целую голову, Тира пригнулась и глянула на них так, как когда то глядел ее отец на не согласных с ним. Тяжелый взгляд заставил юношей расступиться без всяких слов. Кто-то даже выронил свои книги. Не смотря на сквозняк и легкий ветерок, длинные черные волосы Тиры не колыхались и лежали ровно. Их чернота могла соперничать с крылом ворона и самой ночью. К их цвету она успела привыкнуть. Он казался намного роднее прежнего, русого, и это объяснить она не могла. Молча оглядев тех, кто ее обсуждал, Тира прошла мимо них к лестнице, и никто не посмел даже слова вымолвить. Они просто смотрели ей в след и жгли ей спину своими взглядами. Так, под молчание, она спустилась вниз, в общий зал.

Кабинет Иллигеаса пустовал. Он был просторен и располагался в башне, на последнем этаже. Из мебели тут стоял круглый стол, несколько стульев, узкий шкаф с книгами и высокий подсвечник. Все ждало ученика, но тот не шел. Иллигеас ждал день, два, пока Эодар не позвал его к себе.

Зал верховного мага был скрыт в самой глубине одного из зданий. Толстые стены тут хранили многие разговоры, и за пределы они не выходили. По своему желанию, Эодар делал зал светлым или темным. Тут могли царить ослепительное утро или звездная ночь. Зал каждый раз удивлял даже глав Орденов.

Тихо отворив дверь, Иллигеас попал на дальнюю родину артов, в лес, наполненный тайнами, шепчущий свои песни под белыми звездами. Трое магов восседали в креслах, сплетенных из гибких веток. Эодар стоял посреди иллюзии пруда и мшистых камней. Казалось, полы его длинного одеяния вот-вот намокнут в прозрачной воде, но нет.

— Заходи, Иллигеас, — произнес он.

— Собрание совета? — спросил тот, ступая на мягкую траву.

— Не совсем, — сказал Эодар. — Надо поговорить о твоей ученице.

Иллигеас сел в предложенное кресло. Эодар остался стоять. В его лице что-то изменилось, оно словно бы постарело, а волосы стали еще белее. Аккуратно причесанные, они веером лежали на широких плечах, сливаясь с бородой, которая спускалась на грудь. Как всегда, живой взгляд, изучающе пробежался по фигуре Иллигеаса.

— Я еще не начал обучение, — сказал тот. — Ученица должна прийти добровольно, а моя связь с ней пока слаба. Я еще не успел ее укрепить.

— Добровольно, да…я это знаю, — верховный маг вздохнул тяжело и прерывисто. — Хотя…я все же не особо верю во все это. Слишком много веков минуло. Никого уже не осталось, кто бы помнил ушедших властителей, а их слов и пророчеств тем более.

— Помнят Высшие эльфы. Их правители знают об этом, — тихо произнес Иллигеас. — Мне нечем доказать, кто я, но я смогу доказать, кто моя ученица, если она пожелает учиться.

— Да… — осторожно вмешался в разговор Хардарра. — Мы уже наслышаны о ее брате. К сожалению, Эллардис не показывает его. Но слухи доносят многое. Если оно, правда, как ты мог его отдать? Ведь это…

— Я тут не властен, — ответил Иллигеас. — Над ними никто не властен, только их собственная воля. Мои слова может подтвердить сила. На церемонии она излилась и была истинной. Каждый из вас может это подтвердить.

— Выходец из Высшего Мира, — неожиданно обратился к нему Эодар. — Я знаю, что такое истинная сила. Только могли ли ушедшие драконы оставить потомков? Что если, ты ошибся?

— Если я ошибся, я уйду вместе с этим миром, — сказал Иллигеас. — Но я не ошибся. Я ждал, ждали и вы. Только учеников теперь двое, и они по разные стороны.

— Ты знаешь, что Эллардис подала прошение о разрешении посещать крыло Боевых магов? Хочет устроить своего ученика в их Орден, — сказал Эодар, несколько устало садясь в свое кресло.

Глаза Иллигеаса будто бы потускнели. Их лиловый цвет поугас. Он сплел пальцы и только тут заметил едва видный стол под иллюзией корней и веток. На нем лежала бумага, исписанная тонким женским подчерком. Рядом стояла золотая чернильница с белым пером. Эодар смотрел на Иллигеаса с вопросом. Он еще не ставил свою подпись и печать, выжидая ответа.

— Я против, — высказался Хардарра. — Прости, Кеордиум. Я знаю, это честь для твоего Ордена…

— Не стоит, — остановил его тот. — Я сам не одобряю это. Но есть еще Архимаг. Его власть решает, а не только наша.

— Подпиши прошение, — сказал Иллигеас. — Если мой ученик придет ко мне, я тоже обращусь за бумагой. Они хоть и брат с сестрой, но способности у них разные. Я это чую.

— Среди боевых магов никогда не было женщин, — засомневался Эодар. — даже Эллардис не прошла туда. Там требуется сила и выносливость. Нужно знать оружие, владеть им…и еще участие в игрищах, для боевых магов считается обязательным. Тут не стоит рассчитывать на удачу. Архимаг ужесточил правила, да и сами игрища теперь не те…что, когда-то были…

— Он слишком во многое вмешивается! — наконец, заговорил Эдориус. — Его всадники, его люди! Он везде сует нос! В его Академии за последние годы сгинуло слишком молодых магов! Без вести! Он рыщет, как голодный зверь! И до сих пор, никто о нем, ничего не знает!

— Его личина темна, — Иллигеас сделал успокаивающий жест. — Вы должны знать, что приходит в пустующий мир. Я уже говорил об этом.

— Тогда надо дать бой! — вспыхнул Хардарра, ударив огромным кулаком по подлокотнику своего кресла. — Свергнуть Архимага, раз она сама тьма!

— Рано, — спокойно сказал Иллигеас. — И на него найдется свой враг. Архимаг — это иная магия, иные силы и законы. Иное зло. Создатели хранят свои миры от него, хранят, если и мир, хранит их.

— Ты же сам из высших, не уж то тебе не под силу? — не успокаивался арт.

— Нет! — Иллигеас вскочил с кресла. В его памяти пронеслись многие картины, которые он не мог объяснить здесь. — Моя раса не имеет такой силы. Я могу только помочь. Не более. Зло, что просачивается в брошенные миры, это иная грань даже для Высшего Мира. Оно изначально и истинно, как и Высший Мир. Оно было до него. А для борьбы с ним нужен другой воин.

— Я знаю это предание об истинном свете и тьме, — перебил его Эодар. — Это было до Начала Времен и это записано в трактатах. Они хранятся здесь, и каждый из глав читал их. Значит, ты полагаешься на свою ученицу?

— Да, — кивнул Иллигеас. — На свою ученицу. Разное может случиться. Я еще не до конца разобрался в ее брате… Но свою ученицу я выбрал и буду учить ее.

— Пусть твое первое впечатление не окажется обманом, — сказал Эодар. — Я подпишу бумагу Эллардис. Надеюсь, Иллигеас, скоро и твоя последует?

— Последует, — ответил он.

— Что ж, — вздохнул Хардарра. — Наши посохи светились на церемонии. Если это верный знак, что твоя ученица сильный маг. Возможно, она познает всю нашу магию, а может, если это правда что ты говорил, о белых и темных драконах, может она покажет нам иную магию. Если она дракон.

— Для начала, она должна прийти на занятие, — сказал Иллигеас. — Мне пора идти.

— Иди, — отпустил его Эодар.

Когда закрылась дверь, встали и главы Орденов.

— И нам пора, — сказал Хардарра. — Оправдались бы ожидания и не оказались бы они пустым звоном…

Эодар остался один, и сменил иллюзию на привычный кабинет. Его чутье нащупало нечто тревожное, далеко отсюда. Безликие черноплащники с недавнего времени кружили на всех землях, и Этиль Арад становился им все более интересен. В город их не пускала стража, но она могла сдержать их только на время. Рано или поздно, их придется пустить, и Эодар понимал это. Изменился сам мир, будто отравили его, и эта капля яда ползла, забирая все новые территории. Знал это и Иллигеас.

Войдя в свой пустой кабинет, он бросил плащ на стул и широко распахнул окна. Ворвавшийся ветер зашелестел тонкими шторами, и Иллигеас вдохнул его прохладный поток. Вдруг, дверь в его кабинет отворилась. Эти шаги он не услышал заранее и даже не почувствовал. На пороге стояла Тира. Закрыв за собой дверь, она встала, скрестив на груди руки.

— Ты говорил, у меня есть способности. Я хочу, чтобы ты учил меня, — сказала она. — Если ты, конечно, не отказываешься от своих прежних слов…

Ее осанка скорее выдавала воина, нежели будущего мага. Не было в ней и женской мягкости. Иллигеас увидел твердость. Таким же твердым оказалось ее сознание. Настоящий кристалл, способный резать мысли. Тира не прятал свой взор, но проникнуть за него, Иллигеас не смог.

— Я не отказываюсь от своих слов, — сказал он. — Только обучение не будет легким. Ты готова к этому?

— Да, — тут же ответила Тира. — Я хочу знать, кто я и кто мой брат, если уж тут, так много о нас все говорят.

Кабинет изменился в раз. Исчезли окна, сменилась мебель. Воздух стал немного душным, под ногами расстелились мягкие ковры, а посреди всего этого возник огромный низкий стол из камня, заваленный различными картами. С этого началось обучение.

Иллигеас не спешил с магией, начав с истоков. Картография стала важным предметом, потому что ее наставник смотрел далеко вперед, гораздо дальше пределов этого мира. Картой являлся и сам стол, а Иллигеас оказался хорошим рассказчиком. Карты появлялись прямо в воздухе. Он складывал их из пылинок, в точности повторяя все мелкие детали и подробности чужого ландшафта. Мир оказался намного больше, чем Тира могла себе представить. Ей открывались другие континенты, и даже другие миры. К своему удивлению, она быстро выучила их наизусть. Так, за картами прошли дни, пока первые не закончились.

— Ты не все мне показал, — укорила Тира своего наставника. — Я ведь вижу истину, и тут не все карты.

— Ты читаешь мысли? — спросил тот, приблизив свое лицо к ней.

Пламя свечей отражалось в его лиловых глазах, играя их цветом. Тира мотнула головой.

— Нет, я не умею этого делать. Я просто знаю, что это не все карты, — сказала она.

— Хорошо… И что же подсказывает тебе твое чутье? — Иллигеас встал из-за стола, и заложив руки за спину, стал прогуливаться по кабинету.

Звук его шагов тонул в ворсе ковра. Тира их почти не слышала, обратившись внутрь себя.

— Чувствую, что есть другие земли и, что твоя родина не здесь, — чуть погодя, ответила она.

— Верно, — кивнул Иллигеас. — Это называется памятью крови. Твоя кровь помнит все, что знали твои предки, твои родители и твой род…

— Разве? Ты ошибаешься. Наш…отец… — Тира запнулась, но продолжила. — Наш отец не был путешественником.

— Отец по рождению — да, он не был путешественником, — снова кивнул тот, кладя ей руку на плечо. — Но ты ведь не человек, Тира. Хоран, светлая ему память, отец тебе не по крови, а по рождению, как сказали бы на моей родине…

Его силы едва хватило, чтобы заставить ее усидеть на стуле, и то только потому, что та сама, в глубине души, желала знать правду.

— Я не знаю другого отца, — тяжело выговорила она.

— Твой отец один из двенадцати драконов-создателей, — сказал Иллигеас. — Когда Харморог, первый вождь людей, убил названную деву двенадцатого дракона, тот перед своей смертью оставил миру пророчество. Его, не рожденным детям, было предрешено рождаться у людского рода. Но Харморог проклял их еще до рождения. Той семье, которая решилась бы оставить черноволосых детей, было суждено погибнуть в огне. Много веков, таких младенцев предавали воде. Хоран первый, кто осмелился вырастить таких детей. Он заплатил за это своей жизнью, и я чту его память, не меньше твоего. Ты и твой брат, драконы, Тира. Драконы по роду и крови.

— Ты лжешь! — Тира вывернулась из-под его руки.

— Нет, и ты это знаешь. Ты видишь истину. Это видят только драконы, — сказал Иллигеас. — В тебе сейчас говорит человек, потому что ты родилась среди людского рода. Твой брат, кстати говоря, уже знает кто он. Но он знает иную историю, не правдивую. Такова его наставница. Я в этом не могу повлиять на него, это его желание.

— Вот как… Если я и он — драконы, почему же выглядим, как люди? — ее голос отдавал недоверием и не желанием верить.

— Облик дракона дается не сразу. То, что ты дракон, не сделает твое обучение легче, наоборот, усложнит. Здешние знания тебе покажутся спутанными и не нужными, не понятными, — сказал Иллигеас, глядя ей в глаза. — Мне еще многое надо тебе рассказать. Для всего будет свое время.

— И все же, в твои слова тяжело верить, — произнесла Тира.

— Возможно, — согласился он. — Ты поверишь, но сначала обучение.

Дни летели незаметно. Занятия начинались рано, заканчивались с закатом, и все это время Иллигеас рассказывал о дальних землях и разных народах.

— Маг должен знать все, — повторял он. — В первую очередь, ты должна уважать чужие обычаи и нравы, не забывая и о своих, конечно же. Халдрагар, этот мир, населяют разные народы.

Они и в самом деле были очень разные. Одни, тэлларийцы, населяли пустыни и жаркие желтые степи, другие, арты и серые эльфы предпочитали тенистые леса и темные берега внутренних морей, Высшие эльфы жили совсем уж далеко. Их земли, можно сказать, лежали в неизвестном направлении, и Иллигеас не спешил рассказывать о них слишком многое.

— Тебе рано еще знать о них, — отговаривался он. — Их магия сильна и своеобразна…

— Но ведь о гномах ты рассказал, — настаивала Тира. — А они живут дольше эльфов в этом мире.

— Верно, — кивнул он. — Но гномы ближе к земле. Их силы первородны и магия проста. Они знают слово.

— Только металл их не истинен, — сказала она.

Перед ней лежала сплошь исписанная карта, с обозначениями подземного города этого народа. Иллигеас, откинувшись на спинку стула, хитро улыбнулся.

— Истинный металл есть, но ты еще не достойна его носить, — сказал он. — Гномы так просто его не дадут тебе. Его надо заработать потом и кровью.

— Ты говоришь об оружии? — Тира нахмурилась. — Оружие всегда просит крови. Так говорил наш отец.

— Нет, — возразил наставник. — Оружие не жаждет крови. Да и у дракона нет этой жажды. Но и о защите не стоит забывать. В особенности перед лицом врага.

По его мановению руки, возник образ безликого всадника. Он выступил из воздуха в кабинет и надвинулся на Тиру вплотную. Его холод обжег лицо, и поддельный страх стал вкрадываться в ее сердце. Однако она не дрогнула, и образ медленно растаял.

С этого дня, к картографии прибавился новый урок.

В коридорах и на улицах Этиль Арада, ученики в обеденное время, частенько забавлялись иллюзиями. У кого-то они и в самом деле получались красивыми. Над белым камнем нависали то чудные замки, то дивные заморские птицы. Ученики Темного Ордена, любили показывать иллюзии из туманов. Наставники не возбраняли это, наоборот, давали дельные советы, в особенности Кеордиум. Иногда иллюзии выплывали и из-под его сухих пальцев. Эллардис же смеялась над этим. Когда она появлялась, ученики спешно расступались перед ней. Небрежной рукой, она сбивала их труды.

— Скучные забавы, — бросала она через плечо. — И твои силы, Кеордиум, видно оскудели. Разве кто-то из этих слабаков способен призвать зверя, что скачет быстрее ветра?

— Помниться, тебе он так и не дался, — напомнил ей тот.

С тех пор она молчала и появлялась все реже. Ее ученика и вовсе никто не видел с самой церемонии.

Тира скучала по брату, и Иллигеас знал это. Он чуял тоску по родной крови, и потому уводил ее все дальше. Занятия стали занимать все время, кроме ночи. В свою комнату Тира возвращалась усталой, и сразу засыпала, без снов и видений, проваливаясь в пустоту, а с рассветом уже спешила к наставнику. О ее магических способностях Иллигеас по-прежнему молчал.

Однажды утром, он встретил ее у дверей своего кабинета. Вид у него был странный, глаза блестели. При нем Тира не увидела книг и манускриптов, что сразу ее насторожило.

— Сегодня мы не будем изучать карты, — сказал он вместо приветствия. — Эодар, верховный маг Этиль Арада, оказал нам большую честь и доверие. Он позволил посетить крыло Боевых магов.

Слухи, конечно же, долетали до ее ушей. Она слышала о них и о том, как многие ученики жаждали попасть в их число, другие же, наоборот, рассказывали о жестоких испытаниях. Чужие языки доносили кровавые издевательства и пытки огненными кнутами. Мысленно Тира отрицала это, и Иллигеас не увидел на ее лице ни ужаса, ни радости.

— Посетить? Такие же смотрины будут, как и на церемонии? — недовольно спросила она.

— Нет, я не буду говорить об этом здесь, — сказал Иллигеас. — Боевая магия — искусство тонкое. У тебя есть к нему способности.

— Это потому, что ты толкуешь, будто я дракон? — в глазах Тиры снова мелькнуло недоверие.

— Не только. Я не буду тебе рассказывать, пока ты сама не поверишь в это, — строго сказал он. — А сейчас, пора идти. Мне надо познакомить тебя с ректором Боевого Крыла.

— Я слышала, что мой брат занимается там, — осторожно напомнила она, пристально следя за реакцией наставника.

— Ты правильно слышала, но вы не увидите друг друга, — они уже шли по галереи к выходу.

Иллигеас хоть и не смотрел на нее, знал, что она чувствует. Однако, все чувства остались внутри. Тира ничего не показала на своем лице.

— У ректора достаточно жесткие методы обучения, — тихо начал он, проходя мимо других учеников. — За все оплошности будут наказывать. В Этиль Араде наказания распространены. Каждый в свое время прошел через них.

— И ты? — спросила Тира.

— И я, — честно кивнул он.

Они шли через весь город быстрыми шагами. Чем ближе они подходили к запретному крылу, тем чаще им смотрели в спину и провожали взглядами. Двери этого крыла открывались не часто. Тех учеников, что попадали туда, ненавидели и одновременно высоко уважали, даже главы Орденов. Самого ректора Боевого Ордена видели редко, зато слухи о его жестокости поражали даже самих наставников. Тира же пустила их мимо ушей. Уже у дверей крыла, перед призрачной охраной, Иллигеас остановился и глянул на свою ученицу. Ее зеленые глаза оставались спокойными, словно все это было для нее обычным делом.

Каменные двери перед ними изменились. На их холодной глади проступил узор, и появились массивные кольца из черного металла. Маг слегка коснулся их пальцами, и тяжелые створки сами мягко раскрылись. За ними оказался не зал, и не здание, а лестница в долину. В Этиль Араде будто появился другой мир.

— Это Боевое Крыло, — сказал Иллигеас. — Ректор не приемлет обучения в каменных стенах.

Тира кивнула. Долина, которая открылась ее взору, пестрела разнообразием лесов, камней, мелких озер и невысоких гор.

— Тут легко затеряться… — тихо проговорила она.

— Только на первый взгляд, — ответил наставник. — Если присмотреться, тут все разделено на определенные зоны, и каждая из них свой собственный мир. Такова задумка ректора. Это самая искусная иллюзия.

— Иллюзия? — Тира всмотрелась получше.

Воздух тут пах цветами и елью, только слишком резко. Едва ее нога ступила на первую ступень, вся долина исказилась, смешалась, и на ее месте возник громадный зал из серого и красного камня. Вместо стен тут были толстые колонны, державшие на себе тяжелый купол с барельефами драконов.

Иллигеас и его ученица, оказались высоко над землей, в башне, откуда обозревался весь город и скалистые выступы с клочьями тумана. Тут бродил ветер. В его распоряжении была пустота. Его потокам не чинила препятствия ни мебель, ни шторы, и гостям тут не предложили сесть. Пространство здесь Тире показалось резким и натянутым, словно его полотно растянули на мечах, и не зря. Резкость исходила от ректора, который материализовался прямо перед гостями. Его метод возникать из неоткуда, отличался от метода Эллардис. Натянутость чувствовали только Тира со своим наставником и больше никто, даже Эодар не ощутил бы ее. Одежда ректора не шелестела, шаги не издавали звуков, не слышалось и его дыхания. Он мог бы соревноваться с самой тишиной, однако нарушил ее речью.

— У меня мало времени, — сказал голос, настолько тихий и тяжелый, что Тира ощутила холодок в груди.

Его звук проникал в самое сердце, как кинжал. Лицо Иллигеаса изменилось. Усилием воли, она подавила и свой холодок. Теперь вместо него появился интерес. Не пряча взгляд, Тира смотрела на фигуру в сером, абсолютно не запоминающимся балахоне. Ректор был высок, вровень с ней ростом. Из широких рукавов виднелись сильные пальцы в шрамах, затем эти пальцы откинули с головы капюшон.

Лицо ректора выдавало его немалый опыт в бою и магии. Его так же пересекал рваный белый шрам. Он шел ото лба до подбородка. Шрамы потоньше украшали его лысую голову и шею. Рассечена была и правая бровь. Глаза ректора оказались такими же неприятными, как и его голос. Их цвет давно съело палящее солнце долгих дорог и пыль. Бесцветно-серые, они вбуравились в Тиру с презрительным интересом.

— Я привел свою ученицу. Эодар дал добро. Теперь я жду твоего слова, — начал разговор Иллигеас.

— Слышал. Из женского тела воина не слепишь, да и у меня хватает учеников. Ты понапрасну тратишь мое время, пользуясь тем, что я прозябаю в этих стенах, — прошипел ректор.

— Прошу, взгляни лучше, — попросил его маг.

— Мне не нужны слабаки, — тот полуприкрыл глаза, глядя на Тиру.

Внутри нее от этих слов уже поднимался огонь. Снова в памяти всплыл образ отца. Никто не смел называть его детей слабаками. Грудь Тиры поднялась от глубокого вздоха, глаза вспыхнули. Не отрываясь, она смотрела в глаза ректору, и ее пальцы сжались в кулак, жаждая сдавить его горло, но она сдержалась. Неимоверным усилием, Тира заставила свою силу утихнуть. Это далось нелегко. Тело налилось тяжестью, почти что каменным весом и гранит заскрипел под ее ногами. Многотонная плита на полу едва держала ее. Воля уняла и это. Взгляд сделался холодным и непроницаемым. Тира осталась стоять на месте, глядя на ректора, а тот вдруг криво усмехнулся.

— Дай мне свою руку, — сказал он и протянул свою. — Сожми мои пальцы.

В молчании, Тира сделала, что он просил. Вопреки ее ожиданиям, ректор не стал сжимать ее руку и перетирать кости, он лишь сопротивлялся ее давлению. Его пальцы на ощупь напоминали стальные прутья. Тира сжала их ровно на столько, сколько мог выдержать человек. Ни больше, не меньше. Несмотря на свои чувства и оскорбление, она не стала причинять ректору боль и он это почувствовал.

— Я беру твою ученицу, — бросил ректор Иллигеасу, убирая свою руку. — Занятия начнутся завтра.

Его лицо за весь скупой разговор ни разу не изменилось. Сделав короткий поклон, ректор исчез, а вместе с ним испарилась и башня. Тира и Иллигеас оказались перед дверями Боевого крыла.

— Хороши же его испытания… Где обещанная жестокость? — усмехнулась Тира.

— Конечно, хороши, — кивнул ее наставник.

— Только они слишком легкие, — она повела плечом, будто прогоняя остатки ярости. — Наверное, будь на моем месте истинный маг…

— Для каждого предназначено свое испытание, — заметил Иллигеас. — Пожалуй, на сегодня, я освобожу тебя от обучения. Прогуляйся по городу, разумеется, по разрешенным местам. Тебе надо общаться. Только…

— Не искать встречи с братом? — зеленые глаза неприятно кольнули наставника.

— Да, — кивнул он.

На этом они попрощались, и Тира осталась одна посреди города.