Хранитель. Первая война (СИ)

Предисловие

Замок тонул в густых облаках. Под их пеленой остались и старые, заметенные снегом горы, с забытыми дорогами. Давно сюда никто не хаживал. Теперь только ветер бродил по стылым ущельям, да сонный туман искал прибежища в оврагах. Звери с лесных равнин обходили темные хребты стороной, будто опасались нарушить их покой. Время тут остановилось далекие десять тысяч лет назад. С тех пор, солнце ни разу не коснулось замерзшей земли. Под коркой льда остались неприметные ступени, что вели с подножия к вершинам. На самом верху, ступеньки терялись под снежным покровом. Выше, в дымке облаков, начинались башни. За долгие века, что-то уже успело разрушиться. Рядом с каменной стеной лежали куски колонн и сколы статуй. За ними виднелись врата, на которых еще хранилась кровавая печать.

Серый полог скрывал нижние этажи замка, но до высоких шпилей он не доставал. Они парили над его пеленой, которая на этой высоте была отнюдь не серая. Днем солнце, а ночью луна и звезды серебрили это покрывало и камень башен. Сквозь цветные витражи, свет заглядывал и внутрь замка. Слои пыли делали лучи тусклыми, тем не менее, тронный зал, как и в былые времена, оставался светел и днем и ночью. На заре солнце играло золотыми переливами на мраморном полу, а ночью, луна ткала на нем тонкий узор. С ее восходом, на гладком камне проступали искусные линии. Их завитки складывались в огромного дракона, что простирал свои крылья на весь зал. Двери сюда запечатывал массивный замок, сделанный из камня и железа. Обычному смертному его было не одолеть ни мечом, ни иным оружием.

Годы не тронули ничего. Двенадцать тронов под гербом огненной птицы, золоченый купол и витые колонны, замерли в ожидании. Многие века пронеслись над замком, много тысяч полных лун сменилось над ним. Очередной молодой месяц наливался полным кругом в ночном небе. Витражи, деланные руками забытых мастеров, под его лучом, вспыхнули серебром. Медленно, белые нити легли на пол, и, дракон с тихим, никому не видным величием, распластал свои крылья, в память о тех, кто, когда то восседал на каменных тронах.

Сквозняк вдруг потревожил пыль на древнем серебре. Легкие пылинки взлетели и закружились вихрем. Их танец резко оборвался, чье-то движение разметало пыль, расчистив узор. Воздух потяжелел. Время словно обрело вес и раздвинуло пространство. Из пустоты в зал шагнуло восемь фигур в серых плащах. От их тяжести загудели стены и купол. Тут же все стихло. Пространство сомкнулось, Наблюдатели встали кругом. Замок принял их тяжело и нехотя. Они были чужими здесь, но были по праву.

Сероплащники приходили в пустые миры, покинутые Создателями. Их звала сама пустота. Тяжелые серые плащи целиком скрывали Наблюдателей. Из смертных их видеть не мог никто, а бессмертные могли лишь их слышать. Восемь фигур ничем не различались между собой. По безмолвному заклинанию, у их ног открылась бездонная серая воронка. Ее ненасытный зев готовился поглотить мир, в котором не осталось надежды. Внутри выли холодные ветра, и лунный свет в зале померк. Восемь пар рук сомкнулось над страшной воронкой, и последнее заклятие повисло на кончиках ледяных пальцев.

— Пустая твердь, без Создавшего, да сгинет в небытие, — зашелестел голос.

Его слышали только Наблюдатели. Слова имели вес. Мир прогибался, гасли звезды, и лишь его жители ни о чем не ведали. Монотонная речь текла неслышной рекой в бездонную круговерть.

— Едины ли мы во мнении и решении?

Вопрос замер на краю серой пропасти. Один из Наблюдателей вдруг убрал свои руки и отступил на шаг назад. Голодный зев воронки тотчас же сжался.

— Я разрываю круг, — произнес отошедший сероплащник.

Остальные семеро развернули черные провалы капюшонов к нему, и тот издал вздох, почти похожий на человеческий.

— Звезды уходят. Верно ли твое решение? — слова прозвучали едва слышным шепотом.

Время уходило, и Наблюдатели теряли свои права. Отступивший хранил не долгое молчание. Воздух сжимался вокруг его фигуры, тесня его из мира, пустого, но желавшего выжить. Рвались нити заклятия. Пространство сгущалось. Молодой месяц, остановивший было свой ход, теперь уже стоял высоко. Мир рвался из тисков Наблюдателей.

— Мы не можем убить то, что имеет надежду, — сказал Наблюдатель. — У этого мира есть надежда.

— Он пуст, — отрывисто произнес один из семи. — В пустом мире зло быстро взрастит свои семена.

— Нет, брат. Посмотри на его пророчество. Создатели дали ему последнюю надежду, — отступивший коснулся того Наблюдателя, что стоял рядом.

В серой пустоте, которую представлял для них брошенный мир, мелькнуло нечто живое и еле уловимое. Двенадцать создателей-драконов видимо слишком любили свое дитя. Они даровали ему одно пророчество, маленькое и невесомое, которое еще не родилось, и теперь мир цеплялся за него изо всех сил, пытаясь избежать гибели.

— Его силы слабы, — проговорил один из семи.

— Нет создателей, нет у мира сердца, — изрек другой.

— Слабо и его пророчество. Оно умрет, когда зло и тьма рассеются по этим просторам. Тут нет того, кто даст пророчеству взраститься…

— Я использую свое право. Я войду в этот мир, и пусть это станет моим первым испытанием. Старшие братья, пусть скажут единое слово, — промолвил отступивший от круга.

В ответ раздалось молчание, слишком долгое для обреченного мира. Месяц, торопя временной цикл, скользил по небосводу. Только жители спали, не зная, что вершиться их судьба. Пустой мир, один из многих низших созданных, взывал к своим немым гостям.

— Право дается лишь единожды, — глухо стукнулись слова о стены. — В Высший Мир тебе дорога будет закрыта до исполнения пророчества. Не спасется этот мир, ты погибнешь вместе с ним. Верен ли твой выбор?

Семеро глядели на одного, отступившего Наблюдателя. Мир ждал. Тишина давила на хрупкие от времени башни. Древний камень давно не знавал такой силы. Стихло все, и даже ночные звери на далеких равнинах, забыв об охоте, скрылись в своих логовах.

Наблюдатели молчали, а мир теснил их прочь. Теснил уже семерых. Восьмой уже знал свою судьбу. Тонкая нить из глубин времен потянулась к нему. Пророчество, как на ладони, лежало перед ним, такое живое и беззащитное. Сероплащник сделал выбор.

— Верно мое слово. Пусть мой путь пройдет по этому миру, — сказал он, и тогда один из семи положил свои руки на его плечи.

— Наше слово едино. Высший Мир будет ждать тебя. Мы принимаем твой выбор, — сказал тот. — Отныне твоя жизнь в этом низшем мире зависит от пророчества. Твое время тут не бесконечно. Если зло наполнит мир, он будет уничтожен, если его выжжет свет, та же участь постигнет его. И черная тьма и слепящий огонь — одинаково губительны, помни это. Зерно тьмы, которую некогда приручили мы, здесь взрастет свободно из-за пустоты мира. Помни о времени!

— Моя память все так же светла, старшие! — Наблюдатель склонил голову в знак понимания и согласия.

— Рассвет не должен нас тут застать. Мир не уничтожен. Наши права здесь исчерпаны. Прощай, брат!

Сероплащники отступили от него. День готовился сменить свою сестрицу ночь, и рассвет, на ранних блеклых крыльях спешил прогнать звезды. Таяли узоры на полу. Просыпался мир. Наблюдатели исчезли из него еще до первых лучей. Их холодные фигуры растворились, и пространство захлопнуло за ними свои врата. Их брат остался один.

Мир принял его, как частицу себя, сорвав серый покров с его плеч. Острый взор, как меч, резанул незримую оболочку зари, впиваясь в самые истоки брошенного мира. Последнему предстояло стать его пристанищем, хоть и не слишком надежным. Мир был молод по меркам Наблюдателя. Создатели сделали его очень искусно, тонко, вложив в него недюжинную магию. Такое редко встречалось среди низших миров, а тут…

Зрение сероплащника позволяло многое. Стоя в замке, он видел все. Мир алел, как рубин, ярко и жарко, не как остальные. В нем текла жизнь многих рас, в том числе, и человеческой. Это она окрашивала мир в цвет крови.

Люди…

При этой мысли, никому не видная улыбка коснулась губ Наблюдателя. Да, этот мир должен выжить, жаль, что он слаб. Создатели покинули его в спешке. Их гнала скорбь, которая тут прорывалась черной паутиной. В этом мире висела огромная боль, в которой люди оставили свой след.

Мир перед Наблюдателем охотно раскрывался всеми своими тайнами. Теперь дорога назад была закрыта. Меняя облик, сероплащник взял себе имя, и шагнул на выбранный путь. Пока что, бестелесный, он устремился на восток, сквозь рассвет. Замок двенадцати создателей-драконов быстро остался у него за спиной. Низшие миры несравнимо малы рядом со своим высшим собратом. Когда-нибудь, пройдя все испытания, они станут его частью, отринув смерть и старость, малое время и малое пространство.

Дух Наблюдателя летел легко. Он знал, что искал. Магия вела его сама. Ее потоки несли его к алым вихрям, что вертелись в голубой дымке, на востоке. Вихри скручивались в тугие жгуты. Сила стремительно подхватила его дух и унесла вверх.

Снова перед ним вздымались горы. Высокая цепь из скал и льда. Вершины уходили за линию облаков, к самому небу. Земля осталась далеко внизу. Сила несла Наблюдателя вверх, все выше и выше, пока не принесла его к белым башням. Здесь магия его отпустила, и он остался парить в воздухе. Ни одна душа сейчас не знала о нем. Место было выбрано, и Наблюдатель медленно опустился на край уступа.

Город под ним ярко сверкал всеми красками, и темными, и светлыми. Магия струилась от него во все стороны, и Наблюдатель вошел в город. Его дух скитался по широким, мощеным улицам и садам до заката. Когда же солнце начало садиться, Наблюдатель нашел пристанище. Вскоре, перед вратами одной из башен появилась корзина с плачущим младенцем, накрытым чистой тряпицей. На его крик открылась маленькая дверь, из которой вышел седобородый старец. Глянув по сторонам и увидав корзину, он подобрал ее. Прижав корзинку к груди, он оглянулся еще раз и поспешил скрыться в башне.

Стирая следы маленького волшебства, город магов тихонько накрыла ночь. Снова сияли звезды на черном небосводе, будто и не было тут Наблюдателей. Заснул мир, и только крохотное зернышко, чернее самого черного ворона, продолжило свой путь. На ночном небе, черная звездочка летела к своей цели. Пустота мира горела для нее верным маяком. Прочертив след, зерно упало далеко на севере, у других ворот и другой старик отворил их из жалости к младенцу. Из корзины на него смотрели бездонные черные глаза. Подняв младенца, обернутого в темный шелк, старик отнес его в тепло. Дверь Академии с легким скрипом затворилась за ним.

Черное зерно, часть огромной тьмы, играло по правилам. В каждом мире были свои правила, и каждый раз оно их соблюдало, оставляя выигрыш за собой. Ночь скрыла все. Ее крыло замело следы, оставив мир спать. Звезды будто бы потускнели, но этого уже никто не заметил. Разные земли, разные судьбы спали под одним небом и видели разные сны.