Хранитель. Первая война (СИ)

Глава тринадцатая

На этой земле почти не бывало ветров. Воздух хоть и холодил кожу, но Иллигеас уже не обращал на это внимания. Ему казалось, что дни тут тянулись слишком медленно, впрочем, как и ночи. Его мысли тоже стали тягучим потоком, таким тягучим, что он не помнил, что с ним было раньше. Краткие обрывки всплывали у него перед глазами, и тут же исчезали. Высшие эльфы с ним общались редко, за исключением Лаэрнара. Тот вел с ним беседы постоянно, каждый вечер, а после, Иллигеас едва помнил, о чем они разговаривали. В голове его давно созрел один вопрос, но какой именно, маг и это не припоминал. Изредка он видел Элариор. Эльфийская принцесса глядела на него горделиво, и говорить с ним не желала.

Иногда чары эльфийской земли ослабевали, и тогда Иллигеас вспоминал все, только длилось это не долго. После его мучило чувство пустоты, а по ночам кошмары, из-за этого маг отказался от сна, и теперь каждую ночь проводил стоя на балконе.

Эта ночь выдалась особенно звездной. На черном бездонном небе звезды сияли необычно ярко, и Иллигеас вдруг вспомнил купол Высшего Мира. Звезды навалились на него своей яркостью, и кинули его память в другое место, где маг был очень давно. Это место он узнал не сразу, пока на него не пахнуло жаром от кузнечной печи. Это был подгорный город, где работали гномы. Стук молотов отозвался головной болью, и Иллигеас даже охнул, а когда открыл глаза, сразу осознал, где находится. Опять же, на краткий миг, пока забвение вновь не охватило его, и он всей тяжестью навалился на перила балкона.

— Хочешь все вспомнить? — раздался знакомый голос за его спиной, и Иллигеас повернулся.

В его глазах плыл не четкий контур фигуры Лаэрнара. Маг молча кивнул.

— Хочу…

— Гм…за это мой отец возьмет с тебя плату, — сказал эльф.

— Мне нечем заплатить, — проговорил тот. — Ты…не говорил о плате, когда…когда вез меня сюда.

— Ты сам поблагодарил короля, хотя он этого не просил. Теперь тебе свою благодарность надо выплатить, — Лаэрнар хитро глянул на него. — Тут слов на ветер не бросают. Благодарность означает плату, и заключаться она будет не в золоте.

Мысли в голове Иллигеаса вертелись неохотно, и слова эльфа он едва понимал. Лаэрнар взял его под руку, и повел его к королю. Сопротивляться он не мог. Тут действовали иные силы, которые будто порабощали магию Иллигеаса. Лаэрнар вел его мимо серебряного дерева, и маг вдруг вспомнил свой вопрос, только эльф быстро его одернул, едва тот открыл рот.

— Позже, — сказал он, и увлек его в зал.

Там, на своем троне сидел король Наальдор, с книгой в руке. Его неторопливый взгляд был брошен сначала на Иллигеаса, а после на Лаэрнара. Без слов, тот выпустил руку мага, и остался стоять в дверях.

Подле трона короля, как и положено, сидела Эларор. Ее взгляд прошил Иллигеаса ледяными нитями, и она тут же опустила глаза. Наальдор же, не отрываясь от книги, взмахнул рукой, и маг пошатнулся, еле устояв на ногах. Ясность мысли вернулась к нему слишком быстро и резко. Уже по-другому он взглянул на королевский дворец и самых эльфов. Их забвение больше не имело действия над ним, и теперь все воспоминания вернулись к нему. Увидев это, Наальдор улыбнулся. Его тонкие губы растянулись, а вот глаза остались холодными.

— Вижу, память вернулась к тебе, — отложив книгу, сказал он.

— Да, вернулась, — осторожно произнес Иллигеас.

— Боишься говорить? — уловил король его тон. — Да… Благодарность у нас не принимается на словах. Но раз ты это произнес…

Он встал, мягко зашуршав своим одеянием, и обошел вокруг мага.

— Да, Лаэрнар рассказал мне об этом, — сказал тот.

— Наш мир держится на магии, — продолжил Наальдор. — Я защищаю эти земли с начала этого мира, от людей, от темных магов… Нам нужна сила.

— К сожалению, у меня нет магических артефактов. В этом мире я гость, как ты знаешь. Мне нечего предложить тебе, — сказал Иллигеас, и увидел не хороший блеск в глазах короля.

— Есть одна вещь, — Наальдор проговорил эти слова медленно.

Его дочь подняла глаза на Иллигеаса, и замерла. Ее лицо сделалось каменным, только губы чуть подрагивали.

— Какая? — спросил маг.

Король стоял, отвернувшись от него, и Иллигеас обменялся холодным взглядом с Эларор. Казалось, ее глаза блестели еще большей жадностью, нежели глаза ее отца.

— Сердце дракона, — сказал Наальдор, и резко развернулся.

Он успел поймать взгляд своей дочери, и его лицо сделалось еще холоднее. Сам Иллигеас вздрогнул при этих словах.

— Назначь другую плату, — его голос, неожиданно для него самого сорвался на хрип.

— Другого мне не нужно, — сказал Наальдор. — Я знаю о двух драконах. Чье сердце ты принесешь, мне все равно.

— Я не могу, — сказал Иллигеас.

— Можешь, — король сделал широкий жест и положил руку ему на плечо. — Это не большая плата за наши силы. За участие в войне…

— Я не просил об этом, — маг тяжело вздохнул, но слова короля заставили его задуматься.

— Не просил, — согласился Наальдор. — Но, подумай о том, что я сказал.

— Сердце дракона после боя принадлежит только убившему его дракону, — сказал маг. — Это закон.

— Мне все равно, — король небрежно пожал плечами. — Я назвал тебе плату, которую ты обязан заплатить, но и содействие я предложил. Ты выдвинешь на поле боя хорошее войско. В конце концов, твой дракон всего лишь оружие… Ветер мне многое рассказал. Разве ты сюда пришел не за тем, чтобы сохранить мир?

— Этот дракон, мой ученик.

— Ученик или нет, ты принесешь сердце дракона, — сказал Наальдор. — На моих землях оно будет под должной охраной. И как ты заметил, я вернул тебе твою силу, так что сделай правильный выбор, а чтобы ты не передумал, с тобой поедет моя дочь.

Эларор при этих словах встала.

— Мне не нужны спутники, — твердо заявил маг.

— За моей дочерью последует войско, Иллигеас, — так же твердо сказал король.

— Я вижу, былые дары твоего народа утеряны, — маг глянул ему в глаза. — Ты гонишься за наживой.

— Я думаю о своем народе, — резко оборвал его Наальдор за такую дерзость. — Более обсуждать нечего. Я дам оружие и лучших коней. Этого будет достаточно.

— Если победит черный дракон, у него сердце я уже не заберу. Впрочем, это уже не будет иметь значения, — маг развернулся и вышел.

Так тяжело ему еще не было. Все навалилось разом, и мысли сдавили его голову, только королю уже не было до этого дела. Чего нельзя было сказать об Эларор.

Как только гость ушел, отец сжал ее руку.

— Ты сделаешь все, что я скажу, дочь моя, — он повернул ее лицом к себе, та лишь молча кивнула.

Ее взгляд сиял, как звезды, такой же чистый и холодный. Наальдор любил ее, хоть и редко показывал свои чувства. Любил даже больше, чем сына. В холоде Эларор сочеталось многое, сама былая суть Высших эльфов. Ее тонкие руки могли и ласково гладить, а могли и нанести смертельный удар в нужное время. Поэтому он доверял ей, и в дорогу собирал сам, вместе с Лаэрнаром.

Когда Эларор одела дорожное серебристо-серое платье, король вместе с сыном затянули на ней доспехи. Тонкое серебро, изукрашенное узорами и рунами, горело белым огнем. Поверх него Наальдор набросил длинный плащ, и посмотрел на свою дочь.

— Помни, кто ты, и зачем едешь, — сказал он. — Если засомневается он, сердце принесешь ты.

Наальдор вручил ей меч, тонкий и легкий, с удобной рукоятью. Его выковали из истинного серебра. Даже без гномьего слова, он мог бы разрубить драконью броню. Эларор повесила его за спину, и отец, взявшись за ее подбородок, поднял ее лицо к себе.

— Ты поняла мой приказ? — спросил он.

— Да, отец, — вымолвила та.

— Не скрывайся в пути. Ни один приспешник тьмы и близко к вам не подойдет, — он бросил на нее последний взгляд и остался доволен.

— Отец, у той драконицы связь с ним, — сказала она. — Маг ее наставник.

— Пусть, с каких пор это тебя интересует? — ответил он.

— Он не поддастся на мои чары, — Эларор поправила доспехи и меч.

— У тебя есть истинный металл. Не подастся на чары, возьмешь его силой, — сказал Наальдор.

Эларор лишь молча кивнула.

Из эльфийских конюшен ей и Иллигеасу вывели лучших коней. В Высшем Мире маг видел таких, но лишь издали, а теперь белогривые скакуны стояли перед, такие же гордые, как и сами эльфы, замешанные на магии. Чуть позже Иллигеас увидел и свою спутницу, статную и тонкую. Опустив взгляд, она прошла мимо него, и маг вздрогнул. Было в ней что-то такое, что заставило его вновь на миг забыть о Тире. Его ученица словно померкла перед ней. Белый дракон показался блеклым пятном, чем-то грубым. Тряхнув головой, Иллигеас попытался отогнать от себя эти мысли, а Эларор только улыбнулась уголками губ, и легко вскочила в седло.

Довольная улыбка озарила и лицо Наальдора. Он глядел на Иллигеаса и улыбался. Он видел мага, видел его мысли, которые тот когда-то сумел укрыть от Эллардис, а от него не утаил. Наальдор наслаждался этим, пока маг не сел в седло.

Впереди их ждала долгая и очень трудная дорога, в особенности для Иллигеаса.

Тира в это время была очень далеко, и в лицо ей дули другие ветра.

— Держи гидрала ровней! — прикрикнула на нее Тандрия, и ударила ее по спине луком.

Эта скачка давалась эльфийке гораздо легче, чем ей. Но Тира не обижалась и не злилась. За эти дни их дружеские узы стали крепче, и драконица это чувствовала. Она узнавала много нового о серых эльфах, и первое, что ее поразило, это умение Тандрии радоваться. Ее смех был чистым, от самого сердца, но и учить Тиру она не забывала.

— Ты делаешь вид, что умеешь ездить! — рука Тандрии ловко выбила ее из седла, так что та покатилась по земле. — Любой пес Архимага сшибет тебя!

В этих тихих лесах еще оставалось время, чтобы учиться. Не обращая внимания на боль, Тира быстро вскочила на ноги и поймала своего зверя.

— Ну так покажи! — сказала она, когда охотница остановилась напротив нее.

— Сядь и забудь, что зверь существует отдельно от тебя! — наставляла ее та. — Не опирайся на седло!

Зверь под Тирой недовольно зарычал, а Тандрия все учила и учила. Сама она могла стрелять, сидя в седле, или метать кинжалы точно в цель.

— Хорошо, — отмахнулась Тира.

— Ты дракон, должна же что-то уметь? — эльфийка придирчиво поправила ее осанку в седле.

— Не знаю…наверное летать. Но это было всего раз, — Тира послушно пригнулась, касаясь шеи гидрала. — Я не могу летать сейчас.

— Надо учиться. Скрой себя, — Тандрия глянула на нее как никогда серьезно. — Какой ты дракон?

— Я не видела себя, возможно большой, — пожала она плечами.

— Чуешь воду? — спросила та.

— Да, — Тира повела носом и учуяла влагу. — Лесные озера?

— Скачем до них! Я буду стрелять в тебя! И не думай, что не попаду! — Тандрия стукнула ее по плечу и рассмеялась.

Они практиковались так уже несколько ночей. Эльфийка стреляла в нее магическими стрелами, которые больно кололи кожу, а иногда и выбивали из седла, но Тира привыкла. Охотница стреляла очень метко, целясь в самые больные места. От некоторых стрел драконица уворачивалась и тогда их количество увеличивалось. Вот и сейчас, сделав мощный прыжок, их гидралы помчались вперед. Тандрия откинулась назад, изогнув спину, и рывком натянула тугой лук. На тетиве лежала зеленая магическая стрела. Тира услышала свист, и слилась со своим зверем, почти не касаясь седла. Над ее головой пронесся холодок и исчез. Стрела удачно миновала ее, и Тира помчалась еще быстрее. Все, что требовалось, это слиться с гидралом, почувствовать его силу и не касаться седла. Тира держалась только на стременах, устремив свой взгляд вперед, и ей удалось примчаться к озерам первой. Зверь остановился так резко, что она чуть не вылетела из седла. Гидрал зафыркал и зарычал. Его лапы коснулись ледяной воды, кромка которой так неожиданно возникла из-за раскинувшихся деревьев.

Тут был простор. Лес будто раздвинулся, вмещая две вытянутые чаши озер, гладких, как зеркало. За спиной Тиры раздался храп, и вылетела Тандрия на разгоряченном гидрале с натянутым луком. Она выпустила стрелу, попав точно в свою спутницу.

— Не удержалась? — Тира смахнула капельки гаснущей магии со своей одежды.

— А ты не увернулась! — Тандрия спешилась.

Тира увидела, как зашевелились ее уши. Охотница вслушивалась в тишину.

— Тут никого нет, — сказала Тира. — И так тихо…

— Тут есть лесной дух, — эльфийка подошла к воде, и, приклонив одно колено, зачерпнула прохладу ладонью.

Капли скатились с ее подбородка, когда она напилась. Тире пить не хотелось, зато ее манил простор, гладь озер. Она встала на берегу и набрала полную грудь холодного ночного воздуха. Высоко над ее головой плыли редкие облака, которые в ночи выглядели, как серые призраки.

— Странно… — Тира развернулась к Тандрии. — Я не чую тут силу Аргелора.

— Это заповедное место, — сказала та. — Земли лесного хозяина. Сюда псы не зайдут. Здесь живут первородные. Самые первые лесные эльфы. Правда, их редко кто может увидеть.

— Давай остановимся тут? — Тира скинула плащ, и Тандрия кивнула.

— Разверни свои крылья, — вдруг сказала она. — Мне будет, что рассказать, если вернусь домой.

— Нет, это опасно… Аргелор все же не так далеко.

— И снова ты забыла! Слушай свое сердце, — эльфийка напомнила ей очень важные слова.

Сердце и впрямь трепетало. Тира еще не видела себя драконом, и не знала как выглядит. Ей хотелось этого, и в конце концов, она решилась.

— Отойди, я не знаю своих размеров, — предупредила она Тандрию.

Охотница отступила и стала наблюдать. Тира стояла не шевелясь, чувствуя ветер. Его поток коснулся и эльфийки. Он взялся из неоткуда, как и огромные крылья, что выросли за спиной молодой драконицы. Вначале призрачные, а затем и настоящие, они развернулись над головой Тандрии, а Тира ощутила, как мир сжался вокруг нее, и услышала свое сердце. Теперь оно билось в большой широкой груди, и его сила разлилась по телу. Впервые Тира с великой осторожностью заглянула в воду. Оттуда на нее смотрел серебристый дракон с точеной мордой, и огромными распахнутыми зелеными глазами. Ее размеры были велики, но не слишком. Тира замерла, боясь пошевелиться, а отражение улыбалось ей сквозь великолепные белые клыки. Нерешительно, Тира повернула голову. С боку от нее стояла остолбеневшая Тандрия. Она взирала на нее со страхом, и только увидев взгляд драконицы, немного расслабилась.

— Ты…красивая, — вымолвила она, и Тира кивнула ей на свою спину.

Она боялась говорить, так как в пасти ощущался привкус огня. Эльфийка поняла ее без слов, и взобралась по кожистому крылу на хребет, покрытый толстой и гладкой чешуей. Ухватившись за шейные шипы, Тандрия неуверенно уселась. Ее вес Тира не чувствовала, только ее движение. Распахнув крылья, драконица взмыла над озерами.

Земля стремительно унеслась от Тандрии вниз, а облака своим мягким брюхом коснулись ее головы. Драконица еще не знала силы своих крыльев. Поток ветра захлестнул ее, и, кувыркнувшись, она стала падать вниз, потеряв при этом свою спутницу. Озера приближались, и скоро гладь одного из них взрезали два тела. Облик дракона пропал. В открытый рот хлынула вода, и Тира едва не захлебнулась.

Выбравшись на берег, обе девушки едва дышали.

— Ты еще и летать не умеешь! — тяжело прохрипела Тандрия.

Боль растекалась по всей спине, давая знать, что на утро там будет один большой синяк.

— Это всего второй полет! Ты сама попросилась, — Тира едва смогла встать на ноги, и только тут осознала, как болело ее тело, но удар она перенесла легче, чем эльфийка.

Когда волны на озере улеглись, сделалось совсем тихо, только вдалеке ухал лесной филин. Гидралы уже давно умчались на свою охоту, пора было и им разжигать костер. Собрав сухих веток, Тира без труда их подожгла, и они стали сушить одежду.

На ужин, Тандрия изловила рыбу. Делала она это ловко, одними руками, стоя по пояс в воде. Когда их ужин шипел на горячих углях, в лесу что-то ухнуло и затихло. Тира мгновенно вскочила, забыв про боль, и уставилась в темноту.

— Успокойся, — улыбнулась эльфийка. — Это лесные собратья ходят. Первородные…

— Как много всех живет на этих землях… — Тира задумалась, и взор ее затуманился. — Мой наставник собирал народы…

— Если ты хочешь кого-то собрать, собери сама, — сказала она. — Народы только зашевелились, но чтобы повести их на войну нужно большее.

— У меня даже оружия нет, — сказала она. — Я не хочу вести кого-то на бойню. Кроме меня некому победить Аргелора и Архимага.

— Верно, но войско тоже пригодиться, — Тандрия, странно глянув ей за спину, растянулась возле угасшего костра. — Надо поспать. Впереди будет переход в пять дней. Зверей придется отпускать на охоту, а мы будем бежать. Так то…

Она подмигнула ей, а после закрыла глаза, и совсем не позаботилась о том, что на них могут напасть. Здесь была тихая земля, и эльфийка ей верила. Конечно, от своей спутницы она утаила, что хозяин леса неустанно следил за ними. впрочем, та сама догадалась, как только потухли последние угольки. Она увидела его фигуру, стоявшую за деревьями. Он будто ждал ее, а, не дождавшись, вышел сам.

Глаза лесного духа светились, правда, не так ярко, как раньше. Он сделал еще шаг, и остановился. Его звериная сущность Тиру не пугала, скорее он сам с опаской подходил к ней. За его видом скрывалось чистое сердце, огромное и сильное.

Тира медленно встала и стряхнула с одежды листву и сор. Хозяин леса тоже пошевелился и вдруг указал ей за свою спину, где появились неясные тени. Подойдя ближе, Тира увидела высокие фигуры, вооруженные луками. Они выглядели, как призраки, но иногда их плоть проявлялась. Они и в самом деле были первородными, теми, кого породил лес, и все они смотрели на Тиру. Даже взгляд дракона не позволял разглядеть их целиком. В темноте проступали то точеные лица, то зыбкие плащи. Они переливались от темно-зеленого до изумрудного, и светились изнутри. Их было много, мужчины и женщины, и их фигуры все проступали из темноты.

— Они собирают свой народ на войну, — заговорил лесной хозяин.

Тира развернулась к нему, и увидела большой шрам на его груди, совсем свежий и рваный, как от когтя зверя, только вот нападать на него в лесу было некому.

— Я думаю, это будет только мое сражение, — драконица подняла руку, чтобы коснуться шрама, но остановилась. — Ты бился с моим братом…

— Да, и это не последняя битва, — он поддался вперед, и, взяв руку Тиры, прижал ее к своей груди.

Она хотела освободиться, а в последний момент ее ладони коснулись сердцебиение и боль, которую нес в себе лесной дух. На его сердце отражались все события, которые происходили в лесах, и сейчас Тира видела лишь смерть на дальних землях. В сердце лесного хозяина было и еще что-то, отчего она быстро убрала свою руку.

— Ты одна не пойдешь против армии, — он вздохнул так глубоко, словно лес дышал вместе с ним.

— Архимаг…

— Нет, Тира, — лесной дух положил руку на ее плечо, которое под его ладонью казалось очень хрупким. — Об этом мало кому ведомо, что твой брат сверг Архимага. Он занял его место. Аргелор собирает великую армию, и тебе тоже пора об этом подумать.

— Что? — Тира не верила своим ушам.

Лесной хозяин взглядом показал, что лгать, не намерен, и никогда этого не делал. Драконица вздрогнула.

— Он слишком далеко запустил когти… — ее голос перешел на шепот.

— Тебе нужна армия, — повторил он.

— Для начала мне нужно оружие, без него мне некого собирать, — сказала она.

— Я соберу, — вдруг сказал лесной хозяин и коснулся ее руки.

— Я благодарна, но я не могу дать тебе того, что ты хотел бы получить, — она резко отвернулась, будто проведя черту между собой и ним.

Хозяин убрал руку. Его взгляд не изменился, только веки едва заметно дрогнули.

— Я ничего не требую от тебя, юный дракон, — он будто поклонился ей. — Когда придет время, я соберу тех, кто пойдет на войну.

— Благодарю тебя… — Тира склонила голову в ответ.

Первородные и лесной дух растворились во тьме. Хозяин бросил на Тиру печальный взгляд, но та не ответила. Она стояла молча, пока они не исчезли, а после вернулась к кострищу.

Тандрия, на удивление, мирно спала, свернувшись на сухой листве, а вот ей самой спать не хотелось. Она уселась рядом с эльфийкой, и мысли ее унеслись к северу.

Очнулась Тира когда небо уже из черного сделалось серым. Рассвет брал свое, и солнце, не торопясь поднималось с востока. Глянув на Тандрию, драконица спустилась к озеру. Над холодной гладью стелился легкий сизый туман. Кричала ранняя птица, и небо выглядело таким спокойным, тихим, еще не проснувшимся. Умывшись, Тира подняла глаза к розовеющим облакам и тут же почувствовала свои крылья.

На этот раз превращение далось очень легко и быстро. Мир принял дракона, ничуть не выдав его присутствия, и Тира взмыла вверх уже без седока. Уняв волнение, она закрыла свои огромные глаза, и отдалась на волю крыльям. Так было лучше. Кровь помнила все, и как нужно летать, тоже. Тело выстроилось само, и скоро драконица поднялась выше облаков. Открыв глаза, она увидела рассвет, который играл на ее чешуе. Воздух пьянил, а высота кружила голову. Отсюда все виделось по-другому. Мир лежал, как на ладони, простор казался бескрайним, и каждый взмах крыльев уносил ее все дальше, пока Тира не ударилась о невидимую преграду. Лучи солнца тут преломлялись, и казались серыми. Пространство не то чтобы не пускало драконицу, оно кололо ее иглами холода.

Тира чувствовала, что тут начиналась сила Аргелора, его воля, и ей пришлось развернуться. Глаза видели, как там клубиться тьма и зреет сила, но Тира не решалась туда проникнуть. Аргелор сразу бы ее заметил. Оставаясь в лучах рассвета, драконица просто смотрела в ту чужую сторону, а после нырнула вниз.

Обращение назад далось труднее. Тира скользнула мимо озера, и врезалась в берег уже в обличье человека, чем всполошила Тандрию. Та вскочила уже с ножом в руке, едва не пырнув им Тиру.

— Где ты была?! И…что случилось? — убрав оружие, она недовольно уставилась на свою взъерошенную спутницу.

— Летала, — ответила та. — И кое-что видела на севере…

— Вот как? Встала на крыло стало быть? Что видела?

— Тьму, — вздохнула Тира. — Лесной хозяин сказал мне одну новость, не самую хорошую.

— Какую? — Тандрия свела брови, отчего ее взгляд сделался крайне тревожным.

— Аргелор зашел намного дальше. Он занял место Архимага, — сказала драконица. — Знаешь, я думаю, его власть будет гораздо страшнее, чем власть Архимага…

— Да… — протянула эльфийка, закусив губу. — Это не лучшая весть. Нам надо поторопиться. Его планы ждать нас не станут. А армию…

— Лесной хозяин соберет. Он показал мне первородных, о которых ты говорила, — сказала Тира.

— Первородных? — Тандрия не стала скрывать своего удивления, и ее брови взлетели вверх, а глаза округлились. — Ты знаешь, что это значит?!

— Да, — Тира кивнула.

— С такой армией… — у нее не нашлось слов, и она взмахнула руками. — Их стрелы не знают промаха!

— Думаешь, у Аргелора армия будет слабее? — Тира не разделила ее чувств, и только нахмурилась.

— Не думаю, — глядя на нее, та поджала губы. — Но тебе следует радоваться. Не каждому такую помощь дают.

— Я никого не хочу вести на войну и на смерть! — резко бросила Тира. — Это моя битва.

— Не ты их ведешь, — хмыкнула Тандрия. — Они сами выбирают битву. И тебе следует принять это. Лишние силы не помешают.

Она толкнула ее в плечо, и Тира вдруг осознала ее силу. Сейчас она не могла победить даже ее. Эльфийка обладала ловкостью, которой следовало поучиться.

— Ладно, оставим споры, едем, — согласилась она.

— Без завтрака? — Тандрия кивнула в сторону озера.

— Хорошо, — вздохнула та.

Бросив одежду на берегу, охотница зашла в воду, а Тира принялась разжигать огонь. Она знала, что дальше в пути, так открыто жечь огонь они не смогут, и что дорога станет намного труднее. Но ее заботило совсем другое. За завтраком она ела мало, в отличие от Тандрии, которая съела рыбу целиком.

— Ты голодом решила себя заморить? — усмехнулась охотница.

— Какие впереди земли? — вместо ответа, спросила ее Тира.

— Самые обычные, — Тандрия быстро закопала остатки трапезы вместе с истлевшими углями в землю.

— Раньше ты к дороге относилась строже…

— Здесь земли благодатные и заботиться не о чем. Оставь думы до Седых Гор, — ответила та.

На ее крик явились гидралы, как обычно сытые и довольные. Такой же сейчас была Тандрия. Сев в седло, она беззаботно улыбнулась, будто и забыв весь разговор. Гидрал под ней нетерпеливо извернулся и пустился галопом. Следом за ним поскакал и зверь Тиры.