Холодные мечты [СИ]

Глава 27 Кулон работы Триглифата

Она побежала по коридору, завернула за угол, заметила зеркало, в точности такое же, как и то, через которое их провела Азара, и помчалась дальше. Арс произнес ключевые слова, он сказал, что спасает ее от смерти, значит, им всем уготована смерть – ей, Анжеле, Савелию. Она могла спастись, но, похоже, ничто не могло спасти ее совладельц… ее друзей!

В замке царил полумрак, и здесь было еще что-то, теперь Доминика поняла, что это было ощущение близкой смерти, вечной пустоты, куда им предстояло отправиться. Ныла пострадавшая щека – напоминание о мистере Хэмбле, господине Хэмбле, успевшим перед своим последним поединком выпустить огромный пузырь из ноздри. Воздух был тяжелым и неприятным, словно сгущающийся яд. Отсюда хотелось бежать, но – Доминика не могла бы объяснить свои ощущения словами – она знала, что не уйдет отсюда одна, не сможет уйти без них. Даже если она и покинет этот замок сейчас, то здесь останется часть ее души, самая важная часть, без которой дальнейшее существование будет немыслимо, без которой она погибнет даже в своем родном мире.

– Где же вы? – Доминика замерла на развилке и оглядела два одинаково мрачных коридора, решая, куда идти, где могут находиться они.

И не могла решить.

Отпущенные ей семь минут истекали.

Что она сделает, когда наткнется на их запертые камеры, как она вообще сможет их отыскать, что сделает, если встретит кого-нибудь. Доминика не знала ответ ни на один из этих вопросов.

Она не могла сдвинуться с места, просто не зная, куда идти.

Она теряла время.

Внезапно в груди появилось ощущение тепла, словно она прижала к себе котенка. Приятное успокаивающее тепло. И тут же возникло чувство, что рядом появилась какая-то сила, нечто неосязаемое! Но его не следовало бояться.

Тепло в груди усилилось.

И Доминика поняла, что нужно свернуть направо. Просто поняла и все! Как уже понимала многие вещи и до этого, словно кто-то подсказывал ей правильные ответы. Теперь же она и ощутила его присутствие рядом – это был чей-то дух, интуиция, шестое чувство – она не знала, как назвать эту силу. И не стала задумываться над этим.

Доминика помчалась вперед.

В дальнем конце были запертые двери. Когда Доминика подошла к ним, двери зашипели и открылись. За ними была лестница. Она спустилась и попала в широкий тоннель. Факелы на стенах давали скудный свет, с потолка капала вода, свисала паутина.

Что-то скользнуло по шее.

Доминика взяла в руку кулон! Тот самый кулон в форме сердца. Кулон, который сделал Триглифат. Кулон, который так хотел заполучить Генерал, но почему-то не мог взять его силой. Кулон, которым она отпирала двери.

Он был теплым, словно живым.

Кулон, едва коснувшись ладони, засветился, от него, словно мотыльки отделились тысячи огоньков, они взлетели к потолку, осветив мрачный туннель, и вдруг сложились в светящийся силуэт Феоктиста. В точности такой, каким она его запомнила по видеопосланию.

– Во имя Империи! – послышался его голос.

В мыслях, в своем сознании она явно ощущала чужое присутствие – бьющееся, пульсирующее нечто. Какая-то сила вышла общаться с ней, приняв важный, многозначащий для нее облик.

– Во имя Империи! – машинально ответила Доминика, словно ничего другого и нельзя было ответить на это приветствие. И тут же поняла, что могла бы и не произносить этого вслух, достаточно было и мысленного ответа.

– Всегда помни об этом! Помни, кто ты есть и не позволяй себе усомниться! Ты живешь во имя Империи. Ты дала слово.

– Я держу свое слово! – крикнула Доминика, забыв об опасности, забыв, где находится, забыв обо всем, ибо все стало мелким и неважным, кроме этого разговора.

– Отказ от слова повлечет за собой твою гибель!

– Я держу свое слово! – повторила Доминика уже чуть тише.

– Пусть не по твоей воле, но так сложилось! И так будет! Правь мудро. Помни, что ты обещала заботиться обо всем! Никто не сможет тебя заставить поступить неверно, решения принимаешь только ты сама. Ты сделаешь что-то, если ты действительно хочешь это сделать. Ты справишься со всем, если захочешь справиться.

Хоть это и нелегко. Намного сложней, чем казалось изначально. Она в этом убедилась.

– Я держу свое слово! – в третий раз, почти шепотом повторила Доминика. – Я обещала править Империей, и я все сделаю для ее процветания.

– Как и я все делал для ее процветания! – сказал Феоктист. – В этом кулоне часть твоей души! Ты дала слово продолжать мое дело, и твое слово материализовалось в этот камень. Пока ты служишь Империи, вся ее сила будет с тобой. Если кто-то завладеет кулоном, тот завладеет твоей душой. Храни его и береги себя, твоих сил должно на многое хватить.

Огоньки разлетелись, образ Феоктиста исчез.

Доминика не успела перевести дух и осознать происходящее, как огоньки вновь стремительно столкнулись. Они закружились в вихре, вновь сложились вместе, и перед ней престал Генерал, таким, каким ей показать его кулон. Человек-оборотень – черты его лица непрестанно менялись от кошмарно-уродливой звериной морды до лица юноши ангельской красоты. В глазах, страдание, разум, холодный чистый разум, а так же жестокость и расчет.

На один краткий момент сознание Генерала приоткрылось, и Доминика увидела часть его жизни, мысли Генерала так же промчались перед ней. Они не были похожи на красочный калейдоскоп, и долетали лишь какими-то обрывками, словно их приходилось насильно вырывать, но все они были яркими острыми – надежды, отчаяния, борьба, желание получить новый мир. Его любимой песней была «Санта-Лючия», он в детстве упал с крыши сарая и повредил себе ногу, он спас, однажды спас кого-то от смерти и… и отправил на верную смерть десяток людей, его любимый цвет зеленый… или нет, бежевый или же… Это прервалось неожиданно и его облик тоже разлетелся на огоньки, распался.

Доминика смотрела, как огоньки кружатся под потолком, словно рой светящихся насекомых, сбиваются в группу и распадаются вновь, словно не зная, какой образ им следует принять. Казалось, это длилось целую вечность, пока огоньки не слились воедино, и перед ней престал образ ее матери. Такой, какой она выглядела в последнюю встречу в то утро на кухне, залитой солнечными лучами компаса. Всклокоченные волосы, засаленный халат, отечное лицо оттенка сырого теста, мешки под глазами, узкие губы.

Это был всего лишь образ, это не было ее матерью, но Доминика отшатнулась.

– Доча, ты думаешь, что у тебя что-то в жизни изменилось? Ты думаешь, что у тебя все не так, как у меня? В кого ты такая дуреха уродилась?! Тебя используют! Об тебя вытирают ноги!

– Нет! – крикнула Доминика.

– Не кричи на мать! Я перебираю гнилые овощи, и ты тоже будешь всю жизнь перебирать гниль, – сказала она. – Другую гниль, еще более гнилостную, чем картошка. Гнилые люди и гнилые нелюди всегда будут окружать тебя.

– Нет! Я встретила настоящих людей и нелюдей тоже.

– И у тебя не будут болеть ноги, у тебя будет болеть душа. Твоя душа будет трещать, и распадаться на части, но никакие таблетки тебе не помогут, – не обращая внимания на ее ответы, продолжал вещать голос матери, лившийся от светящихся огоньков. – Ты, готова к такому? Вернись домой, и мы заживем, как и раньше.

– Нет! У меня должна быть своя жизнь! – выкрикнула Доминика. – Я со всем справлюсь. И это будем моя жизнь. Моя!

– Твоя жизнь!

Образ матери чуть расползся, изменился. Теперь перед Доминикой появилось новое лицо, знакомое и незнакомое одновременно. Женщина необъятных размеров – настоящая гора плоти, отталкивающая и болезненная. Желтовато-серая кожа, дряблые руки, глазки, поблескивающие из-под набрякших век.

И Доминику охватил ужас, нет, хуже, потому что она даже не знала, как назвать это ощущение: она видела ужасное создание, но это уже не было ее матерью, это была она сама. Она сама, которой могла бы стать, сложись все иначе.

Она сама, погрязшая в нищете, не сумевшая выбраться, смирившаяся.

– Нет! – вскричала Доминика. – Никогда!

Неряшливая женщина, образовавшаяся из светящихся огоньков улыбнулась довольно гаденькой улыбочкой – так улыбаются, поверяя под большим секретом грязную историю.

– От себя не убежишь! Ты это я, я это ты!

– Отпусти меня! – крикнула Доминика. – Это не я! Я не такая.

Доминике казалось, что она умирает, словно присутствует при окончании своей жизни, неудавшейся, сломанной жизни.

– Я сделала выбор! Я никогда не стану такой!

Ее крик взметнулся к потолку, и отразился от него многократным эхом, эхом, которое, казалось должно было переполошить весь замок. Но это было не важно, важным стало то, что образ неряшливой тетки стал рассыпаться.

Огоньки кружили под потолком, Доминика молча смотрела на них.

Постепенно до нее дошло, что это еще не все, что должен появиться кто-то еще.

Со страхом она увидела, как огоньки сошлись вновь, покружились и приняли облик Арса.

– Часть твоей души в кулоне, часть волшебства в тебе. Помни про волшебство и все будет хорошо.

– Арс?

– Все в порядке!

И огоньки разлетелись, растворились во тьме.

Она стояла в сыром туннеле.

Рядом были две двери, за которыми скрывались две камеры.

Она знала, что там сидят Анжела и Савелий – это знание пришло извне, или изнутри, это сообщил ей кулон, который обладал собственной волей, и которой был частью ее самой.

Кулон вспыхнул сильней – двери открылась.

Свет, лучившийся из кулона, погас.

– Ника, ты че? – послышался из тьмы голос Савелия.

– Выходите! – крикнула Доминика. – Нам надо спешить.

Еще не веря в происходящее, в коридоре появились Анжела с Савелием. К немалому облегчению, Доминика увидела, что их кулоны висят у них на груди.

– Вы их не отдали? – спросила Доминика и, заметив недоумение в глазах друзей, добавила. – На допросе.

– На каком допросе? – спросила Анжела. – Что не отдали?

– Че еще и допрос должен быть? – поразился Савелий.

Ложь. Ложь. Ложь. Но она имеет право не доверять, имеет право сама принимать решение, чему верить, а чему нет. Да, она будет использовать это право.

– Быстрей, за мной! – Доминика направилась обратно к лестнице. – У нас почти не осталось времени.

Времени уже не было, семь минут истекли, но она знала, что они должны успеть. Что, все хорошо! Что все в порядке!

– Че происходит? – спросил Савелий.

– Потом, вначале нам надо выбраться отсюда!

И они помчались по лестнице, перескакивая через ступеньку, по коридорам, пока наконец не добрались до того самого зеркало. Теперь отчего-то замок казался светлей и чище. Появилось чувство, что где-то ярко светит факел, свет которого освещает их путь.

– Стойте! – Доминика замерла у зеркала. – Приложите кулоны!

– Зачем?

– Я не знаю, но так откроется проход в наш мир.

– Ты уверена? – спросила Анжела.

– Нет! Не уверена…. Уверена! Я уверена, что мы выберемся!

– Уверена или нет? – спросила Анжела.

– Я знаю!

Три кулона с тремя разноцветными камнями коснулись зеркальной поверхности.

– И че?

– Сейчас.

Доминика протянула руку, потом сделала шаг вперед, холодная гладь мягко разошлась пропуская ее…