Холодное сердце (СИ)

В надежде окончательно загасить искры, всякий раз разжигающие боевой настрой Симуса, она как бы невзначай оповестила его о том, что в следующий раз руководство школы наложит табу на посещение провинившимся студентом той самой волшебной деревушки, которую он считал чуть ли не спасательным кругом в пучине беспощадного учебного процесса.

От услышанного Симус буквально схватился за сердце, после чего пообещал вести себя должным образом. Только бы так оно и было.

Время, отведенное на завтрак, постепенно подходило к концу, поэтому все те, кто до этого момента не счел необходимым прихватить с собой верхнюю одежду, уже успели сходить до своих спален, взять теплые мантии или же куртки и вернуться обратно.

— Ты такими темпами прожжешь дыру в ее белокурой головушке, — прощебетал Айзек, проследив за взглядом Невилла.

Долгопупс несколько раз моргнул, после чего все-таки обратил внимание на сидящего рядом однокурсника. Однако по растерянному выражению его лица было понятно, что он навряд ли слышал хоть что-то из того, что было сказано мгновением ранее.

— Прости, что?

Скрестив руки на груди, Айзек заговорщически улыбнулся и кивнул в направлении стола факультета Пуффендуй.

— Я говорю, что ты уже битый час не сводишь глаз с милашки Ханны Аббот.

Невилл заметно напрягся и деланно поправил волосы, стараясь отвлечь внимание Айзека от разглядывания его лица, которое уже начало покрываться заметным румянцем.

— Не имею ни малейшего понятия, о чем ты.

— Вот как? — улыбка Айзека стала еще шире, а в его небесно-синих глазах заплясали озорные огоньки. — Значит, ты не будешь против, если я прямо сейчас подойду к ней и приглашу на свидание? Очень надеюсь, что Ханна любит настойчивых парней, потому что я не привык завершать вечер одними лишь невинными поцелуями, — он лукаво приподнял бровь, как бы намекая окружающим, о каком таком завершении вечера идет речь. Хотя он мог бы обойтись и без этого многозначительного жеста, ведь все и так знали, что Айзек Шаффик — тот еще дамский угодник, не пропустивший мимо ни одной юбки. Под его чары не попали разве что Джинни и Гермиона, на которых природное обаяние однокурсника не действовало от слова совсем.

— Что? — вдруг воскликнул Невилл, смиряя Айзека недобрым взглядом.

В общем-то, этого было более чем достаточно, чтобы убедиться в том, что он на самом деле испытывал интерес к Ханне Аббот.

— Спокойно, я же пошутил. Но тебе и впрямь лучше подойти к ней, если не хочешь, чтобы твою даму увел какой-то мерзавец вроде меня.

— Я не уверен, что нравлюсь ей, — выразил опасение Невилл, вновь переводя внимание на объект своих воздыханий.

— Чувак, ты обезглавил змею Темного Лорда вытащенным из шляпы мечом, который принадлежал самому Годрику Гриффиндору, — Айзек по-дружески похлопал Невилла по плечу в попытке приободрить. — Будь уверен, даже я пускаю слюни от одного только воспоминания об этом. Если я так и не найду девушку, которая сможет взбудоражить мое сознание хотя бы вполовину так же, как ты, то тебе придется взять меня замуж. К слову, я очень даже хорош в постели и…

— Мерлин всемилостивый, нам обязательно это слушать? — демонстративно поморщилась Джинни в ответ на излишне откровенные признания Айзека. В серьезности его намерений она почему-то даже не сомневалась.

Невилл по-доброму посмеялся и благодарно кивнул товарищу. Собравшись с мыслями, он встал с места и несмело зашагал в направлении стола факультета Пуффендуй. По мере того, как он приближался к запримеченной цели, подруги Ханны все чаще кидали в его сторону восторженные взгляды, с неменьшим энтузиазмом шепча что-то самой Аббот, которая, кстати сказать, нервно елозила на скамье, не зная, куда себя деть.

— Ставлю десять галлеонов на то, что он в последний момент свернет и направится к выходу, — с ноткой азарта сказал Симус, глядя вслед удаляющемуся приятелю.

— А я ставлю на то, что этот день наш дорогой друг все же проведет в компании милашки Аббот.

Айзек и Симус обменялись рукопожатием, тем самым скрепляя пари, и вернулись к прежнему занятию. Каждому из них не терпелось узнать, чья именно ставка в итоге сыграет.

Невилл все же подошел к столу Пуффендуя, чем заставил Финнигана грязно выругаться и выложить на стол названную сумму. Более того, после его слов на лице Ханны появилась лучезарная улыбка, а короткий, но вполне отчетливый кивок окончательно убедил гриффиндорцев в том, что она приняла предложение их однокурсника.

— Ничего ты не понимаешь в любовных делах, дружище, — удовлетворенно заявил Айзек, пересчитывая выигранные деньги. — Могу дать тебе пару советов, если ты, конечно, не намерен умереть старым девственником.

Симус ответил ему ехидной гримасой, после чего обреченно вздохнул. Утрата внушительной суммы денег явно отразится на его сегодняшних планах. Как минимум, количество огневиски, которое он хотел выпить, значительно уменьшится. Так, выиграв спор, Айзек убил двух зайцев одним выстрелом: сумел заработать и избавиться от необходимости созерцать выворачивающего свой желудок наизнанку Симуса.

После завершения завтрака студенты собрались на улице возле главного входа. На удивление желающих отправиться в близлежащую деревушку оказалось гораздо меньше, чем обычно. Из всех тех, кто находился в Большом зале несколькими минутами ранее, намеревались покинуть школу не больше трети. Судя по всему, большинство несовершеннолетних студентов так и не смогли добиться разрешения от своих официальных опекунов и отправиться в Хогсмид вместе с остальными. Это не было чем-то удивительным, ведь многие родители боялись того, что в окрестностях школы могут скитаться Пожиратели смерти, только и ждущие того, чтобы напасть на ничего не подозревающих детей, оказавшихся за пределами надежно защищенного замка.

Гермиона построила учеников в колонну по парам, после чего внесла данные каждого из них в общий список, попутно собирая разрешения у той незначительной группы лиц, кому еще не было восемнадцати.

Малфой тоже был там, но никоим образом не попытался предложить свою помощь. Вместо этого он беседовал с тем слизеринцем, для которого вчерашнее занятие по травологии закончилось посещением лазарета. Выглядел юноша вполне здоровым, хоть и прихрамывал на раненную ногу.

Двадцать восемь. Именно за столько жизней Гермиона будет отвечать головой на протяжении сегодняшнего дня.

Когда все официальные вопросы были улажены, студенты уверенным шагом двинулись по протоптанной дороге, ведущей прямиком к выходу за пределы принадлежащих замку окрестностей.

Пройдя сквозь защитный барьер, Гермиона ощутила слабый укол опасности, пришедшийся в область затылка. Она искренне надеялась, что все это не на шутку разыгравшееся беспокойство — плод ее фантазии, только и всего. Однако назойливый голос в голове, словно беспощадный палач, обезглавил эту обнадеживающую мысль, стоило той мельком возникнуть в сознании. Гермиона не обладала даром к прорицанию, но в глубине души чувствовала, что ее страхи отнюдь не беспочвенны: сегодня произойдет что-то нехорошее. Но пути назад не было. Маловероятно, что хоть один ученик, с нетерпением ожидавший наступления сегодняшнего дня, прислушается к дурному предчувствию старосты. Скорее все двадцать восемь человек поднимут ее на смех, посчитав, что героине войны неплохо было бы навестить больницу Святого Мунго, дабы излечиться от прогрессирующей паранойи.

Погода этим днем была достаточно теплая и солнечная, поэтому спустя некоторое время, проведенное в пути, Гермиона даже расстегнула куртку, наслаждаясь слабым осенним ветерком.

— Что-то ты не выглядишь счастливой, Грейнджер, — донесся до ее слуха знакомый голос. — Неужели посещение Хогсмида без Уизли и Поттера больше не кажется тебе таким увлекательным занятием?

Драко, наконец-то решивший покинуть своих подопечных, теперь шагал возле Гермионы, изредка посматривая себе под ноги. Хоть дорога и была вполне чистой и ровной, нельзя было исключать того факта, что в любое мгновение откуда ни возьмись могла появиться диковинная зверушка, обитающая в лесах возле замка. Навряд ли она бы проявила дружелюбие к тому, кто посмел вдавить ее в землю подошвой ботинка.

— Я была бы более чем счастлива, помоги ты мне еще недавно у замка, — сдержанно ответила Гермиона, не сводя глаз с макушки впереди идущего студента.

— А я и помог, — без намека на шутку ответил Драко.

— Ох, неужели? — усмехнулась Гермиона, поражаясь его наглости. — И как же, позволь узнать? Помнится, ты мило беседовал со своими однокурсниками, пока я занималась всеми организационными вопросами. Или твоя задача состояла в том, чтобы стоять поодаль и не мешать? Если это так, то ты едва ли можешь рассчитывать на благодарность, Малфой.

Драко сделал еще шаг в ее сторону, делая расстояние между ними до неприличия близким. Гермиона взволнованно посмотрела на него, но не проронила ни слова. В общем-то, она бы и не смогла при всем своем желании, ведь язык во рту обратился в слабо подрагивающее из стороны в сторону желе.

Еще никогда в жизни они не находились настолько близко друг к другу. Исключением был лишь тот раз, когда она, словно неотесанная корова, налетела на него в кабинете директора. Тогда от Малфоя исходил все тот же аромат эвкалипта вперемешку с чем-то цитрусовым. Именно этот пропитавший окружающий ее воздух запах Гермиона с такой жадностью вдохнула, дабы отрезвить сознание. Свежий аромат стремительно просочился сквозь ноздри, мучительно медленно стек по горлу, намереваясь добраться до легких, и… Ничего. Попытка оказалась тщетной, ведь Гермиона и не подумала отойти на безопасное расстояние, как сделала это еще пару дней назад. Вместо этого она, чудом переставляя ноги, неотрывно смотрела в глаза Драко, ожидая от него дальнейших действий.

Жертва и впрямь начала терять бдительность, находясь в компании охотника. Должно быть, где-то вдали уже бегал Симус Финниган, во всю глотку кричащий о том, что его худшие опасения постепенно сбываются.

Глаза Драко были цвета серой печали. Это было пасмурное осеннее утро, густой непроглядный смог, повисший над постепенно вымирающим городом, сгоревшая дотла сигарета. Это было то, в чем отсутствовал всякий намек на радость.

Серая печаль. Почему-то именно это описание первым делом посетило голову Гермионы в ходе длительного изучения так называемого зеркала души, принадлежащего рядом идущему человеку.

Окончательно поддавшись невесть откуда взявшемуся безумству, она продолжила рассматривать Малфоя, игнорируя все известные миру рамки приличия.

Гермионе казалось, что раньше в его глазах читалось нечто иное: самоуверенность, бесчеловечность, излишняя гордыня. В совокупности все это собиралось в непробиваемую стальную броню, по праву считавшуюся неотъемлемым атрибутом Слизеринского принца. Но теперь ее не было. Металл стерся и стал совсем тонким, отчего начал казаться едва успевшей схватиться коркой льда, сквозь которую можно было заглянуть в душу тому, кто еще недавно предпочел бы сравнять весь мир с землей, нежели позволить окружающим увидеть то, что так тщательно скрывается у него внутри. И этим самым потаенным была печаль. Драко Малфой был полон серой, хорошо ощутимой печали, впитавшейся в радужную оболочку его глаз. Словно все слезы небес, снизошедшие на землю, скопились во взгляде одного человека.

Гермиона невольно поежилась и отвела взгляд. Она поймала себя на мысли, что вновь испытывает к нему сочувствие, которое окружающие расценили бы как смертный грех. Вот только сейчас она не чувствовала раскаяние за это.

— К твоему сведению, я отговорил Лекса от наиглупейшей затеи касательно мести Финнигану, — все же заговорил Драко. — Он всерьез собирался навести на него сглаз удаления пальцев. На мой взгляд, неплохая вышла бы месть, особенно если учитывать, что после контакта с ядом цикуты ступня Лекса еще не скоро восстановится до прежнего состояния. Зуб за зуб, — подытожил он, — или, точнее говоря, палец за палец.

Гермиона лишь испуганно вытаращилась на него в ответ.

На короткое мгновение в ее сознании всплыл образ покалеченного Симуса, который даже под угрозой запрета на посещение Хогсмида решился бы отомстить Лексу Роули за насланный сглаз. А самое ужасное, пожалуй, заключалось в том, что если раненый слизеринец не вызывал сострадания у большинства студентов Хогвартса, то за оторванные пальцы гриффиндорца на презираемый факультет ополчилась бы вся школа. И вот тогда-то ни о каком примирении и речи быть не могло.

— Так что, Грейнджер, не стоит выставлять меня негодяем, свалившим всю грязную работу на твои плечи. Я также выполнял свои обязанности, разве что касались они удержания так называемого мира и спокойствия, а не сбора разрешений на покидание территории школы.

И вот опять он делает это: поступает несвойственным для себя образом, чем переворачивает весь ее мир с ног на голову. Прежний Драко мало того, что не стал бы отговаривать однокурсника от мести, так еще и помог бы ему подобрать наилучшее проклятие из наихудших. Иными словами, он бы не упустил возможности понаблюдать за шоу, которое, вдобавок ко всему прочему, не вышло бы ему боком, ведь организовать его собирался другой человек.

— Спасибо, — кое-как выдавила из себя Гермиона.

Хоть благодарность далась ей не то чтобы легко, не сказать этого вслух она не могла. Малфой действительно сделал гораздо больше, чем она. Не обрати он внимания на жаждущего расправы однокурсника, и сегодняшний день обернулся бы началом очередной войны, грозящей если не массовыми смертями, то поголовной изувеченностью уж точно. Его принадлежность к факультету Слизерин оказалась не так уж и плоха, как могло показаться на первый взгляд: нахождение в эпицентре событий давало ему возможность обрубить все коварные козни однокурсников на корню.

— Не стоит, — отмахнулся Драко. Однако мимолетная тень улыбки, проскользнувшая на его лице, лучше любых слов говорила о том, что полученная благодарность все же оказалась приятной.

Вскоре в поле зрения показались крыши домов Хогсмида. Собрав студентов на главной площади деревушки, Гермиона еще раз провела небольшой инструктаж и обозначила время, в которое каждый из них должен будет прийти в это же место для возвращения в школу.

Стоило старосте девочек закончить свою речь, как ребята мигом разбежались кто куда. Владельцы местных магазинов, в свою очередь, радушно встречали юных покупателей, которым так не терпелось выложить добрую часть содержимого своих кошельков.

— Гермиона, — Джинни, кое-как сумевшая устоять на ногах после встречи с несущейся на нее толпой студентов, подошла к подруге и прищурилась, когда сентябрьское солнце вышло из-за облаков и ослепило ее своими лучами, — не хочешь прогуляться вместе?

— Да, конечно.

— Хвала Мерлину, — Джинни тут же подхватила Гермиону под руку и двинулась в сторону магазина «Шапка-невидимка». — Ты просто обязана помочь мне отыскать подходящий наряд на Хэллоуин.

Видимо, то определение, которое Гермиона вкладывала в понятие «прогулка», коренным образом отличалось от того, что имелось у младшей Уизли. Впрочем, впереди было еще несколько долгих часов, а планов на них не было и в помине, поэтому она, повинуясь желанию подруги, отправилась навстречу водовороту из праздничных нарядов, мантий, шляпок и прочих элементов одежды.

Стоило Гермионе и Джинни перешагнуть порог магазина, как из-за прилавка показалась утонченная женщина лет шестидесяти. Несмотря на свой возраст, она была обута в изящные лодочки на высоком каблуке, которые идеально сочетались с черным брючным костюмом. Складывалось впечатление, что еще пару секунд назад она позировала для обложки журнала «Ведмополитен», а не сидела в пустом магазине, ожидая прибытия покупателей.

— Bonjour, jeunes filles*, — начала было владелица, но тут же опомнилась и заговорила на понятном для посетителей языке. — Чем я могу быть полезна?

— Добрый день, — поприветствовала ее Джинни, бегло изучая представленный в магазине ассортимент. Чем больше одежды она видела, тем сильнее разгорался огонь в ее ярко-карих глазах. Одно было ясно наверняка: только лишь маскарадным нарядом дело не ограничится. — Мы бы хотели посмотреть вашу коллекцию праздничных костюмов. В основном нас интересуют те, которые подойдут для празднования Хэллоуина.

Столь ранняя заинтересованность нисколько не удивила владелицу магазина. Стало быть, Джинни далеко не первая, кто начинает подготовку к празднику за несколько месяцев до его проведения. Удивительно. Некоторые вещи все-таки были вне понимания Гермионы, ведь лично она и не вспомнила бы о необходимости купить костюм вплоть до того момента, пока до школьного бала не осталось бы по меньшей мере несколько дней.

— Прошу за мной, — женщина жестом указала в направлении соседнего зала и двинулась вперед.

Следуя за ней по пятам, Гермиона отметила, что владелица «Шапки-невидимки» обладает превосходной осанкой, свойственной в основном представителям знатных родов, а ее легкой и уверенной походке так и вовсе можно было только позавидовать. Конечно, Гермиона могла пройтись на каблуках, не сломав при этом пару-тройку костей, но то, с какой непринужденностью двигалась идущая перед ней женщина, казалось чем-то из ряда вон выходящим.

Пройдя сквозь бархатный занавес, используемый вместо двери, Гермиона и Джинни оказались в просторной комнате, которую без преувеличений можно было назвать женским раем на земле. Помещение пестрило яркими красками и полнилось бесчисленным количеством всевозможных нарядов на любой вкус и цвет.

— Мерлин, — мечтательно прошептала Джинни, приложив сцепленные в замок ладони к груди. Она выглядела так, будто в любое мгновение могла упасть в обморок, пережив самый что ни на есть настоящий эмоциональный шок.

Хозяйка магазина расплылась в благодарной улыбке, расценив скудное высказывание Джинни за наивысшую похвалу.

— Вы хотите примерить что-то конкретное, mes mignon*? Или же пройдемся по всему ассортименту? — предложила женщина, подходя к напольной вешалке, расположенной возле входа в зал.

Гермиона невольно сглотнула, мысленно прикидывая, сколько времени уйдет на то, чтобы примерить абсолютно каждый наряд в этой комнате. К слову, примерный результат расчета ее нисколько не радовал.

— Думаю, мы все же остановимся на платьях.

— Разумное решение, ma chère*, — хозяйка одобрительно кивнула Джинни и проследовала к вещам, находящимся в противоположной стороне зала. — Девушкам вашего возраста гораздо больше подойдут платья, нежели диковинные костюмы.

После ее слов Гермиона окончательно распрощалась с идеей надеть один из тех нарядов, которые были куплены на прошлые праздники. Если ранее она не видела ничего такого в том, чтобы в этом году вновь показаться на публике в образе ведьмы или же приведения, то теперь эта затея казалась смехотворной. Сама не зная почему, Гермиона посчитала разумным прислушаться к словам владелицы магазина. По крайней мере, выглядела та и впрямь сногсшибательно, а значит обладала чувством стиля, что уже выступало весомым аргументом в пользу того, чтобы разориться на новое платье, пускай то и будет надето лишь единожды. Слишком долгое пребывание в логове моды и впрямь творит чудеса: не прошло и часа, а Гермиона уже готова пойти против здравого смысла ради того, чтобы сойти за одну из тех гламурных див, украшающих обложку журнала «Ведьмополитен».

Джинни без зазрений совести отметала один предложенный вариант за другим, ссылаясь на что, что платья либо слишком экстравагантные, либо, напротив, неброские. Гермиона же все это время сидела на одном из велюровых пуфиков неподалеку от примерочной, выступая в роли судьи, призванного выносить беспощадный приговор каждому из тех нарядов, в которых Джинни представала перед ее взором. Однако уже после нескольких невразумительных ответов Гермиона была отстранена от должности. Собственно, а что она могла поделать? Ей нравилось абсолютно каждое платье, которое примеряла подруга. К сожалению, Джинни не разделяла ее восхищения, а лишь обреченно возвращалась в примерочную, шумно отдергивала шторку и принималась за следующее платье, которое ей любезно протягивала хозяйка магазина.

— Мa chère, — обратилась женщина к Гермионе, после того как помогла Джинни расшнуровать корсет, — почему же вы сидите в стороне?

— На самом деле я пришла сюда, чтобы помочь подруге определиться с выбором. Как вы уже, наверное, успели заметить, советчик из меня так себе. Я просто посижу здесь, пока вы ищите то самое платье, — Гермиона специально сделала акцент на последних словах, вспомнив, с каким трепетом их выделила Джинни во время сегодняшнего завтрака в Большом зале.

— Будь я, мадам Бастьен, трижды проклята на этом самом месте, если позволю девушке, пришедшей в мой магазин, не примерить ни одного платья.

С грацией гордой лани она прошагала мимо напольных вешалок, кончиком указательного пальца постукивая себя по подбородку. На ее лбу непременно бы прорезалась глубокая морщина, выдающая мыслительные процессы, если бы не собранные в тугой узел волосы, не дающие коже ни единого шанса скукожиться в неподходящих местах.

Мадам Бастьен еще несколько раз прошлась туда-обратно, словно выбирая между двумя конкретными вариантами, после чего все-таки остановилась и сняла с металлической перекладины вешалку.

— Думаю, в этом платье вы будете неотразимы, ma chère.

Хозяйка магазина протянула Гермионе длинное платье в пол, в ответ на что девушка изумленно приоткрыла губы и несмело коснулась тонкой ткани. На ощупь она оказалась невероятно приятной. Кладя руку на сердце, Гермиона могла поклясться, что еще никогда в жизни не видела ничего прекраснее.

Теперь она на своем опыте осознала, что испытывает девушка, когда находит то самое платье. Органы внутри сжимаются до микроскопических размеров, а потом взрываются триумфальным фейерверком. Вот только вместо боли ты испытываешь эйфорию.

Предложенное темно-зеленое платье представляло собой умеренно пышную юбку из фатина, которая оканчивалась шлейфом, и лиф с вырезом в форме сердца, украшенный ажурными кружевами, которые также покрывали длинные рукава, при этом минуя плечи и спину. Судя по тому, что наряд носил название «Дыхание леса», подобный дизайн имитировал тонкие переплетающиеся между собой лианы. Однако они едва ли прикрывали все те места, оголять которые Гермионе совершенно не хотелось.

— Верх платья пошит из непрозрачной ткани, — произнесла мадам Бастьен, заметив тревогу в глазах посетительницы. — Уверяю вас, никто из присутствующих на грядущем бале никогда в жизни не увидит то, что jeune femme* не должна демонстрировать, находясь в приличном обществе.

Гермиона кивнула, однако продолжила смирять верх платья недоверчивым взглядом. Каким бы непрозрачным ни был этот материал, она все равно будет чувствовать себя голой хотя бы даже из-за его цвета, напоминающего оттенок ее собственной кожи.

— Прошу вас, примерьте его, — искренне попросила мадам Бастьен.

Не найдя в себе сил отказать этой милой женщине, Гермиона отправилась в свободную примерочную. Хотя, по правде говоря, она и сама сгорала от желания надеть это платье. В последний раз она испытывала такой трепет, когда собиралась на Святочный бал, на который ее сопровождал Виктор Крам. Тем вечером она и впрямь чувствовала себя настоящей принцессой.

Раздевшись до нижнего белья, Гермиона расстегнула незаметную застежку на платье и надела его. Оно село настолько безупречно, что ненароком могло показаться, будто портной сшил эту модель по ее параметрам.

Гермиона несколько раз покрутилась перед зеркалом, не в силах отвести от себя взгляд. По коже вдруг пробежали мурашки, а на лице сама собой появилась глупая улыбка. В этом наряде она напоминала лесную нимфу, не иначе.

— Ma chère, вам требуется помощь?

— Нет, — Гермиона прокашлялась, стараясь вернуть голосу привычное звучание, — я уже оделась.

— Гермиона, ну не томи же, — послышался голос успевшей переодеться Джинни. — Мне не терпится посмотреть на тебя.

В то же мгновение шторка, скрывающая кабинку примерочной, отъехала в сторону и Гермиона вышла в центр комнаты, позволяя остальным изучить ее с ног до головы. Довольная проделанной работой мадам Бастьен лучезарно улыбнулась и что-то проворковала по-французски.

— Гермиона, ты… — Джинни с нескрываемым восторгом рассматривала подругу, впервые в жизни не зная, что сказать, — … просто бесподобна! Ты ведь купишь его? Умоляю, скажи, что да, потому что в противном случае я не отстану от тебя до тех пор, пока ты не изменишь свое решение на правильное.

— Мадам Бастьен, а сколько стоит это платье?

Женщина на секунду задумалась, после чего ответила:

— Двести галлеонов, ma chère.

От озвученной суммы Джинни обреченно вздохнула, мысленно прощаясь с надеждой увидеть подругу в этом баснословно дорогом платье, пускай оно и стоило каждого сикля.

— Ваше платье просто изумительно, мадам Бастьен, но боюсь, что сейчас я не смогу его купить, потому что не имею при себе необходимой суммы. Я не рассчитывала, что сегодня отправлюсь за такими дорогими покупками.

Двести галлеонов. Мерлин, это действительно немаленькая сумма. Готова ли она выложить столько денег? Маловероятно. А хочет ли она это платье? Безусловно! Наверное.

После завершения войны Министерство выплатило Гермионе внушительную сумму денег в качестве благодарности за помощь в борьбе с Темным Лордом, поэтому она вполне могла хотя бы раз в жизни побыть стереотипной девушкой, способной потратить пару сотен галлеонов на понравившийся наряд. Впрочем, время на раздумья еще имелось, ведь сейчас у нее действительно не было при себе нужной суммы. Наверное, оно и к лучшему: импульсивные поступки еще никогда не доводили до добра.

— Двери моего магазина всегда открыты для вас, — понимающе ответила владелица.

Нехотя сняв платье, Гермиона надела свою одежду и вышла из примерочной. Джинни на горизонте не наблюдалось. Как оказалось, она уже успела перейти в другой зал и заприметить пару-тройку повседневных вещей, которые собиралась примерить. И количество их чуть ли не ежесекундно увеличивалось.

Не испытывая ни малейшего желания в очередной раз выступать в качестве непутевого советчика, Гермиона оповестила подругу о намерении наведаться еще в парочку мест и покинула магазин, направляясь вдоль главной улицы. Она понятия не имела, как долго пробыла в обители мадам Бастьен, но солнце еще не успело приблизиться к линии горизонта, а значит час-другой до возвращения в школу у нее все-таки имелся.

На полпути к пабу «Три метлы» Гермионе встретилась парочка учеников с младшего курса. В руках у мальчишек виднелись увесистые пакеты из знаменитой кондитерской Хогсмида. Недолго думая, Гермиона решила последовать их примеру и посетить «Сладкое королевство». Так она хотя бы скоротает время и, быть может, купит что-нибудь для Рона и Гарри, которые питали слабость к продающимся там лакомствам.

За исключением незнакомой девочки в шарфе Когтеврана и самой владелицы, в кондитерском магазине не было ни души. Видимо, все те, кто хотел наведаться сюда, давно уже это сделали и теперь отдыхали в «Трех метлах», беседуя с приятелями за порцией сливочного пива. Такое положение дел сыграло Гермионе на руку, ведь при иных обстоятельствах ей пришлось бы протискиваться сквозь многочисленную толпу в попытке урвать хотя бы жалкую плитку шоколада.

Гермиона долгое время ходила вдоль стеллажей, изучая представленный ассортимент. Она старательно пыталась вспомнить, что из этого ее лучшие друзья уже успели попробовать, а что только собирались, но так этого и не сделали, ведь за последний год едва ли хотя бы кто-то из них мог позволить себе думать о таких пустяках, как волшебные сласти.

Обойдя всю кондитерскую вдоль и поперек не единожды, Гермиона начала складывать в бумажные пакетики все, что, по ее мнению, выглядело весьма аппетитно. Так, в качестве небольших подарков она собрала для Рона и Гарри по горстке кислых шипучек и карамельных бобов, несколько упаковок «Берти Боттс», пару мятных жаб и немного летучих шипучек. Лишь бы сова сумела доставить это все адресатам в целости и сохранности.

— Добрый день, миссис Флюм, — Гермиона аккуратно поставила пакеты на прилавок и достала из кармана монеты. — Как ваше здоровье?

За последние месяцы женщина заметно постарела, отчего в ее некогда рыжей копне волос теперь виднелись седые пряди. Хотя обзавелась она ими лишь после Битвы за Хогвартс.

Мистер и миссис Флюм, как и остальные жители Хогсмида, приняли участие в решающем сражении с армией Темного Лорда, однако для владелицы местной кондитерской все прошло не так гладко, как хотелось бы: один из Пожирателей смерти поразил ее темным заклятием, после которого женщина с трудом смогла встать на ноги даже после длительного лечения в больнице Святого Мунго.

— Здравствуйте, — добродушно ответила она, поднимаясь из-за прилавка. В правой руке миссис Флюм крепко сжимала деревянную трость, с которой теперь не расставалась ни на минуту. — Все бы ничего, да вот только спина то и дело ноет.

Твердо встав на ноги, она свободной рукой расправила складки на юбке и перевела взгляд на покупательницу.

— Постойте-ка… — миссис Флюм на мгновение прищурилась, словно не веря своим глазам, — вы же мисс Грейнджер! Для меня огромная честь видеть вас в нашем магазине.

Гермиона удивленно уставилась на женщину, не понимая, что же вызвало у нее такой восторг.

— Ох, возьмите это бесплатно, — миссис Флюм, наконец-то заприметив на прилавке несколько бумажных пакетов, тут же пододвинула их обратно к покупательнице. — Пускай это будет небольшим подарком от меня для героини войны.

Вот теперь-то все встало на свои места. Правда, легче от этого не стало, ведь Гермиона совершенно не привыкла к такого рода подаркам. Как вообще она могла взять что-то у женщины, которая не меньше нее самой рисковала жизнью, сражаясь с Пожирателями смерти? Если кто-то и заслужил подобные почести, так это миссис Флюм, ведь, в отличие от Гермионы, за победу в войне она поплатилась своим здоровьем.

— Нет, что вы, — Гермиона отрицательно мотнула головой, — я не могу принять это.

— О, прошу вас, мисс Грейнджер, мы с мужем прочитали все послевоенные статьи в «Ежедневном пророке» и прекрасно знаем, какой неоценимый вклад вы и ваши друзья внесли в общую победу над Тем-кого-нельзя-называть.

Гермиона сильнее сжала ладонь, отчего монеты неприятно впились в кожу.

Мерлин, еще никогда в жизни ей не было так неловко. Нужно было срочно что-то делать, потому как чем дольше она молчала, тем жалостливее становился взгляд владелицы кондитерской.

Скрепя сердце Гермиона отрывисто кивнула и взяла бумажные пакеты.

— Большое спасибо, но вы правда не должны были…

— Вы тоже не должны были рисковать своей жизнью, отправляясь на поиски крестражей, мисс Грейнджер, но все же сделали это ради всех нас.

Попрощавшись с миссис Флюм, Гермиона незаметно положила несколько галлеонов под одну из лежащих на витрине брошюр. Ну не могла же она и впрямь унести такое количество сладостей, не заплатив при этом ни сикля.

Гермиона уже собиралась свернуть к проходу, ведущему к пабу «Три метлы», как вдруг ей навстречу вылетел мальчик, которого она видела сегодняшним утром. Кажется, он учился на третьем курсе Гриффиндора, но имени его она, хоть убей, не могла вспомнить.

Столкновения избежать не удалось, поэтому Гермиона, вовремя успевшая подхватить норовившие выпасть у нее из рук пакеты, опасно пошатнулась на месте, после чего потерла ноющую кожу в районе солнечного сплетения свободной ладонью. Гриффиндорец же лишь слегка накренился в сторону, но, восстановив равновесие, продолжил безучастно шагать по вымощенной камнем дороге, словно ничего и не было.

— Эй, с тобой все хорошо? — справилась о его состоянии Гермиона.

Но мальчик так и не удостоил ее ответом. Вместо этого он молча сунул руки в карманы и ускорил шаг, а вскоре и вовсе скрылся из виду.

Гермиона раздраженно цокнула, прижимая к груди помявшиеся пакеты.

И как только можно быть таким невоспитанным? Нет, она, конечно, тоже виновата в случившемся, но он ведь даже не спросил, все ли с ней в порядке. Надо бы предложить директору МакГонагалл ввести в школьную программу обязательные занятия по правилам поведения в обществе.

Но Гермиона сразу же позабыла о недавнем инциденте, стоило ей зайти в паб, где собрались практически все студенты, которых она сопровождала в сегодняшнем походе.

Гам в «Трех метлах» стоял не хуже, чем на трибунах во время чемпионата по квиддичу. Отовсюду раздавались громкие голоса, смех и звон стукающихся друг о друга бокалов. Не разделяли всеобщей радости разве что слизеринцы, которые всем скопом восседали вокруг пары сдвинутых столов, внешним видом демонстрируя превосходство над окружающими. Они спокойно общались между собой, картинно закатывая глаза каждый раз, когда кто-то неподалеку от них смел разразиться звонким смехом.

Заприметив слоняющуюся в поисках свободного места подругу, Айзек и Симус поманили ее, приглашая сесть вместе с ними. Судя по вполне вменяемому выражению лица Финнигана, в этот раз он все же отказался от затеи наполнить свой желудок неприличным количеством огневиски.

— Удивлена, что ты все еще трезв.

— Даже не начинай, — обреченно протянул Симус, смиряя барную стойку недобрым взглядом. — Представляешь, мадам Розмерта отказалась продавать мне что-то крепче сливочного пива. На все мои аргументы у нее был один ответ: мне не положено наливать высокоградусный алкоголь ученикам школы, — спародировал он ее слова до невозможности высоким голосом. — Чушь какая-то. Между прочим, я мог бы закончить Хогвартс еще в прошлом году. Если бы знал, что все так сложится, то ни за что бы не отправился на седьмой курс еще раз.

— Не обращай внимания, — обратился к Гермионе Айзек, — он уже битый час ноет по этому поводу. Лучше расскажи, чем ты занималась все это время?

Гермиона пододвинула стул поближе к столу и заправила лезущие в глаза волосы за уши.

— Мы с Джинни ходили в магазин мадам Бастьен, чтобы посмотреть платья для Хэллоуина. Я ушла, когда она решила перемерить оставшуюся половину продающихся там вещей, — Айзек понимающе улыбнулся Гермионе, и та продолжила. — Потом я заглянула в кондитерскую и прикупила немного сладкого для Гарри и Рона.

— Для Гарри и Рона? — тоскливо переспросил Симус, корча обиженную гримасу. — А я-то думал, что ты в кои то веки вспомнила о нас с Айзеком.

— Мерлин, лучше пей свое сливочное пиво, — буркнул Айзек, облокачиваясь на спинку стула. Он взъерошил вьющиеся волосы и бросил быстрый взгляд на наручные часы, сверяясь со временем. — Кстати, Гермиона, ты хочешь что-нибудь?

Она отрицательно покачала головой, игнорируя легкий голод. Ее до сих пор не покидало тревожное предчувствие, из-за которого мысли о пище отходили на второй план. И еще тот странный третьекурсник перед входом в паб…

— Только посмотрите на них, — сладко проворковал Симус, подбородком указывая в сторону стола, расположенного в дальнем углу заведения. — Кажется, наш Невилл нашел себе подружку.

Гермиона перевела взгляд в указанном направлении и тепло улыбнулась, заметив однокурсника в компании Ханны Аббот. Ребята сидели друг напротив друга, мило беседуя о чем-то за порцией содовой с вишневым сиропом. Невилл изредка касался ладони своей спутницы, на что та заливалась легким румянцем, но не пыталась прервать телесный контакт. Они выглядели настолько счастливыми, что любой, кто замечал их, не мог не умилиться. Даже Симус, славящийся своим острым языком, не проронил ни одного грязного комментария, искренне радуясь за товарища.

Остаток отведенного им в Хогсмиде времени ребята провели за воспоминаниями о далеком прошлом. Кажется, они успели обсудить все, начиная от первого отправления с платформы 9¾ и заканчивая встречами Отряда Дамблдора в Выручай-комнате. Прошлый год они старательно обошли стороной, не желая омрачать теплую атмосферу скорбью. Даже гложущее изнутри чувство тревоги в какой-то момент ослабло, позволяя Гермионе в полной мере насладиться этим коротким мгновением счастья.

Когда солнце начало постепенно приближаться к линии горизонта, все студенты собрались на главной площади, как было велено. Значит, они все же слушали заготовленную старостой девочек речь, несмотря на безучастное выражение их лиц этим утром. Что ж, это не могло не радовать.

Посетив хогсмидское отделение почты и отправив друзьям посылки со сладостями, Гермиона вернулась на главную площадь и, дважды пересчитав всех студентов, мысленно выдохнула: все двадцать восемь человек были на месте. Она уже собиралась повести колонну обратно к замку, как вдруг поняла, что одного человека все-таки не хватает. Того самого, чья пунктуальность в последнее время оставляет желать лучшего. Интересно, какие-такие обстоятельства помешали ему явиться в назначенный час на сей раз?

Обойдя всю главную площадь, но так и не обнаружив опаздывающего, Гермиона поняла, что у нее есть только один возможный вариант: подойти к слизеринцам и спросить, не знает ли случаем кто-нибудь из них, где может пропадать Малфой. Конечно, крайне маловероятно, что они вообще обратят на нее внимание, но и просто стоять в ожидании появления невесть где блуждающего старосты мальчиков она тоже не могла: МакГонагалл ясно обозначила время, в которое отправившиеся в Хогсмид студенты должны вернуться в школу. Гермиона не испытывала ни малейшего желания провести остаток вечера, объясняясь перед директором.

Приняв максимально невозмутимый вид, она подошла к первой попавшейся паре слизеринцев, среди которых оказался тот самый Лекс Роули, еще утром планировавший оттяпать у ее однокурсника пару пальцев.

— Простите, что мешаю вашему общению, но вы не видели Малфоя? — отстраненно поинтересовалась Гермиона, слегка вздернув подбородок.

Но ответа не последовало. Вместо этого слизеринцы с выражением максимального отвращения на лицах принялись осматривать ее с головы до ног, словно кучу смердящего мусора, оставленного посреди главной площади одним из местных жителей. Вскоре к этим двоим присоединились еще несколько студентов их факультета, до этого момента стоявшие позади.

— Я могу повторить вопрос еще раз, если вы не расслышали.

Лекс Роули оскалился, подобно изголодавшемуся по свежей крови зверю, и сделал шаг вперед, наверняка предполагая, что Гермиона в то же мгновение отступит. Но она даже не шелохнулась, продолжая смирять своего оппонента не менее пронзительно-холодным взглядом.

— А с чего нам вообще хоть что-то тебе рассказывать?

— С того, что, в случае сокрытия информации, которая может помочь в поисках пропавшего студента, я оштрафую Слизерин на несколько десятков очков и назначу каждому из вас такое количество отработок, что придется закрывать их вплоть до конца учебного года.

Ее поведение явно сбило с Роули спесь, потому что уже в следующее мгновение он раздраженно закатил глаза, но все же заговорил:

— В последний раз я видел его примерно два часа назад. Какая-то мелюзга с вашего факультета подбежала к Малфою с просьбой помочь найти их друга, который ушел посмотреть что-то на северной окраине деревни и не вернулся. Это все, что мне известно.

Гермиона неосознанно покосилась в сторону теперь уже нормально ведущего себя мальчика, с которым столкнулась несколько часов назад. Кажется, тогда он направлялся как раз-таки на север. К тому же, не считая его, в Хогсмид отправились лишь двое студентов третьего курса, но и те сейчас стояли на главной площади. Значит, пропавший гриффиндорец все же объявился, чего нельзя было сказать об отправившемся на его поиски Малфое.

Хорошо ощутимая тревога вновь наполнила грудную клетку Гермионы, вдавливая сердце в ребра.

«Только бы с ним ничего не случилось», — со скоростью света пронеслось в ее мыслях.

— Хорошо, спасибо за информацию.

Гермиона развернулась на месте и быстрым шагом направилась по дороге, ведущей на север. Мысли в голове напрочь перекрывал оглушительный грохот пульса в ушах. Но кое-что она все же смогла услышать, причем весьма отчетливо.

— Долбаная грязнокровка, — проворчал один из оставшихся позади слизеринцев, но, как оказалось, недостаточно тихо, чтобы его слова не дошли до ушей оскорбленной девушки.

Гермиона остановилась и поджала губы. Что-то внутри нее болезненно натянулось, после чего рухнуло вниз, унося с собой последние крупицы самообладания.

— Минус тридцать очков Слизерину за недостойное поведение по отношению к старосте школы, — не оборачиваясь выкрикнула она и возобновила движение.

Быть может, в следующий раз они еще дважды подумают, прежде чем решат пустить в ход излюбленное оскорбление. Конечно, потеря очков вряд ли хоть сколько-нибудь волнует слизеринцев в этом году, но, по крайней мере, теперь они знают, что жертва не будет вечно мириться с нападками в свой адрес.

Главная площадь давно осталась позади. Гермиона осматривала каждый закоулок, встречающийся на пути, но Малфоя ни в одном из них не было. Из раза в раз ее одолевали все более неоднозначные чувства: с одной стороны, это было отчаяние, ведь до окраины деревни оставалось всего ничего, а поиски так и не дали никаких результатов, с другой стороны, это было облегчение, ведь она не нашла бездыханное тело Малфоя, плашмя лежащее в грязной луже.

Может, они случайно разминулись, и она напрасно переживает. Наверняка он уже стоит на главной площади, проклиная непутевых гриффиндорцев, заставивших его бродить по Хогсмиду в поисках их друга, который чудесным образом нашелся без чьей-либо помощи.

Гермиона зябко вздрогнула, когда сильный порыв ветер настиг ее со спины. Солнце практически скрылось за горизонтом, и теперь ни о какой теплой погоде и речи быть не могло. Легкая куртка уж точно была не тем, что следовало надевать, отправляясь на прогулку промозглым сентябрьским вечером.

Гермиона остановилась возле последнего дома и огляделась вокруг. Дальше дорога устремлялась в горы, но навряд ли Малфой отправился бы туда, не предупредив при этом хоть кого-нибудь.

— Люмос.

Она мельком заглянула в темный переулок и уже собиралась возвращаться обратно, потерпев очередную неудачу, как вдруг ее внимание привлек какой-то странный предмет, большая часть которого скрывалась за стоящим рядом домом. По мере того, как Гермиона приближалась к находке, та все больше принимала очертания мужского ботинка.

— Господи… — тихо всхлипнула она, роняя из руки палочку. Волшебное древко с характерным звуком отскочило от каменной поверхности и упало в нескольких дюймах от злосчастного ботинка, — Господи! — на этот раз уже вскрикнула она.

Прямо перед ее ногами в бессознательном состоянии лежал Малфой. Кожа его была еще бледнее обычного, а грудная клетка не поднималась, что наталкивало на тревожные мысли.

Недолго думая, Гермиона упала на колени перед его телом и попыталась нащупать пульс. Несколько слабых ударов коснулись кончиков ее пальцев, давая надежду на то, что еще не все потеряно. Во всяком случае, если бы Малфой пал жертвой убивающего проклятия, то сердце в его груди замерло бы в то же мгновение.

«Вдох, выдох, вдох, выдох. Ну же, соберись», — приказала она себе.

— Малфой, — взмолилась Гермиона, обхватывая его лицо ладонями.

Молчание.

Даже несколько легких похлопываний по щекам не привели его в чувство. До этого момента в глубине души еще была слабая надежда на то, что всему виной обычный обморок.

Гермиона подняла волшебную палочку с горящим на конце огоньком Люмоса и принялась досконально изучать тело слизеринца, стараясь найти хоть какое-то повреждение, которое могло бы пролить свет на ситуацию. Она аккуратно водила ладонью по ткани его рубашки, как вдруг почувствовала влагу.

Ее сердце пропустило несколько ударов.

Поднеся дрожащую руку поближе к свету, Гермиона не смогла сдержать очередной всхлип отчаяния.

Кровь. На ее коже была его кровь.

Испачканной ладонью Гермиона стерла со щеки несколько влажных дорожек от слез и вновь приказала себе успокоиться. Она не сумеет оказать Малфою необходимую помощь, но знает, у кого можно ее попросить. Она не позволит ему умереть. Ни за что.

Профессор МакГонагалл, мы находимся на северной окраине Хогсмида в переулке между последними домами. Прошу вас как можно скорее прислать помощь. На Драко Малфоя напали. Кажется… Кажется он умирает.

Спустя несколько неудачных попыток сконцентрироваться на хороших воспоминаниях Гермионе все же удалось вызвать патронус. Серебристая дымка, вырвавшаяся из кончика палочки, приняла форму выдры и устремилась в направлении замка, чтобы доставить адресату послание. Теперь оставалось только ждать.

Осознание собственной беспомощности захлестнуло Гермиону с головой, словно беспощадная волна во время грозового шторма. Она попыталась вдохнуть полной грудью, но легкие будто бы сковало нерушимыми цепями, причиняющими давящую боль при любом неверном движении.

Гермиона опустила палочку на землю и аккуратно положила голову Малфоя себе на колени. Ее руки ощутимо дрожали от страха.

Интересно, как долго он пробыл в сознании, после того как недоброжелатель нанес ему удар в грудь? О чем думал, пока истекал кровью? Надеялся ли, что кто-то отправится на его поиски, обнаружив пропажу? Верил ли, что ему помогут? Что его захотят спасти.

Сердце Гермионы буквально разрывалось на части, стоило ей закрыть глаза и попытаться представить то, что пережил Малфой. Одна всплывающая в сознании картинка была хуже другой. Наверное, именно поэтому она решила найти для его головы более подходящую опору, нежели вымощенная камнем дорога. Это единственное, что Гермиона могла сделать в сложившейся ситуации, чтобы хоть как-то облегчить его страдания. По крайней мере, она пыталась убедить себя в том, что новый Малфой все же предпочел бы телесный контакт с ней пребыванию на холодной пыльной земле.

Случайный прохожий мог подумать, что невольно стал свидетелем душераздирающей картины: убитая горем девушка роняет слезы по раненному возлюбленному, из последних сил сражающемуся за жизнь. Вот только героев этой истории связывала отнюдь не любовь. Еще в прошлом году их судьбы грубыми стежками соединяла нить жгучей ненависти, но сейчас… Мерлин, Гермиона даже не могла подобрать правильные слова, способные в точности описать отношения между ними. Они не были друзьями или же хотя бы приятелями, но и врагами в свете недавних событий их назвать язык не поворачивался, ведь одна из сторон сложила оружие, тем самым объявляя перемирие.

Так какое же продолжение у их так называемой истории? Действительно ли Малфой изменился или же просто копит силы для нового удара? Гермиона искренне надеялась, что жизнь одного из главных героев не оборвется в этом мрачном переулке и она узнает ответы на свои вопросы. Ничего не может быть хуже открытого финала, приправленного неожиданной смертью толком не успевшего раскрыться персонажа.

— Прошу тебя, — прошептала Гермиона, наблюдая за его изредка подрагивающими ресницами, которые на контрасте с болезненного цвета лицом казались угольно-черными, — только не умирай. Помощь уже в пути.

Комментарий к Глава 3

Арт к финальной сцене можно посмотреть в телеграм-канале https://t.me/wondererli

Сноски:

*Здравствуйте, юные леди

*Мои милые

*Моя дорогая

========== Глава 4 ==========

Комментарий к Глава 4

Арты и прочие материалы к работе можно найти в телеграм-канале https://t.me/wondererli

Помощь не заставила себя долго ждать. Несколько мракоборцев, назначенных защищать Хогвартс до момента поимки последнего Пожирателя смерти, появились в темном переулке, чтобы доставить раненного студента на территорию школы. Самый высокий из них — кажется, все вокруг звали его Сэвидж — мельком осмотрел Малфоя, после чего обратился к сослуживцам:

— Уильямсон.

— Да, командир, — крупный мужчина в алой мантии сделал шаг вперед, выходя из строя.

— Ты поможешь мне доставить их в замок.

Получив приказ, Уильямсон подошел к Гермионе и протянул ей руку, помогая подняться с земли. Удостоверившись, что она в состоянии твердо стоять на ногах, мракоборец достал из-за пазухи волшебную палочку и применил на Малфое левитационное заклинание, в результате чего тело слизеринца послушно воспарило в воздух.

— Остальные останутся изучать место преступления, — продолжил Сэвидж. — В случае обнаружения улик немедленно доложить мне. Приказ понятен?

— Да, командир, — хором ответили мракоборцы, после чего приступили к выполнению задания.

Вскоре четыре человека трансгрессировали в вестибюль Хогвартса, покидая заклейменный местом преступления переулок. Приземлившись на каменный пол замка, Гермиона почувствовала, что ей стало легче дышать. Они добрались до школы. Все будет хорошо.

Однако счастье длилось недолго: стоило вспомнить о тех двадцати восьми студентах, которые остались ждать ее на главной площади Хогсмида, как пульс вмиг достиг критической отметки. Снова.

В вестибюль постепенно начали спускаться студенты, направляющиеся на ужин. Но они тут же забывали о том, куда держали путь, когда натыкались взглядом на парящее в воздухе тело.

По истечении нескольких минут у входа в Большой зал собралось такое количество человек, что яблоку некуда было упасть. К счастью, Гермиона заметила среди них тех, кого сопровождала в сегодняшнем походе. Стало быть, МакГонагалл отправила за ними кого-то из преподавателей.

Одной заботой меньше.

Студенты всех факультетов неотрывно смотрели на левитирующее в воздухе тело Малфоя, тихо перешептываясь между собой. И только слизеринцы выглядели перепуганными до смерти. Оно и неудивительно, ведь раненым оказался не кто иной, как их однокурсник.

Лекс Роули, стоящий в компании плачущей Дафны Гринграсс, казался настолько напряженным, что вполне мог начать метать из рук молнии, чтобы хоть как-то выпустить внутреннюю ярость наружу. Наверняка он считал, что это дело рук одного из жаждущих мести студентов, обманом выманившего Малфоя на окраину деревни.

Если это предположение подтвердится, то помоги им Мерлин, потому что никакие больше уговоры не остановят Роули от расправы. Вот только в ход теперь пойдут уже не сглазы, а Непростительные.

— Всем ученикам следует немедленно пройти в Большой зал на ужин, — громогласно произнесла МакГонагалл, кое-как протолкнувшись к трансгрессировавшим в замок людям. — В противном случае вы будете отправлены в свои гостиные вплоть до завтрашнего утра.

Но никто так и не сдвинулся с места.

Заметив недовольство во взгляде МакГонагалл, старосты принялись загонять студентов в распахнутые двери зала, дабы избежать сурового наказания. Вскоре просторный вестибюль опустел, предоставляя возможность отлеветировать раненого в Больничное крыло.

Гермиона, соблюдая некоторую дистанцию, быстрым шагом следовала за МакГонагалл и мракоборцами, вполуха слушая их беседу. Большая часть ее внимания по-прежнему была сконцентрирована на Малфое.

Правильно ли она поступает, идя в лазарет? Ее основная задача приобрела статус выполненной, еще тогда, когда на горизонте появились спешащие на помощь мракоборцы. Впоследствии директор наверняка вызовет ее на беседу для дачи показаний, но пока что никто не просил Гермиону сопровождать раненного в Больничное крыло. Так зачем она здесь? Хороший вопрос, не имеющий однозначного ответа. С одной стороны, она могла бы объяснить это тем, что является старостой школы, поэтому хочет из первых уст узнать о случившемся, дабы уберечь остальных студентов от подобной участи. С другой стороны, она и впрямь переживает за Малфоя. Все его «немалфоевские» поступки, черт бы их побрал, дали зеленый свет ее сочувствию. Конечно, он все еще далек от того, чтобы заслужить ее прощение, но правда есть правда: Малфой хоть и мелкими, но уверенными шагами двигался в направлении искупления. Во всяком случае, Гермионе очень хотелось в это верить.

Стоило им переступить порог лазарета, как из дальней двери выбежала мадам Помфри. В левой руке она несла переполненный всевозможными склянками поднос, а в правой — готовую к работе палочку.

Целительница скомандовала мракоборцам опустить тело студента на больничную койку, и те беспрекословно выполнили приказ, после чего отошли в сторону.

Заприметив на пропитанной кровью ткани тонкий разрез, мадам Пофмри расстегнула несколько пуговиц на рубашке Драко и изумленно охнула: на коже не было никаких повреждений.

— Ничего, — после секундной заминки целительница коснулась палочкой окаменевшего края рубашки в попытке подтвердить свои догадки. Обнаруженное заставило ее еще сильнее нахмурить тонкие брови. — Кровь принадлежит мистеру Малфою, но я не вижу никаких внешних повреждений.

Мракоборцы принялись выдвигать свои предположения по поводу того, откуда на рубашке могла взяться кровь, но хозяйка Больничного крыла строго цыкнула, призывая их к порядку. Она любила работать в тишине, поэтому вне зависимости от пола и возраста нарушителя всегда могла найти на него управу в случае несоблюдения им главного правила ее священной обители.

Мадам Помфри взяла с подноса склянку с болотного цвета жидкостью и влила содержимое сквозь приоткрытые губы Малфоя. Удостоверившись, что пострадавший проглотил снадобье до последней капли, она навела на него палочку и, тихо прошептав неизвестное Гермионе заклинание, принялась медленно просвечивать его тело с головы до ног. Целительница внимательно рассматривала один орган за другим, но так и не могла обнаружить причину плохого самочувствия юноши: все внутренности были целы и невредимы.

Когда последний дюйм тела оказался таким же неповрежденным, как и предыдущие, мадам Помфри отвела палочку, и золотистое свечение, охватившее Малфоя, погасло.

— Молодой человек совершенно здоров, — вынесла она вердикт, но не без нотки сомнения. — Хотя я до сих пор не понимаю, откуда на его рубашке взялась кровь. И тот порез…

— Вы можете привести его в сознание? — перебил женщину Уильямсон. Он нетерпеливо провел рукой по волосам, собранным в хвост, и вперил в Драко пристальный взгляд, словно пытаясь разбудить его одной только силой мысли. — Если на сына Малфоев напали Пожиратели смерти, то мы должны собрать как можно больше людей, чтобы осмотреть ближайшие окрестности.

— Уильямсон, ты и впрямь считаешь, что это их рук дело? — с хорошо читаемой издевкой спросил Сэвидж. — Как бы ни так. Мальчишка давно бы отправился в мир иной, повстречайся он на пути у Пожирателей смерти. Нет, — задумчиво протянул он, сцепив руки в замок за спиной, — в том переулке на Малфоя напал кто-то другой.

— Но Пожиратели могли не успеть использовать на нем убивающее заклятие, — возмутился Уильямсон, стараясь отвоевать свою теорию в глазах начальника. — Появление еще одного человека, — на этих словах он махнул в направлении Гермионы, — явно не входило в их планы. А что, если злоумышленник и вовсе был один? Тогда он попросту трансгрессировал, побоявшись оказаться пойманным. Пожиратели знают, что мы дышим им в спину, поэтому могли начать работать поодиночке, чтобы успеть отомстить всем предателям.

Не желая принимать участие в оживленном споре мракоборцев, Гермиона подошла к кровати, на которой лежал Малфой, и опустилась на рядом стоящий стул.

Он здоров. Это не могло не радовать. Вот только, почему же он все еще находится без сознания, если его жизни ничего не угрожает? Может, его опоили сонным зельем или же…

Гермиона встрепенулась, стоило ей заметить, как приоткрылись глаза Малфоя. Он несколько раз моргнул, стараясь привыкнуть к яркому свету, после чего медленно обвел комнату рассеянным взглядом. Могло показаться, что он пытался отыскать кого-то конкретного. Его сухие губы едва заметно пошевелились, когда в поле зрения попала Гермиона.

— Что? — тихо переспросила она, опускаясь на колени перед кроватью.

— Грейнджер, — чуть громче прохрипел Драко, шерстя рукой по застеленной постели, — пообещай…

Гермиона придвинулась к нему еще ближе в попытке уловить каждое слово.

— Что пообещать?

Драко сглотнул, стараясь смочить иссохшее горло, которое в настоящий момент больше напоминало наждачку. Он предпринял попытку вдохнуть полной грудью, но тут же поморщился, словно легкие напоролись на корягу.

— Пообещай, что не позволишь им рассказать об этом моим родителям, — выпалил он на одном дыхании, расходуя с трудом добытый запас воздуха.

Гермиона слегка отстранилась, смиряя Малфоя недоверчивым взглядом.

Может, он бредит? С чего вдруг он не хочет, чтобы его семья узнала о случившемся? Помнится, на третьем курсе Малфой поставил на уши чуть ли не всю Магическую Британию, когда угодил в Больничное крыло после встречи с гиппогрифом.

— Но почему ты не…

Драко неожиданно сжал предплечье Гермионы, чем заставил ее замолчать.

Его хватка не была достаточно сильной, чтобы причинить боль, однако сам факт этого телесного контакта бил наотмашь не хуже увесистой дубины. Наверное, Малфой решил дотронуться до нее только потому, что между его и ее кожей был внушительный слой одежды. Или же он был слишком слаб, чтобы заставить ее замолчать, выкрикнув в ответ пару нелестных выражений.

Или он просто перестал считать ее «грязной».

— Грейнджер, — голос Драко звучал так тихо, будто кто-то сдавил его грудную клетку, выгрузив на нее несколько бетонных плит, — пообещай.

Видя, как тяжело ему даются эти слова — и причиной тому было не только лишь тяжелое физическое состояние — Гермиона отрывисто кивнула. Пускай она не видела ни малейшего смысла в этой просьбе, отказывать лежащему на больничной койке человеку все-таки язык не поворачивался.

— Обещаю.

Заметив, что пациент наконец-то пришел в себя, мадам Помфри просеменила к его кровати и принялась проводить очередной осмотр, попутно пытаясь узнать о подробностях случившегося непосредственно у пострадавшего. Однако тот пока что не спешил давать какие-либо комментарии. Драко лишь смотрел на Гермиону, надеясь, что она не нарушит данное ему обещание.

— Мисс Грейнджер, — позвала МакГонагалл, все это время с ужасом наблюдавшая за происходящим со стороны, — раз мистер Малфой пришел в себя и теперь находится под наблюдением мадам Помфри, то нам следует пройти в мой кабинет для выяснения обстоятельств. Вы ведь не будете против ответить на несколько вопросов?

Гермиона поднялась с каменного пола, игнорируя ноющую боль в коленях, и, в последний раз взглянув на Малфоя, направилась к МакГонагалл.

— Конечно, директор.

В то время как мракоборцы докладывали в Министерство о случившемся посредством каминной сети, Гермиона тихо сидела в одном из кресел напротив директорского стола, ожидая, когда ей предоставят возможность пролить свет на ситуацию. Хотя вряд ли она обладала какой-то особо ценной информацией, способной сдвинуть расследование с мертвой точки. Никто, кроме Малфоя и его недоброжелателя, не знает о том, что случилось в том переулке на самом деле.

А ведь еще каких-то пару часов назад Гермиона старалась сделать все возможное, чтобы избежать такого завершения вечера. Кто же мог подумать, что все попытки окажутся тщетными и она все равно будет сидеть в кабинете директора, да еще и при таких обстоятельствах. Что ж, видимо, спокойной жизни в этом году ждать не стоит.

МакГонагалл достала из ящика белый шелковый платок и протянула его Гермионе. Взгляд ее зеленых глаз был полон сочувствия.

Гриффиндорка взяла протянутую ей вещь, однако слабо представляла, зачем она ей нужна. Неужели она выглядит так, будто вот-вот расплачется, не в силах совладать с бьющими через край эмоциями?

— Мисс Грейнджер, ваша правая щека…

Последующие слова были излишни. Гермиона сообразила, что к чему, и тут же провела платком по испачканной коже. Белая ткань приобрела бурый оттенок, впитав в себя жгучую смесь из высохших слез и крови. Это было самое странное сочетание из всех возможных: отнюдь не голубая кровь Слизеринского принца и горькие слезы угнетаемой им грязнокровки, которая искренне оплакивала своего обидчика. Да уж, ничего более дикого и при всем желании не придумаешь. Люди, коллекционирующие уникальные вещи, наверняка многое бы отдали, чтобы заиметь себе такую редкость.

— Спасибо.

МакГонагалл лишь слабо улыбнулась ей в ответ.

— Директор, — начала Гермиона, вспомнив о своем обещании, — Драко просит вас не сообщать его родителям о случившемся.

Судя по взметнувшимся вверх бровям и приоткрывшимся в характерном «О» губам, женщина была удивлена его просьбой не меньше, чем Гермиона.

— Что ж, — МакГонагалл деланно поправила квадратные очки, в последний раз обдумывая правильность принятого решения, — мистер Малфой является совершеннолетним, поэтому о произошедшем с ним инциденте его родителям сообщать отнюдь не обязательно. Однако я надеюсь, что он все же посчитает нужным поставить их в известность и хотя бы отправит письмо с кратким изложением ситуации.

— Мисс Грейнджер, — обратился к ней Сэвидж, садясь в соседнее кресло. Уильямсон же остался стоять возле камина, наблюдая за ситуацией издалека, — как нам известно, именно вы нашли мистера Малфоя в том переулке, — Гермиона утвердительно кивнула, подтверждая его слова. — Видели ли вы кого-нибудь возле места преступления?

— Нет.

— Может, вы заметили что-то странное этим днем? Мистер Малфой ссорился с кем-нибудь накануне?

Гермиона неестественно выпрямилась, сжав руками обивку кресла. Вчерашняя ситуация на занятии по травологии, словно почувствовав, что настало самое подходящее время, чтобы напомнить о себе, довольно красочно ожила в памяти.

Нет. Они не могут быть к этому причастны. Ее друзья ни за что в жизни не стали бы идти на такое. Ко всему прочему, она была рядом с ними в то время, когда предположительно было совершено нападение на Малфоя.

Ее резко изменившееся поведение не проскользнуло мимо внимания начальника отдела мракоборцев. Сэвидж смотрел Гермионе прямо в глаза, намереваясь узнать, что же такое скрывается в ее черепной коробке. В этот момент он уж очень напоминал изголодавшуюся акулу, почувствовавшую свежую кровь.

Может, мужчина и не использовал легилименцию, но давления, которое он мог оказать на человека одним только взглядом, и без того позволяло выудить нужную информацию. Гермиона осознала это на собственном опыте: признание увесистым комом подскочило к горлу, стремясь вырваться наружу. Чем дольше она держала рот на замке, тем сильнее слова врезались в плоть, подобно хорошо наточенным клинкам. Молчание становилось болезненным.

— По правде говоря, вчера на одном из занятий несколько студентов из Гриффиндора и Слизерина повздорили между собой, — начала Гермиона, чувствуя на себе изумленный взгляд МакГонагалл: директор не имела ни малейшего представления об этом инциденте, — но мистер Малфой довольно быстро разрешил конфликт. Я уверена, что никто из тех ребят не причастен к произошедшему, потому что в то время, когда предположительно было совершено нападение, они находились со мной в «Трех метлах».

— Как зовут этих гриффиндорцев?

— Симус Финниган и Айзек Шаффик, сэр.

Услышав имена юношей, деканом факультета которых она была, МакГонагалл нахмурилась еще сильнее. Одному только Мерлину известно, какое наказание она для них уготовила. Но в одном можно было даже не сомневаться: гриффиндорцы еще неоднократно пожалеют о том, что решили вступить в конфликт, несмотря на все предупреждения. Да и Гермионе придется приложить немалые усилия, чтобы объяснить причину, по которой она не сочла нужным сообщить о межфакультетских разборках.

Сэвидж коротко кивнул, принимая ее ответ, и перевел взгляд на Уильмсона, желая выслушать его точку зрения.

— Не думаю, что подростки пошли бы на такое, чтобы отомстить за несостоявшуюся драку, — произнес мракоборец, пожимая плечами. По всей видимости, он до последнего был уверен в том, что на Малфоя напали именно Пожиратели смерти.

Гермиона намеренно прочистила горло, привлекая к себе внимание.

— Не знаю, может ли это быть полезным, но мне сообщили, что Драко ходил искать потерявшегося мальчика, который пошел на окраину деревни и не вернулся, — поделилась Гермиона вспомнившимися ей сведениями. — Я и сама столкнулась с этим студентом, когда тот только покидал «Три метлы». Если честно, его поведение показалось мне немного странным.

Услышав это, Сэвидж вмиг оживился. Так, упершись руками в колени, он слегка подался вперед, ожидая дальнейших слов Гермионы.

— Как звали этого мальчика, мисс Грейнджер?

Гермиона прикрыла глаза, пускаясь в путешествие по задворкам памяти. Нужная мысль то и дело всплывала в поле видимости, но стоило потянуться за ней, как бестелесная субстанция растворялась в воздухе. Это было сродни догонялок, вот только убегающий обладал удивительной способностью исчезать в подходящее для себя время.

— Робен… Роберт… — выдвигала она одно предположение за другим. Но жертва наконец-то угодила в цепкие лапы охотника, и Гермиона распахнула глаза, — Робби Гудман, его зовут Робби Гудман. Он учится на третьем курсе, на факультете Гриффиндор.

Двадцать восьмой человек, завершавший ее сегодняшний список.

— Благодарю вас за полезную информацию, мисс Грейнджер. Можем ли мы задать несколько вопросов мистеру Гудману? — спросил мужчина, теперь уже обращаясь к МакГонагалл.

— Разумеется, я попрошу старосту Гриффиндора привести его.

По прошествии четверти часа Робби Гудман зашел в кабинет директора, недоверчиво озираясь по сторонам. Он явно не понимал, по какой такой причине его отвлекли от ужина и вынудили явиться на допрос, да еще и к главе школы.

— Мистер Гудман, проходите же скорее, — поторопила студента МакГонагалл, жестом указывая на свободное кресло, в котором еще недавно сидела Гермиона.

Робби быстрым шагом пересек комнату и покорно опустился на указанное место. Он старательно разглядывал сцепленные в замок пальцы, не осмеливаясь поднять глаз, дабы не встретиться ни с одним из четырех взглядов, прикованных к его персоне. Брови его были сведены к переносице, отчего мальчишеское лицо казалось неестественно суровым. Он был настолько сосредоточен, будто в эту самую минуту выстраивал в сознании непробиваемые стены, призванные защитить его воспоминания от чужих глаз.

Вкупе все это наталкивало на определенные подозрения. Неужели ему и впрямь было что скрывать?

— Мистер Гудман значит, — начал Сэвидж, размеренно постукивая пальцами по столу. — Ну, рассказывайте, мистер Гудман, чем вы занимались на протяжении сегодняшнего дня.

Робби искоса взглянул на мракоборца, после чего пожал плечами и взъерошил длинную челку, которая тут же упала ему на глаза, скрывая их от окружающих, словно непроглядная ширма.

— Ничем таким. Утром я отправился в Хогсмид вместе со всеми. Мы с друзьями ходили в «Сладкое королевство», а потом сидели в «Трех метлах».

— То есть после «Трех метел» вы никуда не ходили? — вопрос Сэвиджа будто раскалил поверхность кресла, на котором сидел мальчик, потому что после услышанного тот принялся беспокойно ерзать на месте. — Вам не стоит так переживать, мистер Гудман. Мы вас ни в чем не обвиняем, просто хотим прояснить для себя некоторые моменты.

— Нет, — начал было Робби, — ну, то есть да.

Стоящий рядом с Гермионой Уильямсон не сдержался и раздраженно прыснул, чем привлек к себе внимание допрашиваемого мальчика.

— Так нет или да, парень? Это не та ситуация, при которой возможны оба варианта ответа.

Сэвидж как-то странно взглянул на коллегу, видимо боясь, что тот окончательно перепугает мальчишку, но вслух своего недовольства не высказал, а лишь вновь переключил внимание на Робби.

Гермиона поймала себя на мысли, что эти двое применяют психологическую тактику под названием «хороший мракоборец/плохой мракоборец». Уж слишком разные у них были подходы к ведению беседы с подозреваемым.

— Да я толком и не знаю, — Робби сжал ладони в кулаки и зажмурился. — Мы с друзьями сидели за столом, пили сливочное пиво, а потом все как в тумане. Помню только, как встретил Мэтта и Айлин на главной площади. Они сказали, что меня не было несколько часов. Ума не приложу, где я мог находиться все это время.

Сэвидж тут же нахмурился, догадываясь, что именно послужило причиной пробелов в памяти. Он подал Уильямсону какой-то странный знак и вновь обратился к Робби.

— Мистер Гудман, пожалуйста, закройте глаза и сосредоточьтесь на воспоминаниях, начиная с пребывания в «Трех метлах» и заканчивая вашей встречей с друзьями на площади.

Слабо качнув головой, Робби прикрыл глаза, и Уильямсон, подойдя к нему со спины, выставил вперед палочку:

— Легилименс.

Все собравшиеся в кабинете внимательно наблюдали за тем, как мракоборец блуждает в чертогах разума Робби, стараясь пробраться сквозь завесу, скрывающую часть воспоминаний о сегодняшнем дне. Минута сменяла другую, и лицо Уильямсона приобретало все более мрачный вид. В конечном счете, он опустил палочку и тихо выругался себе под нос, чем заслужил строгий выговор со стороны МакГонагалл.

— Воспоминаний нет, — отозвался он, сжимая переносицу большим и указательным пальцами. — Все то время, что мальчик отсутствовал, просто вычеркнуто из его памяти.

Сэвидж достал палочку из внутреннего кармана мантии и направил ее на Робби, который шумно сглотнул, не представляя, какая участь ему уготована за потерю памяти. Мракоборец что-то прошептал себе под нос и просканировал тело сидящего напротив мальчика точно так же, как это сделала мадам Помфри с Малфоем. Разве что белоснежная светящаяся дымка не демонстрировала окружающим органы Робби.

— На его теле нет никаких знаков, но держу пари, что мы просто-напросто опоздали. Если мальчика не было несколько часов, то волшебник должен был оставить на нем свою метку, в противном случае заклинание не подчинило бы волю больше чем на пятнадцать минут. Мисс Грейнджер, кажется, вы говорили что-то о странном поведении мистера Гудмана во время вашей встречи. Будьте так любезны, расскажите поподробнее.

— Да, конечно, — Гермиона постаралась максимально четко воспроизвести в памяти ту ситуацию, не упустив из виду ни малейших деталей. — Мы налетели друг на друга возле входа в паб, но Робби продолжил идти вперед, как будто и не заметив этого. Мне плохо удалось разглядеть его лицо в момент столкновения, но почему-то оно показалось мне довольно безразличным.

— Ваши слова подтвердили наши худшие опасения, — произнес Уильямсон, одарив Гермиону невеселой улыбкой.

— Директор МакГонагалл, необходимо, чтобы вы собрали всех учеников для проверки волшебных палочек, — подал голос Сэвидж.

— Так ли это срочно? В замке уже объявлен комендантский час и…

— Да, директор, это дело не потерпит отлагательств, — прервал ее мракоборец, на сей раз совершенно не боясь показаться грубым. — Видите ли, мистер Гудман ничего не помнит о тех нескольких часах, потому что находился под действием Империуса. Как правило, в подобной ситуации человек ведет себя привычно, но если заклинание было наложено второпях или же его использовал неопытный волшебник, то это становится заметно. Со слов мисс Грейнджер, во время их встречи мальчик вел себя достаточно странно, что лишь подтверждает наше предположение.

После этих слов с лица МакГонагалл пропала вся краска, однако директор быстро взяла себя в руки и заговорила:

— Не хотите же вы сказать, что кто-то из студентов воспользовался Непростительным? — возмутилась она, переводя взгляд с одного мракоборца на другого.

— Мы не утверждаем, но и не можем не допускать такую вероятность, ведь под влиянием Империуса оказался не кто иной, как ученик, большую часть времени проводящий в стенах школы. Именно поэтому нам как можно скорее необходимо проверить волшебные палочки всех студентов Хогвартса. Вы можете дать свое согласие сейчас или мне придется обратиться в Министерство, но исход все равно будет один.

После непродолжительных гляделок с Сэвиджем МакГонагалл все же дала разрешение на проведение проверки палочек. Если человек, по вине которого один студент попал под действие Непростительного, а другой чуть было не умер, находится в стенах замка, то действовать нужно быстро. Неизвестно, какими еще средствами он не побоится воспользоваться, чтобы в следующий раз довести дело до конца.

— Рад, что мы друг друга поняли.

— Мисс Грейнджер, будьте так добры, оповестите Ромильду Вейн о необходимости в срочном порядке привести студентов в Большой зал. И не забудьте сказать, что им нужно взять с собой палочки. Со старостами остальных факультетов я свяжусь сама.

— Хорошо, директор.

Гермиона уже собиралась покинуть кабинет, как вдруг ее окликнул Сэвидж:

— Мисс Грейнджер, думаю, после сегодняшнего дня вам хотелось бы наконец-то отдохнуть, поэтому можете не спускаться в Большой зал вместе с остальными учениками. Я не первый год на этой работе и прекрасно вижу, когда меня пытаются ввести в заблуждение. Те слезы и полный беспокойства взгляд, которым вы смотрели на мистера Малфоя, были искренними, а это уже делает проверку бессмысленной.

Выполнив поручение МакГонагалл, Гермиона спустилась на шестой этаж и уже успела преодолеть последний поворот до портрета, который служил входом в покои старост, как вдруг столкнулась с человеком, которого ну никак не ожидала здесь увидеть. Во всяком случае, сегодня.

— Знание — сила, — устало произнес Драко.

Профессор Бартоломью, который на сей раз не был занят приготовлением запрещенного на законодательном уровне зелья, принял пароль, и портрет отъехал в сторону, пропуская старосту мальчиков вовнутрь. Гермиона ускорила шаг и в последний момент успела проскочить в гостиную, чуть было не получив картинной по спине.

— Почему ты здесь?

Драко опустился в одно из кресел и, достав из кармана палочку, зажег огонь в камине. Видимо, он все еще был достаточно слаб, потому что Инсендио далось ему отнюдь не сразу.

— Если мне не изменяет память, то с недавних пор я живу в этой башне, — ответил он, сидя к собеседнице спиной.

— Очень смешно, — Гермиона торопливо прошла в центр комнаты и заняла место на диване, откуда открывался обзор на лицо ее собеседника. Разговаривать с затылком было не очень-то приятно, — ты ведь прекрасно понял, что я имела в виду. Как так вышло, что мадам Помфри отпустила тебя из Больничного крыла?

— Не то чтобы я спрашивал у нее разрешение, — Драко прикрыл глаза и принялся потирать виски в попытке унять ноющую боль. — После вашего ухода она напоила меня таким количеством снадобий, что я еще долгое время буду пахнуть как среднестатистический обитатель дома престарелых.

Малфой брезгливо сморщил нос, как будто вновь почувствовав во рту привкус травяных лекарств.

— То есть ты просто взял и ушел, не сказав ни слова? — изумленно воскликнула Гермиона.

Драко даже позабыл о головной боли, стоило ему уловить в голосе однокурсницы нотки беспокойства. Он открыл глаза и принялся изучать ее лицо, словно надеясь, что на нем крупными буквами будет написана истинная причина, по которой Гермиона так волнуется о нем.

— Поступи я так, и Помфри уже стояла бы на пороге нашей гостиной, сыпля в мой адрес всевозможными оскорблениями. Как видишь, никого кроме нас здесь нет, — Драко развел руками и осмотрелся, как бы подтверждая правоту своих слов. — Я сказал ей, что чувствую себя вполне нормально, а учитывая то, что все до единой проверки также не выявили никаких нарушений, у нее не было причин, чтобы держать меня в лазарете.

Гермиона невольно поежилась, вспомнив, как ужасно выглядел Малфой, когда она обнаружила его в том переулке. Даже не верится, что за каких-то несколько часов он смог вернуться в прежнее состояние. Однако факты говорили сами за себя: его кожа хоть и немного, но все же порозовела, грудная клетка в привычной манере опускалась и поднималась при каждом вздохе, да и в целом он находился в сознании. Разве что на черной рубашке до сих пор виднелась кровь, из-за которой ткань в области груди одеревенела.

— Я рада, что тебе лучше.

Драко вновь бросил на нее недоверчивый взгляд, но, не обнаружив ничего, что могло бы указать на лживость сказанных слов, смягчился. Для него, как и для самой Гермионы, подобное проявление чувств казалось настоящим актом безумия. Кто бы мог подумать, что в один прекрасный день заклятые враги сложат оружие и сделают шаг навстречу друг другу: он перестанет упрекать ее за «грязную» кровь, а она проникнется к нему сочувствием.

— Не знаю, хочешь ли ты об этом говорить, да и могу ли я вообще задавать вопросы, но все же, что именно с тобой случилось? — спросила Гермиона и немного изменила положение, подмяв под себя ногу. Она не знала, куда себя деть, поэтому то и дело совершала лишние телодвижения в попытке унять внутреннее беспокойство, ежесекундно распространяющееся по телу, словно опасная инфекция.

Драко переключил внимание на рыжие языки пламени, трепещущие в камине, и нахмурился, сжимая ладони в кулаки. Хруст костей вторил треску горящих поленьев.

Воспоминания о нападении явно пробудили в нем нешуточную злость, которую он с таким удовольствием выпустил бы наружу. Наверняка Малфой многое бы отдал за возможность отмотать время вспять и вернуться в тот самый переулок, чтобы воздать обидчику по заслугам.

— Я искал гриффиндорца с третьего курса, — Гермиона молча кивнула, демонстрируя, что осведомлена об этом, но Драко был слишком поглощен собственными воспоминаниями, чтобы заметить ее жест. — Я увидел, как он завернул в переулок, и пошел следом, даже не почувствовав неладное. Это и стало роковой ошибкой, потому что в следующее мгновение что-то чертовски острое вонзилось мне в грудь, — он неосознанно коснулся виднеющегося на рубашке пореза кончиками пальцев, но тут же отдернул руку, словно дотронулся до раскаленного металла. — Последнее, что я помню — это бесцветно-белые глаза того, кто заманил меня в ловушку.

Упоминание о бесцветно-белых глазах окончательно подтвердило теорию мракоборцев: Робби Гудман стал жертвой Империуса. Если бы только Гермиона поймала его взгляд в момент их столкновения, то всего этого можно было бы избежать. Но судьба распорядилась иначе.

— Тот мальчик был под Империусом.

— Я знаю, Грейнджер, — мрачно усмехнулся Драко, — догадался, когда сумел заглянуть ему в глаза, лежа на холодной земле. Все могло бы сложиться иначе, если бы у этого мальчишки, Салазар бы его побрал, не было такой длинной челки, скрывшей от моего внимания отличительную особенность неумело наложенного Империуса.

Ну конечно же Малфой сумел распознать в нападавшем безвольную марионетку, ведь на протяжении всей жизни он был окружен теми, для кого использование Непростительных заклинаний было сродни ежедневного утреннего ритуала: в то время как обычные люди попивали кофе, читая свежий выпуск «Ежедневного пророка», Пожиратели смерти в компании своих отпрысков начинали день с кровожадных пыток. Неудивительно, что за долгие годы он успел узнать о всех тонкостях работы с Непростительными.

— Ты сказал, что почувствовал режущую боль в груди, — вновь заговорила Гермиона, стараясь уйти от обсуждения грязных тайн семьи Малфой. — Но при осмотре мадам Помфри не обнаружила на теле никаких ран, хотя на твоей рубашке была кровь. Как думаешь, что Робби мог сделать?

Драко сонно потер глаза и откинулся на спинку кресла. Какое-то время он, очевидно, раздумывал над случившимся, надеясь найти достойный ответ на поставленный вопрос. Но, как ни старайся, он не мог этого сделать. По правде говоря, все произошло так быстро, что он толком ничего и не понял. Режущая боль была тем немногим, что Драко запомнил после того, как свернул в проклятый переулок. Жгучая, неуемная боль, пульсирующая в груди. И это чувство стократно усилилось, стоило мимолетному состоянию шока, которое какое-то время выполняло функцию анальгетика, отступить на второй план, тем самым позволяя раненому в полной мере осознать произошедшее. Эту боль Драко мог сравнить разве что с той, что последовала после произнесенного Поттером заклинания. Сектумсемпра, будь это оно трижды проклято.

— Не знаю.

Гермиона не стала продолжать расспрос. Во всяком случае, ей удалось узнать, что нападающим действительно оказался Робби Гудман, которого мракоборцы подозревали в совершении преступления отнюдь не по собственной воле. Но главное то, что Малфой остался жив. Конечно, его жизни до сих пор угрожает опасность, ведь недоброжелатель пока что ходит на свободе, но ему хотя бы посчастливилось не угодить под изумрудно-зеленый луч, после встречи с которым уйти живым удалось только одному человеку и по совместительству другу Гермионы — Гарри Поттеру.

— Почему ты не захотел, чтобы твоим родителям сообщили о сегодняшнем происшествии?

При упоминании о родных Драко бросил мимолетный взгляд на фамильный перстень, надетый на безымянный палец его левой руки.

— Не думаю, что это облегчило бы им жизнь, Грейнджер. Видишь ли, примерно месяц назад трем павлинам моего отца перерезали горло. Весьма тонкий намек, ты так не считаешь? — задал он вопрос, не требующий ответа. — Три предателя и ровно столько же мертвых птиц, брошенных возле парадной двери нашего дома. После того случая Министерство удвоило охрану, хотя я делаю ставку на то, что убийство павлинов — дело рук какого-то шутника-мракоборца, назначенного защищать мою семью.

Гермиона уже открыла было рот, чтобы оспорить его слова, но Драко вскинул руку, не давая себя перебить. На удивление она повиновалась этому жесту и сомкнула губы. Ей богу, в это самое мгновение Гермиона почувствовала себя слизеринкой, внемлющей приказам негласно выбранного лидера.

— Ты спросишь, почему же я так в этом уверен? — огласил он то, что крутилось у нее на языке. — Да потому что Пожиратели смерти не стали бы ограничиваться убийством нескольких павлинов, сумей они пробраться на территорию Малфой мэнора.

Как бы тяжело ни было это признавать, но его объяснение звучало вполне логично. Ранее заготовленные аргументы в защиту работников отдела мракоборцев теперь не казались Гермионе такими уж и неоспоримыми. Не считая Малфоев, боевые маги и впрямь были единственными, кто имел доступ к посещению поместья и прилежащих к нему территорий. Если бы кто-то и сумел пробиться сквозь защитный барьер, то об этом стало бы известно сразу же. Однако недоброжелателю хватило времени, чтобы зверски расправиться с несколькими павлинами, оставить их на входном коврике в качестве подарка и скрыться с места преступления.

Какой-то мракоборец однозначно заработал себе в карму жирный минус.

— Родители сочли Хогвартс более безопасным местом, поэтому настояли на том, чтобы я вернулся в школу и закончить седьмой курс. Правда, я и сам собирался это сделать, но вовсе не ради того, чтобы перебраться в убежище понадежнее.

— А почему ты решил вернуться в Хогвартс, если не секрет? — как бы между делом спросила она, даже не рассчитывая получить ответ. Обычно Малфой находил тысячу и один повод уйти от разговора, когда тот принимал более личный характер, требующий поделиться потаенными мыслями.

— Потому что моя семья больше не обладает тем статусом и достатком, что раньше. Большая часть нашего состояния ушла на замаливание грехов перед волшебным миром. Да будет тебе известно, реконструкция Хогвартса была проведена как раз-таки на часть тех средств, что Министерство изъяло из нашего хранилища в Грингготсе.

— Только не говори, что вернулся в школу исключительно ради того, чтобы воочию увидеть, на что пошло твое наследство, — попыталась пошутить Гермиона.

После ее слов в гостиной воцарилось молчание. В какой-то момент Гермиона была готова запустить в себя Аваду Кедавру, лишь бы не попасть под горячую руку Малфоя, которому вскользь произнесенная шутка не показалась столь же смешной. Однако внутренняя тревога оставила ее, стоило Драко приподнять уголки губ в слабой улыбке.

— Не без этого, — усмехнулся он, запустив пятерню в платиновые волосы, которые после сегодняшнего дня пребывали отнюдь не в лучшем виде: помимо общей взлохмаченности, кое-где виднелись следы грязи, в которой Драко пролежал вплоть до прихода своей спасительницы. — На самом деле я знал, что без сдачи экзаменов мне не удастся найти достойную работу, поэтому решил вернуться на седьмой курс. Но что-то мне подсказывает, что даже наличие жалкой бумажки с результатами ЖАБА едва ли станет для меня ключом, способным открыть все двери. Знаешь ли, нынешние работодатели не сказать, что жалуют кандидатов, фигурирующих в списке тех, кто имел отношение к делам Волан-де-Морта.

Вот теперь возникшее молчание сопровождалось невесть откуда взявшимся холодом, который скользкими щупальцами пробирался под одежду, заставляя кожу покрываться неприятными мурашками. Казалось, что кто-то открыл окно, совершенно позабыв о том, что на улице стоит сентябрь. Даже разожженный камин никоим образом не мог повлиять на неустанно продолжающую опускаться температуру, которая, должно быть, уже достигла минус двадцати градусов по Цельсию.

Стоило Малфою напомнить о своем прошлом, как Гермиона тут же облачилась в невидимую защитную броню. Невинная шутка, прозвучавшая в стенах гостиной, все же задела чувства одного из собеседников.

— А что насчет тебя, Грейнджер, почему ты решила вернуться в Хогвартс? — как ни в чем не бывало продолжил Драко. Хотя, судя по его лицу, он все же уловил ход мыслей Гермионы. — Насколько мне известно, Поттер и Уизли удостоились работы в Министерстве. Что-то слабо верится, что Кингсли отказался принимать тебя без результатов ЖАБА.

Гермиона оборвала их зрительный контакт и принялась рассматривать извилистые узоры на ковре, надеясь тем самым отогнать тревожные мысли. Однако эта жалкая попытка не принесла никаких результатов, ведь призрак прошлого сидел в паре ярдов от нее, продолжая нагонять ужас.

Конечно, она ни на секунду не забывала о том, что предплечье Малфоя заклеймено Темной меткой, но услышать об этом непосредственно от него самого, да еще и в такой форме было не тем же самым. Наверное, Гермиона никогда не сможет так спокойно говорить об этом, учитывая, что прошла войну. Вспоминать о кровожадном враге и уж тем более шутить о нем — извращение в чистом виде. Как там маглы называют такого рода юмор? Черный? Что ж, в таком случае все шутки, касающиеся Пожирателей смерти и Волан-де-Морта, следует не глядя относить к вантаблэку*.

— Ты прав, мне тоже предлагали место в Отделе магического регулирования, — все же ответила Гермиона. — Но я знала, что не смогу построить желаемую карьеру, если пойду по легкому пути, — Драко вопросительно изогнул бровь, тем самым вызывая у Гермионы тяжелый вздох. Неужели она и впрямь будет делиться с ним своими планами на дальнейшую жизнь? Уму непостижимо. — В отличие от Рона и Гарри, я не хочу останавливаться на работе в одном отделе. Моя цель — пост Министра магии, и сдача экзаменов — первая ступень к ее достижению. Если бы я начала карьеру в Министерстве только лишь из-за статуса героини войны, то в дальнейшем это могло бы оказать мне плохую услугу. Я не хочу давать людям лишний повод для сомнений на мой счет.

— Кто бы мог подумать, что после войны мы с тобой окажемся в одном положении, — поделился своим наблюдением Драко.

Видимо, он сильно ударился головой при падении, раз поставил себя в один ряд с маглорожденной. При иных обстоятельствах Малфой скорее бы залпом выпил бокал гноя бубонтюбера и попросил добавки, чем сделал это.

— О чем ты?

— Нам обоим пришлось вернуться в Хогвартс ради сдачи экзаменов, потому что в противном случае общество с большей вероятностью не позволит нам добиться желаемого ввиду закрепившихся за мной и тобой статусов: Пожиратель смерти и маглорожденная. Вот только, пока я был на стороне тех, кто уничтожал волшебный мир, ты была той, кто защищал его ценой собственной жизни. Однако даже после этого ты боишься, что люди могут счесть тебя недостойной.

Гермиона с силой сжала челюсти, сверля Малфоя пристальным взглядом.

И почему только его удивил тот факт, что она решила закончить учебу, дабы избежать лишних сплетен в отношении своей персоны? Неужели он забыл, что на протяжении долгих лет угнетал ее из-за недостаточно «чистой» крови?

Конечно, Гермиона не считала себя хуже других, но унизительное прозвище «грязнокровка», следующее за ней по пятам еще с первого курса, все-таки оставило свой след. И этот след буквально выцарапан на ее коже в области предплечья. Что-что, а оставленный Беллатрисой Лестрейндж шрам игнорировать не удастся при всем желании.

После всего пережитого она не могла не думать о том, что в магическом мире существуют еще сотни, если не тысячи волшебников, предвзято относящихся к маглорожденным. Может, не все из них готовы идти на радикальные меры, стараясь очистить общество от недостойных, но старые добрые перемывания костей никто не отменял. Именно поэтому Гермиона должна доказать, что достойна. Ни при каких обстоятельствах она не позволит недоброжелателям обзавестись лишним поводом для сплетен.

— Пожалуй, я пойду спать. Доброй ночи, — Гермиона поднялась на ноги и направилась к винтовой лестнице, ведущей в спальню. После сегодняшнего дня единственным, чего она хотела, был горячий душ и мягкая постель.

— Грейнджер, — неожиданно позвал ее Драко, резко поднявшись с кресла.

Гермиона тут же замерла, останавливаясь на первой ступеньке.

Малфой выглядел напряженным. Он не моргающим взглядом смотрел на висящую возле лестницы картину, стараясь привести мысли в порядок и подобрать правильные слова. В какой-то момент Гермиона уже хотела было подойти к нему, чтобы убедиться в том, что его не парализовало, однако долгим раздумьям пришел конец, и Драко, набрав в легкие побольше воздуха, заговорил:

— Я знаю, что это ты нашла меня в том переулке и позвала на помощь. Спасибо, что не дала мне умереть.

— Не стоит благодарности, — Гермиона уже собиралась сказать, что любой на ее месте поступил бы также, но вовремя удержала язык за зубами: они оба знали, что это ложь. — Я правда рада, что ты не пострадал.

Драко отстраненно кивнул, не зная, как стоит относиться к повисшим в воздухе словам. Ее беспокойство, каким бы искренним оно ни было, воспринималось им как нечто странное, противоестественное, невозможное. Это было словно светящее ночью солнце. И Гермиона едва ли могла с ним поспорить. Однако продолжать ненавидеть человека за то, чего в нем больше нет, казалось ей еще более странным, противоестественным и невозможным.

После вчерашнего инцидента школа напоминала гигантский потревоженный улей. Вот только причиной тому было отнюдь не общее беспокойство за Малфоя, ставшего жертвой нападения. Мракоборцы старательно скрывали свои подозрения насчет случившегося, но после проверки палочек слухи начали зарождаться сами собой. А Робби Гудман, поделившийся с друзьями известием о том, что он попал под действие Империуса, только подлил масло в огонь. В совокупности это породило мнение о том, что в школу проник Пожиратель смерти, который до сих пор скрывается под оборотным зельем, намереваясь закончить начатое. Эта безумная теория все же имела место быть, ведь несколько лет назад одному из приспешников Темного Лорда удалось провернуть нечто подобное, правда выдавал он себя не за обычного студента, а за профессора по Защите от Темных искусств.

— Ну и ночка выдалась, — лениво произнес Айзек, натыкая на вилку хрустящий бекон.

— Вы хоть спали сегодня? — с ноткой беспокойства в голосе спросила Джинни, глядя на Симуса, который вот уже несколько минут неотрывно смотрел на вазу с фруктами, словно та была самым удивительным, что ему доводилось видеть в жизни.

— Не уверен, — проследив за ее взглядом, Айзек толкнул приятеля в бок, вынуждая того выйти из оцепенения. — Помню, как коснулся подушки, а потом у Невилла задребезжал будильник. Клянусь, дружище, даже крик мандрагоры менее отвратительный, чем вой этой проклятой штуковины.

— Зато благодаря ему я еще ни разу не проспал занятия.

Симус уже собирался разразиться гневной тирадой, но тут в разговор вновь вступила Джинни:

— Почему мракоборцы так долго допрашивали вас?

— Они узнали о нашем конфликте с тем придурком Роули, — пояснил Симус, глядя на Гермиону укоризненным взглядом. Она, в свою очередь, даже не пыталась скрыть причастность к такой осведомленности мракоборцев. — Именно поэтому мы с Айзеком заняли почетное первое место в списке подозреваемых.

— Но они сняли обвинения, когда проверка наших палочек не дала никаких результатов, — добавил Айзек, подняв вверх указательный палец. — К тому же, Гермиона подтвердила, что мы находились с ней, когда Малфой пропал из виду.

— Вот только МакГонагалл не была к нам столь же добра, — Симус несколько раз огляделся по сторонам, чтобы удостовериться в том, что поблизости нет преподавателей, которые впоследствии могли бы доложить директору об этом разговоре. — Представляете, она назначила нам полтора месяца отработок в теплицах Стебль. Теперь мы дважды в неделю будем копошиться в драконьем навозе, — с отвращением выплюнул он, после чего брезгливо встрепенулся. — Несмотря на все мое уважение к МакГонагалл, она, должно быть, спятила, раз пошла на такие меры. Неужели нельзя было обойтись вычетом очков или воспитательной беседой?

Двери Большого зала приоткрылись, и в поле зрения показались слизеринцы, все же решившие посетить воскресный завтрак. Сегодня их было значительно меньше, чем обычно. Особенно в глаза бросалось отсутствие студентов, обучающихся на седьмом курсе. Неужели после вчерашнего нападения они не придумали ничего лучше, чем забаррикадироваться в факультетской гостиной и не покидать ее без особых на то причин?

— Что там с Малфоем? — спросила Джинни, пережевав последний кусок яичницы с жареными томатами.

После этого вопроса все, включая тех, кто изначально не принимал участие в беседе, перевели заинтересованные взгляды на Гермиону. Особо любопытные гриффиндорцы даже подсели поближе, боясь упустить хоть слово. Однако ждали они далеко не хороших известий о скором выздоровлении Малфоя: людям не терпелось услышать, что ненавистный слизеринец бьется в агонии, доживая свои последние часы.

— Ему лучше, — после этих слов большинство слушателей огорченно вздохнули и отвернулись, утратив интерес к разговору. Что ж, это было ожидаемо. — Мадам Помфри отпустила Малфоя из Больничного крыла, так как все проверки показали, что его здоровью ничего не угрожает.

Джинни молча кивнула, теребя в руках салфетку. На ее лбу пролегла заметная морщина, возникающая каждый раз, когда девушка предавалась глубоким раздумьям. Наверняка она не знала, как стоит реагировать на это известие. Вернее, как следует воспринимать горький вкус огорчения, возникший на кончике языка в тот самый момент, когда Гермиона сказала, что с Малфоем все в порядке. Джинни никогда и никому не желала зла и уж тем более смерти, но после того, что произошло с Фредом, она не могла игнорировать потребность в отмщении. Может, ее брата убил и не Малфой, но его поступок на шестом курсе в любом случае был одним из звеньев в цепи событий, которые привели к такому исходу.

— А что именно с ним произошло? — ни с того ни с сего задал вопрос Невилл.

Гермиона лишь пожала плечами. Ей и самой хотелось узнать ответ на этот вопрос. Удивительно, не прошло и месяца, а Драко Малфой уже занял все ее мысли: сперва он обезоружил ее своим поведением, попутно заставляя день и ночь искать логичное объяснение таким резким изменениям, а потом стал жертвой покрытого завесой тайны нападения, подробности которого не давали Гермионе покоя.

— Я не знаю, да и сам Малфой в общем-то тоже, — Гермиона слегка подалась корпусом вперед и окинула изучающим взглядом собравшихся за столом гриффиндорцев, стараясь отыскать одно конкретное лицо. И она его нашла. — Известно только то, что на Робби Гудмана наслали Империус и вынудили причинить вред Малфою.

— Мне одному эта ситуация кажется знакомой? — Симус протяжно зевнул и сложил руки на груди, довольствуясь собственной догадкой.

— О чем ты? — тут же спросила Джинни, которая, как и все остальные, смотрела на однокурсника непонимающим взглядом.

Симус театрально прочистил горло, готовясь поделиться с друзьями посетившей его голову мыслью.

— Осень девяносто шестого, — многозначительно начал он, ожидая, что окружающие сразу же поймут, о чем речь. Однако чуда не произошло. Симус деланно закатил глаза и продолжил. — Если вы все вдруг забыли, то на шестом курсе Малфой наслал Империус на мадам Розмерту, чтобы та передала Кэти Белл проклятое ожерелье, предназначавшееся Дамблдору.

— Ты думаешь, что мадам Розмерта использовала на Робби Непростительное и заставила его заманить Малфоя в темный переулок? — с иронией посмотрела на него Джинни, не скрывая улыбки. — И что же, по-твоему, она там с ним сделала? Напоила фирменной медовухой до потери сознания?

За столом послышались тихие смешки.

— Мерлинова борода, умеешь же ты перевернуть все с ног на голову, — взбунтовался Симус, удостоившись совершенно не той реакции, на которую рассчитывал. — Я думаю, что кто-то решил отомстить Малфою, прибегнув к его же методам.

— Гермиона, ты видела что-то подозрительное в том переулке? — спросил Невилл, по всей видимости, посчитавший версию Симуса вполне правдоподобной.

— Нет, — она отрицательно мотнула головой, но тут же замерла, вспомнив об одной важной вещи, не поддающейся объяснению, — хотя постойте, рубашка Малфоя была порвана и пропитана кровью, но мадам Пофмри не нашла на его теле никаких ран.

— Не удивлюсь, если кто-то решил отомстить змеенышу, взяв за основу ту ситуацию с Кэти, — сказал Симус, тем самым подводя итог. — Давайте будем честны, каждый в этом зале потерял кого-то в недавней войне. Малфои же были одними из тех, кто сражался на стороне нашего врага, поэтому меня нисколько не удивляет то, что произошло вчера. А вся эта чушь, что Люциус наплел Министерству, не только не вызвала жалость у тех, кто дал отпор Темному Лорду, но и разгневала его бывших приятелей. Именно поэтому за их шкурами гоняется вдвое больше людей.

Все вокруг, включая Гермиону, лишь молча согласились со словами Симуса. Малфои и впрямь находились не в самом удачном положении. А посему и без того непростое дело становилось еще более запутанным, ведь отомстить небезызвестному семейству хотел буквально каждый.

Так кто же все-таки стоял за вчерашним нападением? Увы, список потенциальных подозреваемых был слишком велик, чтобы с легкостью ответить на этот вопрос.

Комментарий к Глава 4

*Вантаблэк — самый черный цвет из всех возможных

========== Глава 5 ==========

Дни шли, но найти виновного так и не удавалось. Первое время мракоборцы пристально наблюдали за происходящим в замке, стараясь вычислить человека, совершившего сразу несколько преступлений, грозящих пожизненным заключением в Азкабан. Однако уже в начале октября их запал погас. Боевые маги посчитали, что ошиблись, обвинив в нападении одного из студентов Хогвартса, ведь за минувшие недели им так и не удалось найти никаких доказательств, подтверждающих ранее выдвинутую теорию. Так, решение отступить было принято за неимением других вариантов. Да и в связи с недавним появлением нескольких Пожирателей смерти в Лютом переулке Министерство сочло нужным отправить большую часть мракоборцев прочесывать территорию, считавшуюся излюбленным местом темных волшебников. Именно поэтому сейчас замок находился под наблюдением лишь пары боевых магов.

Гермиона же, в свою очередь, времени зря не теряла. После того случая в Хогсмиде не было ни дня, чтобы она не старалась докопаться до правды. Наряду с мракоборцами она пристально следила за студентами, надеясь распознать в одном из них недоброжелателя, стоявшего за недавним нападением. Вот только дело это было не из легких, ведь буквально каждый обитатель замка мог сойти за подозреваемого. Виной тому была негативная реакция большинства на скорое выздоровление Малфоя, который с невозмутимым видом вернулся к привычной жизни. Как бы ужасно это ни было, но правда есть правда: студенты были бы несказанно рады, лишись их заклятый враг жизни или хотя бы заклейменной Темной меткой конечности. Во всяком случае, именно так выразился староста Когтеврана, которым в этом году стал Терри Бут, на одной из последних встреч оргкомитета. Гермиона и глазом не успела моргнуть, как тема их разговора перешла от подготовки хэллоуинского бала к недавнему неудачному покушению. И присутствие на собрании Малфоя старосту Когтеврана никоим образом не волновало. Напротив, Терри Бут старался максимально громко и отчетливо произносить каждое слово, чтобы Драко, сидевший поодаль от остальных в компании Дафны Гринграсс, ненароком ничего не упустил.

От мракоборцев Гермиону отличало лишь одно: нежелание отступать до тех пор, пока правда не будет поймана за руку. Так, взяв во внимание теорию Симуса, она буквально поселилась в школьной библиотеке, в то время как работники Министерства покинули поле боя, приняв поражение. Интересно, поступили бы они так, окажись на месте Малфоя человек с более безупречной репутацией? По правде говоря, этот вопрос был исключительно риторическим. Удивительно, что они вообще взялись за это дело, учитывая их отношение к наследнику небезызвестного семейства, причастного к делам Темного Лорда.

Гермиона же старалась мыслить здраво. Может, в глубине души она все еще таила обиду на школьного врага, но увиденное в хогсмидском переулке стало последней каплей, вынудившей ее откреститься от ненавистного прошлого. В данный момент она была единственной, кто мог или, во всяком случае, хотел помочь Малфою.

Увы, далеко не все испытывали желание наплевать на старые обиды и последовать ее примеру. И это было весьма прискорбно, ведь таким образом окружающие не то что не двигались с места, они семимильными шагами отступали назад, чем отдаляли наступление мира, о котором так грезили. Да, сейчас они жаждут расправы, но что будет потом, когда последний приспешник Темного Лорда будет жестоко разорван на куски одним из мстителей, возомнившим себя мечом правосудия? Едва ли после такого зверства люди обретут мир и покой. Невозможно быть счастливым, стоя на братской могиле убитых тобой врагов. А те, кто все же способен смотреть на реки крови с довольной улыбкой — не менее жестокие люди, чем умерщвленные ими.

Но Гермиона, в отличие от большинства, была верна своим принципам, поэтому неустанно штудировала одну книгу о темномагических артефактах и проклятьях за другой. Правда, толку от этого было мало, ведь она не имела ни малейшего представления о том, что ищет. Малфой выглядел вполне здоровым, что, конечно же, не могло не радовать, но в то же время огорчало, ведь отсутствие каких-либо симптомов значительно затрудняло поиски.

Ситуацию усугубляло то, что действительно полезные книги, которые могли бы пролить свет на ситуацию, находились в запретной секции, доступа к которой у Гермионы не было. Да и вряд ли директор или кто-либо из преподавателей в свете недавних событий выдает студентам разрешение на получение фолиантов, небеспричинно скрытых от любопытных глаз.

Однако даже такое положение дел нисколько не поумерило пыл Гермионы, поэтому она продолжила изучать всю доступную литературу в попытке отыскать хоть какую-то информацию. Она была уверена, что неизвестный, стоявший за нападением, все же приказал Робби сотворить с Малфоем нечто ужасное. Как минимум, пропитанная кровью рубашка свидетельствовала о том, что попавший под действие Империуса мальчик использовал на Драко отнюдь не заклинание Заколдованного сна.

Вот только излишняя заинтересованность Гермионы не осталась незамеченной. Истинная причина ее частого пребывания в библиотеке вскрылась в тот самый день, когда именинница не явилась в гостиную Гриффиндора, куда ее накануне попросила прийти Джинни. Ребята забили тревогу, когда стало понятно, что главная гостья праздничного вечера так и не появится. Позже выяснилось, что они даже наведались в башню старост, посчитав, что Малфой мог быть причастен к исчезновению их подруги. Почему-то Гермиона была более чем уверена, что это безумное предположение выдвинул именно Симус, который чуть что, так сразу тыкал пальцем на Малфоя, обвиняя того во всех несчастьях, вплоть до недозрелого яблока, поданного ему на завтрак.

Пазл в головах гриффиндорцев сложился окончательно, стоило им обнаружить пропавшую девушку в библиотеке, куда их отправил Малфой. Несколько книг, посвященных темномагическим артефактам и их воздействию на жертву, поставили финальную точку.

Симус, мельком пробежавшись по названиям, указанным на старинных фолиантах, которыми окружила себя Гермиона, растянулся в довольной улыбке, словно сытый кот, пригубивший миску сливок: юноше явно льстило, что выдвинутая им ранее теория все же показалась Гермионе разумной. Вот только радость его была недолгой, ведь по той или иной причине Гермиона решила не останавливаться на достигнутом и пошла дальше, стараясь узнать, что же произошло в том переулке на самом деле. Ее желание помочь Малфою, ставшему врагом народа, как и предполагалось, не вызвало одобрения среди друзей. Все до единого смотрели на нее с плохо скрываемым недоумением, а Джинни так и вовсе была похожа на разгневанную валькирию, что неудивительно, ведь именно она занималась организацией того самого праздника, которому Гермиона предпочла вечер в библиотеке, да еще и во благо Драко Малфоя.

Ситуацию спас Айзек. Хлопнув в ладони и заслужив тем самым выговор со стороны мадам Пинс, гриффиндорец начал собирать разложенные по столу книги, чтобы сдать их библиотекарю и наконец-то отправиться в гостиную, где давным-давно был подготовлен праздничный стол и лежали несколько скромных подарков, что ребята купили во время очередной вылазки в Хогсмид.

Не желая окончательно омрачать вечер и еще больше ранить чувства Джинни, приложившей немалые усилия для организации праздника, Гермиона последовала примеру Айзека и собрала в сумку пергаменты, на которые до этого выписывала важные, по ее мнению, тезисы.

По прибытии в факультетскую гостиную обида на именинницу поутихла, а спустя несколько бокалов медовухи и пару теплых воспоминаний из прошлого гриффиндорцам и вовсе удалось воссоздать ту самую атмосферу, которой они хотели добиться изначально.

С того самого дня прошло уже больше нескольких недель, но Джинни до сих пор косо смотрела на подругу, когда та отказывалась от совместных посиделок в гостиной, ссылаясь на обязанности старосты, пренебречь которыми она ну никак не могла. В попытке еще больше не усугубить положение Гермиона даже начала брать книги из библиотеки с собой, чтобы спокойно прочесть их, закрывшись в своей комнате. Хоть она и любила погружаться в чтение, сидя в обители знаний, быть пойманной на лжи ей не хотелось от слова совсем.

И все бы ничего, но этим утром ситуация повторилась вновь: Гермиона, всю ночь читавшая «Волшебные артефакты и их создатели», проспала и теперь опаздывала на встречу к Джинни, с которой договорилась встретиться перед парой по Зельеварению.

Удивительно, еще в начале сентября она отчитывала Малфоя за постоянные опоздания, а теперь сама распрощалась с некогда образцовой пунктуальностью из-за нового ритма жизни. Ей с трудом удавалось выкрасть несколько часов на сон, а порой и вовсе приходилось жертвовать этой непозволительной роскошью, чтобы успеть сделать домашнее задание, подготовиться к выпускным экзаменам, выполнить поручения, взвалившиеся на ее плечи после назначения на пост старосты школы, и уделить хотя бы немного времени друзьям. И почему только в сутках всего двадцать четыре часа?

В последний момент вспомнив об эссе по Зельеварению, которое должно было спасти ее от гнева Джинни, Гермиона взяла пергамент, одиноко лежащий посреди стола, и побежала на выход. Слава Мерлину, она все же додумалась отложить его, дабы оно не потерялось в бесчисленном количестве остальных пергаментов, среди которых не посчастливилось пропасть ее домашнему заданию по Древним рунам.

Спустившись в подземелье, Гермиона невольно вздрогнула и посильнее укуталась в мантию: температура в этой части замка была значительно ниже, чем где-либо еще. Неудивительно, что слизеринцы вечно пребывают в плохом расположении духа: сложно радоваться жизни, когда большую часть времени ты вынужден проводить в мрачном и холодном подземелье. Салазар Слизерин явно не счел нужным позаботиться о комфорте своих будущих студентов, когда выбирал место, где, по его мнению, должна находиться факультетская гостиная.

— Ты опоздала, — тут же услышала Гермиона, стоило ей свернуть за угол, за которым располагался вход в класс зельеварения, — на целых двадцать минут.

Джинни хищно сощурила глаза, попутно растирая ладонями плечи в надежде согреться.

— Да, я знаю, — виновато протянула Гермиона, подходя к подруге, — но у меня была на то причина.

— Дай угадаю: ты в очередной раз засиделась в библиотеке, вооружившись дюжиной книг? — Джинни изогнула тонкую бровь, с укором глядя на Гермиону. — Можешь не отвечать. Мы с ребятами и так знаем, что ты не оставила попыток узнать о том, что произошло с ним. Правда, хоть убей, не понимаем, зачем тебе это нужно.

Стараясь вывести диалог в мирное русло, Гермиона достала из сумки эссе и протянула его Джинни, в ответ на что та удивленно приоткрыла губы, но все же взяла пергамент в руки.

— Противоядие от темномагических ядов: особенности приготовления и способы применения, — прочитала Джинни, пробегая взглядом по написанному. — Что это?

— Твое эссе по Зельеварению.

Джинни недоверчиво покосилась на пергамент, после чего вновь подняла взгляд на Гермиону.

— Тебя не было на прошлом занятии, поэтому я попросила у профессора Слизнорта эссе, которым ты могла бы отчитаться за пропущенный материал.