Холодное сердце (СИ)

Мерлин, она ненавидела Айзека за то, что тот сделал с Драко, но в то же время в глубине души сопереживала ему, ведь он пошел на это, обезумев от горя, которое стало его вечным спутником после утраты родителей. Гермиона и сама порой задумывалась о том, как далеко могла бы зайти, оказавшись на его месте. И заключение, к которому она раз за разом приходила, шло в разрез с высокоморальными принципами.

— Сегодня вечером будет прощальный ужин, на который, кстати сказать, пригласили еще и тех, кто не стал повторно проходить обучение на седьмом курсе, — как бы между делом обмолвилась Джинни, стараясь заполнить возникшую паузу.

Гермиона отстраненно кивнула, выражая свою осведомленность. Помнится, она слышала что-то такое на одном из минувших собраний старост.

— Ты же пойдешь? — не услышав желаемого «да», Джинни страдальчески подняла глаза к потолку. — Годрик всемилостивый, Гермиона, это же наш последний вечер в школе! Неужели ты и впрямь хочешь провести его, валяясь в кровати и глядя в пустоту?

— Хорошо, я приду, — без лишних препирательств ответила она, вновь принимая лежачее положение и накрываясь одеялом. У нее совершенно не было сил, чтобы спорить с Джинни. Да и занятие это, если честно, было заранее обречено на провал.

— Обещаешь?

— Да, — равнодушно отозвалась Гермиона, не придавая данному обещанию реальной ценности. Она вполне допускала вероятность того, что проведет этот вечер так, как и несколько десятков ему предшествующих: наедине с самой собой.

— Ну вот и отлично, — заключила Джинни, радуясь тому, что ей не пришлось тратить время на уговоры. — Смотри мне, если не явишься в Большой зал ровно в девять, то мы с ребятами придем сюда и силой вытащим тебя из кровати.

Отвернувшись, Гермиона обреченно закатила глаза, мысленно прощаясь с надеждой провести грядущий вечер без лишней шумихи: зная Джинни Уизли, она найдет тысячу и один способ перенести торжественный ужин прямиком в башню старост, если ее подруга сочтет допустимым нарушить данное слово, не явившись в назначенное место в обговоренный час.

Ближе к вечеру Гермиона нашла в себе силы выбраться из постели и отправиться на прощальный ужин, организованный для выпускников. Добравшись до своей комнаты, она достала из шкафа высокие гольфы, юбку и кофту, после чего переоделась, нехотя снимая с тела футболку Драко. К слову, все выбранные ею вещи были черными. Не слишком-то торжественно, но зато вполне подстать настроению. Да и не особо высокая температура, характерная для июньских вечеров в Шотландии, все равно не позволила бы ей нарядиться в легкое праздничное платье, даже если бы она сама того хотела.

Завязав шнурки на классических черных оксфордах, Гермиона подошла к зеркалу, закрепленному на одной из дверец шкафа, и окинула собственное отражение изучающим взглядом. Первым, что бросилось в глаза, была белая вьющаяся прядь у лица. Она появилась вскоре после того, как Гермиона приняла антидот от проклятия. Причина ее возникновения была не до конца ясна, однако профессор Слизнорт предположил, что это вполне могло являться одним из побочных действий зелья.

Джинни не раз предлагала перекрасить ее в натуральный цвет, но Гермиона наотрез отказывалась. Серьезное намерение избавиться от этой белой пряди для нее приравнивалось к решению отпустить прошлое и начать жить дальше. А она не хотела этого.

Покинув башню старост и спустившись на первый этаж, Гермиона свернула в вестибюль. Шум голосов, который она услышала еще на одном из лестничных пролетов третьего этажа, теперь казался оглушительным. Несмотря на то, что до начала ужина оставалось еще около десяти минут, веселье, судя по всему, шло полным ходом.

Столкнувшись взглядом с Джинни, которая беседовала с Лексом, обнимая его за шею, Гермиона коротко кивнула ей в знак приветствия и вошла в Большой зал. Людей здесь и впрямь было гораздо больше, чем обычно. Это было хорошо заметно по достаточно плотной посадке за факультетскими столами. Хотя очевидно, что этим вечером разделение носило условный характер: многие из ее знакомых сидели не на там, где должны были. Одним из них являлся Невилл, занявший место возле Ханны в окружении пуффендуецев.

Держа путь к столу Гриффиндора, Гермиона оглядывалась по сторонам, замечая все больше тех, кто не стал возобновлять обучение в этом году, но прибыл на прощальный ужин. Преобладающее количество этих людей, конечно же, являлись слизеринцами.

Присмотревшись к их столу повнимательнее, она увидела Пэнси, Блейза, Теодора и даже Гойла, которые непринужденно беседовали с однокурсниками как в старые добрые времени. Разве что Теодор вел себя довольно отстраненно, что, в общем-то, было неудивительно, учитывая, какое эмоциональное потрясение он пережил в сентябре, лишившись родителей.

Казалось, что вот-вот среди воссоединившихся промелькнет лицо Драко. Однако этого, разумеется, не произошло.

С досадой отвернувшись, Гермиона резко замерла, чуть было не столкнувшись лбами с летящим ей навстречу Роном, за которым спокойным шагом следовал Гарри.

— А мы уже боялись, что ты не придешь, — радостно поприветствовал ее Рон, сжимая в крепких медвежьих объятиях. С их последней встречи он стал чуть крупнее. Видимо, Джейн, с которой он снимал квартиру в одном магловском районе Лондона, оказалась хорошей домохозяйкой, сумевшей откормить своего возлюбленного на пару-тройку фунтов всего за несколько месяцев совместной жизни.

— Полегче, а то раздавишь ее, — усмехнулась Гарри и также одарил подругу радушными объятиями, когда очередь дошла до него.

— Привет, ребята, — слабо улыбнулась им Гермиона, стараясь показаться не такой разбитой, какой была на самом деле. В противном случае пришлось бы отвечать на уйму вопросов, которые она уже не раз слышала от обеспокоенных ее эмоциональным состоянием людей.

— Решила сменить имидж? — подбородком указал Рон на светлую прядь, обрамляющую лицо девушки с одной стороны.

— Можно сказать и так, — сухо ответила она и заняла место за гриффиндорским столом, не желая развивать поднятую тему.

Ребята последовали ее примеру и также опустились на лавку, садясь напротив Гермионы. Та, в свою очередь, отметила, что Гарри более не выглядел таким печальным, как в январе. Помнится, как-то раз Джинни, расставание с которой и выбило его из колеи, упомянула о том, что он начал довольно-таки тесно общаться с одной девушкой, которая тоже проходила курсы подготовки мракоборцев. Кажется, ее звали Леа.

Переведя взгляд чуть правее, она заметила Симуса, настроение которого совершенно не соответствовало событию, из-за которого они все собрались сегодня в Большом зале. Учитывая тот факт, что ненавистная им учеба наконец-то подошла к концу, он должен был радоваться грядущему отъезду из Хогвартса больше, чем кто-либо. Однако не мог. Не после того, как узнал, что его лучшего друга приговорили к пятнадцати годам в Азкабане.

Когда стало известно о том, кто именно стоял за нападением на Драко, Симус был сам не свой. Сперва он и вовсе отказывался верить в это, считая, что окружающие разыгрывают его по просьбе самого же Айзека. Но как только в «Ежедневном пророке» вышла первая статья, освещающая эту ситуацию, он просто не мог отрицать очевидное. Гермиона даже представить себе не могла, каково ему было, ведь Айзек был его лучшим другом. Да что уж там, почти братом.

Поток ее мыслей нарушили опустившаяся рядом Джинни и директор МакГонагалл, которая стояла за кафедрой в виде совы и призывала всех присутствующих к тишине. Добившись желаемого, женщина, одетая в нарядную мантию, как и было положено, произнесла торжественную речь, в которой упомянула о том, что несказанно рада видеть всех тех, кто нашел время и присоединился к ним этим вечером. К ее наставлениям присоединились и остальные члены преподавательского состава, которые пожелали молодым девушка и юношам добиться всех поставленных целей.

Хотя напутственные слова и были весьма предсказуемыми, речь все равно вышла достаточно трогательной. По крайней мере, некоторые особо чувствительные студенты даже проронили несколько слезинок, осознавая, что беззаботная школьная жизнь подошла к концу.

Сразу же после этого вечер был официально объявлен открытым. Принявшись за появившиеся на столах блюда, все вокруг вернулись к обсуждению грандиозных планов на будущее.

Поневоле подслушивая их разговоры, Гермиона с безучастным выражением лица ковырялась в тарелке, перекатывая крохотный помидор черри из стороны в сторону. Несмотря на то, что Ж.А.Б.А были сданы, а долгожданная работа в Министерстве магии уже мелькала на горизонте, она не чувствовала особой радости, хотя еще в начале учебного года с нетерпением ждала наступления этого заветного дня. Правда, в сентябре она и подумать не могла, что на ее долю выпадет столько проблем.

— Вы читали сегодняшнюю статью в «Пророке»? — ни с того ни с сего спросил Рон с набитым ртом. Время шло, а его манера поведения за столом так и оставляла желать лучшего. — До сих пор не могу поверить, что Айзек сядет за попытку убить Малфоя.

Тем же мгновением Гарри ощутимо пихнул его локтем в бок, а Джинни, сидящая ровно напротив, пнула брата по ноге, возмущенно сведя брови к переносице.

— Ай, — поморщившись от боли, воскликнул Рон и чуть было не подавился картошкой с мясом, — да за что?

Потирая ушибленный бок, он поочередно взглянул на Гарри и сестру. Те, в свою очередь, довольно красноречиво покосились на Гермиону, которая при упоминании о Драко сжалась, словно запуганный котенок, готовящийся к очередному удару от жестокого обидчика.

— Мерлин, Гермиона, прости, — принялся извиняться Рон, наконец осознав свою ошибку. — Я просто все никак не привыкну, что вы с Малфое… — замялся он, получив очередной толчок под столом от Джинни, — … то есть с Драко, вместе.

— Все нормально, Рон, — соврала Гермиона, не отрывая взгляда от находящейся в тарелке еды, к которой так и не притронулась. Честно говоря, она уже успела пожалеть о том, что вообще согласилась прийти сюда. Ей определенно не было места на этом празднике жизни. — Я отойду ненадолго: хочу подышать.

— Мне пойти с тобой? — сразу же предложила Джинни, поднимаясь следом.

— Не стоит, я скоро вернусь, — натянуто улыбнувшись, Гермиона отрицательно мотнула головой и перешагнула через лавку, после чего направилась в сторону выхода.

В действительности это была еще одна ложь: она абсолютно точно не собиралась возвращаться в Большой зал, после того как проветрит голову. Если потребуется, то Гермиона наложит с дюжину защитных заклинаний на вход в башню старост, лишь бы не дать друзьям насильно вытащить ее обратно под предлогом того, что сегодня их последний день в школе.

— Рональд, чувство такта у тебя развито не больше, чем у горного тролля, — принялась отчитывать брата Джинни, давая волю эмоциям.

— Но я ведь извинился…

Остаток их разговора растворился в гуле голосов, ни на секунду не смолкающем в стенах Большого зала.

Оказавшись в вестибюле, Гермиона толкнула одну из двух створок дубовых дверей и вышла на улицу. Безоблачное небо постепенно окрашивалось в мрачные тона, однако ближе к линии горизонта все еще оставалось светлым. Устремив взгляд наверх, можно было заметить крохотные белые звезды, собирающиеся в созвездия, о которых профессор Синистра рассказывала студентам Хогвартса на уроках Астрологии. При иных обстоятельствах Гермиона бы с удовольствием улеглась на расстеленный на земле плед и понаблюдала за небесными светилами. Это праздное, на первый взгляд, занятие, давало возможность на какое-то время очистить разум и произвести своеобразную перезагрузку. Однако сейчас ничто не способно было выдворить из ее головы тревожные мысли.

Стоило легкому порыву ветра настигнуть ее, как Гермиона зябко поежилась, обнимая себя руками: после теплого помещения температура на улице ощущалась холоднее, нежели была на самом деле.

Миновав квадратный фонтан, окруженный маленькими статуями драконов с расправленными крыльями, Гермиона прошла по вымощенной камнем дорожке и села на одну из скамеек, располагающихся поодаль от входа в замок. Ветер вновь поднялся, и листья вьющихся растений, свисающих с брусчатой крыши постройки, окружающей двор по периметру, тихо зашелестели, нарушая умиротворяющую тишину.

Уперевшись локтями в колени, Гермиона прислонилась лбом к сложенным в замок ладоням и прикрыла глаза. Сделав глубокий вдох, она постаралась сконцентрироваться на стрекоте кузнечиков и очистить разум от хаоса мыслей. Быть может, почувствовав связь с природой, ей все же удастся хотя бы ненадолго обрести столь желанное спокойствие.

Однако уже в следующее мгновение Гермионе пришлось распрощаться с этой идеей: ее уединение оказалось нарушено незваным гостем.

— Я не помешаю?

Распахнув глаза, она инстинктивно повернула голову в сторону говорящего и, к собственному удивлению, обнаружила Блейза, стоящего в нескольких шагах от нее. Юноша был одет в темно-бордовый костюм-тройку и черную рубашку, две верхние пуговицы которой были расстегнуты.

Мерлин, и как только ему удалось так бесшумно подкрасться к ней чуть ли не вплотную и при этом не оказаться обнаруженным?

Выжидающе погладывая на нее сверху вниз, Блейз деланно прочистил горло, очевидно намереваясь повторить ранее озвученный вопрос. Осознавая, как глупо она выглядит со стороны, таращась на него, словно на восставшего из мертвых Салазара Слизерина, Гермиона смущенно отвела взгляд и отодвинулась ближе к краю, тем самым предоставляя молодому человеку свободное место.

Недолго думая, Блейз опустился рядом с ней и достал из внутреннего кармана пиджака черную матовую фляжку с позолоченной крышкой. Откупорив ее, он поднес металлическое горлышко к губам и сделал небольшой глоток.

— Будешь? — не без смешка предложил он, не допуская даже малейшую вероятность того, что она даст положительный ответ.

— Что там? — поинтересовалась Гермиона, с недоверием поглядывая на фляжку, принятую ею из рук Блейза. Кстати сказать, этим она порядком удивила упомянутого юношу: в его представлении гриффиндорка была образцово-показательной ученицей, которая даже под страхом смертной казни не согласились бы употребить спиртное в стенах школы.

— А ты попробуй и узнаешь, — заинтриговал он ее подобно Змию-искусителю, склоняющему Еву ко греху.

Немного поколебавшись, Гермиона все же отпила из металлической фляжки. Наполнившая рот жидкость была не такой высокоградусной, как излюбленный в мире магов огневиски, и напоминала разбавленное пюре клубники, смешанное с небольшим количеством сока лайма. На вкус вполне себе неплохо.

Судя по всему, Блейз отдавал предпочтение мягкому алкоголю, который, как правило, употребляли не для того, чтобы в кротчайшие сроки напиться до беспамятства, а чтобы скрасить унылый вечер.

— Как ты? — спросил он, принимая из ее рук фляжку.

— Нормально, — отстраненно пожала плечами Гермиона, озвучивая то, что говорила окружающим вот уже на протяжении пяти с лишним месяцев.

— Брось, Грейнджер, мы ведь оба знаем, что это не так, — мигом раскусил он ее, ни на секунду не поверив в услышанное. — Как минимум, человек, у которого все нормально, уж точно не станет пить алкоголь, сидя поздно вечером в школьном дворе, пока все вокруг веселятся в зале. Да и к тому же, мне хорошо известно о вас с Драко, — после небольшой паузы добавил он, провожая взглядом летящую в небе сову, покинувшую оборудованную под совятню башню замка.

— Но откуда? — нетерпеливо спросила Гермиона, поражаясь его осведомленности.

В отличие от остальных студентов, Блейз, как и никто из его близкого окружения, не находился в замке в этом учебном году, поэтому не мог увидеть их с Драко вместе и сделать соответствующие выводы. Если только…

— Когда Драко просил меня отправить ему оборотное зелье, то упомянул о том, что оно нужно ему для того, чтобы оставаться незамеченным, следуя за девушкой, которая собиралась в одиночку наведаться к проклявшему его человеку.

«Так значит, все это время Блейз тоже знал о проклятии», — мысленно сделала вывод Гермиона. Стало быть, юноши и впрямь были достаточно близки, раз Драко решил посвятить его в свой секрет.

— По тому, как он писал об этой самой девушке, я сразу же понял, что она ему небезразлична, — самодовольно ухмыльнулся Блейз, демонстрируя милые ямочки на щеках. — В одном из последних писем Драко сообщил, что теперь их связывает нечто большее, чем совместная работа над поиском того подонка, который его проклял. Но я и подумать не мог, что речь идет о тебе, Грейнджер, — беззлобно огласил он и вновь отпил из фляги. Слизнув с пухлой нижней губы несколько капель ягодной настойки, Блейз протянул емкость с алкоголем собеседнице, но та вежливо отказалась.

По мере того как он делился с ней известными ему подробностями, Гермиона заливалась легким румянцем: слушать краткий пересказ их с Драко любовной истории из уст его лучшего друга было немного неловко.

— Мне тоже паршиво без него, — после нескольких минут молчания огласил Блейз, словно по щелчку пальцев принимая серьезный вид. Невооруженным глазом было заметно, что произошедшее с Драко он принимал близко к сердцу. — Когда я узнал, что его прокляли, то сразу же подключил знакомых, чтобы найти информацию об этом осколке. Но, сама понимаешь, это равносильно тому, чтобы искать кнат на дне Черного озера.

Гермиона согласно кивнула, не отрывая взгляда от сложенных на коленях рук. Темномагических артефактов и впрямь было неприлично много, поэтому пытаться отыскать сведения о предмете, зная лишь то, что это осколок — гиблое дело. Уж кому как не ей знать об этом.

— Когда стало известно о том, что он находится в Святом Мунго в тяжелом состоянии, то я… — прервался на полуслове Блейз, беспомощно сжимая свободную ладонь в кулак. — … Салазар, я был так зол на себя за то, что ничего не мог сделать, чтобы помочь своему лучшему другу. Умом я осознавал, что это не в моих силах, но в то же время…

— Я понимаю, о чем ты.

— Знаю, и именно поэтому я решил поговорить с тобой, Грейнджер, — ответил он и неожиданно повернулся к ней вполоборота. — Ты изводишь себя мыслями о том, что сделала недостаточно, хотя из писем Драко у меня сложилось совершенно иное представление: ты была чуть ли не единственной, кто тянул на себе эту лямку. И именно поэтому не должна позволять ложному чувству вины завладевать тобой: это до добра не доведет. Уверен, что Драко бы этого не хотел.

Его последние слова вызвали у нее неприятные мурашки. Все внутри сжалось так, словно Гермиона разом пережила самые ужасные события, произошедшие с ней за неполные двадцать лет жизни.

— Ты не знаешь, как он? — быстро перевела она разговор в безопасное русло. Почувствовав, как к глазам подступают слезы, Гермиона до боли впилась зубами в нижнюю губу. Еще чуть-чуть, и она непременно прокусит нежную кожу и изопьет собственной крови.

— В последний раз я разговаривал с его отцом примерно полтора месяца назад, — немного покопавшись в воспоминаниях, огласил Блейз. — Тогда мистер Малфой сказал, что они уехали заграницу на неопределенный срок.

— Понятно, — едва заметно кивнула Гермиона, не услышав ничего нового.

— Блейз, — окликнул его женский голос, доносящийся со стороны парадной двери замка.

— Я тут, змейка.

Приближающаяся к ним стройная фигура, пробормотав что-то про непроглядную темень и переломанные ноги, воспользовалась световыми чарами и выставила перед собой палочку с горящим на конце огоньком Люмоса.

Стоило яркому свету вспыхнуть, разгоняя собой темноту, как Гермиона узнала в направляющейся к ним девушке Пэнси Паркинсон. Одета та была в облегающее черное платье на тонких бретелях, длиной доходящее до колен. Жемчужиной ее образа, несомненно, было драгоценное колье, состоящее из изумрудов каплевидной формы. Если простые смертные не решились бы надеть подобное украшение на простой ужин в стенах школы, то наследница чистокровного рода, обладающего баснословным состоянием, явно не видела в этом ничего из ряда вон выходящего. Впрочем, такие люди еще с пеленок росли в роскоши, поэтому для них колье, по стоимости равносильное чьей-то квартире, не представляло особой ценности.

Заметив Гермиону, Пэнси замерла на месте, словно поймав взгляд Медузы Горгоны. Выйдя из оцепенения, она небрежно заправила за ухо прядь коротких черных волос, но так и не решилась подойти ближе.

Глядя на нее в ответ, Гермиона, к собственному удивлению, отметила, что слизеринка не продемонстрировала и толику бывалой неприязни, хотя в свое время, пересекаясь в коридорах школы, они то и дело обменивались колкостями. На какое-то короткое мгновение ей и вовсе показалось, что во взгляде болотно-зеленых глаз промелькнуло… Сочувствие? Мерлин, да быть того не может.

«Неужели и Пэнси в курсе наших с Драко отношений? — мысленно простонала Гермиона. — Но даже если и так, то с чего вдруг она сопереживает мне? Неужто в ней проснулась женская солидарность?».

— Ребята хотели наведаться в подземелье, — вновь подала голос Пэнси, обращаясь к своему молодому человеку. — Ты идешь?

Судя по тому, как Блейз посмотрел на Гермиону, та пришла к выводу, что он размышлял над тем, стоит ли оставлять ее одну в подобном состоянии. Мерлин всемилостивый, слизеринцы переживают за нее, как за близкую подругу. Кому скажешь — не поверят. Если в скором времени во двор выйдет Грегори Гойл, несущий в руках ведерко шоколадного мороженого и бумажные салфетки для слез, то Гермиона и вовсе решит, что от стресса тронулась умом.

— Иди, — вежливо попыталась спровадить она Блейза, испытывая желание как можно скорее остаться наедине с самой собой.

— А ты? — с нотками сомнения переспросил он. — Так и будешь сидеть здесь одна, пока все развлекаются?

— Нет, — невесело улыбнулась Гермиона, отрицательно качая головой, — на самом деле, я собиралась вернуться в спальню и собрать вещи. Поезд в Лондон уже завтра утром.

Прекрасно понимая, что ее нежелание присутствовать на празднике вызвано отнюдь не этим, Блейз все же кивнул и, поднявшись на ноги, напоследок бросил:

— Спасибо, что помогла ему, Грейнджер, и…береги себя.

— И ты тоже.

Проводив их с Пэнси удаляющиеся силуэты взглядом, Гермиона горько вздохнула. После перенесенного разговора она стала чувствовать себя только хуже. Знала бы заранее, что все так сложится, то сразу же отправилась бы в спальню. В конце концов, подышать воздухом она могла и стоя возле открытого окна.

Казалось, прошло еще немало времени, прежде чем Гермиона наконец собралась с мыслями и приготовилась вернуться в свои покои. Как минимум, ей и впрямь стоило собрать вещи, чтобы не заниматься этим с утра пораньше впопыхах. Да и помимо своей комнаты она должна была освободить еще и спальню Драко. В противном случае оставшиеся в ней вещи окажутся выброшенными, а Гермиона уж точно не могла этого допустить: быть может, это вообще последнее, что останется у нее на память о возлюбленном.

Поднявшись с каменной скамьи, она немного оттянула край задравшейся юбки, после чего шагнула в направлении парадной двери замка, внимательно смотря себе под ноги, чтобы ненароком не запнуться.

Ни с того ни с сего окружающая ее темнота стала рассеиваться. Немного запрокинув голову назад, Гермиона увидела серебристого дымчатого ястреба, летящего ей навстречу на всех парах. Сделав круг над внутренним двором замка, телесный Патронус вновь устремился к девушке, оставляя за собой след из ослепительной полосы света.

— Астрономическая башня, — озвучил он переданное послание, после чего неспокойно замерцал, теряя четкие очертания. Оставшийся от ястреба сияющий дым растаял в воздухе, заставляя усомниться в реальности произошедшего.

«Мерлин, этот голос», — не поверила Гермиона своим ушам.

Переварив увиденное, она чуть было не рухнула на землю, утратив силу в ногах. Казалось, ее душа на одно короткое мгновение покинула тело, отчего то чуть было не растеклось по земле подобно ледяной статуе, оставленной под палящим солнцем.

Надежда, которой Гермиона позволила зародиться в груди, вызвала болезненные ощущения. Словно девушка по собственной глупости в очередной раз сорвала пластырь с толком не успевшей зажить раны, наивно полагая, что наконец-таки отыскала то самое лекарство, способное мгновенно исцелить доставляющее дискомфорт повреждение. Вот только все предшествующие этому попытки оборачивались провалом. Так стоило ли тешить себя надеждой на существование этого чудо-снадобья?

Однако Гермиона, судя по всему, успела стать садомазохисткой, предпочитающей есть битое стекло вместо хлопьев и ходить по гвоздям босиком: не прошло и минуты, как она сорвалась с места и побежала в замок, держа путь в названное ястребом место. Чуть не сбив с ног вышедших из-за угла девочек, она впопыхах извинилась перед ними и ступила на первую ступеньку главной лестницы. Остаток пути она преодолела с такой скоростью, словно за ней гналась стая разъяренных взрывопотамов.

Пулей пролетев по восьмому этажу школы, она свернула в проход, ведущий в Астрономическую башню. Стучащий в ушах пульс вторил цокоту небольших каблуков оксфордов об узкие ступеньки спиральной лестницы. Стоило Гермионе выйти на верхнюю площадку, как ее сердце рухнуло вниз и от удара разлетелось в пыль.

Возле металлических перил, ограждающих площадку башни по периметру, стоял высокий светловолосый юноша, одетый в черный костюм и водолазку. Его взгляд был обращен на раскинувшиеся внизу окрестности замка, которые в темное время суток представлялись одним большим пятном. Особенно бросалось в глаза то, что руками молодой человек опирался на черную лакированную трость с рукоятью в виде головы змеи, выполненной из платины. Она была как две капли воды похожа на ту, что некогда имелась у его отца.

— Драко, — на выдохе произнесла Гермиона.

Мерлин, как же она боялась, что все происходящее окажется не более чем приятным сновидением, посланным ей собственным сознанием, истосковавшемся по любимому человеку.

Услышав ее голос, юноша обернулся, тем самым предоставляя возможность рассмотреть его лицо.

Это он. Господи, это на самом деле был Драко. Если это все-таки сон, то Гермиона предпочла бы никогда больше не просыпаться.

Не отдавая себе отчета, она на дрожащих ногах двинулась вперед и, вплотную подойдя к Драко, кинулась ему на шею, окончательно утратив крупицы самообладания. Гермиона прижималась к нему так, словно от этого зависела ее жизнь. Можно было подумать, что она собиралась впитать его в себя всего без остатка. Мерлин, ей и впрямь казалось, что она умрет на этом самом месте, если он вдруг растворится в воздухе, оказавшись плодом ее воображения.

Слезы неконтролируемым потоком хлынули по щекам, вымывая из организма всю ту боль, что терзала ее подобно ужаснейшему недугу на протяжении этих долгих месяцев. Эти слезы радости были сродни радуги после затяжной грозы.

Почувствовав, как его пальцы требовательно коснулись ее подбородка, Гермиона послушно запрокинула голову назад, и Драко без промедлений накрыл ее губы своими. Они наслаждались этим моментом, безмолвно обмениваясь друг другом всем тем, что скопилось на душе за долгое время разлуки. Этот поцелуй стал для них обоих долгожданным лекарством, которое излечило саднящие раны, не дающие спокойно жить.

— Мерлин, это правда ты, — неверяще прошептала она ему в губы. В голове крутилось бесчисленное количество вопросов, однако Гермиона решила задать лишь тот из них, ответ на который желала услышать больше всего на свете, — но как?

— Это заслуга колдунов одного древнего поселения в Румынии. Моя мать узнала о них от целительницы, работающей в Мунго, — утолил ее любопытство Драко, подушечками пальцев обводя один из выпирающих позвонков Гермионы. — Несмотря на допотопность их методов, им все же удалось подлечить мои органы, причем весьма быстро. Весь последний месяц я проходил реабилитацию.

«Месяц?», — ошарашенно повторила про себя Гермиона. Значит, он уже целый месяц пребывал в сознательном состоянии, но не счел нужным поставить ее в известность.

— Но почему ты не связался со мной, когда очнулся? — на эмоциях воскликнула Гермиона. Услышав эту новость, ее как током прошибло. — Ты хоть представляешь, как я переживала? Мерлин, да я места себе не находила от беспокойства!

— Я не знал, буду ли нужен тебе таким, — в свою защиту ответил он, не сводя тяжелого взгляда с лакированной трости, с которой теперь не расставался.

— Каким таким?

— Покалеченным, — выплюнул он с особым презрением. — Очнувшись, я был сам не свой, Гермиона. Мне пришлось буквально заново учиться ходить. Про остальное я даже говорить не буду. Со слов старейшины того поселения, мне потребуется не меньше года, чтобы восстановиться до своего первоначального состояния.

Так вот оно что: Драко боялся, что она оставит его, словно сломанную игрушку, которую впору было отправить на свалку. Подорванное болезнью здоровье воспринималось им как существенный недостаток, делающий его немощным в глазах окружающих людей. Наверное, он никогда не перестанет расценивать отсутствие слабостей как незыблемую составляющую, которой должен обладать человек, достойный любви и уважения. Вот только Гермиона придерживалась иного мнения.

— Мерлин, Драко, какой же ты глупый, — нервно усмехнулась она, рассеяно качая головой. — Никакие имеющиеся у тебя увечья не смогут повлиять на мои чувства. Мы преодолеем это вместе, слышишь? — заглянула Гермиона в холодные серые глаза, нежно касаясь кончиками пальцев его заостренных скул. — Самое страшное уже позади.

— Я бы так не сказал: в отличие от тебя, мне еще предстоит сдать Ж.А.Б.А, — попытался отшутиться он и слегка потерся о хрупкую ладонь Гермионы, наслаждаясь теплом ее кожи.

В следующую секунду Драко заметил белую прядь, обрамляющую ее лицо с одной стороны. Пропустив упомянутый локон сквозь пальцы, он нахмурился и вопросительно взглянул на Гермиону, ожидая от той объяснений.

— Профессор Слизнорт сказал, что это последствие принятого зелья.

— Какого еще зелья?

— Не знаю, известно ли тебе это или нет, но мне удалось найти фрагмент артефакта, которым тебя прокляли, — в ответ на это Драко утвердительно кивнул. Стало быть, миссис Малфой поделилась с ним этой новостью. — Так вот, я случайно поранилась осколком, поэтому мне тоже потребовался антидот.

— Салазар, тебя нельзя оставить без присмотра ни на минуту.

— Кто бы говорил, — не моргнув и глазом, парировала Гермиона. Она не собиралась упускать возможность припомнить ему одну ситуацию, не дающую ей покоя. — Что такого тебе сказал Айзек, что ты пошел прямиком в его ловушку, не поставив в известность абсолютно никого?

— На тот момент я еще не знал, что это Шаффик, — при упоминании о недоброжелателе в его голосе послышались отчетливые стальные нотки. Если бы слова имели материальную форму, то в данном случае они превратились бы в холодное оружие, которое Драко с удовольствием использовал бы на Айзеке в отместку за то, что тот успел сделать с ним и его родными. — Он пообещал убить тебя, если я не приду, — в этот момент Драко неосознанно напрягся: воспоминания о том вечере пробудили в нем далеко не самые приятные чувства. Гермиона догадалась об этом по тому, как неспокойно дрогнула его рука, покоящаяся на ее пояснице. — Я не стал испытывать судьбу, поэтому трансгрессировал в школу. К тому же, это был неплохой шанс разобраться с ним раз и навсегда.

Несмотря на острое желание отчитать его за проявленное безрассудство, Гермиона все же не стала портить момент и молча прижалась щекой к груди Драко, ощущая биение его здорового сердца. Кто бы мог подумать, что столь естественный звук станет музыкой для ее ушей.

Поглядывая на виднеющуюся внизу хижину Хагрида, которая располагалась на опушке возле Запретного леса, она немного отстранилась, когда Драко убрал руку с ее поясницы и зачем-то полез в карман брюк.

— У меня есть для тебя кое-что, — оповестил он ее, доставая бархатную коробочку, которую Гермиона уже однажды видела. — Ты позволишь?

Во все глаза глядя на покоящееся на ложементе кольцо, которое она считала безвозвратно потерянным, Гермиона послушно протянула ему левую руку. В следующую секунду фамильная драгоценность Малфоев заняла привычное место на ее безымянном пальце.

— Но откуда оно у тебя?

— После завершения суда над Шаффиком оно перестало быть уликой, поэтому мракоборцы вернули его моим родителям.

— И ты решил отдать кольцо той, что умудрилась потерять его однажды? — с улыбкой воззвала она к его здравому смыслу.

— Я решил отдать его той, кому оно предназначено, — без тени сомнения заявил он, своим ответом вводя Гермиону в замешательство.

«Мерлин, это что, своеобразное предложение руки и сердца?», — пронеслось в ее сознании с громкостью сигнальной тревоги.

Не давая ей возможности высказаться по этому поводу, Драко прижался к ее слегка приоткрывшимся от изумления губам своими, попутно зарываясь свободной рукой в густые каштановые локоны.

В это же мгновение откуда-то снизу послышался отчетливый свист, и в небо устремился яркий залп. Секунда, и воздух наполнился оглушительным звуком от серии взрывов. Темное небесное полотно озарилось разноцветными вспышками заколдованного фейерверка в виде символов четырех факультетов Хогвартса: рычащего красно-золотого льва, свернувшейся кольцами зелено-серебристой змеи, стоящего на задних лапах желто-черного барсука и сине-бронзового орла, безмятежно парящего над башнями старого замка. Это был традиционный салют, ежегодно устраиваемый профессорами в качестве прощального подарка для выпускников.

Стоя на площадке Астрономической башни в объятиях Драко, Гермиона понимала, что находится на пороге новой главы в жизни. И теперь она и впрямь была готова перейти к ней, лишившись балласта, тянущего ее на дно прошлого. По правде говоря, сейчас она чувствовала себя как никогда воодушевленной.

Неизвестно, что именно ждет их впереди, однако с теплой грустью оглядываясь назад, Гермиона благодарила судьбу за то, что та подарила ей любимого человека, пускай для этого им обоим и пришлось пройти через многие испытания. Драко был тем, с кем она собиралась рука об руку шагнуть в неизвестность и дойти до самого конца, поэтому возможность быть с ним стоила того, чтобы не единожды преодолеть девять кругов ада.

События минувшего учебного года показали, что многие люди всегда будут с сомнением относиться к их романтическому союзу, считая, что бывшему Пожирателю смерти чужды человеческие чувства, среди которых значилась любовь к маглорожденной. Быть может, раньше Гермиона и согласилась бы с ними, однако после всего пережитого она была твердо убеждена в обратном: сердце Драко Малфоя не было холодным.

Конец