Холодина

Глава 21 Маньячила – Мрак – Ёмана

Никого.

Это оказался тамбур – два квадратных метра, основательно заваленных всякой мелочевкой. Я был так взволнован, ждал чего угодно, что даже выматерился разочарованно. Шагнул ко второй двери, раздраженно распахнул ее…

– Ммать…

На стуле сидел Чужак в распахнутой спецовке, торопливо шнуровавший на ногах берцы. Он поднял голову на шум – и я увидел дрища. Да, того самого Дрища, которого я захватил в «Уроде». И в тот же миг я ясно осознал, какая же огромная разница была между Дрищом и Риткой. Есть схожесть – но, при этом, земля и небо!

«Бред какой-то…».

А дрищ, меж тем, рассмотрел меня, разулыбался во все 32 зуба и встал… Я аж попятился: Дрищ был почти одного со мной роста. А я точно помню, что тот прежний Дрищ хорошо если до плеча мне доставал. Да и Ритка была примерно такой же… Или выше? Господи, что происходит???

Рослый Чужак, на лице которого причудливо смешались черты Дрища и Ритки, наблюдал мое смятение с нескрываемой радостью. Даже расхохотался и пару раз хлопнул в ладоши.

– Маньячила подъехал! Нет, ну кому расскажи… Ты что, за Марго поди прискакал, болезный? А нету ее! Всё! Кончили мы Марго – тебе ж написали. Читал, хоть?

Я опустошенно кивнул. Голос – хриплый, резкий – резал уши. Но глазам было больнее. Что тут за семейка оборотней собралась такая? Я даже пропустил мимо ушей слова про смерть Ритки – настолько был потрясен зрелищем.

– Что ж, нам с тобой делать, маньячила… – притворно задумчивым тоном вопросил небеса Чужак. И шагнул ко мне.

– Сгинь! Пропади! – я уперся спиной в плотную, но податливую стенку надувного модуля. Креста под рукой не нашлось, и я судорожно полез в карман за пистолетом.

Чужак снова расхохотался.Ловко выудил из накладного кармана штанов кольца наручников. Протянул вперед.

– На-ка. Надень, болезный. На себя, конечно, – улыбнулся долговязый Дрищ. – Тебе ж такое нравится?

Я, наконец, выхватил ствол и, взяв его в обе руки, навел на Чужака. Тот даже на милисекунду не дрогнул, а продолжал улыбаться.

– Да, ладно, – еще один небольшой шаг ко мне. – Ты же не выстрелишь. Кишка у тебя тонка на такое. И ты сам это знаешь. Иди, примерь наручники, болезный.

Руки мои (даже две вместе) заметно дрожали. Прав он, сука! Не смогу… Вот в Красномордого робота, наверное, еще смог бы. А в этого…

Я медленно отпустил оружие. Шагнул навстречу. Чужак аж расцвел от удовольствия, покачивая наручники на одном пальце руки.

В это время я, не поднимая глаз, изо всех своих сил врезал пистолетом (как кастетом) прямо по довольному хлебалу! Чужак отшатнулся, прикрыв лицо руками.

– Да, блин! Опять, Сава!

Господи, какие знакомые интонации! Мистический ужас захватил меня, но он же и придал мне сил. Обеими руками я изо всей силы пихнул чертова оборотня! Тот качнулся, наступил на шнурок недошнурованного берца и грохнулся на пол. А я налетел сверху и принялся лупить по голове Чужака, стараясь попасть по затылку: говорят, так легче всего вырубить. Только киношное правило упорно не работало: оборотень мычал от боли, извивался, пытался закрыться руками – пока, наконец, не отъехал.

Я даже пульс не стал проверять. Пофиг! Пофиг мне на всех: Риток, Красномордых роботов, матершинных начальников – пусть хоть все сдохнут! Слишком много самой дичайшей информации навалилось на меня за час: инопланетяне, роботы, оборотни… Ну их всех нахрен! Я выбираюсь отсюда – и забиваю тяжеленный болт на всю эту компанию! Всё! Нагеройствовался…

Быстро подобрал наручники и одну руку Чужака приковал к перекладине стола. И бегом назад! Внешнюю дверь приоткрыл осторожно, убедился, что никого поблизости нет. Свет уже включили, так что я решил не бежать по голому полю к трибунам, а заныкаться в штабелях и там уже сориентироваться: куды бечь. Тихо, по стеночке купола ушел со света, нырнул за угол в тень строений…

И наткнулся на Красномордого. Теперь только одного. Тот куда-то спешил, но резко бросил свои дела, вытаращившись на Воина Тени.

«Ладно, – выдохнул я. – Тут-то мы быстро справимся».

– Кабарга – Рашпиль…

Красномордый сначала отшагнул, но чит-код подчинил его быстро: робот встал по стойке смирно… и даже пошел ко мне чеканным шагом, будто, на плацу. Оказавшись совсем рядом, он вдруг как-то криво усмехнулся и тут же ловко пнул ногой по правой руке, выбивая из нее пистолет.

– Звиняй, не работает, братан.

Я узнал голос командира-матершинника, который слышал под мостом. Тут же рванул в сторону, пытаясь убежать, но крепкая рука успела ухватить меня за рукав.

– Шустрый ты оказался, – без особой злобы заметил робот, оказавшийся вовсе не роботом.

Я еще дергал руку, когда мосластый кулак кувадлой влетел мне четко в подбородок. Голову тряхнуло так, что звезд стало впятеро больше обычного. И не только на небе. Я мешком осел на землю. Красномордый навис надо мной.

– Жидковат ты для геройств, – покачал он головой, неспешно надевая на пальцы правой руки блестящий латунный кастет. – Скажи лучше, **бок: откуда заклинание узнал?

«Заклинание?! – это меня окончательно доконало. – Тут еще и магия есть?..».

Удар я пропустил. Вспышка боли. Мрак.

– …раешься просыпаться, урод? Я не могу тут до утра ждать!

Сознание пробуждалось медленно, словно, пловец поднимающийся из глубин. Свет всё ближе, но толком ничего не понять. Первое, что я почувствовал – это страшную боль в нижней челюсти. И во всей голове – затылок ломило страшно. Непроизвольно потянулся к подбородку – но руки плохо слушались…

Я прикован. Причем, так, что руки поднять не могу.

Во рту кисло-железистый привкус крови. Это мне знакомо. Провел языком: с левой стороны два сломанных зуба и посеченная внутренняя сторона щеки. Капец… И, походу, это только начало «праздника».

Открываю глаза: я сижу на стуле в маленькой комнате. Каждая рука по отдельности прикована наручниками к его ножкам – интересный способ. А прямо напротив меня стоит Заведующая.

Да, именно так – Заведующая. Неважно чего: склада, школы, отдела министерства. Просто есть такой типаж женщин: невысоких, умеренно полных (но полных некрасиво: какой-то антифигурный цилиндр и живот выпирающий дальше груди), с отвисшим подбородком, убивающим даже симпатичное лицо. Болванка для женщины, над которой надо еще работать и работать опытному резчику. Прически у них бывают двух типов: короткие стрижки с жидкими прядками или тугие ленивые узлы. Мне попался второй вариант, только узел был не тугой. Темно-бордовые волосы с сильно отросшими черными корнями шли легкой волной, завершаясь на затылке шишкой – это придавало незнакомке сходство с бойцом сумо. Только маленьким и неуспешным. Именно из-за этой неуспешности маска мрачности на лице женщины была явной и заметной. Когда десятилетиями смотришь на мир с острой нелюбовью, черты лица постепенно меняются и складываются в перманентную мрачную гримасу.

Вот она на меня и смотрела.

– Всё? Очнулся, наконец? – кисло ухмыльнулась Заведующая. – Слышишь меня? Понимаешь?

Я молча кивнул.

– Вопросов у меня к тебе немного. Но лучше тебе ответить сразу и без мучений. Кто ты такой? Почему ты здесь? Как смог остаться? Для чего?

Для чего? Что она имеет в виду?

Мое смятение тетка приняла за нежелание говорить и нахмурилась пуще обычного.

– Я – Савелий Керес, – поспешно заговорил я. – Местный, из этого города. Честно, у меня и прописка в паспорте есть; он дома валяется… ну, в том доме, где вы Марго нашли.

Я действительно долгое время возил с собой паспорт. Привычка сильнее логики. Во время бегства за город, конечно, бросил – нафига он тут нужен мне? А оказывается…

– Можете поехать туда, проверить. Я опишу, где он лежит… или сам покажу. Я точно не американский шпион! – последнее сказал с шутейными интонациями… однако, ответная реакция оказалась неожиданной.

– Чего? – нахмурилась сильнее прежнего Заведующая. – Какой еще шпион? Не юродствуй, просто скажи: как ты умудрился здесь остаться? Для чего?

– Не понимаю… – я и впрямь растерялся. – Просто остался. Я не знаю причины. Таких же, как я, много!

Допросчица аж вперед подалась.

– Таких, как ты… А откуда тебе известно, что много?

– Так Марго и рассказала! – я уже чуял, что версия моей ведьмы имела мало общего с реальностью, известной этой тетке, но теперь уже косил под дурачка. – Мир расклеился, три тысячи здесь остались… теперь вот нас ищут, чтобы спасти.

Не выдержал в конце, последнюю фразу произнес с явным сарказмом. Мол, хреновые из вас спасители. И на Заведующую от этого прям какая-то чернота накатила.

– Очень смешно. Давай я дам тебе еще один шанс, Савелий Керес. Как ты ухитрился остаться здесь? С какой целью? И лучше тебе говорить, а то всякое может случиться.

От тетки, явно не носившей ничего тяжелее продуктовой сумки, угрозы смотрелись смешно. И я по-прежнему не выкупал: чего она от меня хочет?

– Да, я понятия не имею, о чем ты меня спрашиваешь! – вспылил, пряча страх за злобой. – С какой еще целью? Проснулся 1 января – никого нет. Весь город пустой. Выживал, как мог. Вы – первые люди, с которыми я столкнулся.

Замолчал. Внезапно, пока я отвечал моей «домомучительнице», у меня вдруг разнылись зубы. А я, знаете ли, с детства терпеть не могу зубную боль! Самое страшное, что может быть в жизни. Я – тот самый единственный ребенок в классе – который не боялся стоматологов. Пусть пилят, сверлят – лишь бы зубы не болели! И всю Холодину, как я не мерз, не было со мной этой фигни. А тут – вся левая сторона, как заныла. Говорить не хотелось.

– Чего так скривился, Савелий Кесер? – с легким осуждением спросила тетка. – Плохо говорить неправду бедной женщине?

Зубы так ныли, что хотелось руками вырвать их из челюсти. А еще хотелось наорать на эту долбанную суку! Чего она от меня хочет?!

– Я всю правду сказал (шмара ты драная)… Вообще, не понимаю, чего ты от меня хочешь (тварь). А вы сами кто такие, вообще? Так понимаю, то, что мне ваша Марго рассказала – фуфло полное?

– Мы? – Заведующая медленно прошагала мимо меня. – Мы – люди, вол власти которых находится твоя жизнь. И ничто не мешает нам тебя ее лишить. Это единственное, что тебе сейчас важно знать.

Киношная речь «доктора Зло» так не шла этой тетке. Но я всё равно испугался. Даже зубовное нытьё ушло куда-то на задний план.

– Да я бы всё рассказал, – совершенно искренне признался Заведующей. – Но вообще не понимаю, о чем ты меня спрашиваешь.

– Очень плохо, Савелий Кесер… – «домомучительница» замерла на развороте.

Возможно, меня ждала новая порция штампованных злодейских угроз, но тут дверь модуля с чмоканьем распахнулась, и в проем, не спросясь, шагнул Красномордый. Смешливыми глазами он глянул на меня так, что я сразу понял: это не голем-робот, а тот самый, что вырубил меня. Может, от его кастета так зубы и разнылись?

– Ну, чо, товарищ майор? – глумливо начал он. – Как орешек колется.

Заведующая дернула уголком рта.

– Клоун, – почти прошипела она. – Да, молчит. Да, как ты и сказал. Доволен?

– Да, не парься ты с ущербным. Сразу же сказал: давай отвезу к Коляну! Он сразу всё выяснит.

– Я и сама могу.

Красномордный закатил свои мелкие кабаньи глаза.

– Вот вы всю жизнь такие – не надоело? Сейчас-то,**ять, чего делить?

– Не твоего ума дело.

– Моего ума дело – его домой доставить, – Красномордый сунул руки в карманы с видом «выкусила?».

Тетка и впрямь слегка растерялась.

– Ну, давай утром?

– Как скажешь, – Красномордый всем видом показывал, что его дело маленькое, конечно, но все вы кругом дебилы. Я тоже, кстати. Во время этого странного диалога мужик периодически на меня косился.

– Дай пока мне парочку своих.

– Ёманаааа! – протянул Красномордый. – Ты до такого скатилась?

– А что? – зло и с вызовом ответила Заведующая.

– Да я-то ничо, – зло сплюнул на пол ее собеседник. – **ли мне-то. Как скажешь... товарищ майор.

Снова посмотрел на меня и спохватился.

– Только я ребят перепаролил. Этот шустрила, как-то старый узнал.

– Рыжика дело? – фыркнула Заведующая.

– Вряд ли. Рыжик, конечно, всякое может отчебучить… Да не, мозг в башке есть же.

Тетка фыркнул еще громче и демонстративнее.

– Мозги? Откуда бы!

– Тебе, **ть, виднее, конечно, – хохотнул Красномордый, непонятно почему смутив собеседницу.

– Хорош ржать. Давай пароль уже.

– Прям при нем?

Заведующая снова смутилась и кинула на Красномордого короткий ненавистный взгляд.

– Ладно, пошли выйдем.

Тот кивнул, еще раз посмотрел на меня.

– Сказал бы ты ей уже всё, братан. За***шься кровушкой харкать.

И вышел. А я похолодел от дурного предчувствия.

«Что сказать?! Вы скажите мне – я всё скажу! Во всем признаюсь!».

А потом пришли големы, и случилось то, во что я не мог поверить: меня начали пытать… И рассказывать об этом у меня никогда в жизни желания не появится…

… – Утро. Подъем. – не приказал, а проинформировал меня голем-робот. Может быть, тот самый, что вчера тыкал мне в грудь работающим паяльником, а может – другой. Мне было плевать. Ему, впрочем, тоже. Главное: я должен подняться и идти за ним. Тогда задача будет выполнена.

Вставать не хотелось. Вообще не хотелось шевелиться, так как от любого движения в порезах, в ожогах, в синяках вспыхивала волна новой боли. Хоть, зубы не болят – но это мало утешает. Эта жирная тварь с помощью подручных пытала меня часов десять… Меньше, конечно. Но мне казалось именно так. Она задавала свои тупые вопросы, на которые я просто не знал, что ответить.

Я валялся в ее ногах (фигурально, так-то я был прикован), клялся, божился, что ничего не знаю, умолял меня пощадить, изредка просил просто добить (да, была и такая слабость). По итогам «свидания» мы оба оказались полностью разочарованы друг другом. Меня наскоро помазали каким-то лечебным гелем и зашвырнули в едва отапливаемую комнатушку. Связанным.

Красномордый голем распутал мои ноги и приказал следовать за ним. На улице совсем распогодилось: стояла редкостная теплынь, может быть, целый ноль градусов. Солнце аж сетчатку выжигало. Как бы я радовался этому в другой ситуации… Но сейчас мне было плевать. Плевать от боли во всём теле, плевать от страшного и неопределенного будущего.

«А жил бы тихой мышью – и всё у тебя было хорошо» – гордо, отвернувшись к небесам, объявил рационализм.

Он прав, что тут скажешь…

Лагерь Чужаков бурлил жизнью; Красномордые големы-роботы заводили фургоны. В один такой запихали и меня. Лично главный Красномордый. Он, собственно, и собирался вести машину. Куда-то «домой» (единственное, что я понял из его странного диалога с теткой). Фургон для меня одного был довольно просторным, но почти на треть заполнен какими-то хайтешного вида ящиками, вернее, даже контейнерами.

– Мой тебе совет, братан: сиди от них подальше, – улыбнулся мой конвоир и захлопнул дверь.

Уран. Блин, в этих ящиках уран или какая-то иная радиоактивная хрень. Я же сдохну!

«Не думаю, что они планируют обеспечить тебе долгую жизнь» – снова рационализм.

«Бесит твоя правильность!».

Я забился в самый дальний угол фургона – и мы тронулись. Ехали, наверное, два дня. Или три. Не знаю точно, я периодически засыпал, просыпался, совершенно не ориентируясь во времени. Та же беда и с направлением. Маленькие окошки были замазаны краской, так что внутрь проникал только размытый свет, а направление понять трудно. Да и машина часто «вертелась» относительно сторон света. Но мне казалось, что меня везут исключительно на север. Всё дальше от тепла, от Аданы. От свободы.

За время пути меня не кормили, не поили, но выпускали «в туалет». Правда, для этого приходилось долбить в стенку минут по двадцать, буквально, прижавшись к радиоактивным ящикам. Засев на кортах, я тут же параллельно хватал руками старый посеревший снег, чтобы хоть как-то утолить жажду. И так всю дорогу.

Пока, наконец, Красномордый сам не распахнул заднюю дверь машины.

– Выходи. Приехали.